Утраченная духовность: какие храмы Петербурга можно восстановить в ближайшее время
Совет по церковной архитектуре Санкт-Петербургского Союза архитекторов подготовил перечень утраченных храмов и церквей города, к воссозданию которых можно приступать уже сегодня. Всего, по мнению доктора архитектуры, доцента СПбГАСУ Сергея Семенцова, в Петербурге после революции утрачено более 1000 храмов. Эксперты рассказали «Строительному Еженедельнику» о том, почему важно восстанавливать объекты духовного наследия Петербурга и как следовало бы строить церкви и храмы в новых микрорайонах.
В подготовленный архитекторами список храмов, которые необходимо восстановить в первую очередь, вошли шесть церквей в историческом центре Петербурга и один в Кронштадте. По словам одного из авторов инициативы, заслуженного архитектора РФ, вице-президента Санкт-Петербургского Союза архитекторов (СПб СА), председателя Совета по церковной архитектуре СПб СА Михаила Мамошина, воссоздание этих храмов не сопряжено с техническими трудностями: переносом инженерных сетей, демонтажем существующих строений. Исключение составляет Благовещенская церковь Конногвардейского полка на площади Труда, в случае строительства которой придется уделить внимание вопросам перераспределения большого количества транспортных потоков, пересекающихся в данном месте.
Духовное прошлое
Почему так важно вернуть городу утраченные церкви, соборы и храмы? «Не комментируя очевидное духовное значение, остановимся на градостроительном, культурном и социальном аспектах, — объясняет Михаил Мамошин. — Вспомним о "небесной линии" Санкт-Петербурга академика Дмитрия Лихачева: Петербург — это тотальная горизонталь со всплесками храмов, неких доминант, формирующих эту линию. Если посмотреть на план дореволюционного города, храмы формировали основные городские пространства. Вокруг храмов вырастали площади, скверы. Это была система определенных градостроительных акцентов, вокруг которых образовались ключевые ансамбли города: ансамбль Иссакиевской площади вокруг Исаакиевского собора, ансамбль Владимирской площади вокруг собора Владимирской иконы Божией Матери, ансамбль Преображенской площади вокруг Спасо-Преображенского собора. При храмах и соборах обязательно были учреждения социальной помощи, воскресные школы для детей, благотворительные организации. Это была система координат для горожан».
«Церковная архитектура сильнее всего пострадала из-за трагических событий ХХ века. Но именно храмы традиционно были доминантами в архитектурной ткани города, и без них говорить о целостной исторической среде не приходится», — уверен Филипп Грибанов, представитель Фонда содействия восстановлению объектов истории и культуры в Санкт-Петербурге.
Храмы в дореволюционном Петербурге были отдельно стоящие и домовые, при учреждениях и военных частях. «Сегодня этот мир трудно воссоздать буквально, но необходимо приложить все усилия, потому что 1000 исчезнувших церквей и соборов — это страшная цифра», — убежден Михаил Мамошин. Речь идет только о православных церквях. Если принять в расчет храмы других конфессий, цифра будет еще больше. «Петербург — уникальный город, в архитектуре которого представлены все конфессии. Многоконфессиональность — актив нашего государства, а Петербург является наглядной иллюстрацией бережного отношения к духовному наследию».
Градостроительное настоящее
Сегодня мы живем в другое время, когда церковь отделена от структурных подразделений государственной власти. Петербургские архитекторы с сожалением констатируют, что строительство новых городских районов ведется без учета важных градостроительных основ, которые и сформировали культурно-эстетический и исторический бренд Санкт-Петербурга. По словам Михаила Мамошина, в новых районах сегодня очень мало некоммерческих доминант. Печально и то, что сегодня во все градостроительные регламенты храмы вписываются принудительно и без соблюдения самой культуры церковного строительства, отмечает эксперт. Речь идет прежде всего о высотности и отсутствии пространства вокруг храма. «Посмотрим на Спасо-Преображенский собор, — приводит пример Михаил Мамошин. — Слева и справа от него рядовая застройка, высота которой полностью соответствует кубовидной части собора. А купол и главки превышают высотность и образуют ту самую "небесную линию", о которой говорил Дмитрий Лихачев».
