Под Калининградом открылся Музей мусора
На въезде в Зеленоградск, в поселке Сосновка, запустили уникальный для региона проект.
Это Музей мусора (его назвали «Му-Му-Ка»: Музей мусора, Калининград). Собственно и для всей России явление это необычно: сейчас в стране создан лишь один подобный объект — он находится в Калужской области и является «прародителем» калининградского. Но собственно мусора там нет, а есть арт-объекты, сделанные современными художниками из отходов. Все это — часть экоплощадки «Зеленый кот», открывшейся в прошлом году с «туалета-бутика», «Хламмаркета» и площадки для раздельного сбора.
Музейные экспонаты встречают посетителей еще на улице. Ассоциации, которые может родить в голове художника старый микроавтобус или мотоцикл, не ограничены в принципе ничем: в итоге может получиться динозавр или насекомое, или брутальный то ли стул, то ли трон. Для посетителей с еще менее тонкой душевной организацией — кресло из теннисных мячиков, увенчанное оторванными кукольными головами — смотрится инфернально, но не испорченным взрослыми стереотипами детям нравится. За витринами — крафтовые книжечки и стопки бумаги, сделанной из слоновьего навоза, украшения из микросхем, коврики из пластика, плетеный самовар из бумажных трубочек, светильник из отработанных ламп. При этом, в отличие от традиционных музеев, здесь много экспонатов, которые можно потрогать, подергать, посидеть на них и полежать. В зале (площадь помещения — 1 тыс. квадратных метров) пока еще достаточно свободного места — но те, кто бывал в «материнском» калужском музее, понимают, что это ненадолго: современные художники со всего мира сотрудничают с ним крайне охотно, и в его экспозиции есть действительно концептуальные (и очень дорогие) вещи, призванные напомнить о проблеме «перепотребления» и загрязнения нашей планеты.
У калининградской общественности насчет Музея мусора было много сомнений, рассказывает на церемонии открытия министр культуры и туризма Андрей Ермак.
«Говорили, что понятие „музей“ теперь девальвируется. Так вот, нисколько. Потому что это тоже культура — но не в смысле знания Чехова или Вивальди, это культура отношения к жизни, заботы о месте, где ты живешь. Это совершенно правильная воспитательная миссия, которую как раз-таки никто иной, как министерство культуры должно на себя взять», — рассуждает он.
В результате у минкульттуризма в соцсетях даже появился хэштег #музеевМногоНеБывает. Министр вспоминает, что проект вызывал много недоверия в принципе.
«Когда здесь открывали туалет-бутик, все смеялись и говорили: что это такое, уже нечем привлекать, туалетом решили. А когда увидели, что здесь постоянно стоят туристические автобусы и люди выходят с кучей сувениров, какими бы они спорными ни казались — но люди разные и они считают смешными разные вещи, — поняли, насколько это востребовано, и теперь говорят: а, да, это была хорошая идея», — улыбается Андрей Ермак.
Музей мусора — вторая очередь экоплощадки «Зеленый кот», под которую отведено 6 гектаров земли. По словам ее директора Дениса Калиновского, в следующем году здесь собираются открыть экоглэмпинг (пандемия и вызванный ею туристический бум выявили нехватку мест размещения) и развивать инфраструктуру для детей: игровые площадки, интерактивные арт-объекты. Чуть позже они станут частью большого экопарка с редкими растениями и механизмами, которые используют природную энергию (списанный калининградскими энергетиками «ветряк» здесь уже работает и обеспечивает светом все помещения). Также в ближайших планах — экомаркет (для участия планируется в том числе привлекать местных жителей с их сельхозпродукцией), концертная площадка, зал для лекций. Все это будет призвано мягко и ненавязчиво показать-рассказать, как сделать свою жизнь экологически правильной.
