Евгений Герасимов: «Не останавливаться в поиске»
Архитектурная мастерская «Евгений Герасимов и партнеры» образована в 1991 году. За 30 лет существования создано более 80 проектов и объектов в Санкт-Петербурге и Москве. Это правительственные комплексы, жилые дома, офисные центры, отели, выставочные, музейные и театральные здания, объекты реставрации и реконструкции. Евгений Герасимов, руководитель мастерской, поделился мыслями о профессии архитектора и обо всем, что ей сопутствует.
— Что для вас значит понятие «современная архитектура»?
— Очень простой ответ на простой вопрос. Это архитектура, которая создается сегодня.
Это не стиль, это время — все, что сегодня производится на планете.
— Может быть, есть архитектурные стили, которые наиболее интересны для вас лично, для мастерской?
— Кто знаком с творчеством нашей компании, думаю, понимает: нам тесно в рамках одного стиля. Мы работаем в модернистской и традиционной архитектуре. Традиционная — та, которая оперирует традиционными приемами: черпает их в зодчестве предыдущих времен (ордерная система, кирпичный стиль, «а ля рус»). Эта архитектура переосмысляет то, что делалось раньше, в другие эпохи, от архитектуры Древней Греции до сталинского ампира. «Искусства не нового не бывает», — констатировал Александр Блок. Но есть произведения, в основе которых заложена архитектура предыдущих эпох, а есть некий альтернативный поиск. Нам интересно все. Например, наш проект жилого дома на улице Победы, 5, — переосмысление архитектуры Московского района. Первый в Санкт-Петербурге коворкинг, построенный с нуля, Avenue Page на Аптекарской набережной — это модернистский образ и попытка найти архитектурное выражение новой типологии общественных зданий.
Есть такая профессия — проектировать города
— Есть зодчие, на которых надо равняться, в том числе современные?
— Есть такие. Из современных мне очень импонирует творчество нескольких британских архитекторов — Питера Барбера (Peter Barber Architects), Ниалла МакЛохлина (Níall McLaughlin Architects), а также интересны проекты Адама Карузо и Питера Сент-Джона (Caruso St John Architects), Сергея Чобана (СПИЧ и Tchoban Voss Architekten) и Сергея Скуратова (Sergey Skuratov architects).
Долго можно перечислять имена архитекторов, работавших в Ленинграде, Петербурге. Это великие зодчие от Жан-Франсуа Тома де Томона, Александра Лишневского, Симы Минаша, мастеров русского стиля — таких, как Николай Никонов, Николай Султанов, до архитекторов советского времени — Олега Гурьева, Евгения Левинсона… Это очень большой список.
Равняться на них нужно. Хочется быть на том же профессиональном уровне, дотянуться до той планки, которую задали эти зодчие. Научиться ясности подхода, ясности приемов, качеству деталей, качеству рисования. Тянуться к тому же уровню мастерства.
— У вас и вашей команды огромный опыт. Можете ли сказать о себе, что вы — уже мастер, профессионал?
— Я 40 лет назад окончил Ленинградский инженерно-строительный институт и все это время занимаюсь архитектурным проектированием без отрыва. Смею надеяться, что стал профессионалом — какого уровня, не мне решать.
— Но чему-то все равно приходится учиться?
— Конечно. Всегда учишься у мастеров прошлых времен, у современных. Учиться надо все тому же - бесконечно: ясности мышления, качеству рисования, адекватности решения задач в конкретных проектах. Учиться находить ответы в бесконечном процессе поиска архитектурного решения. Главное — не останавливаться в поиске, не успокаиваться, не штамповать отработанные приемы.
— Я имела в виду в том числе освоение новых приемов работы, например, 3D-моделирования…
— 3D-моделирование — это инструмент. У Кваренги не было компьютера, была тушь, акварель, кисточка. У него параллельно шло двадцать строек. То есть дело не в скорости проектирования.
Компьютер сам ничего не придумывает. Это быстрый, точный, удобный, но инструмент. Наша компания уже безвозвратно перешла на 3D, все проекты воплощаются в программе Revit.
Это все равно, что раньше в печке на углях готовили, а теперь на кухне современные приборы используют. Но фантазии и мастерства повара никто не отменял, и ничто не может это заменить.
