Владислав Маначинский: «Скульптура в архитектуре — это всегда синтез двух искусств»
Скульптурные работы Владислава Маначинского становятся неотъемлемой частью Петербурга — они органично живут своей жизнью и в классическом окружении Северной столицы, и в современной архитектуре новых кварталов, и в частных собраниях.
Сотни эскизов и моделей хранятся в мастерской скульптора на Петроградской стороне. Среди фигур из камня и бронзы можно встретить узнаваемые фрагменты монументов, кариатид, фасадных скульптур, барельефов, памятных досок.
Именно в этих мастерских Александр Опекушин создавал первый памятник Пушкину, а сам Владислав Маначинский после третьего курса Академии художеств распределился в класс выдающегося скульптора той же классической, традиционалистской школы — профессора Михаила Аникушина.
Преемственность
— Вам посчастливилось брать уроки у Михаила Константиновича?
— На самом деле я видел его всего несколько раз: он уже тогда был немолод и плохо себя чувствовал. Поэтому я постигал ремесло под началом Сергея Анатольевича Кубасова, ученика Аникушина, автора памятника Дзержинскому на Шпалерной улице. Начиная с аспирантуры, я преподавал на архитектурном факультете, и ректор Академии Альберт Серафимович Чаркин пригласил меня помощником, когда создавал памятник Александру III в Иркутске. Большой удачей было работать с таким мастером, развивая полученные за годы учебы знания и умения. Позже мне довелось поработать с ним над созданием скульптурной группы борцов возле КВШСМ на Каменном острове. Фигура олимпийского чемпиона Николая Соловьева с медалью в поднятой руке как раз наша совместная работа
— Он смотрится как эллинский атлет. Такое следование классическим канонам — это следствие академического образования? Ведь вы и сейчас идете по стопам традиционной монументалистской школы.
— Мне намного ближе классика, и это внутреннее мироощущение. Я не против современной скульптуры, мне, к примеру, очень нравится французская начала ХХ века. Но присутствие абстрактной формы должно быть дозированным: человек не способен воспринимать ее в огромных количествах. Классика с ее реализмом привычнее и понятнее зрителю. И потом — изобразить достоверно и честно портрет человека вовсе не тривиальная задача, она предполагает наличие академического мастерства. Конечно, на сегодняшнем рынке искусства каждый может реализовать себя, но профессионализм и дилетантство находятся по разные стороны.
Пройдитесь в Академии по музею гипсовых слепков, снятых с оригиналов скульптур Праксителя, Фидия, Мирона, попробуйте рассмотреть их, особенно при вечернем освещении. Екатерина Вторая недаром заплатила за них золотом, чтобы русские мастера постигали античное искусство. Как тонко и точно в этих скульптурах проработаны все элементы пластики и сложные линии, чтобы передать энергетику тела и человеческие эмоции! Насколько глубоко скульптор проник в суть формы, объемов, пропорций, продумал композицию, чтобы сформировать у зрителя общее восприятие фигуры, а затем воплотил свой замысел вплоть до фаланги мизинца, который выполнен с таким совершенством, что сам по себе может считаться произведением искусства! Это квинтэссенция нашего ремесла. Я всю жизнь стремлюсь к тому, что можно было бы назвать эталоном.
Традиции
— Ваш отец работал архитектором и занимался скульптурой, вы читали свой курс будущим зодчим. Получается, что творческое содружество с архитекторами нашего города стало закономерным?
— Монументальная скульптура в городе в принципе невозможна без отрыва от архитектуры, а уж тем более фигуры и лепные украшения на фасадах. Скульптор всегда идет от архитектурной концепции проекта и должен быть готов работать в любом стиле, который предлагает автор проекта, а это тоже показатель мастерства, заложенного академической школой. Например, здание «Газпром экспорта» на площади Островского создавалось архитектором Евгением Герасимовым в стилистике неоренессанса и полностью гармонирует с классической застройкой площади, задуманной Карлом Росси. Фасад здания декорирован балконами, пилястрами, и скульптура должна была стать продолжением архитектуры, максимально близкой к классицизму. Работая над ней, мы вдохновлялись петербургскими атлантами.
— Но потом были и другие работы?
