Вторжение в сложившуюся архитектурную среду характерно для переходных периодов
Появление в историческом центре Санкт-Петербурга новых строений, нарушающих композицию и планировку классических архитектурных ансамблей, не является тенденцией только сегодняшнего дня. Как напомнил на круглом столе «Этика и культурное наследие», состоявшемся в Музее связи, член президиума ВООПиК историк архитектуры Владимир Лисовский, на предшествующем рубеже столетий – в 1890-1910-е гг. - наблюдалось подобное вторжение в сложившуюся среду исторического центра. Общим свойством двух периодов, по мнению эксперта, был расцвет крупного частного капитала и его стремление «обозначить» свой общественный статус, что выражалось и в архитектурной стилистике.
В.Лисовский считает, что к этому феномену вполне применимы этические категории. На первом плане в мотивации инвесторов является преобладание индивидуальных амбиций над общественными ценностями, базирующимися на культурной памяти. Несмотря на то, что в Санкт-Петербурге имеется достаточно территорий для реализации новых проектов, инвесторы используют любую возможность для строительства в историческом ядре города, в особенности для создания объектов с эксклюзивными видами. Между тем площадь центра не превышает 3% территории города, и именно этот незначительный по объему массив застройки, по мнению В.Лисовского, соответствует функции музея. Появление в петербургском «золотом треугольнике» диссонирующих объектов он сопоставляет с изъятием или дорисовкой фрагментов на шедеврах Рубенса или Репина.
По оценке В.Лисовского, решение правительства Санкт-Петербурга отказаться от бюджетного финансирования строительства «Охта-Центра», как и вынесение многих девелоперских проектов на рассмотрение Совета по культурному наследию, свидетельствует о понимании власти возникших проблем, а также о ее реакции на общественные протесты. Однако, по мнению профессора, 80-85% петербуржцев скорее безразличны к нарушению сложившейся архитектурной среды, а оставшиеся 15% делятся на апологетов трансформации среды и ее категорических противников.
Как считает директор Военно-медицинского музея Анатолий Бутко, проблемы культурного наследия сегодняшнего дня отражают общемировые тенденции. Сами музеи, по его оценке, становятся инструментами в коммуникационной сфере, насыщаясь элементами сервиса, не имеющими отношения к коллекции. В европейских странах, как и в России, значительные музейные площади используются для целей обслуживания и релаксации посетителей, а планы развития музеев приспосабливаются к интересам и вкусам клиентов независимо от профиля.
Ориентация на сиюминутные потребности отражает зыбкость настоящего и неуверенность в будущем. Так, взгляды на будущее характеризуются часто не оптимизмом, а страхом, что проявилось в общественных протестах против строительства «Охта-Центра», считает А.Бутко.
По мнению заведующего сектором архитектурной археологии Государственного Эрмитажа Олега Иоаннисяна, в переходный период в России в сравнительном выигрыше оказались архитектурные ансамбли в местах, не пользующихся инвестиционной привлекательностью. Так, совершенно не пострадал облик Ферапонтова монастыря или Старой Ладоги. В то же время безвозвратно утратили исторический вид многие уникальные микрорайоны Москвы или Киева, причем в Киеве этот процесс ускорился, по его мнению, ввиду обретенной столичной функции.
Для переходного периода характерно также сочетание развитого законодательства с его неприменением на практике. Как отмечает О.Иоаннисян, специалисты из ведомства по охране памятников Нью-Йорка удивляются наличию проблем в охране культурного наследия в России: по их оценкам, российское законодательство – в частности, в области охранных обязательств – строже американского. «Они убеждены, что, если существует закон, то не соблюдать его неэтично», - поясняет эксперт.
Характерной чертой переходного времени является не только разрушение, но и, напротив, стремление восстановить уничтоженные прежней эпохой объекты, даже если для этого нет убедительных оснований. Примером этого О.Иоаннисян считает дорогостоящее восстановление храма Христа Спасителя в Москве.
