Виды на экспертизу из «одного окна»
В начале ноября Правительство России утвердило Стратегию развития строительной отрасли. Документ предполагает, что к 2030 году сроки инвестиционно-строительного цикла сократятся на 30% по сравнению с показателями 2019 года, количество предоставляемых документов, сведений и согласований уменьшится вдвое, а большинство административных процедур будет оптимизировано и переведено в электронный вид. Собственно, часть задуманного уже реализована — Главгосэкспертиза запустила работу в режиме одного окна, согласно которому экологическая и строительная экспертиза проекта проходят параллельно. Об особенностях процедуры рассказала начальник Управления экологической экспертизы Главгосэкспертизы России Оксана Родивилова.
— Оксана Викторовна, каков новый порядок прохождения государственной строительной и экологической экспертиз в режиме «одного окна»?
— С 1 сентября вступили в силу положения двух нормативных документов, которые изменили для застройщика не столько порядок, а скорее ритм прохождения экспертизы. Так, Постановление Правительства № 711 от 22 апреля 2022 года исключает из 145-го постановления «О порядке организации и проведения государственной экспертизы проектной документации и результатов инженерных изысканий» подпункт «з» пункта 13, который требовал обязательного предоставления заключения экологической экспертизы при подаче документации на государственную экспертизу. Теперь проведение двух экспертиз стало возможным параллельно, а не обязательно последовательно, как было раньше.
Второе нововведение, которое вступило в силу с 1 сентября (по Постановлению Правительства РФ № 2366 от 20 декабря 2021 года), подразумевает синхронное проведение государственной экспертизы и государственной экологической экспертизы в рамках одного окна. Таким образом, заказчик может подавать один комплект документации в автоматизированную систему Главгосэкспертизы России. Дальше две экспертизы проходят параллельно с обязательной синхронизацией сроков. И на выходе заказчики получают два независимых заключения.
— В чем преимущества такой процедуры?
— Прежде всего в общем сокращении сроков проведения экспертизы, поскольку две независимые процедуры теперь проходят одновременно. Второе несомненное преимущество в том, что эксперты двух ведомств видят и оценивают один и тот же комплект документации.
— Насколько короче стал инвестиционный цикл благодаря синхронизации, «запараллеливанию» экспертиз?
— Он стал короче ровно настолько, сколько времени раньше занимало проведение экологической экспертизы — а это не менее 60 дней, плюс дополнительное время на приемку документов и другие процедурные вопросы, включая подготовку приказа Росприроднадзора по итогам экспертизы. И только после получения положительного заключения экологической экспертизы, то есть минимум через два месяца, можно было подавать документы на государственную экспертизу. Так что в случае «одного окна» экономия времени значительная: объект может выйти на стройку как минимум на два месяца раньше.
— Идет ли в данном случае речь о переформатировании института государственной экспертизы и как вообще изменился уровень входного контроля документации — он стал ниже или, наоборот, повысился и, соответственно, возросла нагрузка и степень личной ответственности экспертов?
— Речи о переформатировании института государственной экспертизы не идет в принципе. Согласно Постановлению Правительства № 2366, появилась возможность подачи документации в одно окно, а процессы экспертиз проводятся в соответствии с установленным регламентом. То есть в случае государственной экспертизы она как проводилась по 145-му постановлению, так и проводится теперь. Уровень входного контроля также остался прежним: в новых постановлениях об одном окне нет положений, которые бы что-то меняли в перечне предоставляемой на экспертизу документации. При этом контроль комплектности и достаточности документов осуществляется Росприроднадзором и Главгосэкспертизой в прежнем порядке и независимо друг от друга. Но так как постановлением Правительства предписано обязательное условие — начинать обе экспертизы одновременно, то, конечно же, для синхронизации придется ждать, пока будут полностью завершены процедуры предпроверки с обеих сторон.
Что касается дополнительной нагрузки и степени личной ответственности экспертов, то повторю, что поскольку не меняется наш основной регламентирующий документ — Постановление 145, где прописан порядок проведения государственной экспертизы, то никакой новой нагрузки на экспертов или каких-то шагов к повышению или понижению их ответственности также не происходит. Просто прежние задачи и функции специалистов Главгосэкспертизы и Росприроднадзора выполняются параллельно.
— Какая роль в работе одного окна отводится информационным системам Главгосэкспертизы и Росприроднадзора? Интегрированы ли они между собой для оценочных процедур и какая работа для этого проводится на подготовительном этапе?
