Никита Явейн: «Основа хорошей архитектуры — профессионализм архитектора»
Народный архитектор, действительный член РААСН, профессор Никита Явейн более 30 лет руководит архитектурным бюро «Студия 44», в котором были созданы проекты таких знаковых для Петербурга зданий, как Академия танца и Детский театр балета Бориса Эйфмана, Ладожский вокзал и еще десятки объектов самого разного назначения. Мэтр архитектуры рассказал о том, что он думает о современном градостроительстве, реставрации исторических зданий и перспективах Северной столицы.
— Никита Игоревич, ваше творчество пришлось на новейшее время в российской истории. Некоторые считают его «золотым», потому что за это время архитекторы получили доступ к большим средствам, возможность проектировать без оглядки на авторитеты, шанс очаровать заказчика своими идеями, использовать новые технологии и материалы. А что вы думаете по этому поводу?
— Это было время пошатнувшихся критериев и появления самозванцев, что свойственно любому переходному периоду. Это было время, когда вкус состоятельного заказчика, если понимать под ним общность людей с разными интересами и возможностями, только начал формироваться. А по-настоящему элитарные объекты создают элитарные заказчики.
Единственное положительное, что принесло архитекторам это тяжелое время, была возможность относительно быстрых социальных лифтов, какими бы они ни были. Многое решали личные связи, но не всегда мастерство. А ведь хорошая архитектура — это профессионализм архитектора.
— Не грозит ли сегодня российским специалистам изолированность от мировой архитектуры?
— Конечно, грозит! Но изолированность и в каком-то смысле провинциализм присутствовали в девяностые годы и в начале двухтысячных даже в большей степени. Мы не можем соревноваться с западными студиями ни по рекламе, ни по финансовым возможностям, не можем привлекать такой же объем средств. В изолированности есть свои плюсы и минусы. Не секрет, что для многих субподряд от иностранного архитектора стал возможностью улучшить свою репутацию, хотя это было, мягко говоря, необъективно.
— Какие черты несет архитектура Никиты Явейна и зодчих из «Студии 44»?
— Во-первых, я бы не отделял себя от архитекторов студии: в разных проектах у меня разная степень участия, а в некоторых меня нет. Впрочем, это не означает, что меня в проектах нет совсем или я один всем занимаюсь.
Что касается отличительных черт, то наши проекты в целом не похожи на другую архитектуру. Глядя на них, любой специалист, архитектор или критик, который «купается» в теме, сразу скажет, что проекты сделаны в «Студии 44», потому что в них есть что-то необычное, новое, иногда трудно понимаемое и не принимаемое. Возьмите, к примеру, музейный Центр промышленного прогресса в Выксе или жилой комплекс Imperial Club, спроектированный по петровскому генплану Леблона-Трезини, — до сих пор все плечами пожимают. Почему так получается? Наверно, мы думаем по-другому. Или просто думаем.
— Сейчас в Петербурге происходит смена исторического ландшафта: многие объекты, не имеющие охранного статуса, сносятся под жилое строительство. Нам, горожанам, следует относиться к этому как к неизбежности?
— В последнее время появилось подозрительно много спекуляций на тему сохранения разных по исторической значимости объектов. На самом деле нет российского города, в котором так мало зданий сносилось бы в историческом центре, как в Петербурге. В Москве сносов больше на порядок. Единственное, о чем стоит сожалеть всем нам, это утрата СКК. Вот это явное изменение ландшафта не в лучшую сторону.
— Что ждет архитектурные памятники города? Похоже, что они ветшают быстрее, чем до них доходят средства на реставрацию. Тот же Апраксин двор, по вашим словам, требует серьезных инвестиций в инженерию, которых нет.
— Да, увы, они рискуют не дождаться должного финансирования. Но при этом Петербург тратит на поддержание памятников больше, чем может, и даже больше, чем среднестатистический европейский город, но количество заброшенных исторических объектов все равно растет.
