Евгений Герасимов: «Не останавливаться в поиске»
Архитектурная мастерская «Евгений Герасимов и партнеры» образована в 1991 году. За 30 лет существования создано более 80 проектов и объектов в Санкт-Петербурге и Москве. Это правительственные комплексы, жилые дома, офисные центры, отели, выставочные, музейные и театральные здания, объекты реставрации и реконструкции. Евгений Герасимов, руководитель мастерской, поделился мыслями о профессии архитектора и обо всем, что ей сопутствует.
— Что для вас значит понятие «современная архитектура»?
— Очень простой ответ на простой вопрос. Это архитектура, которая создается сегодня.
Это не стиль, это время — все, что сегодня производится на планете.
— Может быть, есть архитектурные стили, которые наиболее интересны для вас лично, для мастерской?
— Кто знаком с творчеством нашей компании, думаю, понимает: нам тесно в рамках одного стиля. Мы работаем в модернистской и традиционной архитектуре. Традиционная — та, которая оперирует традиционными приемами: черпает их в зодчестве предыдущих времен (ордерная система, кирпичный стиль, «а ля рус»). Эта архитектура переосмысляет то, что делалось раньше, в другие эпохи, от архитектуры Древней Греции до сталинского ампира. «Искусства не нового не бывает», — констатировал Александр Блок. Но есть произведения, в основе которых заложена архитектура предыдущих эпох, а есть некий альтернативный поиск. Нам интересно все. Например, наш проект жилого дома на улице Победы, 5, — переосмысление архитектуры Московского района. Первый в Санкт-Петербурге коворкинг, построенный с нуля, Avenue Page на Аптекарской набережной — это модернистский образ и попытка найти архитектурное выражение новой типологии общественных зданий.
Есть такая профессия — проектировать города
— Есть зодчие, на которых надо равняться, в том числе современные?
— Есть такие. Из современных мне очень импонирует творчество нескольких британских архитекторов — Питера Барбера (Peter Barber Architects), Ниалла МакЛохлина (Níall McLaughlin Architects), а также интересны проекты Адама Карузо и Питера Сент-Джона (Caruso St John Architects), Сергея Чобана (СПИЧ и Tchoban Voss Architekten) и Сергея Скуратова (Sergey Skuratov architects).
Долго можно перечислять имена архитекторов, работавших в Ленинграде, Петербурге. Это великие зодчие от Жан-Франсуа Тома де Томона, Александра Лишневского, Симы Минаша, мастеров русского стиля — таких, как Николай Никонов, Николай Султанов, до архитекторов советского времени — Олега Гурьева, Евгения Левинсона… Это очень большой список.
Равняться на них нужно. Хочется быть на том же профессиональном уровне, дотянуться до той планки, которую задали эти зодчие. Научиться ясности подхода, ясности приемов, качеству деталей, качеству рисования. Тянуться к тому же уровню мастерства.
— У вас и вашей команды огромный опыт. Можете ли сказать о себе, что вы — уже мастер, профессионал?
— Я 40 лет назад окончил Ленинградский инженерно-строительный институт и все это время занимаюсь архитектурным проектированием без отрыва. Смею надеяться, что стал профессионалом — какого уровня, не мне решать.
— Но чему-то все равно приходится учиться?
— Конечно. Всегда учишься у мастеров прошлых времен, у современных. Учиться надо все тому же - бесконечно: ясности мышления, качеству рисования, адекватности решения задач в конкретных проектах. Учиться находить ответы в бесконечном процессе поиска архитектурного решения. Главное — не останавливаться в поиске, не успокаиваться, не штамповать отработанные приемы.
— Я имела в виду в том числе освоение новых приемов работы, например, 3D-моделирования…
— 3D-моделирование — это инструмент. У Кваренги не было компьютера, была тушь, акварель, кисточка. У него параллельно шло двадцать строек. То есть дело не в скорости проектирования.
Компьютер сам ничего не придумывает. Это быстрый, точный, удобный, но инструмент. Наша компания уже безвозвратно перешла на 3D, все проекты воплощаются в программе Revit.