— Информационная система Главгосэкспертизы действительно претерпела существенные изменения в связи с предстоящей работой одного окна. Например, для заказчиков там появились возможности подгружать комплекты необходимой документации для Росприродназора. Для этого наши системы были интегрированы друг с другом в подготовительный период. Кроме того, АИС «Главгосэкспертиза» все материалы, включая проектную, исходно-разрешительную и другую документацию, автоматически передает в систему Росприроднадзора. В тех точках, где необходим обмен статусами — на приемке документов, на стадии выдачи замечаний или подготовки заключения, — системы также взаимодействуют друг с другом. И я считаю большим плюсом, что в итоге такой межведомственной интеграции было принято решение о том, что проектная документация, откорректированная по замечаниям обеих экспертиз, все-таки загружается в одно окно, которым является в данном случае АИС «Главгосэкспертиза». И уже оттуда вся документация автоматически перенаправляется в информационную систему Росприроднадзора.
Таким образом, наша давняя идея о том, что эксперты должны смотреть в «один телевизор», реализована в нынешней архитектуре межведомственного взаимодействия.
— Правила редко бывают без исключений. Предусмотрены ли они в случае введения одного окна экспертизы и распространяются ли на особо охраняемые природные территории?
— Действующим законодательством никаких исключений в этом случае не предусмотрено. В отношении особо охраняемых территорий, наоборот, режим одного окна стал дополнительной гарантией неприкосновенности. Так как экологическая и государственная экспертизы проводятся параллельно, то все замечания государственной экспертизы тут же находят отражение в проектной документации, к которой ровно такой же доступ имеют эксперты Росприроднадзора. Поэтому они сходу понимают, насколько те или иные изменения в проекте влияют на компоненты окружающей среды и допустимы ли они в принципе.
Я думаю, это в целом большой прорыв — то, что застройщику не нужно после внесения изменений в проектную документацию по итогам государственной экспертизы возвращаться в экологическую экспертизу, чтобы обосновать свои решения с точки зрения природоохранных требований. Теперь все это происходит одномоментно в рамках одной экспертизы.
— Насколько готовы к новому формату заявители и какие вопросы чаще всего задают лично вам по поводу одного окна?
— С точки зрения алгоритма подачи документов на экспертизу для заявителей ничего не изменилось, во всяком случае, они могут пользоваться привычным функционалом личных кабинетов в АИС «Главгосэкспертиза». Кроме того, что там появилась еще одна кнопка — «зайти в режиме одного окна», также добавились поля, которые нужно заполнить для прохождения экологической экспертизы. Но все эти сведения наши заявители заполняли и раньше, когда подавали заявление на экологическую экспертизу отдельно, через систему Росприроднадзора. Теперь все те же данные вносятся при подаче документов и на государственную экспертизу.
— С момента вступления в силу нового положения прошло два месяца. Какие результаты уже получены по итогам введения режима одного окна?
— За три месяца на экспертизу подано 89 заявлений. Из общего числа проектов, поступивших на конец ноября в АИС «Главгосэкспертиза», 24 находятся в стадии формирования, 15 проходят параллельную экспертизу в Росприроднадзоре через систему взаимодействия с ПТК «Госконтроль».
По оставшимся проектам проводится совместная работа (проверка комплектности, формирование договоров) в двух ведомствах.
Заявленные за этот срок объекты капстроительства представляют практически все виды производственной деятельности с повышенными природоохранными требованиями. Большая часть из них — восемь объектов — планируется к реализации в сфере добычи, транспорта и хранения углеводородов.
В Санкт-Петербурге немало прекрасных архитекторов, достойно продолжающих дело старых мастеров, чьи шедевры украшают город, а вот системной градостроительной политики Северной столице не хватает. Впрочем, и в этом отношении ситуация постепенно изменяется к лучшему. Об этом «Строительному Еженедельнику» рассказал руководитель архитектурной мастерской «АМЦ-ПРОЕКТ» Сергей Цыцин.
— Сергей Викторович, нередко можно встретить мнение, что хотя градостроительных ошибок, имевших место в 1990-х и нулевых годах, сейчас практически нет, но и по-настоящему интересных, ярких проектов в Петербурге не появляется. Согласны ли вы с такой оценкой?
