Никита Явейн: «Основа хорошей архитектуры — профессионализм архитектора»
Народный архитектор, действительный член РААСН, профессор Никита Явейн более 30 лет руководит архитектурным бюро «Студия 44», в котором были созданы проекты таких знаковых для Петербурга зданий, как Академия танца и Детский театр балета Бориса Эйфмана, Ладожский вокзал и еще десятки объектов самого разного назначения. Мэтр архитектуры рассказал о том, что он думает о современном градостроительстве, реставрации исторических зданий и перспективах Северной столицы.
— Никита Игоревич, ваше творчество пришлось на новейшее время в российской истории. Некоторые считают его «золотым», потому что за это время архитекторы получили доступ к большим средствам, возможность проектировать без оглядки на авторитеты, шанс очаровать заказчика своими идеями, использовать новые технологии и материалы. А что вы думаете по этому поводу?
— Это было время пошатнувшихся критериев и появления самозванцев, что свойственно любому переходному периоду. Это было время, когда вкус состоятельного заказчика, если понимать под ним общность людей с разными интересами и возможностями, только начал формироваться. А по-настоящему элитарные объекты создают элитарные заказчики.
Единственное положительное, что принесло архитекторам это тяжелое время, была возможность относительно быстрых социальных лифтов, какими бы они ни были. Многое решали личные связи, но не всегда мастерство. А ведь хорошая архитектура — это профессионализм архитектора.
— Не грозит ли сегодня российским специалистам изолированность от мировой архитектуры?
— Конечно, грозит! Но изолированность и в каком-то смысле провинциализм присутствовали в девяностые годы и в начале двухтысячных даже в большей степени. Мы не можем соревноваться с западными студиями ни по рекламе, ни по финансовым возможностям, не можем привлекать такой же объем средств. В изолированности есть свои плюсы и минусы. Не секрет, что для многих субподряд от иностранного архитектора стал возможностью улучшить свою репутацию, хотя это было, мягко говоря, необъективно.
— Какие черты несет архитектура Никиты Явейна и зодчих из «Студии 44»?
— Во-первых, я бы не отделял себя от архитекторов студии: в разных проектах у меня разная степень участия, а в некоторых меня нет. Впрочем, это не означает, что меня в проектах нет совсем или я один всем занимаюсь.
Что касается отличительных черт, то наши проекты в целом не похожи на другую архитектуру. Глядя на них, любой специалист, архитектор или критик, который «купается» в теме, сразу скажет, что проекты сделаны в «Студии 44», потому что в них есть что-то необычное, новое, иногда трудно понимаемое и не принимаемое. Возьмите, к примеру, музейный Центр промышленного прогресса в Выксе или жилой комплекс Imperial Club, спроектированный по петровскому генплану Леблона-Трезини, — до сих пор все плечами пожимают. Почему так получается? Наверно, мы думаем по-другому. Или просто думаем.
— Сейчас в Петербурге происходит смена исторического ландшафта: многие объекты, не имеющие охранного статуса, сносятся под жилое строительство. Нам, горожанам, следует относиться к этому как к неизбежности?
— В последнее время появилось подозрительно много спекуляций на тему сохранения разных по исторической значимости объектов. На самом деле нет российского города, в котором так мало зданий сносилось бы в историческом центре, как в Петербурге. В Москве сносов больше на порядок. Единственное, о чем стоит сожалеть всем нам, это утрата СКК. Вот это явное изменение ландшафта не в лучшую сторону.
— Что ждет архитектурные памятники города? Похоже, что они ветшают быстрее, чем до них доходят средства на реставрацию. Тот же Апраксин двор, по вашим словам, требует серьезных инвестиций в инженерию, которых нет.
— Да, увы, они рискуют не дождаться должного финансирования. Но при этом Петербург тратит на поддержание памятников больше, чем может, и даже больше, чем среднестатистический европейский город, но количество заброшенных исторических объектов все равно растет.
