Александр Дядин: «Наш приоритет – качество продукции!»
С начала года крупнейший на Северо-Западе производитель полимерных труб «РОСТерм» увеличил выпуск продукции из сшитого полиэтилена в три раза, из полипропилена – на 50% по сравнению с 2021 годом. Недавно на предприятии было установлено высокоскоростное оборудование по производству гофрированного кожуха из ПНД и ПВХ материалов и два новых термопластавтомата. Площадь производства выросла на 2500 кв. метров. В компании уверены, что в дальнейшем темпы роста российского производства современных труб и замещения импорта сохранятся.
О перспективах развития компании «РОСТерм» и рынка полимерных труб рассказывает генеральный директор РТСЗ Александр Дядин.
– Ваше предприятие называют уникальным. В чем его особенности?
– «РОСТерм» на сегодня – это единственный в России производитель аксиальной системы PE-Xa, труб и фитингов PPSU/PVDF для систем отопления. Также наш завод выпускает трубы и фитинги из полипропилена, термостабилизированного полипропилена, сшитого полиэтилена PE-Xb, термостойкого полиэтилена PE-RT, гофрированные трубы и прочие фасонные элементы и комплектующие.
Также наш завод выпускает трубы и фитинги из полипропилена, термостабилизированного полипропилена, сшитого полиэтилена PE-Xb, термостойкого полиэтилена PE-RT, гофрированные трубы и прочие фасонные элементы и комплектующие.
На предприятии действует аккредитованная лаборатория, оснащенная новейшим оборудованием для проведения всех необходимых испытаний входного сырья и готовой продукции. Широкий ассортимент и наличие складской программы позволяют оперативно закрывать любую потребность монтажных организаций в трубах и фитингах в течение 2-3 дней.
Мы первыми три года назад начали предлагать полипропиленовые трубы в размер заказчика (3- или 5-метровой длины), что делает возможным экономить на фитингах и отходах до 25%. Теперь монтажники не выбрасывают обрезки труб и не засоряют окружающую среду.
Отдельно следует обратить внимание на изделия из термостабилизированного полипропилена с увеличенной толщиной стенки SDR5 и SDR6, которые успешно выдерживают предельные для полимеров параметры давления и температуры – более 14 бар при температуре 65 градусов соответственно. Они могут использоваться на самых нагруженных участках системы ГВС многоэтажного строительства как альтернатива стальным и нержавеющим трубам.
– Что можно сказать о действующей нормативной базе? В какой мере она способствует развитию отрасли?
– «РОСТерм» взял за основу ГОСТ как минимальную планку при производстве труб и фитингов, но ввел более жесткие требования к качеству продукции. Например, стандарт допускает использование вторичного сырья, а предприятие применяет только «первичку». Отходы производства, которые образуются, к примеру, при переналадке линий, идут на выпуск фиксаторов, ключей, скоб, направляющих для теплого пола и других неответственных деталей. Еще пример: мы производим фитинги с увеличенной толщиной стенки, хотя ГОСТ указывает, что она должна соответствовать толщине стенки трубы. Тем самым мы закладываем запас прочности, чтобы фитинг преждевременно не вышел из строя.
Более высокие требования к параметрам отличают продукцию «РОСТерм» от ряда производителей полимерных труб. Не секрет, что при отсутствии обязательной сертификации некоторые поставщики отступают от требований стандартов, вводят внутренние ТУ, используют более дешевое или вторичное сырье. Это существенно снижает срок эксплуатации трубы, особенно в системах ГВС и отопления, может привести к авариям и протечкам даже в течение гарантийного пятилетнего срока, не говоря уже о регламентированном сроке эксплуатации полимерных труб в 25 лет. Недобросовестные производители подрывают доверие строителей к полимерным трубам как к надежной альтернативе металлических труб. Мы знакомы с этой проблемой не понаслышке, так как часто тестируем стороннюю полимерную продукцию в своей лаборатории. Очистить рынок от полимерных труб низкого качества могла бы обязательная сертификация. Более жесткий контроль будет способствовать увеличению числа производителей, которые следуют нормативным документам.
– Как происходит разработка библиотеки для BIM-проектирования?
– Первые BIM-модели для всей линейки продукции были созданы в 2019 году. Сегодня их более тысячи, и семейство постоянно пополняется по мере расширения номенклатуры. Каталог моделей размещен на сайте компании и на портале разработчика BIMLIB в открытом доступе – им всегда могут воспользоваться строители, проектировщики, монтажники.
Кроме того, учитывая вариативность моделей и специфику потребности проектных институтов, «РОСТерм» создает индивидуальные каталоги моделей BIM, отвечающие критериям заказчика для большего удобства проектирования. Такой подход сам по себе говорит о статусе компании и о комфортной среде, которую она способна создавать для взаимодействия со всеми участниками строительного рынка.
– Что вы думаете о перспективах рынка полимерных труб и фитингов?