— Я такого мнения не разделяю. Действительно, Петербург — это феноменальный город, в котором за очень краткий по историческим меркам период сложилась уникальная архитектурная среда. Именно она притягивает сюда людей со всего мира. Именно она формирует дух города. И соответствовать ей в самом деле очень непросто. В то же время эта среда и воспитывает, формирует вкус, задает планку в творчестве. И, на мой взгляд, у нас достаточно очень сильных архитекторов, уровень творчества которых вполне достоин традиций Северной столицы. Кстати, надо добавить, что лишь очень немногие работы специалистов из других городов и стран, пытавшихся что-то делать для Петербурга, можно признать успешными.
В то же время есть проблема, из-за которой даже успешные проекты архитекторов часто не производят того положительного впечатления, на которое вполне могли бы рассчитывать. Проблема эта со временем становится все более явной и требующей решения. Заключается она в нехватке цельной, долгосрочной политики градостроительного развития нашего мегаполиса.
Дело в том, что Петербург — «умышленный город», исторически он всегда развивался по плану, существовала доминантная линия развития города и его агломерации. Само начало строительства осуществлялось на основании согласованного генплана Леблона. Позже генплан Еропкина, градостроительная деятельность архитектора Фельтена и других известных зодчих вносили изменения в планы развития, не меняя его основы. Эти принципы сохранялись и в дальнейшем. Архитекторы в целом следовали заданной концепции городского развития. При формировании новых регулярных кварталов всегда появлялась доминанта (обычно это был храм), вокруг которой происходила организация общественного пространства — площадь, улицы, скверы. Таким образом и складывалось гармоническое единство петербургской архитектурной среды, включавшей в себя множество стилистически разнообразных элементов.
В советское время в определенной мере эти подходы сохранялись — отчасти из-за того, что сохранялась старая архитектурная школа, отчасти из-за планового принципа хозяйствования, предполагавшего предварительную теоретическую проработку направлений развития. Во всяком случае, мы имеем немало примеров реализации не только отдельных проектов, но и целых ансамблей с правильно организованным пространством.
Слом накатанной системы в 1990-е годы негативно отразился на ситуации. Идеология застройки кардинально поменялась. Каждый девелопер фактически был предоставлен сам себе и отвечал только за свой проект. Соответственно, и архитекторы, которые осуществляли их разработку, не занимались средой в целом. Градостроительные институты пришли в упадок, а сама градостроительная политика утратила опережающий характер и комплексность решения. Отмечу, что негативную роль играет, как мне кажется, не сам факт коммерческого освоения площадей, а сложившаяся тогда система приоритетов, исключившая из сферы своего внимания проектирование и развитие общественно значимых пространств. При правильной градостроительной политике освоение вполне может успешно происходить в рамках коммерческих схем, но оно следует за принятыми на городском уровне базовыми градостроительными основами, полноценно учитывая необходимость гармоничного градостроительного развития. У нас же получилось наоборот: организация среды вторична по отношению к отдельным девелоперским проектам. В итоге стратегия развития города в целом прорабатывалась недостаточно внятно.
— Какие пути выхода из сложившейся ситуации вы видите?
— Нужно возвращаться к системной градостроительной политике. Надо отметить, что та проблема, о которой я говорил, не является новостью ни для архитектурного сообщества города, ни для органов власти, которые ведают этими вопросами, ни лично для главы КГА Владимира Григорьева. И в принципе в последние годы многое для исправления сложившегося положения делается.
Но надо понимать, что градостроение очень инертно, это крайне медленный процесс, и те или иные усилия в правильном направлении получают отражение в реальной жизни лишь спустя многие годы. И, подобно тому, как отрицательный результат приоритета интересов застройщиков в сфере градостроения, который сформировался в 1990-х годах, стал очевиден только в «десятых», так и предпринимаемые сегодня усилия для изменения ситуации станут хорошо заметны только через несколько десятилетий. Однако позитивно само то, что уже наметилось движение в нужном направлении.
— Вы говорили о роли градостроительных доминант в деле формирования городской среды. Что может ими стать, раз уж общество изменилось, и такого числа храмов, как ранее, ему не нужно?
— Действительно, сейчас их востребованность существенно ниже. Но очевидно, что дело не в функциональном назначении объектов. Доминантами могут быть административные, офисные, торговые объекты, общественные пространства. Важно, чтобы они выделялись на фоне рядовой застройки и позволяли вместе с транспортным каркасом формировать пространство вокруг себя. Но, соответственно, к ним и архитектурные требования должны предъявляться не просто по функционалу, но и по их роли в градостроительном процессе. На Западе есть такой термин icons architecture — «иконическая архитектура» — то есть индивидуальная, оригинальная, запоминающаяся архитектура, которая определяет облик квартала, района, города. Именно к ней должны относиться доминанты.