— Жилой дом «Венеция» на Крестовском острове, тоже проект мастерской «Евгений Герасимов и партнеры», решен в стиле итальянских палаццо эпохи Возрождения, здесь я лепил грифонов и маскароны в виде головы льва на замковых камнях оконных арок.
Маскароны со львами на здании РСТИ на Петровском проспекте архитектора Сергея Цыцина — уже более современное толкование этого декоративного элемента. Фасад этого здания украшен пилястрами с богатой орнаменталистикой, которые завершаются маскаронами, решенными в общей стилистике здания.
Бизнес-центр «Сенатор» на Васильевском острове — пример классической архитектуры с множеством элементов коринфского ордера. Тут есть два моих картуша, которые фланкируют фронтоны, а на боковом фасаде — мой аллегорический рельеф.
Стилистическое решение ЖК Futurist отсылает к архитектурным стилям 1930-х годов: конструктивизму и ар-деко. Отсюда множество характерных декоративных элементов на фасадах. Для выходов вентиляционных шахт мною сделаны декоративные решетки в виде колосьев, напоминающих о Левашовском хлебозаводе-автомате, который построен на этой территории в эпоху индустриализации.
— Как складываются взаимоотношения архитектора и скульптора?
— Если мы говорим об архитектуре фасадов здания, то первая скрипка принадлежит архитекторам. Они задают общую концепцию проекта, стилистику здания, пропорции, композицию. А скульптор следует в русле архитектурной идеи, хотя может привносить свои предложения, обсуждать нюансы. Например, в ТК «Галерея» изначально планировалось разместить на фасаде только фигуру покровителя торговли бога Гермеса, но мы предложили создать некую интригу: дополнить его женской фигурой и сделали под стать ему условную богиню Флору. Затем пошли дальше и совместным решением «усилили» портал еще двумя аллегорическими фигурами.
При создании монумента архитектор и скульптор работают параллельно, хотя, наверное, скульптор становится доминирующим в этом тандеме, особенно если это памятник конкретному историческому персонажу. Но у архитектора задача более масштабная. Если скульптор больше думает о том, как найти точную и верную композицию, то архитектор мыслит о том, как разместить монумент в пространстве, как лучше показать его с точки зрения масштаба, перспектив, видения прохожих. Все эти вопросы решаются и прорабатываются совместно.
— Как обычно рождается идея памятника?
— В любой работе есть два пути решения. Один — это первая идея, которая приходит в голову, она бывает очень важна для реализации замысла и опирается на твои ассоциации, опыт, впечатления. Многие авторы именно ее берут за основу и следуют только ей. Второй путь идет через анализ, он намного сложнее, пройти его может не каждый. В этом случае начинаешь глубоко погружаться в тему, искать и в конце концов находить то самое единственно правильное решение, которое должно присутствовать в работе.
Например, при создании монумента, посвященного жертвам холокоста и блокады Ленинграда, в Израиле приходилось учитывать традиции и религии двух государств и при этом максимально верно передать основную идею монумента — память о трагической гибели в годы Второй мировой войны огромного количества людей из разных стран. Так случилось, что День полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады и Международный день памяти жертв холокоста отмечаются 27 января, поэтому нам надо было найти решение, которое объединило бы эти памятные даты.
Мы с соавторами перебрали много разных вариантов и остановились на обелиске, который назвали «Свеча памяти», потому что наверху он закручен в спираль, словно поток пламени. В этом монументе много символики, которая понятна каждому. С одной стороны обелиска размещен символ блокадного Ленинграда — Медный всадник, который виден в прицел, с другой стороны символ Израиля — звезда Давида, но в колючей проволоке. Есть еще один ленинградский знак на основном фасаде монумента — ласточка с конвертом в клюве как символ жизни и надежды. Эта ласточка появилась на значках, которые носили блокадники в ответ на заявления Гитлера, что ни одна птица не сможет вылететь из осажденного города.
Современность
— Помимо архитектора и скульптора, есть еще один участник проекта, от которого зависит все. Это застройщик, а для него финансовая и функциональная составляющие проекта могут оказаться важнее эстетической. Скульптор может повлиять на точку зрения заказчика? Как, например, появились львы во дворе ЖК Familia?