Проблема не в недостатке финансирования, а в другом: прежде, чем начинать реставрацию, для этой недвижимости надо найти собственника, иначе получится напрасная трата средств. У нас в свое время были отреставрированы памятники, и здания без владельцев продержались 3–5 лет, а потом все было растащено. Но собственника отпугивают, во-первых, сложнейшие бюрократические процедуры, которые защищают памятник от неправомерных действий и вместе с тем отбивают охоту у будущего владельца заниматься объектом. Во-вторых, огромное количество разных ограничений и, самое главное, нестыковка законодательств. А уж вмешательство Следственного комитета, который теперь контролирует процессы вокруг спорных исторических зданий в Петербурге, окончательно спугнула инвесторов.
Получается, что мы не можем произвести полноценную реконструкцию, которая вернула бы памятник к жизни. Действующие нормативы позволяют сделать только капремонт, хотя даже с ним дом не доживет до давно назревшей корректировки морально устаревших норм. В результате все участники рынка спустились в «серую зону» и что-то делают на исторических объектах под видом капремонта и реконструкции, хотя по-хорошему малоценные постройки следовало бы сносить и заменять новыми. Этот законодательный тупик рано или поздно придется разруливать, потому что он гораздо опаснее для города, чем один-два сноса в год.
— Какие проекты, на ваш взгляд, были бы необходимы городу, чтобы создавать полноценное городское пространство и пойти ему на пользу?
— Сегодня практически прекращено строительство общественных зданий. Понятно, что город растет, надо развивать транспортную инфраструктуру, чтобы он не задохнулся. Однако и девелоперы не стремятся развивать общественные пространства даже в виде торгово-развлекательных центров. Кроме жилья, мало что строится, и это создает ощущение какого-то безвременья.
— В вашей проектной практике есть объекты самого разного назначения: культурного, научно-образовательного, спортивного, жилого. Какие из них хотелось бы отметить и почему?
— Наверное, Академию танца Бориса Эйфмана, реконструкцию Восточного крыла Главного штаба под экспозицию Эрмитажа, Ладожский вокзал. Вокзал считаю одной из сильнейших работ в архитектурном и технологическом плане. В проекте Академии особенно выделил бы первую очередь — это один из лучших наших проектов, который принес России первую победу на международном конкурсе архитектуры WAF.
Из реставрационных работ отмечу Александровский дворец — для нас это была сложная, мучительная работа, где решены не только многие реставрационные задачи, в том числе по воссозданию отделки и убранства помещений «из ничего», но также применены инженерные, конструктивные решения, авангардные не только для Петербурга или страны, но и для мировой архитектуры. Университетский кампус «Михайловская дача» — тоже во многом прорывная работа.
Из музейных проектов очень люблю томский Музей науки и техники — жаль, что его не построили.
Из жилья, безусловно, Imperial Club на Васильевском острове, жилые комплексы на ул. Типанова и на Московском проспекте на месте комбината «Петмол». В последние годы архитекторы часто обсуждают, каким должно быть жилье в центре города, чтобы оно было и рентабельным, и масштабным, и отвечало бы петербургскому стилю. Вот эти три объекта показывают, что такое для меня на сегодня петербургская архитектура, как мы ее понимаем и какой бы она могла быть.
— Среди музейных объектов комплекс в Выксе выглядит очень необычно. Почему было предложено именно такое решение?
— Это музей металла, который строится на территории Верхневыксунского металлургического завода — одного из старейших в России. В проекте мы возвращаемся к первоистокам железа как архитектурного элемента. Получились три, как мы их называем, храма-периптера разной величины. Металл здесь работает на растяжение. Меня на этот образ вдохновил снесенный СКК, это своего рода дань памяти легендарному зданию.
