Владислав Маначинский: «Скульптура в архитектуре — это всегда синтез двух искусств»
Скульптурные работы Владислава Маначинского становятся неотъемлемой частью Петербурга — они органично живут своей жизнью и в классическом окружении Северной столицы, и в современной архитектуре новых кварталов, и в частных собраниях.
Сотни эскизов и моделей хранятся в мастерской скульптора на Петроградской стороне. Среди фигур из камня и бронзы можно встретить узнаваемые фрагменты монументов, кариатид, фасадных скульптур, барельефов, памятных досок.
Именно в этих мастерских Александр Опекушин создавал первый памятник Пушкину, а сам Владислав Маначинский после третьего курса Академии художеств распределился в класс выдающегося скульптора той же классической, традиционалистской школы — профессора Михаила Аникушина.
Преемственность
— Вам посчастливилось брать уроки у Михаила Константиновича?
— На самом деле я видел его всего несколько раз: он уже тогда был немолод и плохо себя чувствовал. Поэтому я постигал ремесло под началом Сергея Анатольевича Кубасова, ученика Аникушина, автора памятника Дзержинскому на Шпалерной улице. Начиная с аспирантуры, я преподавал на архитектурном факультете, и ректор Академии Альберт Серафимович Чаркин пригласил меня помощником, когда создавал памятник Александру III в Иркутске. Большой удачей было работать с таким мастером, развивая полученные за годы учебы знания и умения. Позже мне довелось поработать с ним над созданием скульптурной группы борцов возле КВШСМ на Каменном острове. Фигура олимпийского чемпиона Николая Соловьева с медалью в поднятой руке как раз наша совместная работа
— Он смотрится как эллинский атлет. Такое следование классическим канонам — это следствие академического образования? Ведь вы и сейчас идете по стопам традиционной монументалистской школы.
— Мне намного ближе классика, и это внутреннее мироощущение. Я не против современной скульптуры, мне, к примеру, очень нравится французская начала ХХ века. Но присутствие абстрактной формы должно быть дозированным: человек не способен воспринимать ее в огромных количествах. Классика с ее реализмом привычнее и понятнее зрителю. И потом — изобразить достоверно и честно портрет человека вовсе не тривиальная задача, она предполагает наличие академического мастерства. Конечно, на сегодняшнем рынке искусства каждый может реализовать себя, но профессионализм и дилетантство находятся по разные стороны.
Пройдитесь в Академии по музею гипсовых слепков, снятых с оригиналов скульптур Праксителя, Фидия, Мирона, попробуйте рассмотреть их, особенно при вечернем освещении. Екатерина Вторая недаром заплатила за них золотом, чтобы русские мастера постигали античное искусство. Как тонко и точно в этих скульптурах проработаны все элементы пластики и сложные линии, чтобы передать энергетику тела и человеческие эмоции! Насколько глубоко скульптор проник в суть формы, объемов, пропорций, продумал композицию, чтобы сформировать у зрителя общее восприятие фигуры, а затем воплотил свой замысел вплоть до фаланги мизинца, который выполнен с таким совершенством, что сам по себе может считаться произведением искусства! Это квинтэссенция нашего ремесла. Я всю жизнь стремлюсь к тому, что можно было бы назвать эталоном.
Традиции
— Ваш отец работал архитектором и занимался скульптурой, вы читали свой курс будущим зодчим. Получается, что творческое содружество с архитекторами нашего города стало закономерным?
— Монументальная скульптура в городе в принципе невозможна без отрыва от архитектуры, а уж тем более фигуры и лепные украшения на фасадах. Скульптор всегда идет от архитектурной концепции проекта и должен быть готов работать в любом стиле, который предлагает автор проекта, а это тоже показатель мастерства, заложенного академической школой. Например, здание «Газпром экспорта» на площади Островского создавалось архитектором Евгением Герасимовым в стилистике неоренессанса и полностью гармонирует с классической застройкой площади, задуманной Карлом Росси. Фасад здания декорирован балконами, пилястрами, и скульптура должна была стать продолжением архитектуры, максимально близкой к классицизму. Работая над ней, мы вдохновлялись петербургскими атлантами.
— Но потом были и другие работы?
— Жилой дом «Венеция» на Крестовском острове, тоже проект мастерской «Евгений Герасимов и партнеры», решен в стиле итальянских палаццо эпохи Возрождения, здесь я лепил грифонов и маскароны в виде головы льва на замковых камнях оконных арок.