Храмам нет необходимости соперничать с 25-этажными жилыми домами, поясняет архитектор, но в геометрической типологии церковной архитектуры есть формы, позволяющие доминировать даже в окружении современных высоток. Например, шатровые храмы. Шатровая форма в 1,5 раза выше кубовидной и поэтому позволяет поднять храм над мирской архитектурой. «По сегодняшним высотным ограничениям мы не можем обозначать храмы более заметно, а было бы хорошо, если бы церкви были доминантами: архитектурными, высотными и социальными. Ведь и сегодня возле храмов возрождается социальная жизнь: в приходах проводятся культурные мероприятия, ведется благотворительная деятельность и работа с детьми», — говорит Михаил Мамошин.
Архитектурная преемственность
Несмотря на трудности, современные зодчие города на Неве продолжают традиции церковного строительства. Так, «Архитектурной мастерской Мамошина» разработан проект воссоздания одного из семи объектов, попавших в перечень, — собора Андрея Первозванного в Кронштадте, и не только самого собора в варианте Андрея Захарова (на основе его проекта) без достроенных позднее приделов, но и пешеходной улицы с Домом трудолюбия, ведущей к собору, в котором 53 года служил Иоанн Кронштадтский.
Также в мастерской Михаила Мамошина в BIM-формате спроектирован Крестовоздвиженский храм в русском стиле на Крестовском острове, который получил все необходимые согласования и сейчас реализуется. Построен храм сошествия Святого духа в Колпино, переосмысляющий традиции псковско-новгородской архитектуры. Он расположен в новом районе, но именно там во время Великой Отечественной войны проходила линия обороны. Малые храмы реализованы на кладбищах: часовня Успения Пресвятой Богородицы в Московской Славянке и часовня Серафима Саровского на кладбище в Колпино. Малые храмы, часовни на кладбище не менее важны, а возможно, даже более функциональны, чем большие «парадные» храмы. Многие проекты еще ждут своего часа: Большой храм в Колпино, Князь Владимирский собор на юге Петербурга, храм во имя врача-страстотерпца Евгения Боткина в Военно-Медицинской академии им. С. М. Кирова, часовня на Черной речке, рядом с местом дуэли А. С. Пушкина, и другие.
Возводя в районах новостроек храмы, приходы, часовни, крупные застройщики создают знаковые объекты и центры притяжения локального значения. Например, компания «Строительный трест» принимала участие в создании Благовещенской церкви на пересечении Бестужевской улицы и Пискаревского проспекта, часовни во имя иконы Пресвятой Богородицы «Неопалимая Купина» на Лесном проспекте, храма Святой Мученицы Татианы на Богатырском проспекте. Кроме того, силами компании были построены звонница храма в честь святого благоверного великого князя Димитрия Донского на территории университета МВД в Красносельском районе, а также храм Преображения Господня в Репино.
Церковное зодчество является отдельным направлением деятельности строительной компании «Дальпитерстрой». «Помимо своего основного предназначения храмы украшают местность, облагораживают нашу суетную повседневную жизнь, радуют глаз, умиротворяют душу, — считает Аркадий Скоров, генеральный директор СК «Дальпитерстрой». — Что позволяет человеку думать о душе? Вера, данная нашими отцами. А где ты услышишь слова отеческой веры? Где помолишься? Где попросишь у Господа непостыдную кончину? Для этого есть церковь».
Гордостью застройщика является храм Воскресения Христова в Шушарах. Архитектор Сергей Крюков, спроектировавший храм, органично соединил в нем традиционный консерватизм православной церкви и новаторские идеи. Внутренние стены расписаны художниками Пушкинской иконописной школы в византийском стиле. Церковь по праву считается достопримечательностью поселка Шушары.