Отдать долги
— Вы издаете книги, альбомы, организуете выставки. Чем вам интересна такая сфера?
— Я чувствую внутреннюю потребность это делать. Никто никогда до нас не издавал монографии об архитекторах Александре Лишневском, Дмитрии Крыжановском, Борисе Костыгове, а это были интересные личности с удивительными судьбами, о которых мало что известно.
Мы знаем громкие имена архитекторов, построивших заметные объекты, но плохо знаем людей, которые возвели в Петербурге в разы больше. Их имена не на слуху. Мы любим их здания, но часто не знаем, кто их строил. Вернуть полузабытые имена — наш долг. Отдать дань уважения великим коллегам, предшественникам, которые создавали наш город.
Это потрясающей красоты альбомы с архивными документами, современными фотографиями, снятыми с квадрокоптера. Благотворительный фонд поддержки культуры и искусства DICTUM FACTUM, который я основал вместе с моей женой Юлией, издает такие книги. Авторы разыскивают в архивах чертежи. 90% рисунков, чертежей публикуются впервые. Несколько альбомов уже издано, и мы продолжаем серию.
— В Петербурге есть Союз архитекторов, но вы выступили одним из организаторов Объединения архитектурных мастерских, которое к тому же инициировало биеннале «Архитектура Петербурга». Зачем это архитектору?
— Союз архитекторов — это объединение профессионалов-персоналий, это скорее похоже на профсоюз, задача которого поддерживать своих членов. На 75% члены Союза — люди пенсионного возраста.
Но архитектурный контент создают не отдельные лица, а проектные компании. Поэтому Ассоциация «Объединение архитектурных мастерских» (ОАМ) — объединение не частных, а юридических лиц. Если сравнивать с футболом, то Союз — ассоциация игроков, ОАМ — ассоциация клубов.
Контент создают мастерские и бюро, у которых схожие проблемы, общие задачи. И, чтобы общаться между собой и с заказчиками, обмениваться информацией, мы организовали ОАМ. Ни в коем случае не в противовес Союзу, а только в помощь.
Мы возродили издание «Архитектурного ежегодника», который выходил в 1906–1940-е гг. в Санкт-Петербурге — Петрограде — Ленинграде под эгидой творческого объединения архитекторов — Императорского общества архитекторов-художников. В этом году мы представили юбилейный, 20-й выпуск. Раз в два года проводим биеннале. Не стали организовывать биеннале в 2021 году — пандемия не способствовала. Но в 2022-м с 23 по 27 ноября всех милости просим в Мраморный зал Этнографического музея на VIII биеннале «Архитектура Петербурга». Будет большая выставка, в антураже которой всех ждет насыщенная деловая программа (дискуссии, круглые столы, презентации), а также параллельная культурная программа на разных площадках Петербурга.
Я сейчас занимаюсь биеннале по долгу службы. Коллеги облекли меня доверием и избрали председателем ОАМ на 2022–2023 годы. У нас жесткая ротация.
— Например, что будет обсуждаться на круглых столах?
— Попытаемся понять, как совместить в новой архитектуре Петербурга эстетику и комфорт. Как развивать современный вдохновляющий нас город, опираясь на мощный культурный код. Выставка лучших проектов и построек, реализованных петербургскими проектными компаниями за последние три года, превратится в пять тематических дней диалога: архитектурное образование, реконструкция и реставрация, девелопмент новостроек, центр Петербурга, ландшафт и синтез искусств в архитектуре.
В этом году на биеннале будет представлено более 90 проектов, планируется выступление 100 экспертов.
Две очень разные столицы
— Ваша команда работает и в Петербурге, и в Москве. Есть ли разница в проектировании объектов в двух столицах?
— Есть разница, это разные города. Они по-разному устроены, по-разному создавались. Москва — город, в котором главенствуют отдельные объекты: от дома к дому, усадьбы, церкви, но главное — дома. Бесконечное сочетание отдельных домов — это и есть Москва.
В Петербурге главное — пустота. От площади к площади, от пустоты к пустоте. Например, дома на Гороховой улице ничем не выделяются, но эта улица — центральный луч «Нептунова трезубца», заключающего три главные магистрали, ведущие от Адмиралтейства.