Маскароны со львами на здании РСТИ на Петровском проспекте архитектора Сергея Цыцина — уже более современное толкование этого декоративного элемента. Фасад этого здания украшен пилястрами с богатой орнаменталистикой, которые завершаются маскаронами, решенными в общей стилистике здания.
Бизнес-центр «Сенатор» на Васильевском острове — пример классической архитектуры с множеством элементов коринфского ордера. Тут есть два моих картуша, которые фланкируют фронтоны, а на боковом фасаде — мой аллегорический рельеф.
Стилистическое решение ЖК Futurist отсылает к архитектурным стилям 1930-х годов: конструктивизму и ар-деко. Отсюда множество характерных декоративных элементов на фасадах. Для выходов вентиляционных шахт мною сделаны декоративные решетки в виде колосьев, напоминающих о Левашовском хлебозаводе-автомате, который построен на этой территории в эпоху индустриализации.
— Как складываются взаимоотношения архитектора и скульптора?
— Если мы говорим об архитектуре фасадов здания, то первая скрипка принадлежит архитекторам. Они задают общую концепцию проекта, стилистику здания, пропорции, композицию. А скульптор следует в русле архитектурной идеи, хотя может привносить свои предложения, обсуждать нюансы. Например, в ТК «Галерея» изначально планировалось разместить на фасаде только фигуру покровителя торговли бога Гермеса, но мы предложили создать некую интригу: дополнить его женской фигурой и сделали под стать ему условную богиню Флору. Затем пошли дальше и совместным решением «усилили» портал еще двумя аллегорическими фигурами.
При создании монумента архитектор и скульптор работают параллельно, хотя, наверное, скульптор становится доминирующим в этом тандеме, особенно если это памятник конкретному историческому персонажу. Но у архитектора задача более масштабная. Если скульптор больше думает о том, как найти точную и верную композицию, то архитектор мыслит о том, как разместить монумент в пространстве, как лучше показать его с точки зрения масштаба, перспектив, видения прохожих. Все эти вопросы решаются и прорабатываются совместно.
— Как обычно рождается идея памятника?
— В любой работе есть два пути решения. Один — это первая идея, которая приходит в голову, она бывает очень важна для реализации замысла и опирается на твои ассоциации, опыт, впечатления. Многие авторы именно ее берут за основу и следуют только ей. Второй путь идет через анализ, он намного сложнее, пройти его может не каждый. В этом случае начинаешь глубоко погружаться в тему, искать и в конце концов находить то самое единственно правильное решение, которое должно присутствовать в работе.
Например, при создании монумента, посвященного жертвам холокоста и блокады Ленинграда, в Израиле приходилось учитывать традиции и религии двух государств и при этом максимально верно передать основную идею монумента — память о трагической гибели в годы Второй мировой войны огромного количества людей из разных стран. Так случилось, что День полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады и Международный день памяти жертв холокоста отмечаются 27 января, поэтому нам надо было найти решение, которое объединило бы эти памятные даты.
Мы с соавторами перебрали много разных вариантов и остановились на обелиске, который назвали «Свеча памяти», потому что наверху он закручен в спираль, словно поток пламени. В этом монументе много символики, которая понятна каждому. С одной стороны обелиска размещен символ блокадного Ленинграда — Медный всадник, который виден в прицел, с другой стороны символ Израиля — звезда Давида, но в колючей проволоке. Есть еще один ленинградский знак на основном фасаде монумента — ласточка с конвертом в клюве как символ жизни и надежды. Эта ласточка появилась на значках, которые носили блокадники в ответ на заявления Гитлера, что ни одна птица не сможет вылететь из осажденного города.
Современность
— Помимо архитектора и скульптора, есть еще один участник проекта, от которого зависит все. Это застройщик, а для него финансовая и функциональная составляющие проекта могут оказаться важнее эстетической. Скульптор может повлиять на точку зрения заказчика? Как, например, появились львы во дворе ЖК Familia?
— Сначала у главы холдинга РСТИ Федора Олеговича Туркина появилась идея установить на территории комплекса арт-объект. Он должен был стать особенностью комплекса и отражать тот посыл, который застройщик вкладывает в жилое пространство: семья, надежность, безопасность. Мы разработали много воплощений такого символа - от ангела-хранителя до древа жизни, пока не остановились на львиной семье. В Петербурге установлено огромное количество бронзовых и каменных львов-стражей, которые несут свою службу у дворцов и мостов. Мы же на уровне эскизов предлагали разные варианты, более жанровые и более близкие к природной стихии львиного прайда. Однако заказчик настоял на композиции из четырех фигур — льва и львицы обязательно с двумя детенышами. Царь зверей — символ храбрости, благородства, власти, высокого статуса, львица — хранительница очага. Композиция скорее натуралистическая, но создающая стилистическое единство придомовой территории и архитектуры фасадов в стиле ар-деко с маскаронами львов.