— Сначала у главы холдинга РСТИ Федора Олеговича Туркина появилась идея установить на территории комплекса арт-объект. Он должен был стать особенностью комплекса и отражать тот посыл, который застройщик вкладывает в жилое пространство: семья, надежность, безопасность. Мы разработали много воплощений такого символа - от ангела-хранителя до древа жизни, пока не остановились на львиной семье. В Петербурге установлено огромное количество бронзовых и каменных львов-стражей, которые несут свою службу у дворцов и мостов. Мы же на уровне эскизов предлагали разные варианты, более жанровые и более близкие к природной стихии львиного прайда. Однако заказчик настоял на композиции из четырех фигур — льва и львицы обязательно с двумя детенышами. Царь зверей — символ храбрости, благородства, власти, высокого статуса, львица — хранительница очага. Композиция скорее натуралистическая, но создающая стилистическое единство придомовой территории и архитектуры фасадов в стиле ар-деко с маскаронами львов.
—Теперь для РСТИ вы создаете еще одну семью, аистиную.
— Да, для жилого комплекса «БелАрт». С аистами тоже все не так просто складывалось. По заданию заказчика надо было найти композицию, которая отражала бы единение двух славянских народов, белорусского и русского. Но как объединить национальные символы — зубра и медведя? Поэтому появились аисты, благородные птицы, создающие пару на всю жизнь. Начался поиск вариантов скульптурной группы, в которой эти утонченные птицы выглядели бы эстетически и в то же время не были слишком хрупкими. Так появилось гнездо из цветов и в нем аистиная семья, оберегающая младенца, которого потом все-таки заменили на птенца.
— Есть ли в нашем городе здания, которые вы считаете идеальными с точки зрения синтеза работы скульптора и архитектора?
— Из самых известных, пожалуй, Дом Зингера, несмотря на его жесткую эклектику. Скульптуры выполнены на очень хорошем уровне и не противоречат чрезмерной декоративности фасада — в отличие, кстати, от здания Елисеевского магазина. Вот два ярких примера одного стилистического периода в архитектуре.
Что касается моих работ, то какие-то нюансы в них всегда всплывают задним числом. Мне кажется, фигуру Гермеса на здании «Галереи» можно было бы сделать чуть стройнее, «легче» или ангелов на фасаде здания на проспекте Добролюбова немного иначе. Наименее удачная работа — это ЖК Ligovsky City, но это как раз тот случай, когда не было полноценного диалога со всеми участниками проекта, что помешало сделать горельефы более монументальными. Впрочем, что касается современных объектов, то я скорее не склонен что-либо ругать, чем что-либо хвалить.
Но, вообще, в Петербурге много прекрасных зданий со скульптурными группами. Иногда видишь какой-нибудь эркер с балконной абсидой и трехфигурной композицией снизу. Она вроде бы и случайная, но так хорошо сделана и с таким настроением, что всегда любуешься, когда проезжаешь мимо.
— Как современные материалы меняют работу скульптора?
— Значительно облегчают и ускоряют многие процессы. Трудно даже представить, сколько могла бы весить и стоить 3-метровая скульптура из камня, сделанная по классической технологии, а современные полимерные материалы позволяют создавать такую же фигуру, но пустотелую с сантиметровой толщиной стенок. В результате изделия становятся легкими, а процесс изготовления, отливки и тиражирования — значительно проще и дешевле.
— Как вы думаете, по какому пути пойдет дальше монументальная скульптура?
— Я учился в то время, когда еще продолжала действовать советская система монументальной пропаганды, предполагающая создание в каждом городе крупных скульптурных композиций, несущих обязательную идеологическую нагрузку. Потом это направление потеряло актуальность, но сейчас, скорее всего, начнет возрождаться. Наше искусство всегда связано с увековечиванием в камне и бронзе памяти о значимых для страны событиях и людях.
Финский концерн Kiilto отмечает в этом году 100-летие со дня основания. Об истории развития компании, подходах к политике качества продукции и сервиса, экологическом факторе и многом другом «Строительному Еженедельнику» рассказал генеральный директор Kiilto в России Евгений Абрин.
– Евгений Олегович, концерн Kiilto отмечает в этом году юбилей: 100-летие деятельности. Расскажите, пожалуйста, немного об истории компании.