Проблема не в недостатке финансирования, а в другом: прежде, чем начинать реставрацию, для этой недвижимости надо найти собственника, иначе получится напрасная трата средств. У нас в свое время были отреставрированы памятники, и здания без владельцев продержались 3–5 лет, а потом все было растащено. Но собственника отпугивают, во-первых, сложнейшие бюрократические процедуры, которые защищают памятник от неправомерных действий и вместе с тем отбивают охоту у будущего владельца заниматься объектом. Во-вторых, огромное количество разных ограничений и, самое главное, нестыковка законодательств. А уж вмешательство Следственного комитета, который теперь контролирует процессы вокруг спорных исторических зданий в Петербурге, окончательно спугнула инвесторов.
Получается, что мы не можем произвести полноценную реконструкцию, которая вернула бы памятник к жизни. Действующие нормативы позволяют сделать только капремонт, хотя даже с ним дом не доживет до давно назревшей корректировки морально устаревших норм. В результате все участники рынка спустились в «серую зону» и что-то делают на исторических объектах под видом капремонта и реконструкции, хотя по-хорошему малоценные постройки следовало бы сносить и заменять новыми. Этот законодательный тупик рано или поздно придется разруливать, потому что он гораздо опаснее для города, чем один-два сноса в год.
— Какие проекты, на ваш взгляд, были бы необходимы городу, чтобы создавать полноценное городское пространство и пойти ему на пользу?
— Сегодня практически прекращено строительство общественных зданий. Понятно, что город растет, надо развивать транспортную инфраструктуру, чтобы он не задохнулся. Однако и девелоперы не стремятся развивать общественные пространства даже в виде торгово-развлекательных центров. Кроме жилья, мало что строится, и это создает ощущение какого-то безвременья.
— В вашей проектной практике есть объекты самого разного назначения: культурного, научно-образовательного, спортивного, жилого. Какие из них хотелось бы отметить и почему?
— Наверное, Академию танца Бориса Эйфмана, реконструкцию Восточного крыла Главного штаба под экспозицию Эрмитажа, Ладожский вокзал. Вокзал считаю одной из сильнейших работ в архитектурном и технологическом плане. В проекте Академии особенно выделил бы первую очередь — это один из лучших наших проектов, который принес России первую победу на международном конкурсе архитектуры WAF.
Из реставрационных работ отмечу Александровский дворец — для нас это была сложная, мучительная работа, где решены не только многие реставрационные задачи, в том числе по воссозданию отделки и убранства помещений «из ничего», но также применены инженерные, конструктивные решения, авангардные не только для Петербурга или страны, но и для мировой архитектуры. Университетский кампус «Михайловская дача» — тоже во многом прорывная работа.
Из музейных проектов очень люблю томский Музей науки и техники — жаль, что его не построили.
Из жилья, безусловно, Imperial Club на Васильевском острове, жилые комплексы на ул. Типанова и на Московском проспекте на месте комбината «Петмол». В последние годы архитекторы часто обсуждают, каким должно быть жилье в центре города, чтобы оно было и рентабельным, и масштабным, и отвечало бы петербургскому стилю. Вот эти три объекта показывают, что такое для меня на сегодня петербургская архитектура, как мы ее понимаем и какой бы она могла быть.
— Среди музейных объектов комплекс в Выксе выглядит очень необычно. Почему было предложено именно такое решение?
— Это музей металла, который строится на территории Верхневыксунского металлургического завода — одного из старейших в России. В проекте мы возвращаемся к первоистокам железа как архитектурного элемента. Получились три, как мы их называем, храма-периптера разной величины. Металл здесь работает на растяжение. Меня на этот образ вдохновил снесенный СКК, это своего рода дань памяти легендарному зданию.
В проекте предусмотрено применение легированной стали с добавками фосфора, меди и т. д. — аналога кортеновской стали. Такая сталь понемногу меняется, покрываясь окисной пленкой с бархатистой фактурой. Эта плотная пленка, препятствуя дальнейшему проникновению воды к металлу, делает сталь «вечной»: однажды покрывшись патиной, она навсегда сохраняет свой рыжеватый цвет и уже не нуждается в окраске или других видах коррозионной защиты. Пусть те, кто приедет на открытие музея, через пять лет увидят совсем другой образ, пусть это будет инсталляция во времени, которая станет продолжением истории местного металлургического производства.
— Ваши специалисты работают в Петербурге, Калининграде и в других городах. В чем разница в проектировании объектов в разных городах? Как культурный и архитектурный контекст каждого города влияет на проекты?