Это все равно, что раньше в печке на углях готовили, а теперь на кухне современные приборы используют. Но фантазии и мастерства повара никто не отменял, и ничто не может это заменить.
Отдать долги
— Вы издаете книги, альбомы, организуете выставки. Чем вам интересна такая сфера?
— Я чувствую внутреннюю потребность это делать. Никто никогда до нас не издавал монографии об архитекторах Александре Лишневском, Дмитрии Крыжановском, Борисе Костыгове, а это были интересные личности с удивительными судьбами, о которых мало что известно.
Мы знаем громкие имена архитекторов, построивших заметные объекты, но плохо знаем людей, которые возвели в Петербурге в разы больше. Их имена не на слуху. Мы любим их здания, но часто не знаем, кто их строил. Вернуть полузабытые имена — наш долг. Отдать дань уважения великим коллегам, предшественникам, которые создавали наш город.
Это потрясающей красоты альбомы с архивными документами, современными фотографиями, снятыми с квадрокоптера. Благотворительный фонд поддержки культуры и искусства DICTUM FACTUM, который я основал вместе с моей женой Юлией, издает такие книги. Авторы разыскивают в архивах чертежи. 90% рисунков, чертежей публикуются впервые. Несколько альбомов уже издано, и мы продолжаем серию.
— В Петербурге есть Союз архитекторов, но вы выступили одним из организаторов Объединения архитектурных мастерских, которое к тому же инициировало биеннале «Архитектура Петербурга». Зачем это архитектору?
— Союз архитекторов — это объединение профессионалов-персоналий, это скорее похоже на профсоюз, задача которого поддерживать своих членов. На 75% члены Союза — люди пенсионного возраста.
Но архитектурный контент создают не отдельные лица, а проектные компании. Поэтому Ассоциация «Объединение архитектурных мастерских» (ОАМ) — объединение не частных, а юридических лиц. Если сравнивать с футболом, то Союз — ассоциация игроков, ОАМ — ассоциация клубов.
Контент создают мастерские и бюро, у которых схожие проблемы, общие задачи. И, чтобы общаться между собой и с заказчиками, обмениваться информацией, мы организовали ОАМ. Ни в коем случае не в противовес Союзу, а только в помощь.
Мы возродили издание «Архитектурного ежегодника», который выходил в 1906–1940-е гг. в Санкт-Петербурге — Петрограде — Ленинграде под эгидой творческого объединения архитекторов — Императорского общества архитекторов-художников. В этом году мы представили юбилейный, 20-й выпуск. Раз в два года проводим биеннале. Не стали организовывать биеннале в 2021 году — пандемия не способствовала. Но в 2022-м с 23 по 27 ноября всех милости просим в Мраморный зал Этнографического музея на VIII биеннале «Архитектура Петербурга». Будет большая выставка, в антураже которой всех ждет насыщенная деловая программа (дискуссии, круглые столы, презентации), а также параллельная культурная программа на разных площадках Петербурга.
Я сейчас занимаюсь биеннале по долгу службы. Коллеги облекли меня доверием и избрали председателем ОАМ на 2022–2023 годы. У нас жесткая ротация.
— Например, что будет обсуждаться на круглых столах?
— Попытаемся понять, как совместить в новой архитектуре Петербурга эстетику и комфорт. Как развивать современный вдохновляющий нас город, опираясь на мощный культурный код. Выставка лучших проектов и построек, реализованных петербургскими проектными компаниями за последние три года, превратится в пять тематических дней диалога: архитектурное образование, реконструкция и реставрация, девелопмент новостроек, центр Петербурга, ландшафт и синтез искусств в архитектуре.
В этом году на биеннале будет представлено более 90 проектов, планируется выступление 100 экспертов.
Две очень разные столицы
— Ваша команда работает и в Петербурге, и в Москве. Есть ли разница в проектировании объектов в двух столицах?
— Есть разница, это разные города. Они по-разному устроены, по-разному создавались. Москва — город, в котором главенствуют отдельные объекты: от дома к дому, усадьбы, церкви, но главное — дома. Бесконечное сочетание отдельных домов — это и есть Москва.