Другой значимый объект для компании — храм Благовещения Пресвятой Богородицы в Парголово, работа над созданием которого ведется уже пять лет силами «Дальпитерстроя». Грандиозный проект создан ныне покойным архитектором Василием Питаниным. Художественное оформление доверено известному петербургскому скульптору Тиграну Никогосяну.
Помимо храмов в Шушарах и Парголово, компанией возведено и отреставрировано более двадцати православных храмов, в том числе: причтовый дом при церкви Святых праведных Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы на улице Моховой, храм в честь Святого благоверного Димитрия Донского на улице Летчика Пилютова, Дом приемов на подворье Софийского собора Царскосельского благочиния в Пушкине, церковно-причтовый дом в ансамбле собора Феодоровской иконы Божией Матери на улице Миргородской и многие другие.
Большая работа по возвращению городу утраченных объектов духовного наследия ведется Фондом содействия восстановлению объектов истории и культуры в Санкт-Петербурге. Организацией реализован ряд проектов. Так, завершена реставрация собора Пресвятой Троицы в киновии Александро-Невской лавры, построенного в середине XIX века, за советский период утратившего главы и декор и в целом пришедшего в руинированное состояние. Завершается воссоздание церкви иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость», взорванной в 1933 году. Сейчас заканчиваются работы по восстановлению внутреннего убранства. Также реализован проект по символическому воссозданию Троицкой церкви — первого храма Петербурга, где Петр I был провозглашен Императором Всероссийским. Поскольку по ряду причин воссоздать церковь, уничтоженную в 1933 году, невозможно, на Троицкой площади был установлен миниатюрный образ, изготовленный по сохранившимся изображениям.
Духовное возрождение
«Сложности в деле восстановления храмов связаны не столько с необходимостью согласовывать документацию с КГИОП или соблюдать традиционные технологии, сколько с определенной косностью мышления, — делится Филипп Грибанов. — У нас почему-то историческая справедливость, а также красота и грандиозность замысла часто пасуют перед формальным соблюдением буквы закона и однобоко понимаемой идеей сохранения наследия. Живой город нельзя законсервировать, ему требуется развитие. Впрочем, как мне кажется, в общественном сознании намечаются позитивные изменения, и я надеюсь, что наши идеи удастся воплотить в жизнь».
Прогресс в сторону создания условий для возрождения культурного и духовного наследия Петербурга отмечает и Михаил Мамошин: «В Санкт-Петербургской митрополии восстановлена служба епархиального архитектора, и в целом церковное строительство возвращается в лоно строительной и проектной культуры. Последние 30 лет многому нас научили. Сначала была попытка слепо копировать некие образцы, делать ремейки, сейчас этот процесс пройден, его надо было пройти, чтобы осознать тему, предмет современного храма. Эта сфера становится все более реальной, адекватной времени. И слава Богу».
«Наши деды строили храмы, мы возводим и возрождаем их, наши дети и внуки продолжат это дело, — замечает Аркадий Скоров. — Современные техника и технологии нам в помощь. И специалисты сегодня ничуть не хуже. Есть талантливая молодежь и хорошие опытные архитекторы. Это же все-таки Петербург».
Список первоочередных храмов, подлежащих восстановлению
ЦЕРКОВЬ ПОКРОВА ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ В БОЛЬШОЙ КОЛОМНЕ на площади Тургенева была построена в 1803 году по проекту архитектора Ивана Старова в стиле классицизм. Прихожанами церкви были жившие неподалеку на Фонтанке, 185, Александр Пушкин и его родители. С 1871 года при церкви действовало благотворительное общество, содержавшее женскую богадельню, два детских приюта, приходскую школу, бесплатную столовую. Снесли церковь в 1936 году.