Это разные города, и подход к проектированию разный. В Петербурге главное — общее, в Москве — отдельный дом.
В Петербурге центр — это особый слепок «идеального» ансамбля, который необходимо сохранять, а отсутствующие части — восполнять.
— Есть немало желающих перетрясти центр Петербурга…
— Трясти не нужно, и, слава Богу, ни у кого это не получится. При советской власти пытались, ничего не получилось. Даже у большевиков с волей и хорошим административным ресурсом.
Большие архитектурные свершения — всегда и везде административная инициатива. И пирамиды при фараонах, и ансамбли в разных городах мира. Возьмем Петербург. Превратить Адмиралтейский луг в Дворцовую площадь было невозможно без императорской воли. Или пробить улицу Зодчего Росси прямо по частным землям. Была воля государя — имеем архитектурные ансамбли.
— В каких еще регионах приходилось работать? Какие работы больше всего запомнились?
— Наш опыт показывает, что нет большого архитектурного интереса или вызова, адекватной оплаты. Не готовы девелоперы за пределами Москвы и Петербурга строить заметные проекты. Поэтому нет ни творческого, ни финансового интереса.
— Вы работаете со всеми девелоперами или есть любимчики, единомышленники?
— Для девелоперов — это в первую очередь бизнес. Они становятся единомышленниками, если стараются качественно воплощать проекты. Интересные проекты мы реализовали с компаниями «Охта Групп», RBI, LEGENDA Intelligent Development, «БЕСТ», Setl City, «Группа ЛСР»… Со многими девелоперами работаем. Любимчиков нет, ко всем клиентам надо относиться одинаково.
Были исключения, которые в общем подтверждают правила. Мы стараемся работать с компаниями, с которыми возможно прогнозировать результат. Мы смотрим, что они делают в других проектах.
А некоторые к нам просто не обращаются. Это не значит, что мы для них слишком хороши или они для нас плохи — наверное, они работают с другими архитекторами.
— За какой проект возьметесь с большим удовольствием — масштабный жилой комплекс в чистом поле или строительство в историческом центре Петербурга?
— Миллионы квадратных метров в бывших картофельных полях — это неинтересно, это дизайн упаковки квадратных метров.
Нам интересны эксперименты. У нас десятки проектов в центре города. С одной стороны, надо не нарушить общее выражение, с другой — что-то добавить от себя. Вот эта постоянная борьба за сохранение общего «лица» улицы, образа города, плюс некий довесок от себя, который бы что-то добавлял, делал бы часть города законченной, сложившейся, — это всегда интересно.
Мы занимаемся благотворительностью не только в книгоиздании, но и проектировании. По нашему проекту строится храм святого праведного Иоанна Кронштадского на пересечении проспектов Стачек и Ленинского. Мы также предложили архитектурную концепцию нового здания Литературно-мемориального музея Ф. М. Достоевского. Фонд «Петербург Достоевского» закончил выкуп всех трех коммунальных квартир, которые были на одной лестнице с музеем. Думаю, теперь можно приступать к возведению нового здания и организации расширения музея. Надеемся, что город согласится принять от фонда такой подарок.
— Какие проекты мастерской считаете самыми сложными?
— Они бывают сложными по разным причинам. Жилой дом Art View House на набережной реки Мойки, 102, был сложным проектом. Сложен был тем, что место ответственное, там все сошлось: геология, слияние Мойки и Крюкова канала, необходимость устроить двухэтажный паркинг, остатки фундамента Литовского замка, идущие под Мойкой силовые кабели.
Технически достаточно сложным был наш совместный с Сергеем Чобаном проект «Невская ратуша». Конкурс на проектирование мы выиграли еще в 2008 году. Сейчас первая очередь построена, вторая заканчивается, третья начата. Время показывает, что мы были правы, предложив проект, который лучше реализовать частями. Здесь много сложностей с окружением, технические особенности. Я даже не знаю примеров такой сложности — купол, панорамный лифт, опять же двухэтажный паркинг.
Непростой проект Верховного суда на проспекте Добролюбова. Ансамбль Тучкова буяна в процессе реализации. Мы видим, что готова коробка здания судебного департамента, здание театра активно строится.
— Какие проекты считаете самыми важными — определенными вехами?