В Петербурге главное — пустота. От площади к площади, от пустоты к пустоте. Например, дома на Гороховой улице ничем не выделяются, но эта улица — центральный луч «Нептунова трезубца», заключающего три главные магистрали, ведущие от Адмиралтейства.
Это разные города, и подход к проектированию разный. В Петербурге главное — общее, в Москве — отдельный дом.
В Петербурге центр — это особый слепок «идеального» ансамбля, который необходимо сохранять, а отсутствующие части — восполнять.
— Есть немало желающих перетрясти центр Петербурга…
— Трясти не нужно, и, слава Богу, ни у кого это не получится. При советской власти пытались, ничего не получилось. Даже у большевиков с волей и хорошим административным ресурсом.
Большие архитектурные свершения — всегда и везде административная инициатива. И пирамиды при фараонах, и ансамбли в разных городах мира. Возьмем Петербург. Превратить Адмиралтейский луг в Дворцовую площадь было невозможно без императорской воли. Или пробить улицу Зодчего Росси прямо по частным землям. Была воля государя — имеем архитектурные ансамбли.
— В каких еще регионах приходилось работать? Какие работы больше всего запомнились?
— Наш опыт показывает, что нет большого архитектурного интереса или вызова, адекватной оплаты. Не готовы девелоперы за пределами Москвы и Петербурга строить заметные проекты. Поэтому нет ни творческого, ни финансового интереса.
— Вы работаете со всеми девелоперами или есть любимчики, единомышленники?
— Для девелоперов — это в первую очередь бизнес. Они становятся единомышленниками, если стараются качественно воплощать проекты. Интересные проекты мы реализовали с компаниями «Охта Групп», RBI, LEGENDA Intelligent Development, «БЕСТ», Setl City, «Группа ЛСР»… Со многими девелоперами работаем. Любимчиков нет, ко всем клиентам надо относиться одинаково.
Были исключения, которые в общем подтверждают правила. Мы стараемся работать с компаниями, с которыми возможно прогнозировать результат. Мы смотрим, что они делают в других проектах.
А некоторые к нам просто не обращаются. Это не значит, что мы для них слишком хороши или они для нас плохи — наверное, они работают с другими архитекторами.
— За какой проект возьметесь с большим удовольствием — масштабный жилой комплекс в чистом поле или строительство в историческом центре Петербурга?
— Миллионы квадратных метров в бывших картофельных полях — это неинтересно, это дизайн упаковки квадратных метров.
Нам интересны эксперименты. У нас десятки проектов в центре города. С одной стороны, надо не нарушить общее выражение, с другой — что-то добавить от себя. Вот эта постоянная борьба за сохранение общего «лица» улицы, образа города, плюс некий довесок от себя, который бы что-то добавлял, делал бы часть города законченной, сложившейся, — это всегда интересно.
Мы занимаемся благотворительностью не только в книгоиздании, но и проектировании. По нашему проекту строится храм святого праведного Иоанна Кронштадского на пересечении проспектов Стачек и Ленинского. Мы также предложили архитектурную концепцию нового здания Литературно-мемориального музея Ф. М. Достоевского. Фонд «Петербург Достоевского» закончил выкуп всех трех коммунальных квартир, которые были на одной лестнице с музеем. Думаю, теперь можно приступать к возведению нового здания и организации расширения музея. Надеемся, что город согласится принять от фонда такой подарок.
— Какие проекты мастерской считаете самыми сложными?
— Они бывают сложными по разным причинам. Жилой дом Art View House на набережной реки Мойки, 102, был сложным проектом. Сложен был тем, что место ответственное, там все сошлось: геология, слияние Мойки и Крюкова канала, необходимость устроить двухэтажный паркинг, остатки фундамента Литовского замка, идущие под Мойкой силовые кабели.