– Компания Kiilto была основана в финском городе Тампере в 1919 году и изначально специализировалась на выпуске средств по уходу за волосами и за обувью, как бы парадоксально ни звучало такое сочетание. Само название в переводе с финского означает «блеск» и напоминает об изначальной сфере ее деятельности.
Постепенно производственные приоритеты менялись, и с 1961 года Kiilto сосредоточила работу на выпуске клеевых решений для различных нужд. Следующей продукцией, изготовление которой освоила компания, стали различные составы и средства для обеспечения чистоты в промышленных масштабах – на производствах различного назначения. В 2003 году было создано отдельное бизнес-подразделение для этого направления – Kiilto Сlean, довольно быстро сумевшее занять прочные позиции на рынке. С 2017 года концерн принял ряд стратегических решений о расширении путем приобретения уже действовавших бизнесов. В частности, были куплены компании в Швеции (строительное направление) и Дании (очистка).
Таким образом, за 100 лет небольшая компания превратилась в крупный международный холдинг, имеющий структуры в 12 странах мира (прежде всего, это государства Скандинавии и Прибалтики). Думаю, что и далее экспансия в другие страны продолжит свое развитие.
– Когда появилось подразделение Kiilto в России? Каковы основные направления его работы?
– В России первая структура концерна появилась в 1995 году. Нехватка на тогдашнем рынке качественной продукции различного назначения создавала хорошее «окно возможностей» для прихода в страну иностранных компаний. Сначала был сформирован небольшой офис, который занимался исключительно организацией импорта из Финляндии. Ответом на рост спроса на продукцию компании стала покупка в 2008 году химического производства в Раменском (Подмосковье). Там был организован выпуск клеевых решений Kiilto – как для индустриального направления, так и для строительства.
В 2011 году был запущен построенный «с нуля» завод по изготовлению сухих строительных смесей (ССС) в Калужской области. В 2013 году АО «Киилто-Клей» получило сертификат качества ISO 9001. В 2017 году на заводе в Раменском было запущено производство продуктов на основе полиуретана, что дало дополнительный импульс нашему развитию.
В России сейчас представлены все бизнес-направления головной структуры холдинга. Прежде всего, это продукция, предназначенная для строительной отрасли: широкий спектр отделочных материалов – от грунтовок и ровнителей для пола до затирок, клеев для плитки и обоев. Также большое распространение получили наши гидроизоляционные системы для влажных помещений. Добавлю, что я не случайно сказал именно о системах, поскольку комбинация различных наших средств дает наибольший эффект, ведь они изначально разрабатывались как единый комплекс, позволяющий полностью решить вопрос гидроизоляции любого помещения.
Еще одно флагманское направление – это производство клеевых решений для различных отраслей промышленности. Наши составы используются при создании автофургонов, промышленных фильтров, картонной упаковки и многого другого. Третья сфера нашей работы – выпуск продуктов для обеспечения чистоты и гигиены на производствах, в госпиталях, в аэропортах и многих других объектах, где нужна профессиональная уборка. И четвертое направление, потребительские товары – разнообразные моющие средства для дома.
В целом наша продукция получила широкое распространение в России. В частности, она применялась на таких знаковых объектах, как, например, гостиница «Holiday Inn Шереметьево», магазины Х5 Retail Group, Государственный театр оперы и балета им. Мусы Джалиля в Казани и многих других. В настоящее время материалы Kiilto используются на строительстве небоскреба Neva Towers компании Renaissance Development в Москва-Сити.
– В чем основные отличия работы концерна в Финляндии и России? Есть ли разница в качестве предлагаемых материалов, ассортименте, сервисе?
– Качество наших продуктов в России ничем не отличается от аналогов для других стран. Если говорить о крупных международных холдингах, то уровень унификации, как в производстве, так и в управлении у них очень высок. Соответственно, исходя из моего опыта, могу сказать, что если какая-то разница и существует, она обуславливается объективными причинами. По всем ключевым позициям мы используем продукцию тех же поставщиков, что и другие компании нашего холдинга. Конечно, такие компоненты, как песок или цемент для сухих строительных смесей, мы покупаем российского производства (импортировать их нет никакого смысла), но надо подчеркнуть, что отечественные заводы сегодня выпускают материалы достойного качества. И наш итоговый продукт здесь ничем не уступает тому, что производится в Финляндии. Большая часть нашей российской продукции имеет сертификаты и маркировки, общепринятые в Европе и подтверждающие те или иные качественные характеристики, несмотря на то, что в РФ это и не требуется, и мы могли бы на чем-то сэкономить.