В проекте предусмотрено применение легированной стали с добавками фосфора, меди и т. д. — аналога кортеновской стали. Такая сталь понемногу меняется, покрываясь окисной пленкой с бархатистой фактурой. Эта плотная пленка, препятствуя дальнейшему проникновению воды к металлу, делает сталь «вечной»: однажды покрывшись патиной, она навсегда сохраняет свой рыжеватый цвет и уже не нуждается в окраске или других видах коррозионной защиты. Пусть те, кто приедет на открытие музея, через пять лет увидят совсем другой образ, пусть это будет инсталляция во времени, которая станет продолжением истории местного металлургического производства.
— Ваши специалисты работают в Петербурге, Калининграде и в других городах. В чем разница в проектировании объектов в разных городах? Как культурный и архитектурный контекст каждого города влияет на проекты?
— Все города совершенно не похожи: в них различный архитектурный ландшафт и культурный контекст, решения принимают разные люди. Поэтому взаимоотношения с каждым городом тоже складываются по-разному. В Нижнем Новгороде нам комфортно, в Москве сложно, в Калининграде очень своеобразная атмосфера. Допускаю, что для кого-то из коллег все будет наоборот. Зависит ли диалог с городом от конкретного архитектора? Наверное, зависит.
Генеральный директор ООО «ЦРП «Петербургская недвижимость» Олег Пашин рассказал корреспонденту «Строительного Еженедельника» о редевелопменте промышленных территорий Красногвардейского района, а также о том, как заявленные на Ржевке суперпроекты повлияют на имидж всего района.
– Летом 2014 года компания Setl City запустили проект «ЗимаЛето» в Красногвардейском районе. Чем можете объяснить выбор локации?
– На самом деле расположение комплекса просто уникальное. С одной стороны, объект находится в непосредственной близости к центру города – 10 минут на автомобиле до Невского пр., с другой, важным преимуществом является близость метро: до станции «Ладожская» всего 700 м. А это значит, что жители смогут воспользоваться всеми услугами и приобретать товары в торгово-развлекательной зоне у метро. Там находится несколько крупных комплексов. Например, «Заневский каскад» и «Нео», гипермаркеты «О’Кей» и «Метро», кинотеатр, фитнес-клуб и многое другое. Да и добраться до большинства районов города не составит труда – через пр. Энергетиков проходит более 30 маршрутов общественного транспорта. Кроме того, привлекательности участку добавил природный ландшафт – 2/3 территории комплекса омывается рекой Охта. Это позволяет создать благоустроенное общественное пространство на берегу реки и обеспечить ряду квартир отличные видовые характеристики.
– При таком расположении, рядом с рекой, большая часть территории отрезана от улично-дорожной сети. Не будет ли проблем с въездом на территорию?
– Не вижу в этом большой проблемы. В целом квартал не такой большой – 150 тыс. кв. м жилья.
– Ваш проект, в части, которая не выходит на воду, пока соседствует с гаражами, складами и производственными зданиями. Когда можно ожидать преобразования соседних с объектом территорий?
– Ни для кого не секрет, что Петербург – это не только культурный, но и промышленный центр. И многие достаточно крупные территории под строительство жилья в обжитых районах города соседствуют с «серым поясом». Уверен, что наш проект послужит драйвером роста для соседних территорий. Тенденция редевелопмента промышленных зон набирает ход. Рыночная стоимость жилья подошла к той отметке, при которой выводить предприятия за пределы города и строить на их месте жилье стало выгодно. И в ближайшем будущем подобные проекты будут появляться один за другим. В частности, основной резерв для нового строительства в Красногвардейском районе составляют промышленные территории вдоль Невы, где будут реализовываться проекты бизнес-класса, и вдоль Охты – для проектов класса масс-маркет. В районе уже заявлен ряд проектов редевелопмента. Это жилой комплекс NCC на территории НПО «Знамя труда им. Лепсе» на Магнитогорской ул. Одобрен перевод под жилье участка бывшего завода «Химволокно», принадлежащего компании УК «Теорема», а сейчас компания уже занимается редевелопментом завода «Россия» на Свердловской наб. Потенциалом обладает территория предприятия НПО «Буревестник» на Малоохтинском пр. в случае перебазирования мощностей предприятия в ОЭЗ.