—Теперь для РСТИ вы создаете еще одну семью, аистиную.
— Да, для жилого комплекса «БелАрт». С аистами тоже все не так просто складывалось. По заданию заказчика надо было найти композицию, которая отражала бы единение двух славянских народов, белорусского и русского. Но как объединить национальные символы — зубра и медведя? Поэтому появились аисты, благородные птицы, создающие пару на всю жизнь. Начался поиск вариантов скульптурной группы, в которой эти утонченные птицы выглядели бы эстетически и в то же время не были слишком хрупкими. Так появилось гнездо из цветов и в нем аистиная семья, оберегающая младенца, которого потом все-таки заменили на птенца.
— Есть ли в нашем городе здания, которые вы считаете идеальными с точки зрения синтеза работы скульптора и архитектора?
— Из самых известных, пожалуй, Дом Зингера, несмотря на его жесткую эклектику. Скульптуры выполнены на очень хорошем уровне и не противоречат чрезмерной декоративности фасада — в отличие, кстати, от здания Елисеевского магазина. Вот два ярких примера одного стилистического периода в архитектуре.
Что касается моих работ, то какие-то нюансы в них всегда всплывают задним числом. Мне кажется, фигуру Гермеса на здании «Галереи» можно было бы сделать чуть стройнее, «легче» или ангелов на фасаде здания на проспекте Добролюбова немного иначе. Наименее удачная работа — это ЖК Ligovsky City, но это как раз тот случай, когда не было полноценного диалога со всеми участниками проекта, что помешало сделать горельефы более монументальными. Впрочем, что касается современных объектов, то я скорее не склонен что-либо ругать, чем что-либо хвалить.
Но, вообще, в Петербурге много прекрасных зданий со скульптурными группами. Иногда видишь какой-нибудь эркер с балконной абсидой и трехфигурной композицией снизу. Она вроде бы и случайная, но так хорошо сделана и с таким настроением, что всегда любуешься, когда проезжаешь мимо.
— Как современные материалы меняют работу скульптора?
— Значительно облегчают и ускоряют многие процессы. Трудно даже представить, сколько могла бы весить и стоить 3-метровая скульптура из камня, сделанная по классической технологии, а современные полимерные материалы позволяют создавать такую же фигуру, но пустотелую с сантиметровой толщиной стенок. В результате изделия становятся легкими, а процесс изготовления, отливки и тиражирования — значительно проще и дешевле.
— Как вы думаете, по какому пути пойдет дальше монументальная скульптура?
— Я учился в то время, когда еще продолжала действовать советская система монументальной пропаганды, предполагающая создание в каждом городе крупных скульптурных композиций, несущих обязательную идеологическую нагрузку. Потом это направление потеряло актуальность, но сейчас, скорее всего, начнет возрождаться. Наше искусство всегда связано с увековечиванием в камне и бронзе памяти о значимых для страны событиях и людях.
В малоэтажном «Прибрежном Квартале» в Лисьем Носу под Петербургом завершается первая очередь строительства и уже готов проект второй очереди. В прошедшем году «Квартал» стал победителем премии «Поселок года 2021» в номинации «Лучший поселок таунхаусов» и тем самым подтвердил рациональность идей нового урбанизма.
Девелопер проекта, генеральный директор «Северо-Западной строительной корпорации» Михаил Голубев, подвел итоги 10-летней истории развития «Квартала» и рассказал о перспективах дальнейшего строительства.
— Михаил Викторович, в одном из недавних интервью нашему изданию вы говорили о том, что 2022 год подытожит первый этап строительства «Прибрежного Квартала», и даже наметили планы на будущее: систематизировать все наработки первой очереди, чтобы реализовать их в следующих. Как сейчас обстоят дела со строительством этого необычного жилого комплекса?