То же касается и предлагаемого сервиса. По такому показателю, как, например, логистическая надежность (reliability), по итогам 2018 года его уровень по качеству выполнения заказа составил 99,64%, а по аккуратности и точности доставки – 98,9%. Большое внимание мы уделяем сервисной поддержке клиентов. Для них проводятся специальные тренинги в Kiilto PRO ACADEMY, и несколько тысяч человек ежегодно получают в ней навыки грамотной работы с нашей продукцией.
– Поступает ли российская продукция компании в другие страны присутствия Kiilto?
– В Kiilto работа организована так, что потребности локальных рынков по максимуму закрываются местным же производством, либо поставками без пересечения «экономических границ». Так, например, в прибалтийские страны, входящие в ЕС, доставляется продукция из Финляндии. А в страны Таможенного союза – Белоруссию или Казахстан – из России. Это экономически оправданный подход, и, соответственно, задача поставлять продукцию из РФ в Европу не ставится.
Однако в последние годы примерно 10% от общего объема производимых на российских заводах материалов экспортируются в «дальнее зарубежье». Этому способствовало как ослабление рубля, так и то, что ряд продуктов, используемых в РФ и совершенно не характерных для Финляндии, оказался востребован в Прибалтике, поскольку строительные традиции этих стран близки к российским.
– Производство Kiilto тесно связано с химией, а значит, с потенциальным вредом для «экологии». В то же время в Финляндии очень бережно относятся к охране природы. Как концерн решает проблемы в этой сфере?
– Kiilto действительно уделяет этому вопросу повышенное внимание. В 2019 году была запущена международная программа «Обещание окружающей среде» (Promise to the Environment). Она включает такие направления, как использование возобновляемых ресурсов при выборе материалов, безвредная для экологии упаковка, применение лучших решений циклической экономики, повышение энергоэффективности при производстве и снижение вредных выбросов. Так, к 2028 году Kiilto должна стать нейтральной по выбросам углекислого газа в атмосферу (carbon-neutral). Для реализации этих идей используются различные современные решения, даже если экономически это не самый выгодный вариант. Например, на крыше финского завода установлены солнечные батареи и, несмотря на не самый подходящий климат, часть энергии добывается таким способом. В России тоже реализуются проекты в рамках этой программы. До финского или шведского уровня нам пока далеко, но работа идет.
– 100-летие компании – хороший повод поговорить не только об ее истории, но и о планах на будущее. Расскажите, пожалуйста, о перспективах развития.
– В последнее время мы стали активнее работать с форматом DIY, относясь к нему не только как одному из каналов сбыта нашей продукции (отмечу, что продукция Kiilto широко представлена в российских DIY-сетях), но и как своего рода информационно-практическому ресурсу, позволяющему донести до всего спектра потребителей сведения о специфике и достоинствах наших продуктов. Отмечу, что российские строительные компании в последнее время стали больше внимания уделять фактору экологичности материалов.
Еще одно очень перспективное, на наш взгляд, направление – это выпуск различных огнезащитных составов, которые позволяют повысить класс противопожарной безопасности тех или иных конструкций. Это могут быть составы для пропитки или напыления. Мы видим большой потенциал таких продуктов – в Европе эта тенденция набирает обороты.
Также мы намерены расширить работу по гидроизоляционным системам. Если раньше застройщики отдавали решение этого вопроса покупателям жилья, то сейчас развивается тренд приобретения квартир уже с чистовой отделкой. И мы видим свою миссию в продвижении культуры грамотной гидроизоляции влажных помещений, чтобы у приобретателей жилья проблем в этой сфере не возникало.
Добавлю, что в 2020 году мы будем отмечать четверть века присутствия Kiilto в России. Конечно, к этой дате мы постараемся представить рынку какие-то новые наши разработки. Так что ждите в будущем году хороших новостей от Kiilto!