«Зеленый кот» рассматривается в качестве основного места для проведения экологического фестиваля (его рабочее название — «Перерождение»), который планировалось провести под «крылом» регионального минкульттуризма еще в прошлом году. Сейчас этот проект в планах на сентябрь будущего года, но пока из-за непредсказуемости «ковидных» ограничений загадывать рано, сообщил Андрей Ермак. Возможно, часть фестиваля придется «увести» в онлайн-формат, однако, как показала история экоплощадки в Сосновке, для тех, кто по-настоящему одержим, даже в условиях пандемии ничего невозможного нет.
Крупнейшая петербургская сеть частных пансионатов становится федеральной и в рамках государственного-частного партнерства построит 50 пансионатов в городах-миллионниках России.
Однако в петербургском реестре поставщиков социальных услуг активно действующих частных предприятий все меньше и, как говорят участники рынка, их осталось меньше 10. А было около 50.
Как рассказал Алексей Маврин, владелец сети частных пансионатов для пожилых «Опека», в рамках госпроекта «Старшее поколение» и создания современной инфраструктуры, «Опека» с помощью своего участия в государственно-частном партнерстве построит сеть из 50 пансионатов на 15 тысяч коек за 5 лет. Компания будет использовать собственные средства, кредиты и деньги инвесторов и госпрограмм. Общая стоимость проекта оценивается в 7 млрд, при условии, что одно место стоит 5 млн.
«Делаем проект вместе вместе с Минтрудом, частными и застройщиками и Корпорацией Развития Дальнего Востока», – рассказал Алексей Маврин.
Пансионаты планируется построить в каждом городе — миллионнике.
Также в начале сентября на Восточном экономическом форуме (ВЭФ) владелец «Опеки» подписал соглашение о проекте строительства центров для пожилых со стационарным уходом стоимостью 3 млрд рублей в Дальневосточном федеральном округе — Якутске, Владивостоке и Хабаровске.
Маленькие ушли
Сейчас «Опека» работает в Петербурге (6 пансионатов), а также в Ленинградской области (4 пансионата), Москве, Московской области и Челябинске. В Петербурге у «Опеки» – 900 пациентов, под патронажем с участием государства — 300, и 320 — на домашнем патронаже, который организовала для них служба сети. Казалось бы, город должен радоваться такому социально активному бизнесу.
Но в марте 2021 года в Петербурге разгорелся конфликт, когда комитет по социальной политике перестал оплачивать расходы частных пансионатов на пожилых постояльцев согласно тарифам и перешел на оплату по фактически понесенным затратам. В марте КСП был должен «Опеке» 250 млн рублей и так их и не заплатил, полагают в компании. После чего Алексей Маврин вынужден был переселить 600 человек из своих пансионатов в государственные ПНИ (психоневрологические диспансеры).
«Таким образом Петербург усложнил выход новых игроков на этот рынок, — говорит владелец сети, — а те, кто есть на рынке, постепенно переориентируются на коммерческие услуги. Небольшие игроки на 10 -15 коек, возможно, и ушли с рынка. Маленькие компании не могут справиться с возросшим объемом администрирования, подсчетом количества услуг, их оформления. Дома престарелых — это очень сложный бизнес: нужен опытный бухгалтер, выстроенные бизнес — процессы. Но сегодня мы продолжаем работать, в том числе, с городом, людей принимаем. Петербург — не самый плохой город по отношению к пожилым горожанам. Он платит, заботится о них, в России есть города, где это вообще не знакомо местным администрациям».
Внятное описание
«Раньше компенсация осуществлялась по установленным нормативам. Теперь, условно говоря, услуга замены памперса рассчитывается из оплаты сиделки, а также привязанного к этой сиделке административного персонала, и так на каждого отдельного постояльца», – объясняет Саида Султанова, владелица пансионата «ЮСИ».
Кроме того, по словам основательницы пансионата, не все аспекты в системе получили внятное описание. Например, организации удалось покрыть расходы на рекламу поиска сиделок, а траты агента по рекрутингу им не возместили.