— Вех много. Вехами был и офисно-жилой комплекс в Ковенском переулке, 5, рядом с храмом Лурдской Божией Матери, — архитектурно интересный, технически сложный; жилой комплекс «Русский дом» в Басковом переулке был знаковым проектом; конгрессно-выставочный комплекс «Экспофорум» (совместно с Сергеем Чобаном и бюро СПИЧ) тоже был определенной вехой. Конечно, это офисное здание на площади Островского, только что законченный ЖК Futurist у Левашовского хлебозавода, жилой дом «Институтский, 16» у Серебряного пруда.
И проекты в Москве — МФК «Царев сад» напротив Кремля, сейчас заканчивается строительство небоскреба МФК Alcon Tower на Ленинградском проспекте.
Это разные девелоперы и разные проекты — по месту, по стилю, по подходу, но все они иллюстрируют разнообразие приемов и интересов нашей компании.
Юрий Шенявский, вице-президент Союза энергетиков Северо-Запада, президент НП «Газовый клуб», в интервью корреспонденту газеты «Строительный Еженедельник» Лидии Горборуковой представил свою точку зрения на развитие инженерно-энергетического комплекса Санкт-Петербурга.
– У Петербурга появился новый вице-губернатор по энергетике и ЖКХ – Владимир Лавленцев. На ваш взгляд, на решении каких первоочередных проблем должен сосредоточиться чиновник?
– На мой взгляд, сегодня основные проблемы в энергетике города – это реконструкция тепловых сетей и котельных. Газовые сети также нуждаются в модернизации, но не в таком объеме. И конечно, вице-губернатор должен руководить подготовкой к зимнему сезону.
Город уже идет по пути реконструкции котельных и сетей, созданных в 1960-1970-х годах. Большая модернизация тепловых сетей и источников теплоснабжения уже прошла в Петроградском и Курортном районах, сейчас ведутся работы в Центральном и Адмиралтейском районах.
Без реконструкции тепловых сетей и котельных ни о какой энергоэффективности не может быть разговора. Потому что сегодня существуют котельные, которые работают с коэффициентом полезного действия 70% и даже ниже. А это никуда не годится. После модернизации котельных КПД повышается до 95%. Нужна не просто реконструкция, а модернизация под жестким контролем, потому что все еще помнят «трубное дело». Если мы реконструируем трубопроводные системы и котельные, то проблема с энергосбережением на 50% будет решена. Для полного решения проблемы мы должны убрать энергопотери в жилищном секторе – старые окна и крыши, плохую теплоизоляцию.
– Оцените уровень выполнения Закона об энергосбережении и энергоэффективности в Санкт-Петербурге.
– На практике выполнение 261-го Федерального закона, по моему мнению, превращается в формальность. Мы говорим о замене ламп накаливания на энергосберегающие светильники как о панацее. Но это такой мизер. Энергетические обследования, к сожалению, тоже проводятся формально – результата нет. Например, после энергетического обследования заказчику были даны рекомендации уменьшить потребление топлива на 15%, что он сделал. А завтра снабжающая организация предъявляет претензии по поводу сокращения поставок энергоносителя, апеллируя к тому, что был договор на один объем топлива, а теперь он сократился.
Поставщикам энергоресурсов вообще не выгодно заниматься энергосбережением, если не пересмотреть их отношения с потребителями. Нужно искать какие-то пути решения проблемы. И это тоже одна из задач нового вице-губернатора.
– Как можно воздействовать на организации, которые затягивают подачу документов на изготовление паспортов энергоэффективности объектов?
– В законе сказано, что Ростехнадзор имеет право начиная с 1 января 2013 года штрафовать организации, которые не провели обследования и не имеют паспорта. В Ростехнадзоре есть график, по которому ведомство должно контролировать все предприятия.
А вообще в Законе об энергосбережении многое нужно менять, так как он не приводит к тем результатам, которых от него ожидали.
– А когда закон сможет заработать полностью?
– Когда владельцы предприятий поймут, что им выгодно сберегать энергию и экономить. Если после проведения энергообследования и выполнения рекомендаций собственник за все коммунальные платежи – свет, газ, воду – станет платить меньше, то это будет экономическим доказательством необходимости исполнения положений Закона об энергосбережении.
