Законодательная путаница создает неопределенность правового статуса всех портовых объектов
Реализация уникальных преимуществ, которыми располагает Россия с ее километровой береговой линией в 60 тысяч км, сегодня тормозится хаосом в правовом регулировании. Лишь в последние годы принято несколько законов в сфере морского права, однако фактически портовые территории являются центрами множества правовых противоречий, считает президент «КЕ-Ассоциация» (Санкт-Петербург) Антон Щукин. Об этом он заявил, выступая на конференции «Проблемы и пути развития портов. Взаимодействие с судовладельцами».
По мнению специалиста, принятые в последние годы Водный, Земельный и Градостроительный кодексы вступают в противоречия между собой в сфере регулирования портовой деятельности. Так, некоторые положения Земельного кодекса устанавливают, что портовые сооружения относятся к федеральной собственности. В свою очередь, Водный кодекс не позволяет создания земельных участков на намывных территориях, а также делегитимизирует права собственности на гидротехнические сооружения в акваториях. В Водном кодексе и ФЗ «О внутренних водах, территориальном море и внутренних водах РФ» имеется противоречие в способе определения границы территории по береговой линии, что создает дополнительный правовой вакуум.
Закон «О морских портах», по мнению А.Щукина, фактически делегирует морским администрациям портов функции органов местного самоуправления. В то же время полномочия морских администраций в портовых городах никак не отражены в Градостроительном кодексе. «При установлении градостроительных регламентов в портовых зонах мнение главы морской администрации может быть принято к сведению, но не имеет никакого решающего значения», - подчеркивает эксперт.
Положения Закона «О морских портах», устанавливающие независимость морских администраций от региональных властей, по мнению специалиста, могут быть легко оспорены в Конституционном суде РФ. Неопределенность статуса береговой зоны предрасполагает к произвольной трактовке имущественных вопросов арбитражными судами, подчеркивает А.Щукин.
Несовершенство закона «О морских портах» отметил также советник губернатора Санкт-Петербурга Борис Усанов. Он указал на противоречие между ст. 35 закона с Кодексом торгового мореплавания. Как отмечает Б.Усанов, закон вводит произвольно суженное определение порта, фактически ограничивающее это понятие перегрузочным комплексом и оставляя за его рамками как складскую и промышленную инфраструктуру портовых комплексов, так и множество других структур, являющихся интегральными частями портов - от стоянок малых судов, в том числе судов портового флота, до помещений для пребывания и отдыха персонала.
Кроме того, в законе вообще не представлен механизм взаимодействия портов с городами, в которых они находятся, несмотря на очевидное влияние, которое оказывают порт на внутреннюю структуру приморских городов. Как напоминает Б.Усанов, в дореволюционном российском законодательстве порты делились на военные, торговые и смешанные, однако при этом администрация портов входила в состав городского управления. Более того, наличие порта в уездном городе повышало его статус, приравнивая город к губернскому. В европейской практике, напоминает Б.Усанов, управление городом и портом также не разделено.
Отрыв порта от региона, в котором он находится, невыгоден как региону, так и порту, считает советник губернатора. Мало того, искусственное выделение управления портом также создает правовые препятствия для взаимодействия морских перевозок с другими видами транспорта, включая внутренний водный транспорт. Этот разрыв противоречит насущной задаче развития интермодальных транспортных коридоров, отмечает Б.Усанов.
По словам Александра Семочкина, директора и создателя музея-усадьбы В.В. Набокова в пос. Рождествено, потомки владельцев дворянских усадеб не намерены помогать в их восстановлении. Так, Дмитрий Набоков, сын писателя, в 1990-е гг. обещал помочь с реставрацией, но до дела эти обещания так и не дошли. Так же поступил и барон Фальцфейн. «Это уже полностью европейцы: все это наследие – уже не их, а наше, их оно мало волнует. Вдова и сын Набокова отмежевались от нашего музея, - говорит А.Семочкин. - И на самом деле это правильно: ведь это они пострадали, это у них отобрали имения, это их выгнали из страны, они не обязаны после этого нам помогать».
Сейчас музею только для общестроительных работ требуется около 20 млн. рублей в год, не считая средств на инженерные сети, охрану, зарплаты, создание экспозиции. Из областного бюджета этот памятник (федерального значения) получает лишь 500 тысяч рублей в год, а от федерального центра не получает ничего. Все региональные деньги идут на восстановление фасадов здания. Часть средств музейщики получают от различных меценатов – после пожара 1995 г. музей, исключенный тогда из всех списков памятников, существовал только на эти средства и небольшие деньги из бюджета района. Сейчас средства меценатов составляют примерно половину от финансирования. Еще часть средств музей получает от благотворительных концертов камерной музыки, от экскурсионных групп, одиночных посетителей и от продажи сувениров.
При этом А.Семочкин сетует на систему госзаказа, под которую сейчас попали все музеи страны. «Тендеры выигрывают те, кто меньше запросил денег, соответственно, качество работ ниже всякой критики, работают гастарбайтеры, - жалуется он. - А ведь по уникальности памятника мы должны бы состоять на учете в ЮНЕСКО. Больше в России нет подобных образцов деревянного ампира – было в Осиновой роще имение князей Вяземских, но погибло». Директор музея отметил, что памятник, несмотря на пожар, не является «новоделом»: 70% конструкций дома сохранились. «Это великолепная красная боровая сосна, которой уже не бывает в природе, ей нет замены», - говорит он.
Рассказывая о местных достопримечательностях, А.Семочкин пояснил, что нынешний музей Набокова не является родовой усадьбой писателя – это дом, который ему завещал дядя по материнской линии, представитель купеческого рода Василий Рукавишников. Будущий писатель формально владел этим домом лишь год – с 1916 по 1917 г., однако в юности много раз бывал здесь и описал усадьбу в романе «Другие берега». Само же фамильное имение Набоковых в Выре сгорело в 1944 г. Но место, на котором оно стояло, по сию пору не застраивается. Директор музея мечтает когда-нибудь создать на этом месте макет усадьбы под открытым небом.