Кстати, храмы и сегодня способны быть доминантами. Но для этого необходимо их правильное размещение в городской среде. Ими можно акцентировать площади, зеленые насаждения, общественные пространства. А сейчас они порой строятся «по остаточному принципу». Остается при проектировании жилого комплекса клочок земли, на котором просто невозможно разместить какую-то пригодную к продаже недвижимость, — туда «втыкают» маленький храмик. Конечно, сейчас, когда преобладает высотное домостроение, смотрятся они у подножья высоток просто жалко. Даже при комплексном освоении территории, когда застраивается большая территория и под храм отводится приличный по площади участок, находится он обычно где-нибудь на отшибе и, конечно, градостроительной функции доминанты не носит.
— По вашим словам, к доминантам должны предъявляться особые требования. Недавно губернатор поручил КГА подготовить требования к облику в том числе и нежилых объектов. Вы считаете это шагом в нужном направлении?
— На мой взгляд, вопрос слишком сложен, чтобы урегулировать его какой-то разовой мерой. К решению этой задачи может вести несколько путей, возможно, наиболее эффективна какая-то комбинация из них.
Мне представляется целесообразным наиболее важные, крупные объекты поручать проектировать архитекторам, которые своими прежними работами доказали свой талант, ответственность, уровень качества, способность соответствовать петербургским традициям. Такие люди по определению не будут делать халтуру, им лучше не мешать, не стеснять их творчество формальными требованиями.
— Это то, что было раньше, когда император поручал, условно, Монферрану или Стасову построить собор и фактически давал им карт-бланш. Работала система: талант зодчего плюс развитый эстетический вкус государя, итого — шедевр. Как сейчас определить, кто, кому и на каких условиях дает свободу творчества? Сразу же найдутся недовольные…
— Да, конечно, этот путь трудно формализуется. Он основан на высокой культуре и развитости вкуса, на нравственности и заказчика, и исполнителя, и в значительной мере - общества в целом. Тем не менее уже до революции получили распространение архитектурные конкурсы, в рамках которых представлялось несколько авторских проектов, и специалисты отбирали наиболее интересный из них. Этот путь, хотя и в несколько других условиях, возможно реализовать и сегодня. Кстати, конкурсы-то проводятся, и выигрывают их обычно действительно очень интересные проекты. Но нередко возникает вопрос с реализацией. Достаточно вспомнить историю с новым Музеем блокады. Поэтому, конечно, помимо проведения конкурса, нужна еще и политическая воля для воплощения проекта.
Второе направление — создание системы архитектурных кодов, архетипов застройки. Они очень помогают гармонизировать среду — вплоть до цветовых решений. Но формирование систем требований — это очень сложное дело, где важно, как говорится, не перегнуть палку и не стать заложником формальных требований. У нас архитектурная деятельность и без того предельно зарегулирована. У меня есть нормативы в этой сфере, действующие в Финляндии. По сравнению с Петербургом норм меньше, наверное, в 150 раз. Очень многое отдается на волю проектировщика и заказчика. Разве в Финляндии плохая архитектура?
У нас же введены требования по массе параметров — от плотности проживания и высоты зданий до инсоляции и числа машино-мест. С одной стороны, вроде все правильно: не должны в исторической части города появляться небоскребы, не надо строить человейники, нужна комфортная среда и зеленые зоны. Но с другой — задается некий средний стандарт, шаблон, под который подгоняются все проекты. Архитектор предельно ограничен в творчестве — на все есть норматив. Что же удивляться, что в городе появляется много «среднестатистических» проектов и мало ярких, запоминающихся, о чем вы говорили в начале беседы. Оригинальность замысла сплошь и рядом требует выхода за прокрустово ложе действующих требований. Творчество плохо поддается нормированию. Да, конечно, существует комиссия по получению разрешения на отклонение от предельно допустимых параметров. Но это требует немало времени, да и результат неизвестен, а большая часть девелоперов не готова «терять время», поэтому обычно требует от архитекторов строго уложиться во все нормы.
Так что, на мой взгляд, для того что бы появлялось больше интересных проектов, необходимо искать некий баланс между нормативами и архитектурным творчеством.