– Соответствует ли сегодняшний объем инвестиций в энергетическое хозяйство Петербурга реальным потребностям города? И что сдерживает приток частных инвестиций в отрасль?
– Вообще объем инвестиций в энергетику можно оценить только так: чем больше, тем лучше. Может быть, вскоре наступит время, когда мы скажем, что решили все крупные энергетические вопросы в городе, но пока до этого еще далеко.
Инвестиции в энергохзяйство должны быть не только государственными, но и частными. И это уже давно всем понятно. С одной стороны, любому инвестору выгодно прийти в район и заняться реконструкцией энергообъекта. С другой стороны, ему никто не позволит заниматься модернизацией 1-2 объектов. Вопрос стоит в комплексном обслуживании сетей и энергоисточников – это очень важно.
– Насколько развит рынок подрядных компаний, оказывающих услуги по энергетическому строительству и реконструкции?
– Рынок развит. Даже когда мы говорим об инвестициях Газпрома в Петроградский район, то понимаем, что монополист привлекает для работ другие специализированные компании. По моему мнению, их на рынке много, они квалифицированные, надежные. Только в НП «Газовый клуб» входит более 100 различных компаний, в том числе и строительных. Но о сильном расширении этого рынка я бы не стал говорить, потому что мы ограничены городом. Многие объекты теплоэнергетики Петербурга уже реконструированы.
Но кроме районных котельных есть городские ТЭЦ, которые сегодня тоже модернизируются. Правобережная ТЭЦ (бывшая ТЭЦ-5), например, становится современным объектом.
Конечно, нам бы не хотелось допускать на рынок компании-однодневки, которые выигрывают конкурс, но не способны строить. Все упирается в 94-ФЗ.
– Ваше мнение по поводу того, насколько эффективно можно использовать нетрадиционные источники энергии в энергосистеме Петербурга.
– Перспективы связаны с переработкой ТБО. В Таллине, например, пристроили еще один блок к существующей ТЭЦ, который сжигает мусор и получает электроэнергию и тепло.
– А как же протесты экологов?
– Они зачастую необоснованные. Естественно, мусоросжигательная технология предусматривает очистку выхлопных газов. Еще один пример. Я был в Японии, где в Токио находятся 17 мусоросжигающих заводов. Мы зашли на один из объектов, и сразу даже не поняли, где находимся – кругом сплошной сад, цветы. И только в цеху, где принимают отходы, немного есть запах. Но технология создана таким образом, что внутри цеха и внутри завода давление ниже, чем снаружи, поэтому воздух идет внутрь.
– Насколько реально построить такой завод у нас? И вообще проект греческого инвестора будет реализован?
– Мое мнение – не будет. Стоимость этого проекта слишком завышена. Нам больше подходят технологии сжигания мусора, которые сегодня есть в Италии, Германии, не говоря уже о Японии. В Петербурге, к сожалению, не сформирован рынок переработки ТБО. А есть свалки, например самая крупная – рядом с Волхонским шоссе. Свалку хотят закрыть, и это правильное решение. Но даже если это будет сделано, метан, который образуется внутри, будет все равно выделяться. И он рано или поздно загорится. В Таллине, например, закрытая свалка стоит 17 лет. И из нее все эти годы добывают метан, который используется как источник отопления и т. д.
– Какие еще виды нетрадиционной, возобновляемой энергии интересны Петербургу?
– В Петербурге не получится активно использовать альтернативные источники энергии. Солнца у нас мало, в лучшем случае можно брать 0,5%. Ветер есть, но ветряки ставить негде – нет земли. А они занимают много места, и там уже нельзя жить, так как вибрации, шум. Биоэнергетика интересна для Ленобласти, а не для Петербурга.
«Сланцевая революция» оказалась ложной, по крайней мере для Европы. Есть угольный газ, попутный нефтяной, шахтный газ – метан, который надо добывать, чтобы не происходили взрывы под землей. Этим, например, уже начал заниматься Кузбасс. Еще существуют гидраты метана – кристаллы, в которых находится газ. Их очень много в мировом океане. Японцы, к примеру, уже начали вести эти разработки.
Петербургу нельзя рассчитывать на альтернативные источники энергии – только на газ, потому что пока эффективной замены ему не существует.