Технически достаточно сложным был наш совместный с Сергеем Чобаном проект «Невская ратуша». Конкурс на проектирование мы выиграли еще в 2008 году. Сейчас первая очередь построена, вторая заканчивается, третья начата. Время показывает, что мы были правы, предложив проект, который лучше реализовать частями. Здесь много сложностей с окружением, технические особенности. Я даже не знаю примеров такой сложности — купол, панорамный лифт, опять же двухэтажный паркинг.
Непростой проект Верховного суда на проспекте Добролюбова. Ансамбль Тучкова буяна в процессе реализации. Мы видим, что готова коробка здания судебного департамента, здание театра активно строится.
— Какие проекты считаете самыми важными — определенными вехами?
— Вех много. Вехами был и офисно-жилой комплекс в Ковенском переулке, 5, рядом с храмом Лурдской Божией Матери, — архитектурно интересный, технически сложный; жилой комплекс «Русский дом» в Басковом переулке был знаковым проектом; конгрессно-выставочный комплекс «Экспофорум» (совместно с Сергеем Чобаном и бюро СПИЧ) тоже был определенной вехой. Конечно, это офисное здание на площади Островского, только что законченный ЖК Futurist у Левашовского хлебозавода, жилой дом «Институтский, 16» у Серебряного пруда.
И проекты в Москве — МФК «Царев сад» напротив Кремля, сейчас заканчивается строительство небоскреба МФК Alcon Tower на Ленинградском проспекте.
Это разные девелоперы и разные проекты — по месту, по стилю, по подходу, но все они иллюстрируют разнообразие приемов и интересов нашей компании.
В инвестиционных договорах на Западе страхованию посвящен целый раздел. Учитывается масштаб, сроки, объем инвестиций, а страхуется не только объект строительства, но и ответственность перед третьими лицами, строительное оборудование на площадке, здоровье рабочих и ряд других обязательств. В России ситуация сложилась иным образом. Многие стройки обходятся без привлечения страховщиков.
Директор САО «ГЕФЕСТ» – Санкт-Петербург», член экономического совета при губернаторе Санкт-Петербурга, председатель Координационного совета по страхованию в строительном комплексе при правительстве Санкт-Петербурге и Ленобласти Анатолий Кузнецов в интервью корреспонденту «Строительного Еженедельника» Агате Марининой рассказал о привычке российских бизнесменов рисковать и об административном ресурсе на рынке страхования.
– Оцените, пожалуйста, объемы страхования строительно-монтажных рисков в Петербурге.
– В отношении СМР можно говорить о 2,2 млрд рублей по итогам прошлого года с учетом Ленинградской области. Это порядка 7% от объема российского рынка страхования строительно-монтажных рисков.
– Страхование СМР – не самый популярный продукт.
– В основном оно востребовано в том случае, если строительство ведется из государственного или муниципального бюджета. То есть когда расходы на страхование заложены изначально. Хотя, откровенно говоря, в последнее время, даже несмотря на предусмотренные средства, незастрахованными оказываются реконструкция или даже строительство крупных инфраструктурных объектов. Показательный пример – строительные работы на Пироговской наб. (строительство транспортной развязки – прим. ред.).
– Частные инвесторы в своих проектах также предпочитают обходиться без страховщиков?
– В проектах без участия иностранного капитала наличие полиса страхования строительно-монтажных рисков является скорее исключением, чем практикой. Для наших бизнесменов расходы на страхование не являются важной составляющей. Эти люди привыкли рисковать, поэтому убедить их в необходимости страховки крайне сложно. Для большей аргументации для них был разработан новый страховой продукт под названием «СМР-коммерческий», в котором собраны все риски и виды страхования, которые необходимы при типовом строительстве, и, соответственно, тариф намного ниже, чем при классическом страховании от всех рисков. Поэтому надеемся, что такие продукты позволят склонить чашу весов в сторону страхования.
– В прошлом году петербургским рынком страхования СМР заинтересовались федеральные игроки. Это, конечно, оказало существенное влияние на сегмент.
– В 2012 году федеральные компании из топ-30 буквально хлынули на рынок страхования строительных рисков, в том числе и в Петербург. Хотя еще 3-4 года назад в сегменте реально работали, а не просто имели лицензию и единичные договоры страхования порядка 20 страховых компаний. Еще несколько лет назад в Санкт-Петербурге серьезно этим видом страхования занималось не более десяти компаний.