— Первая очередь «Прибрежного Квартала» задумывалась как максимально полная реализация принципов нового урбанизма с его разнообразием застроек, пешеходными улицами, качеством архитектуры и планирования, экологичностью и активным участием жителей в создании общественного пространства. При работе над проектом мы хотели найти правильные смыслы для застройки и жизни в мегаполисе. В целом эта попытка удалась. Завершить первую очередь, следуя принципам нового урбанизма, мы планируем если не в этом году, то в следующем.
Тем не менее формирование комфортной среды предполагает не только наличие уникальной архитектуры, гармонию с ландшафтом или транспортную доступность, но и финансовую возможность ее реализации. Проект должен иметь привлекательную для инвестора экономическую модель и быть доступным для потребителя.
Вторая очередь «Квартала» создается уже в других регуляторных и экономических реалиях и поэтому будет иметь некоторые отличия. Я бы назвал совокупность принципов застройки второй очереди городской средой новой реальности.
Мы подошли ко второй очереди отчасти концептуально по-другому. При этом она будет примыкать к территории первой очереди и сохранит все лучшее, что уже реализовано в «Квартале», благо инженерная подготовка территории имеется за счет инвестиций на стадии строительства первой очереди.
— В чем будут отличия? Значит ли это, что инфраструктурные, архитектурные и конструктивные решения следующих очередей могут стать другими?
— В отличие от первой пешеходной очереди мы планируем «привязать» машины к домовладениям. Немного отойдем от типологии застройки: основную массу домовладений составят дуплексы. Для второй очереди запроектировано около 35 дуплексов и 25 таунхаусов, возможно, будет построено несколько индивидуальных домов. Новые планировки предполагают также уменьшение жилых площадей и этажности, больше террас на крыше и программного озеленения патио. Для начала разметим часть «Квартала» и посмотрим, каким будет спрос на новые предложения.
Опыт первой очереди показал, что совместное развитие общественных территорий с участием жителей продвигается медленно, потому что его трудно организовывать. Ментальные сложности с вовлечением жителей в новый урбанизм все еще есть, и этот переход не происходит настолько легко и быстро, как хотелось. Жители больше сосредоточены на работах внутри своего дома и участка. Поэтому мы хотим сами по максимуму спроектировать и построить инфраструктуру, контролировать пространственный дизайн-код, предложить набор определенных моделей, внутри которых возможна модификация по выбору.
С другой стороны, несмотря на рост цен на рынке стройматериалов, мы не отказываемся от кирпичного домостроения и сохраняем в строительстве экологический подход, за что нас хорошо знают и ценят. Тяга городского жителя к природе, эргономика, которая согласуется с сокращением площади строений, индивидуальная креативность в рамках своего жилья, взаимодействие с ландшафтом на уровне патиевого обустройства и террас — вот тренды, которые будут масштабированы и усилены. Мы хотим, например, чтобы строения второй очереди были еще больше вписаны в ландшафт, но не так, как при строительстве первой очереди, когда дома возводили, не затрагивая деревьев, а иногда просто огибая их или делая частью жилья. Мы начнем сами сажать деревья, но не потому, что их меньше на территории новой застройки, а потому, что понимаем, каким должен быть правильный ландшафт. Через несколько лет облик зданий будет больше внедрен в природу и окружающую среду. И это все создаст еще более гармоничное пространство, в котором удобно жить и работать.
— Каким образом при всех этих изменениях вторая очередь будет интегрирована с первой?
— Есть идея создания общей пешеходной зоны, которая пройдет по диагонали через весь «Квартал». Мы ее так и называем – «зеленая диагональ». Она свяжет через «Квартал» два лесопарка в Лисьем Носу. Хотелось бы сделать ее открытой, то есть связать с жизнью в муниципалитете, более быстрой и удобной дорогой к инфраструктуре района, к школе и детскому саду, к тому же здесь просматриваются интересные стыковки и решения по ландшафту и благоустройству. Нам кажется, что в новой реальности правильнее двигаться в этом направлении.
— Что бы вы назвали для себя основным итогом 10-летнего опыта строительства «Прибрежного Квартала»?
— В урбанистике есть понятие процветающей среды. Это не просто комфортные дома и благоустройство, а благополучие и счастливая жизнь человека. В «Прибрежном Квартале» впервые была создана гармоничная и комфортная среда обитания, которая начала оказывать очень сильное положительное влияние на живущего в ней человека. Один из принципов нового урбанизма предполагает, что житель погружается в иное качество жизни, способное духовно обогащать его и вдохновлять на новые вызовы. Сегодня, спустя несколько лет, я вижу, насколько жители жилого комплекса буквально молодеют в этой атмосфере, какими радостными растут дети, как много творческих амбиций появляется у горожан. И все это — результат воздействия нашей уникальной среды, где можно заниматься спортом, выходить на пробежки в лес, собирать грибы рядом с домом или добираться до пляжа пешком или на велосипеде.