По свидетельству директора Михайловского замка Елены Кальницкой, строительство нового здания вблизи замка было выражением убежденности тогдашних властей Санкт-Петербурга, что подобные инициативы знаменуют наступление новой эпохи. Характерно, что проект одновременно предусматривал «возрождение ради возрождения» исторического канала вокруг замка – который, впрочем, был восстановлен лишь частично и стал застойным водоемом.
Противоречивое и часто легковесное отношение как к культурному наследию, так и к социальной памяти типично для переходного периода, считает профессор кафедры музейного дела СПбГУ Александр Дриккер, когда мало задумываются как о будущем, так и о прошлом, а доступные им культурные ценности используют сугубо утилитарно.
«Мы не собираемся ограничивать высотность застройки в промышленных зонах или в отдаленных кварталах, где возводится жилье», - заявил сегодня на пресс-конференции, посвященной окончанию работы Комиссии по землепользованию и застройке по внесению предложений в ПЗЗ, глава комиссии, вице-губернатор Санкт-Петербурга Александр Вахмистров.
Как пояснил глава Комитета по градостроительству и архитектуре Александр Викторов, КЗЗ отклонила понятие «минимального ограничения высотности» на уровне 75 м в так называемых «высотных кластерах», на том основании, что ограничения по минимуму противоречит Градостроительному Кодексу РФ.
Таким образом, в зонах высотного регулирования №8 высотность не будет ограничена ни по максимальным, ни по минимальным параметрам. «На эти зоны распространяется множество других функциональных ограничений и этого достаточно, - заявил А.Вахмистров, заметив при этом, что никто из разработчиков высотного регламента, включая главу 1-ой мастерской НИПЦ Генплана Бориса Николащенко, так и не смог по существу ответить на вопрос, почему нужно ограничивать высотность именно 75 м, а не 74 м и не 76 м.
«КЗЗ приняла 60% поправок, которые были поданы от имени Комиссии Законодательного Собрания Санкт-Петербурга по городскому хозяйству. И все же я должен сказать о том, что мне не нравится в ПЗЗ, - заявил член ГХК, депутат Сергей Малков, пояснив при этом, что ГКХ в разработке своих поправок исходила из высотной модели Б.Николащенко. – Когда мы рассматривали высотные параметры, мы их оценивали только с точки зрения влияния на исторический центр. Я задавал по этому поводу вопросы и Б.Николащенко тоже. Мне кажется, что высотные параметры необходимо рассматривать и с позиции развития новых районов, чтобы не получилось так, как со сталинскими высотками в Москве, размывшими облик города». Однако, мнение депутата осталось без комментариев.
Отвечая на вопросы журналистов, А. Вахмистров поспешил заверить прессу, что все сто «точек Николащенко», как их стали называть, в ПЗЗ сохранены. «Причем сохранены не только ограничения высотности в этих видовых точках, но и установлена обязательность проведения замеров в ходе проектирования по маршруту следования между ними», - уточнил вице-губернатор.
Как уже сообщалось АСН-Инфо, отвергнутыми в ходе рассмотрения поправок к ПЗЗ оказались параметры внутриквартальных доминант. Таким образом, высотные ограничения в исторической части города будут определяться двумя параметрами – предельной высотой по коньку и по карнизу зданий, тогда как в остальной части Петербурга, за исключением зон №8 (высотных кластеров) предельный параметр высотности будет только один – по коньку зданий.
Исключение из этого правила составят по крайне три высотных доминанты, о которых спросили журналисты. Эти исключения касаются исторического центра и проектов Морской Фасад, Измайловская перспектива и Охта-центр. Так, по словам А.Викторова, согласно ПЗЗ, предельная высота застройки Морского Фасада на территории Северного острова составит 120 м, а на юге 142 м, средняя высота застройки по проекту Измайловской перспективы – от 80 до 120 м (в районе ул. Благодатная), а высота застройки на правом берегу Невы, в устье р. Охта – 100 м.