– Расстановка сил изменилась?
– Основное конкурентное преимущество таких новичков – низкая стоимость страхования. Именно поэтому в погоне за своим «куском» они начинают очень сильно демпинговать. При этом сбрасываются цены, которые и так уже давно достигли своего «дна». Этот сегмент интересен тем, что уровень убыточности, в отличие от тех же моторных видов страхования, на первый взгляд, довольно низкий. Но только такие игроки не учитывают, что в СМР могут происходить очень крупные аварии, которые приводят к многомиллионным выплатам. Как вот в Сочи, когда строящийся грузовой порт смыло штормом на 509 млн рублей.
– В последнее время также говорят о возросшей роли административного ресурса.
– Это одна из тенденций. Не очень приятная. Значение административного ресурса, который определяет, к какой страховой компании уйдет договор страхования, действительно увеличилось. Это снижает качество страхования и подрывает отношение страхователей, ведь страховщик, который заключил договор данным путем, понимает, что ему не нужно бороться за клиента, выплачивать вовремя и в полном размере возмещения. В конечном итоге такая политика приводит к снижению уровня доверия к страхованию.
– Весь прошлый год и начало этого шли жаркие дискуссии по поводу вступления с 1 июля 2013 года поправок в статью 60 ГрК, которые существенно меняют весь механизм страхования ответственности членов строительных СРО. А наличие данного полиса дает строителям существенную скидку при уплате взноса в компенсационный фонд – они вместо 1 млн рублей платят 300 тыс. рублей. Каких изменений, по вашему мнению, в деятельности (в том числе в стратегии поведения) страховщиков стоит ожидать в связи с поправками в ГрК?
– Суть поправок сводится к тому, что ответственность снимается непосредственно со строителей и перекладывается на застройщика, технического заказчика, а после окончания строительства – на собственника (концессионера). Вступление в силу этих поправок существенно упростит для пострадавшего процедуру получения возмещения за вред жизни и здоровью: ему не придется бегать по строительной площадке в поисках виновного подрядчика. Сейчас главная задача СРО – внести соответствующие изменения в требования к страхованию. Строители же, проектировщики и изыскатели должны заключить со страховщиками дополнительные соглашения к существующим полисам, так как появились финансовые риски. Очевидно, на переходный период большинство компаний не будут менять тарифы. Это значит, что стоимость полиса без увеличения лимита ответственности не возрастет. Новый механизм страхования будет проходить обкатку, после будет уже понятно, нужно ли вносить поправки в действующее законодательство или оставить без изменений существующий механизм.
– Как, по вашему мнению, будет развиваться страхование в строительстве в дальнейшем? Какие сегменты будут развиваться более активно?
– По нашим оценкам, в 2013 году рынок страхования строительно-монтажных рисков покажет рост максимум на 10%. Это не самые высокие темпы роста по сравнению с последними годами. Но, вероятно, на большее рассчитывать не стоит в связи с насыщением рынка и завершением мегастроек страны. В этом году развитие сегмента СМР будет обеспечиваться благодаря страхованию строительства и реконструкции объектов ТЭК и дорожной инфраструктуры. Что касается страхования ответственности членов СРО, то здесь охват рынка составляет около 90%, поэтому его рост возможен, только если будут увеличиваться страховые суммы, а соответственно, и страховые премии. К слову, по итогам прошлого года объем рынка страхования ответственности членов СРО в строительстве по Санкт-Петербургу и Ленобласти достиг 200 млн рублей.
– В 2014 году появится новый сегмент – страхование ответственности застройщиков, привлекающих средства дольщиков.
– Пока по этому направлению больше вопросов, чем ответов. При существующей законодательной базе перспектива его развития туманна. Страховые компании, которые думают о своей финансовой стабильности, не будут идти в сегмент долевого строительства, печально известный огромным количеством недостроев и обманутых дольщиков по всей стране.