— Все города совершенно не похожи: в них различный архитектурный ландшафт и культурный контекст, решения принимают разные люди. Поэтому взаимоотношения с каждым городом тоже складываются по-разному. В Нижнем Новгороде нам комфортно, в Москве сложно, в Калининграде очень своеобразная атмосфера. Допускаю, что для кого-то из коллег все будет наоборот. Зависит ли диалог с городом от конкретного архитектора? Наверное, зависит.
Николай Маркин, координатор НОСТРОЙ по городу Москве, в интервью газете «Строительный Еженедельник» выразил уверенность, что будущее института саморегулирования заключается в выработке более четких правил работы с органами государственной власти.
– В Москве зарегистрировано больше всего российских саморегулируемых организаций в строительстве – 98. На последней окружной конференции присутствовало 69 СРО, из которых 14 не приняли участия в голосовании. С чем это связано?
– Здесь важно понимать цель создания СРО. Большинство некоммерческих партнерств приходят в саморегулирование всерьез и надолго, таким организациям небезразлична судьба нацобъединения и тенденция развития саморегулирования в России. Государство делегировало нам полномочия самоопределения по широкому кругу вопросов, и добросовестные СРО используют эту возможность: участвуют в выборных процессах, предлагают изменения в действующее законодательство, вносят поправки во внутренние регламентирующие документы, утверждают смету расходов, определяют размер членских взносов и многое другое. Таким образом, они задают вектор развития саморегулирования, которое, по своей сути, является частной версией института гражданского общества в отдельно взятой сфере экономики, в нашем случае в строительной сфере. Этот институт должен одновременно защищать интересы строителей и создавать правовые условия для воплощения идей подрядчика, застройщика, самих строителей и государства. А эффективность любого института гражданского общества, как известно, определяется степенью активности каждого из его членов. И здесь возникают определенные сложности. СРО-новички, зарегистрированные в течение последнего года, по различным причинам не готовы активно участвовать в жизни строительной демократии. Основной причиной пассивности таких СРО можно назвать период их становления и адаптации в новой сфере, занятость решением внутренних проблем роста. Для них предстоящие выборы президента станут первыми. Именно они избирают позицию нейтралитета в период выборного процесса, боясь, «как бы что не вышло». Поэтому часть представителей СРО не голосовали на заседании московской конференции за кандидата в президенты. НОСТРОЙ активно ведет информационную работу с новыми членами, и я уверен, что в самое ближайшее время они станут активными членами СРО-сообщества.
Мнение:
Александр Вахмистров, вице-президент НОСТРОЙ:
– Я считаю, что на посту президента Национального объединения должен находиться человек с опытом государственного управления. Будущему президенту НОСТРОЙ придется постоянно общаться с властью от имени всего строительного комплекса страны. Он должен не только держать руку на пульсе процессов, происходящих в Кремле, но и быть осведомленным о ситуации на местах. Кроме того, важен авторитет руководителя объединения. С Николаем Кутьиным я знаком давно и считаю его кандидатуру на пост президента НОСТРОЙ наиболее достойной. Он, по сути, стоял у истоков саморегулирования – руководил Ростехнадзором, ведомством, которое и регистрировало первые СРО. Сегодня он возглавляет большую строительную компанию, прекрасно знает рынок и его механизмы.
– Получается, что СРО-новички смогут отдать свой голос понравившемуся кандидату уже на всероссийском съезде?
– Да. Как я уже говорил, мы ведем активную работу в этом направлении. 8 апреля состоится заседание Координационного совета СРО города Москвы, который состоит из наиболее активных участников московского СРО-сообщества. На заседании перед его членами будет поставлена задача – донести до руководства каждой саморегулируемой организации, зарегистрированной на территории Москвы, что их участие в работе VIII Всероссийского съезда и готовность к обсуждению вопросов повестки, в первую очередь к выборам президента объединения, будет определять дальнейшее развитие саморегулирования в России. Думаю, что это будет судьбоносный съезд.
– На окружной конференции по Москве кандидатом на пост президента НОСТРОЙ был избран Николай Кутьин. На ваш взгляд, чем интересен этот кандидат?