– Полимерные трубы для систем ХВС и ГВС на различных объектах применяются в 90% случаев, немного реже – в системах отопления. Дальнейший переход застройщиков жилья от системы вертикальных стояков отопления в пользу более современных энергоэффективных горизонтальных систем будет способствовать росту применения полимерных труб. Энергоэффективная горизонтальная разводка уже вытеснила вертикальную в домах комфорт и бизнес-класса.
ПОЗДРАВЛЕНИЕ
Поздравляем всех специалистов строительной отрасли с профессиональным праздником!
Перед нами стоит важнейшая задача – строить современные, удобные и надежные жилые дома, развивать отечественную стройиндустрию, внедрять новые материалы и конструкции. Желаем строителям успехов в их производственной деятельности, благополучного завершения начатого строительства, новых интересных проектов и заверяем, что в своей работе они всегда могут опираться на опыт и профессионализм сотрудников «РОСТерм»!
О качестве петербургской архитектуры, роли современных зодчих в реализации проектов, о нехватке политической воли и о совещательной функции Градсовета «Строительному Еженедельнику» рассказал руководитель Архитектурного бюро «Студия 44» Никита Явейн.
– Никита Игоревич, некоторое время назад раздавалось немало упреков в низком качестве современной петербургской архитектуры. Как Вы оцениваете ее сегодняшний уровень и можно ли говорить о повышении качества?
– Для понимания ситуации прежде всего необходимо развести понятия «качество работы архитекторов» и «качество архитектуры реализованных проектов». Сегодня это совершенно разные вещи. Примерно две трети возводимых сейчас зданий (если не три четверти) строятся вообще без участия архитектора – по крайней мере, в таком качестве, как мы понимаем эту профессию, то есть человека, осуществляющего проектирование объекта и несущего за это определенную ответственность.
Большая часть строительства идет по разработкам проектных бюро или проектных подразделений при строительных компаниях. И их задача – чисто техническая и сводится, по большому счету, к обеспечению необходимого количества «квадратов» в объекте под разный функционал, созданию квартирографии, желаемой девелопером, и контроле за соблюдением многочисленных нормативов.
Второй довлеющий фактор – общее стремление к снижению себестоимости строительства. По сути, мы дошли до «хрущевской» идеи добиться максимального снижения цены жилья (пусть даже в ущерб всему), чтобы обеспечить им как можно больше людей. Только если в 1950–1960-х годах это была государственная задача и над снижением себестоимости работали целые институты, то сейчас это «воля рынка», а точнее, значительной части девелоперов, которые на нем работают. Но принцип отсечения «архитектурных излишеств», а по большому счету – излишности самой архитектуры – при этом сохраняется.
Еще один фактор влияния – огромное число различных нормирующих документов, регламентирующих каждую мелочь, которые превращают проектирование в своего рода математическую игру, целью которой становится найти способ извлечь из имеющегося участка максимальную прибыль. Главная задача при этом – все учесть и между собой как-то увязать, что совсем непросто, учитывая то, что нормы сплошь и рядом противоречат друг другу. Дополнительной пикантности процессу добавляют постоянные изменения действующих нормативов, что приводит к необходимости переделывать проект.
В этой ситуации говорить о качестве архитектуры или кризисе профессии не приходится. Речь идет о сформировавшейся практике, о ситуации, сложившейся в сфере проектирования и строительства в России вообще и в Санкт-Петербурге в частности. И эта система в значительной степени просто не подразумевает необходимости архитектора как такового. Соответственно, обвинять архитекторов в низком качестве проектов, при том, что они не принимали никакого участия в их разработке, просто нелепо.
– То есть профессия архитектора практически исчезла?
– Нет, конечно, не до такой степени ситуация запущена. Есть серьезные архитектурные организации, которые прошли через все наши пертурбации последних лет, научились выживать в «безвоздушном пространстве». Это и опытные специалисты, и молодые талантливые архитекторы, которые продолжают работать, доказывая, что наша профессия сохранилась. И надо отметить, что многие петербургские проекты получают признание и на российском, и на международном уровне. Так что мы умеем делать хорошую архитектуру, в лучших своих проявлениях как минимум не хуже европейской. Другое дело, что потенциал этот, к сожалению, пока недостаточно востребован.
– И все-таки, возвращаясь к общей ситуации, можно ли говорить, что в среднем качество реализуемых проектов за последние, скажем, 10-15 лет выросло?
– В общем и целом – да. Это, конечно, касается, конечно, не всего, что строится в городе, но усредненно можно говорить, что общий уровень проектирования вырос. Прежде всего это, конечно, касается проектов, в которых архитекторы приняли хотя бы мало-мальски заметное участие.
При этом, конечно, надо понимать, что даже если девелоперы привлекают серьезную архитектурную организацию, задача снижения себестоимости строительства все равно остается. То есть архитекторы понимают, что свои «изыски» они должны уложить в определенный бюджет, за пределы которого выйти в любом случае не получится.