БЛАГОВЕЩЕНСКАЯ ЦЕРКОВЬ КОННОГВАРДЕЙСКОГО ПОЛКА на площади Труда, 5, была построена в русско-византийском стиле в 1849 году по проекту Константина Тона для лейб-гвардии Конного полка. До сноса в 1929 году украшала Благовещенскую площадь (ныне площадь Труда). Сегодня о судьбе площади идут споры. Часть архитектурного сообщества и горожан выступает за установку здесь памятника адмиралу Федору Ушакову.
ВВЕДЕНСКИЙ СОБОР ЛЕЙБ-ГВАРДИИ СЕМЕНОВСКОГО ПОЛКА на Загородном проспекте, 45А, была также построена по проекту архитектора Константина Тона для второго по старшинству лейб-гвардии Семеновского полка. Вокруг сооружения в русско-византийском стиле был разбит Введенский сад, с одной стороны выходящий на Загородный проспект, с другой — на Лазаретный переулок. В 1914 году Иерусалимский патриарх Дамиан преподнес в дар собору икону «Воскресение Христово», в которую была помещена частица Гроба Господня. Собор разрушили в 1933 году.
ЦЕРКОВЬ БОРИСА И ГЛЕБА на Синопской набережной, 32, воздвигли в 1882 году по проекту архитектора Михаила Щурупова в неорусском стиле по случаю неудавшегося покушения на императора Александра II в 1866 году. Она венчала створ проспекта Бакунина и Синопской набережной вплоть до 1934 года, а в последующие 40 лет использовалась в качестве склада. В 1975 году полуразрушенное здание полностью снесли.
ЦЕРКОВЬ ВО ИМЯ ВВЕДЕНИЯ ВО ХРАМ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ на Большой Пушкарской улице, 13, построена по проекту архитектора Ивана Лема в стиле классицизм. В 1872 году при церкви было создано Петровское общество вспоможения бедным. В 1873 году оно открыло приют, в 1875-м — богадельню в наемных помещениях. В настоящее время на месте разрушенной в 1932 году церкви — сквер.
ЦЕРКОВЬ ВО ИМЯ СВЯТОГО МИТРОФАНИЯ ВОРОНЕЖСКОГО НА МИТРОФАНЬЕВСКОМ КЛАДБИЩЕ, Митрофаньевское шоссе, 13, украсила кладбище в 1847 году. Возведена по проекту Константина Тона. В приделе находились фамильные захоронения купеческих династий, а также могила автора биографии императора Александра I — Николая Шильдера. Церковь разрушили в 1929 году.
СОБОР АНДРЕЯ ПЕРВОЗВАННОГО в Кронштадте на Соборной площади, 1. Основание и первый камень фундамента заложил Петр I в 1717 году. Первая соборная церковь была деревянная, ни ее плана, ни первоначального вида не сохранилось. Новое здание каменного собора по проекту Андрея Захарова и Алексея Акутина в стиле ампир было заложено в 1805 году при участии Александра I. Строительство завершилось в 1817 году. 53 года в соборе служил Иоанн Кронштадский. Здание разрушили в 1932 году.
Третья очередь строительства ЖК «Огни залива» будет реализовываться с привлечением проектного финансирования и эскроу-счетов. Банковский партнер проекта уже определен.
Компания «БФА-Девелопмент» в феврале 2020 года выведет на рынок третью очередь жилого комплекса «Огни залива». Строительство будет проходить с использованием проектного финансирования. Сделка с покупателем будет осуществляться с использованием эскроу-счетов.
Для девелопера это будет начало работы в рамках обновленного законодательства о жилищном строительстве. Банк-партнер проекта уже определен. В настоящее время стороны завершают согласование документов. Подробности сделки будут раскрыты в ближайшие недели.