– Каков объем спроса и предложения в Красногвардейском районе?
– По состоянию на начало 2015 года в предложении на территории района находилось порядка 250,5 тыс. кв. м жилья. Это 9,5% от всего объема предложения в Петербурге. В открытой продаже находятся квартиры в 10 жилых комплексах класса масс-маркет и трех комплексах бизнес-класса. За прошлый год на рынок было выведено 265,8 тыс. кв. м жилья. В перспективе на территории района заявлен значительный объем жилищного строительства. Только лишь в районе Охты и Пискаревского проспекта совокупный объем заявленных проектов превысит 2,7 млн кв. м. Что касается спроса, то я могу его охарактеризовать как стабильно высокий. По итогам 2014 года на район приходится 7% в общей структуре спроса по обжитым районам города.
– Кто ваши прямые конкуренты в этой зоне?
– Дело в том, что у проекта «ЗимаЛето» фактически нет прямых конкурентов в этой локации, поэтому проект следует сравнивать, скорее, с проектами комплексного освоения в сегменте комфорт по городу в целом. Например, с объектами у метро «Звездная», с пригородными жилыми комплексами и т. д. Все-таки не так много покупателей хотят приобрести жилье в конкретном районе. Больше пожеланий к удобству расположения комплекса, к доступности и качеству инфраструктуры, к комфорту создаваемой жилой среды.
– А насколько конкурентна стоимость «квадрата» в вашем проекте?
– По заключенным в феврале договорам у нас в среднем выходит около 97 тыс. рублей за квадратный метр. При этом средняя цена жилья класса масс-маркет в Красногвардейском районе составляет сейчас 84,4 тыс. рублей за «квадрат», средняя цена бизнес-класс – 154 тыс. рублей.
– Одна из отличительных черт района – неоднородность его застройки. Нивелируется ли в будущем разница между респектабельным районом Охты и «спальными» микрорайонами Ржевки?
– Класс жилья диктует расположение объекта. На набережных, ближе к центру города, в любом случае будут возводить проекты высокой ценовой категории, в непосредственной близости к станциям метро будут строить комфорт-класс, на периферии и на границе с областью – жилье эконом-класса. Сгладить эту неоднородность можно путем реновации квартальной застройки 70-80 годов, а также благодаря созданию комфортной среды обитания в проектах не только бизнес- и комфорт-, но и эконом-класса. Это комплексное благоустройство, социальная инфраструктура, нетиповые архитектурные решения, современно оформленные фасады и т. д.
– Как повлияют проекты нового зоопарка и «Дримворкс» на Ржевке на инвестпривлекательность района?
– Такие проекты прежде всего благотворно влияют на имидж локации в целом. Красногвардейский район перестанет восприниматься как промышленный центр, а Ржевка – как классический «спальник». Жители города увидят в этом районе территорию высокого комфорта с развитой рекреационной составляющей. Появление этих проектов даст импульс развитию и соседних территорий, можно ожидать активное развитие коммерческой инфраструктуры, сопутствующих услуг. Это уникальная возможность, в том числе и для малого и среднего бизнеса.
– Чего на ваш взгляд, сегодня не хватает району?
– Не хватает в первую очередь метро. Это был бы лучший стимул дальнейшего развития района. В 2015 году Смольный собирается объявить конкурс на инженерные изыскания для строительства Адмиралтейско-Охтинской линии метро, однако открытия новых станций метро в районе можно ожидать не ранее 2021 года. Вместе с тем нельзя не отметить подвижки в деле развития транспортной инфраструктуры района. Ситуация значительно улучшилась после введения в эксплуатацию развязки КАД с Шафировским пр. В планах до 2020 года есть пробивка Ириновского пр. Кроме того, как вы знаете, несколько игроков рынка планируют софинансировать строительство продолжения Пискаревского пр. Обновленная трасса свяжет Красногвардейский район Петербурга с Мурино.
Цифра
265,8 тыс. кв. м жилья было выведено на рынок в Красногвардейском районе в 2014 году