«Нам сказали обращаться за рекрутерами в центры занятости, которые предоставляют их бесплатно. Но нас не устраивает качество в этом случае, снижать планку мы не хотим. И это происходит со многими тратами – каждый раз приходится писать объяснительные о том, почему кресло стоит на четыре рубля дороже», – рассказывает Саида Султанова.
Их все меньше
По рассказам участников рынка, сейчас из полусотни частных пансионатов, активно работающих с городским Реестром поставщиков социальных услуг, осталось немного, их перечисляют по названиям: сеть «Опека», реабилитационный центр «Эглин», пансионат «Наша забота», центр «ЮСИ», пансионат для пожилых «Курортный» общества Хэсэд Авраам и «Гармония».
«Мы уже не берем новых пациентов, — эмоционально рассказывает одна из поставщиков услуг, — и незачем об этом писать, это все бесполезно. Я работаю с лежачими стариками и у меня нет льготы на тепло. Сейчас пришел счет за тепло на 60 тысяч. Я запросила управляющую компанию — почему так вырос счет, но меня вынудили его оплатить, теперь пришлось подать в суд. Думаю, что переедем, будем арендовать маленькое помещение, ориентироваться только на коммерческие услуги. У нас и сейчас стоит очередь из желающих к нам попасть, эта очередь будет еще большей».
Главный врач петербургского центра «Наша забота» на 104 койки Анна Юрганова говорит о том, что оставшиеся игроки рынка хотят создать некую модель взаимодействия с государством.
«Мы предоставляем качественные услуги, — говорит она, — почему бы городу с нами не работать».
«Наша забота» до сих пор ждет финансирования.
«За март-май оплату снизили, за июнь мы еще не получили, — рассказывает главный врач, — затраты теперь должны быть четко отнесены на получателей социальных услуг. Раньше мы кормили всех одинаково, всем меняли одинаково памперсы и пеленки. А теперь надо всех делить на тех, за кого платят родственники и тех, за кого платит город с задержкой, и нам свою работу приходится перестраивать, вводить дополнительные должности».
Нуждающихся много, город стареет и пытается экономить, говорят участники рынка. Тогда нужно, чтобы город определил какому количеству человек он может помочь в уходе и реабилитации, остальные пусть идут в коммерческие учреждения либо остаются дома.
Гуманизм и финансовое оскудение
Ранее «Опека» попыталась выяснить, какие затраты в итоге приняли по новым правилам, а какие — нет. «В бюджете Петербурга на социальные услуги в 2021 году заложено 2,1 млрд рублей, — говорил Алексей Маврин, — в Москве услуги пансионатов оплачивают по тарифам, в Ленинградской области — тоже, в Петербурге — нет. При этом заложенные в бюджет средства не расходуются в полной мере — так в прошлом году в бюджет вернули 700 млн рублей».
Саида Султанова считает, что с принятием постановления о новом формате возмещения затрат на содержание пожилых людей участники рынка упустили момент, когда можно было совместными усилиями наладить диалог с властями и привести его в ту форму, которая устроит всех. Это произошло из-за отсутствия лидера и необходимого уровня сотрудничества между руководителями учреждений.
«В итоге гуманизм натыкается на финансовое оскудение», – добавила эксперт, отметив, что пансионаты практически лишаются возможности развития.
По словам собеседницы, речь здесь не столько о расширении бизнеса, сколько о том, чтобы повысить качество жизни постояльцев – от организации секций и кружков до расширения учреждений. В то же время ПНИ, среди которых есть положительные примеры содержания пожилых людей, считает Саида Султанова, за счет финансирования имеют возможность и построить спортзал с бассейном, и облагородить территории вокруг учреждения.
Алексей Маврин полагает, что в Петербурге в работе с частными социальными предприятиями пытаются применить шаблон закона о субсидиях.
«Но социальная отрасль так не работает, — уверен предприниматель, — тем более, что строка бюджета на социалку растет».