Напомним, ЖК «Огни залива» расположен в Красносельском районе Санкт-Петербурга. Комплекс относится к проектам комплексного освоения территорий и реализуется на площади 31,99 га. Первая его очередь была завершена и заселена в 2016 году. В настоящее время продолжается строительство двух корпусов второй очереди. Продажи в них идут по 214-ФЗ, так как на момент ввода новых правил готовность объектов составляла более 30%. Ключи от своих квартир дольщики получат во второй половине 2020 года. Всего в ЖК «Огни залива» запланировано пять очередей. Полностью комплекс предполагается завершить в 2026 году.
Представители «БФА-Девелопмент» признаются, что в связи с переходом на новую модель финансирования строительства им пришлось вносить определенные коррективы в проект. Это было продиктовано необходимостью соответствовать ряду требований кредитных учреждений. Кроме того, стоимость квартир будет выше, чем в том случае, если бы покупка проходила по старым правилам долевого строительства. В настоящее время начальная стоимость жилья в третьей очереди определяется.
Дмитрий Сухотин, генеральный директор ООО «Дудергофский проект» (застройщик ЖК «Огни залива»), рассказывает, что как для банка, так и девелопера очень важна рентабельность проекта. «К сожалению, ее сложно оценить, так как себестоимость работ, строительных материалов постоянно увеличивается, причем темпами выше, чем инфляция. Также на рентабельность могут повлиять и другие факторы, в том числе и форс-мажорные. Другой критерий для банков – это репутация застройщика. В этом плане у нас все хорошо. «БФА-Девелопмент» все знают как качественного и надежного девелопера», – добавил он.
Отметим, что со стартом третьей очереди ЖК «Огни залива» должно начаться и возведение в проекте объектов социальной инфраструктуры. Запланировано строительство детских садов, школы и поликлиники за счет средств застройщика. Уже уточняется способ их передачи городу.
По словам Дмитрия Сухотина, строительство соцобъектов – вполне понятные и логичные задачи для застройщиков при комплексном развитии территорий. «Но, конечно же, это повышенная финансовая нагрузка на девелопера. Особенно в новых реалиях, – считает он. – Поэтому важно разработать четкую и прозрачную модель финансирования строительства таких объектов кредитными организациями – это не должно быть излишней нагрузкой по процентам и платежам для застройщика».
Мнение
Светлана Денисова, начальник отдела продаж ЗАО «БФА-Девелопмент»:
– Конечно, пока сложно и застройщикам, и банкам. Процедура проектного финансирования еще не отработана. Соответственно, возникает множество шероховатостей и притирок с обеих сторон. В частности, ранее застройщики инициировали ограничение списка необходимых документов, которые могут требовать банки. Однако сами кредитные организации это предложение не поддержали, так как хотят знать в подробностях все детали о компании, которая планирует получить проектное финансирование. Всем представителям строительного и банковского сектора предстоит еще длительная работа по оптимизации совместной работы.
Фотоорепортаж на сайте https://m.asninfo.ru/events/photo-reports/278-zhit-u-morya-kompaniya-bfa-development-pokazala-stroitelnomu-yezhenedelniku-kak-stroitsya-vtoraya-ochered-zhk-ogni-zaliva
В мировой практике немало примеров того, как объекты, изначально сильно критиковавшиеся и считавшиеся «градостроительными ошибками», впоследствии признавались шедеврами и становились визитной карточкой городов, где они расположены. Классический пример – Эйфелева башня в Париже. Эту проблематику обсудили эксперты, приглашенные «Строительным Еженедельником» к участию в очередном заочном круглом столе по вопросам градостроительства.
«Строительный Еженедельник» («СЕ»): На ваш взгляд, как «градостроительные ошибки» становились шедеврами? Почему менялось их восприятие обществом?