– Выступая на московской окружной конференции, Николай Кутьин показал себя вдумчивым профессионалом, продемонстрировал стратегический подход. Он предложил СРО-сообществу совершенно новую стратегию развития строительного сорегулирования, основанную на активном диалоге с государственной властью. Профсообщество должно активно участвовать в законотворческой деятельности. Николай Кутьин отметил, что НОСТРОЙ может расширить свои функции. Речь не идет об организации надзорной деятельности – эти функции останутся за государством. Но сообщество должно получить право самостоятельно принимать и исключать своих членов. Также речь шла об участии экспертов саморегулируемых организаций в проводимых госорганами контрольных и надзорных процедурах. Таким образом, власть доверит СРО предоставление части государственных услуг. Нам следует решить проблему СРО, не соблюдающих законодательство, а также СРО-фантомов.
Мнение:Владимир Островский, президент НП МНОС «Сибирь»:
– Первый президент Национального объединения строителей Ефим Басин ушел. Хочется сказать большое спасибо Ефиму Владимировичу за проделанную работу. Все мы понимаем, что возглавлять нацобъединение и руководить крупной строительной компанией одновременно – задача непростая. Басин сделал все, что было в его силах. Теперь же в НОСТРОЙ назрели перемены. И на взгляд многих, Николай Кутьин способен эти перемены обеспечить. Он государственник, к которому прислушиваются в правительственных кругах. Он стоял у истоков саморегулирования. Он в курсе, что происходило в этой области за последние пять лет. Он тот, кто способен усилить систему саморегулирования. Николай Кутьин – это будущее саморегулирования.
– В каком направлении, на ваш взгляд, следует развивать институт саморегулирования?
– Считаю, что власть должна начать воспринимать профессиональное сообщество как равного компаньона, на которого можно положиться в решении широкого круга отраслевых вопросов. Но при этом саморегулирование должно сохранить свою внутреннюю демократию и прежнюю независимость.
Важно понять, что институт саморегулирования не может быть полностью независимым в ситуации, когда самым крупным работодателем строителей, проектировщиков и изыскателей является государство. Отношения с государством должны строиться на партнерских началах. И самое главное, что именно такого развития событий от нас ждет власть. 4 марта состоялось заседание президиума совета при Президенте Российской Федерации, на котором было принято решение о подготовке стратегии инновационного развития строительной отрасли России. По мнению участников совещания, в реализации столь важной для отрасли задачи наряду с федеральными органами исполнительной власти активное участие обязаны принимать и национальные объединения СРО.
Профессиональное сообщество совместно с властью должно предложить свои услуги по исполнению тех программ, которые направлены на развитие строительной отрасли. Поэтому московские СРО выбрали своим кандидатом Николая Кутьина, который готов воплотить эти идеи.
Мнение:
Алексей Подлуцкий, директор НП СРО «ОСМО», член совета НОСТРОЙ:
– 25 лет я проработал на одном из крупнейших металлургических предприятий России, где с 1999 по 2010 годы курировал вопросы промышленной безопасности. В связи с этим мне часто приходилось сотрудничать с Ростехнадзором, поэтому я был знаком с людьми, которые в разное время руководили этим ведомством. Николай Георгиевич Кутьин руководил Ростехнадзором 5 лет, хотя обычно в этом кресле не засиживались дольше 2-3 лет. Это говорит о том, что Николай Георгиевич справлялся со своими обязанностями и у него многое получалось. Важно, что его знают и уважают в правительственных кругах, и до сих пор его слово имеет вес. Делая свой выбор в пользу Николая Кутьина в качестве кандидата в президенты НОСТРОЙ, наша СРО исходила из того, что это образованный, опытный и одновременно полный сил и инициатив человек, который пользуется авторитетом у представителей исполнительной и законодательной власти. В Ростехнадзоре он приобрел опыт руководителя, работающего в масштабах страны. Эти качества особенно важны для того, чтобы будущий президент НОСТРОЙ смог сдвинуть воз нерешенных проблем в строительном секторе. Я уверен, что многие наши коллеги из других СРО также склоняются к кандидатуре Николая Георгиевича.
Кстати:
4 апреля окружная конференция НОСТРОЙ по Северо-Кавказскому федеральному округу поддержала кандидатуру Николая Кутьина.