В «Квартале» можно увидеть многообразие архитектуры, цвета и фактур, ландшафта, здесь сохраняется связь с природой. Жители прикармливают белок и птиц, следят за их жизнью, высаживают деревья и растения. Я никогда не думал, что горожане могут быть настолько вовлечены в этот процесс и способны так изменить свой образ жизни под воздействием условий, отличных от многоэтажных районов. Это качественно другой уровень жизни, который мог бы стать весомым конкурентным преимуществом в борьбе за повышение и сохранение креативного человеческого капитала, очень важного в современных экономических реалиях. Будущее страны должно быть за такими кварталами. Но их пока слишком мало.
— Каким образом государство может повлиять на их развитие, по вашему мнению?
— Создание жилой среды новой реальности должно рассматриваться в контексте конкретных экономических моделей с участием государства, застройщиков, строителей инфраструктуры и обязательно самих граждан.
Сегодня мы имеем устойчивый тренд на строительство индивидуального загородного жилья: две трети прироста нового жилья, в том числе для городского жителя, ежегодно обеспечивают ИЖС и садоводства. Построить свой дом — это все-таки затратно, но открывает возможность для реализации индивидуальных предпочтений и управления комфортом. Частный застройщик надеется только на себя, но при этом умеет и может заниматься планированием и развитием своего жилья. Не приходится сомневаться, что покупатели в нынешней экономической реальности будут еще более скупы в хорошем смысле и разборчивы в том, что они приобретают и за какие деньги. Я уверен, что спад продаж новых квартир связан не только с экономикой, но и с запросами потребителей, которые не хотят жить в устаревшем жилье прошлой эпохи в то время, когда полным ходом наступает новая реальность.
Какова может быть новая дифференциация на рынке жилья? Скорее всего, что в итоге крупные застройщики будут строить преимущественно элитное жилье и бизнес-класс, государство — социальное, арендное жилье, а физические лица, малый и средний бизнес реализуют разные проекты в малоэтажном сегменте. Но если государство планирует развивать города и реализовывать прорывные проекты в создании комфортной городской среды к 2030 году, ему придется решать различные задачи по работе с разными сегментами рынка. То есть не просто вбухивать миллиарды в освоение территорий, а разработать экономическую модель, выгодную всем участникам строительного рынка, включая граждан.
Переход к модели можно реализовать, если задействовать институты развития, связанные с урбанизмом, градостроительством и территориальным планированием как с наукой и искусством. С группой первоклассных экспертов мы создали «Бюро пространственного развития» в рамках программ развития Агентства стратегических инициатив (АСИ) и пытаемся интегрироваться в эту работу. Над решением сложных задач городского развития по выработке оптимальных моделей должны работать опытные эксперты разных отраслей в междисциплинарном подходе — транспорт, экология, создание социальной инфраструктуры и сервисов, экономика строительства и другие. Но без маржинальности и без социальной составляющей модель никому не будет нужна — ни бизнесу, ни населению. Именно эксперты-практики, «отвечающие за свои слова», через свои структуры при поддержке и координации государства способны предложить инвестиционные программы в новой реальности, привлечь туда финансирование и базовых стейкхолдеров, развивать разработанные программы комфортного развития поселений на государственные и частные инвестиции. Объектами таких программ могут стать малые города, где много малоэтажного жилья, ветхое и аварийное жилье, малоэтажное и среднеэтажное жилье в рамках комплексного развития территорий (КРТ), в координации с такими структурами, как ДОМ.РФ.
Иными словами, если государство хочет быть конкурентным в борьбе за человеческий капитал и привлекательным для креативных и мыслящих жителей, ему необходима городская среда с комфортными кварталами качественной передовой застройки. Если удастся ответить на эти вызовы современности, то все мы будем жить в другой, обновленной стране. Поэтому накануне профессионального праздника хочу пожелать всем строителям, несмотря на непростое время, включиться в создание городской среды новой реальности с интересными проектами, креативными инвесторами, красивыми объектами и довольными жителями!
Михаил Голубев, застройщик, предприниматель,
урбанист-практик,
эксперт Агентства стратегических инициатив (АСИ),
участник НП «Клуб лидеров по продвижению инициатив бизнеса»