Филипп Грибанов, представитель Фонда содействия строительству культовых сооружений РПЦ в Петербурге: Многие объекты, которыми сегодня гордятся петербуржцы и без которых сложно представить наш город, в свое время воспринимались современниками в штыки. Каких только эпитетов ни удостаивали тот же Исаакиевский собор. Искусствовед Наталия Толмачева приводит такие цитаты. Например, Владимир Стасов, критик и историк искусства, сын архитектора, говорил следующее: «Русский каменщик Тон может дружески пожать руку французскому каменщику Монферрану. Оба сумели заставить наше государство потратить множество миллионов на создания некрасивые, безвкусные по формам, ничтожные по остову, с неописанною роскошью мраморов, бронзы и позолоты, и несмотря на это, все-таки мрачные и скучные».
Я читал, что художник, основатель и главный идеолог объединения «Мир искусства» Александр Бенуа называл Спас-на-крови жалким подражанием Василию Блаженному, которое «поражает своим уродством, являясь в то же время настоящим пятном в ансамбле петербургского пейзажа». Дом компании «Зингер» и вовсе называли «гнилым зубом в челюсти Невского проспекта». Мы найдем десятки примеров, когда шедевры становились объектом нападок именитых современников. Здание городской думы тоже критиковали постоянно.
Однако прошли сотни лет – и мы видим только предмет для гордости, вся эта критика оказалась погребена временем.
Рафаэль Даянов, руководитель Архитектурного бюро «Литейная часть-91»: Опираться на конкретные примеры при рассмотрении проблематики градостроительных ошибок очень сложно. Дом компании «Зингер», который нам сегодня известен, радикально отличается от того, что изначально предполагалось проектом, а именно – небоскреба, на манер уже начинавших в то время строиться американских. Но главным архитектором и градостроителем Петербурга в то время был сам император, который и «укоротил» здание до привычной нам высоты. К тому же ревнители чистоты стиля и сегодня скажут, что этот дом противоречит эстетике Невского проспекта.
Если же говорить о массовом восприятии объектов, то надо понимать, что очень многое зависит от привычки. Мало кто задумывается над тем, что в историческом центре, даже на том же Невском проспекте, многие здания за советский период были надстроены двумя и даже тремя этажами. Горожане привыкли к их сегодняшнему облику, и он их ничуть не смущает, они считают, что дома изначально были именно такими. Подобные примеры были и в постсоветское время, и к ним тоже довольно быстро привыкли. Город живет, растет, меняется – это неизбежный естественный процесс. Таким образом, отношение большинства к тому или иному объекту – это вопрос скорее привычки, чем какой-то оценки его эстетических характеристик.
Никита Явейн, руководитель Архитектурного бюро «Студия 44»: В любое время были люди, негативно относившиеся к новым объектам, новым архитектурным стилям. Имела место и обратная ситуация, когда критиковались старые направления, а новшества отстаивались. По-человечески это понятно, новое часто старается самоутвердиться за счет вытеснения старого. В любом случае критика отдельными людьми того или иного проекта – и раньше, и сегодня – обычно выражение частных предпочтений.
«СЕ»: По вашему мнению, возможно ли «превращение» того, что сегодня многие считают градостроительной ошибкой, впоследствии в шедевр? Получил или получит в будущем признание, например, «Лахта Центр»?
Никита Явейн: Если говорить конкретно о «Лахта Центре», не думаю, что когда-либо его будут считать шедевром. И дело тут не в архитектуре – сам по себе проект вполне имеет право на существование, претензий нет – а в величине, масштабах, которые входят в диссонанс с традиционным архитектурным ландшафтом Петербурга.
Филипп Грибанов: «Лахта Центр», который был предметом ожесточенных споров и протестов, уже сейчас становится достоянием города, новым открыточным видом.
