Эксперт: В отсутствие техрегламентов деятельность СРОС превращается в бессмыслицу
По мнению старшего преподавателя кафедры страхового права Петербургского института управления и права, практикующего страховщика Сергея Краснова, «если в Великобритании и Америке, инициаторами введения саморегулирования были сами субъекты предпринимательства, то у нас все наоборот – государство выступило с инициативой ликвидации лицензирования, поэтому саморегулирование должно его заменить».
Между тем, полагает С.Краснов, целью саморегулирования должна быть вовсе не замена лицензий, а развитие у граждан доверия к строительному сообществу. «У арбитражных управляющих, у оценщиков все это уже реализуется. У строителей – пока вызывает только недоумение – зачем это нужно? Способы внедрения нелепы, понять, как это все можно сделать – невозможно. Как, например, выдавать допуски в отсутствие техрегламентов? Конечно, в обещанный срок саморегулирование не введут. Вероятно, будет какой-то переходный период «утрясания» недочетов», - считает С.Краснов.
Доцент кафедры страхования Университета экономики и финансов Денис Горулев полагает, что саморегулирование пополнит инструментарий средств защиты потребителей. «Государство дает бизнесу возможность самому нести ответственность за результаты своей деятельности. Ее механизм базируется на экономических, а не на запретительных факторах, и это хорошо», - считает он. Однако при этом специалист признает, что многое еще недоучтено, недорегулировано. В отсутствие техрегламентов деятельность СРОС превращается в бессмыслицу.
Появление в историческом центре Санкт-Петербурга новых строений, нарушающих композицию и планировку классических архитектурных ансамблей, не является тенденцией только сегодняшнего дня. Как напомнил на круглом столе «Этика и культурное наследие», состоявшемся в Музее связи, член президиума ВООПиК историк архитектуры Владимир Лисовский, на предшествующем рубеже столетий – в 1890-1910-е гг. - наблюдалось подобное вторжение в сложившуюся среду исторического центра. Общим свойством двух периодов, по мнению эксперта, был расцвет крупного частного капитала и его стремление «обозначить» свой общественный статус, что выражалось и в архитектурной стилистике.
В.Лисовский считает, что к этому феномену вполне применимы этические категории. На первом плане в мотивации инвесторов является преобладание индивидуальных амбиций над общественными ценностями, базирующимися на культурной памяти. Несмотря на то, что в Санкт-Петербурге имеется достаточно территорий для реализации новых проектов, инвесторы используют любую возможность для строительства в историческом ядре города, в особенности для создания объектов с эксклюзивными видами. Между тем площадь центра не превышает 3% территории города, и именно этот незначительный по объему массив застройки, по мнению В.Лисовского, соответствует функции музея. Появление в петербургском «золотом треугольнике» диссонирующих объектов он сопоставляет с изъятием или дорисовкой фрагментов на шедеврах Рубенса или Репина.
По оценке В.Лисовского, решение правительства Санкт-Петербурга отказаться от бюджетного финансирования строительства «Охта-Центра», как и вынесение многих девелоперских проектов на рассмотрение Совета по культурному наследию, свидетельствует о понимании власти возникших проблем, а также о ее реакции на общественные протесты. Однако, по мнению профессора, 80-85% петербуржцев скорее безразличны к нарушению сложившейся архитектурной среды, а оставшиеся 15% делятся на апологетов трансформации среды и ее категорических противников.
Как считает директор Военно-медицинского музея Анатолий Бутко, проблемы культурного наследия сегодняшнего дня отражают общемировые тенденции. Сами музеи, по его оценке, становятся инструментами в коммуникационной сфере, насыщаясь элементами сервиса, не имеющими отношения к коллекции. В европейских странах, как и в России, значительные музейные площади используются для целей обслуживания и релаксации посетителей, а планы развития музеев приспосабливаются к интересам и вкусам клиентов независимо от профиля.
Ориентация на сиюминутные потребности отражает зыбкость настоящего и неуверенность в будущем. Так, взгляды на будущее характеризуются часто не оптимизмом, а страхом, что проявилось в общественных протестах против строительства «Охта-Центра», считает А.Бутко.
По мнению заведующего сектором архитектурной археологии Государственного Эрмитажа Олега Иоаннисяна, в переходный период в России в сравнительном выигрыше оказались архитектурные ансамбли в местах, не пользующихся инвестиционной привлекательностью. Так, совершенно не пострадал облик Ферапонтова монастыря или Старой Ладоги. В то же время безвозвратно утратили исторический вид многие уникальные микрорайоны Москвы или Киева, причем в Киеве этот процесс ускорился, по его мнению, ввиду обретенной столичной функции.
Для переходного периода характерно также сочетание развитого законодательства с его неприменением на практике. Как отмечает О.Иоаннисян, специалисты из ведомства по охране памятников Нью-Йорка удивляются наличию проблем в охране культурного наследия в России: по их оценкам, российское законодательство – в частности, в области охранных обязательств – строже американского. «Они убеждены, что, если существует закон, то не соблюдать его неэтично», - поясняет эксперт.
Характерной чертой переходного времени является не только разрушение, но и, напротив, стремление восстановить уничтоженные прежней эпохой объекты, даже если для этого нет убедительных оснований. Примером этого О.Иоаннисян считает дорогостоящее восстановление храма Христа Спасителя в Москве.
По свидетельству директора Михайловского замка Елены Кальницкой, строительство нового здания вблизи замка было выражением убежденности тогдашних властей Санкт-Петербурга, что подобные инициативы знаменуют наступление новой эпохи. Характерно, что проект одновременно предусматривал «возрождение ради возрождения» исторического канала вокруг замка – который, впрочем, был восстановлен лишь частично и стал застойным водоемом.
Противоречивое и часто легковесное отношение как к культурному наследию, так и к социальной памяти типично для переходного периода, считает профессор кафедры музейного дела СПбГУ Александр Дриккер, когда мало задумываются как о будущем, так и о прошлом, а доступные им культурные ценности используют сугубо утилитарно.