Рафаэль Даянов: Что в будущем будут считать шедеврами – сказать сложно, я не пророк. А вот то, что к новым объектам привыкнут – я практически не сомневаюсь. Собственно, к «Лахта Центру» по большей части уже привыкли. И не называют его «кукурузиной», как во время активной борьбы с проектом, еще когда его хотели разместить на Охте. Больше того, некоторые уже восхищаются комплексом новых, современных сооружений – мостами ЗСД, стадионом на Крестовском острове и «Лахта Центром». Думаю, лет через пятьдесят все эти объекты будут называть «архитектурным наследием начала XXI века». Так же, как сейчас наследием своего периода именуют здания 1960–1970-х годов, тот же СКК.
«СЕ»: Некоторые градозащитники считают самым надежным способом избежать градостроительных ошибок в центре города полный запрет на появление в нем новых объектов. Как вы оцениваете такую позицию?
Рафаэль Даянов: Термин «градозащитники» сейчас непонятно на каких основаниях присвоила себе некая группа людей, которая всех остальных – в том числе и специалистов: архитекторов и реставраторов – рассматривает как каких-то врагов наследия. Хотя, между прочим, первое выступление о недопустимости строительства башни «Газпрома» на Охте было написано именно Союзом архитекторов.
Строительство в центре можно остановить, но тогда не взыщите – город начнет очень быстро умирать. Никакие системы не работают вечно, их надо модернизировать и обновлять. Город – живой организм, и останавливать в нем любое движение значит просто его губить.
Никита Явейн: Полная остановка строительной деятельности в историческом центре – подход, имеющий некоторое распространение в мировой практике. Применительно к небольшим городкам это вполне допустимый вариант. Как правило, в таких случаях основным источником дохода является туризм, а население в этих «музеях под открытым небом» не проживает. Других положительных примеров такой практики мир не знает. Для Петербурга (мегаполиса, где в историческом центре по-прежнему живут люди, а доход от туризма вряд ли превышает 5% бюджета) пытаться реализовать этот подход – глупость несусветная. Город без постоянного развития, в том числе центра – разумеется, в строгом соответствии с законами, – имеет свойство умирать.
«СЕ»: Как, на ваш взгляд, можно обеспечить, с одной стороны, развитие центра, а с другой – избежать появления новых градостроительных ошибок?
Никита Явейн: Подавляющее большинство современных градостроительных ошибок – это превышение допустимых параметров либо же снос исторических объектов. То есть имеются определенные, достаточно объективные критерии, следование которым позволяет избежать появления новых диссонирующих объектов. В то же время наше градостроительное регулирование жутко переусложнено и в целом исходит из предположения, что все вокруг враги, стремящиеся изуродовать город. Поэтому регламентируется каждая мелочь, каждая деталь, и, кажется, даже авторы этих законов уже не могут в них разобраться.
Впрочем, основные его посылы можно признать верными. Хуже то, что это законодательство никак не коррелирует со строительными нормативами. И следствием этого становится то, что мировая практика, допускающая реконструкцию исторических зданий и даже объектов наследия, у нас становится невозможной.
Рафаэль Даянов: Обеспечить развитие исторического центра могут только законодательные изменения, для чего нужна соответствующая политическая воля власти. Необходимо сформировать целую систему реконструкции зданий исторического центра. Только не так, как это было в советские времена, когда практиковались достаточно резкие преобразования, а с максимально корректным подходом. Необходимо и изменение нормативов применительно к реконструкции, поскольку соблюсти современные требования по санитарной, противопожарной безопасности, инсоляции и др. просто невозможно.
Филипп Грибанов: Пора отходить аргумента «не нравится», который является основным в градостроительной дискуссии. Нужно думать о красоте и о будущем. Что мы можем вспомнить из ярких архитектурных произведений за последние двадцать лет? Что скажут об архитектуре начала XXI века через сто лет? Ничего, потому что сказать особенно и нечего. Я убежден, что сейчас не хватает новых ярких объектов, которые впишутся в городскую среду и станут гордостью нашего города спустя годы. Для этого необходимо в корне менять подход к строительству и ограничениям, которых сейчас слишком много и которые не позволяют развивать город.