Есть и такой фактор, как стоимость проектирования в общем объеме инвестиций в строительство объекта. Она и раньше была невысока, а сейчас снизилась до совершенно смешного уровня. Фактически это 1–2% от общего объема инвестиций, если 3% – это уже много. В Европе эта доля тоже существенно снизилась – и, как раньше, 10% от общей суммы инвестиций на проектирование уже не выделяют. Но в зависимости от функционала объекта доля варьируется в диапазоне 5–8%. Мы о таком не можем и мечтать.
А если наложить на это разницу в общих затратах на реализацию строительного проекта (у нас – 1-2 тыс. евро на 1 кв. м здания, в Европе – 5–6 тыс.), то становится ясно, что оплата труда архитекторов в Петербурге в 4–5 раз ниже, чем за рубежом. Расходы же при этом не намного ниже (одно лицензионное программное обеспечение чего стоит). Ну а поскольку архитектурные бюро – это коммерческие организации, они должны поддерживать рентабельность своей деятельности, то, конечно, приходится брать в работу больше проектов, но каждому из них уделять, возможно, меньше внимания, чем хотелось бы.
– Насколько сильное давление заказчики оказывают на архитекторов? Удается ли зодчим отстоять свою позицию в случае разногласий? И меняется ли отношение заказчиков в зависимости от класса объекта?
– «Общего знаменателя» тут нет. Есть архитектурные бюро, условно говоря, более «сговорчивые», максимально старающиеся выполнить требования заказчика. Иногда это молодые компании, которые недавно вышли на рынок, и им нужно на нем как-то закрепиться. Есть менее «сговорчивые» архитекторы, старающиеся отстоять свое видение проекта. Поскольку в целом рынок сложившийся и позиции, занимаемые мастерскими, известны, то девелоперы, в зависимости от своих взглядов на функцию архитектора, обращаются в ту или иную организацию.
Есть, конечно, исключительные ситуации, когда проект привлекает общественное внимание, имеет резонанс, требует широкого обсуждения. Тогда девелоперы предпочитают выбрать архитектора «с именем», он получает достаточно большую свободу для творчества, и его позиция будет учитываться достаточно серьезно. Другое дело, что таких проектов не так много.
Класс объекта, конечно, оказывает влияние на качество проекта. Для элитных проектов и практически всего бизнес-класса девелоперы привлекают архитекторов. Но и здесь ситуации бывают разные. Некоторые предпочитают побольше вложить в отделку, оборудование, инфраструктуру, а архитектурной составляющей объекта особого внимания не уделяется.
– Вы сказали, что в целом уровень проектов в городе вырос. Есть ли в этом заслуга Градсовета?
– На мой взгляд, роль Градсовета положительная. И это видно из одного факта. Когда сталкиваешься с не самыми, мягко говоря, удачными проектами, построенными в городе, выясняется, что обсуждения на Градсовете они почему-то не проходили. Либо же на заседании проект был подвергнут критике, но затем все-таки был реализован. То есть, по крайней мере, самые неудачные варианты по большей части все-таки отфильтровываются.
Кроме того, у людей часто неверное представление о том, что такое Градсовет. Это не решающий орган – решения принимаются на уровне Комитета по градостроительству и архитектуре, главным архитектором города. Градсовет – это орган совещательный, на его заседаниях профессионалы высказывают свой взгляд на тот или иной проект. Часто мнения различны. Важен сам факт, что обсуждение состоялось, экспертное сообщество обменялось взглядами. А главный архитектор волен как согласиться с высказанными мнениями, так и нет; это его зона ответственности. В этом смысле, на мой взгляд, даже голосование в Градсовете – избыточно, поскольку решающего значения оно не имеет.
– В начале беседы Вы описали довольно печальную ситуацию в сфере проектирования. Можно ли как-то изменить сложившееся положение?
– В принципе, изменить ситуацию мог бы социальный запрос на хорошую архитектуру. Но, к сожалению, его пока нет, в том числе и со стороны состоятельных людей, которые могли бы себе позволить нанять лучших мастеров. Этого пока не происходит. Пока взгляд на архитектуру остался на уровне «красные пиджаки с золотыми пуговицами – это красиво».
Вторым фактором, способным повлиять на положение, может стать политическая воля власти. Во Франции, например, архитектурные конкурсы на крупные проекты общенационального масштаба курируют непосредственно президенты страны. У нас и близко такого нет, даже на уровне участия региональной власти. Не говоря уже о том, что часто конкурсы проводятся, архитекторы представляют свои работы, проходит экспертное обсуждение, запускается голосование в Интернете, жюри определяет победителя. И на этом все заканчивается, проект так и не строится. Я и сам не раз оказывался в такой ситуации.
Если будет государственная воля в это сфере – изменится и качество архитектуры. Екатерина II знала архитектуру на уровне лучших зодчих своего времени. Интересовалась, вникала во все последние веяния. И Александр I тоже был хороший знаток. И Николай I, как бы к нему кто ни относился, – тоже знал толк в архитектуре, разбирался в этом очень серьезно. Ну так все и получалось, тогда строились шедевры, которые восхищают нас по сей день. Сейчас, к сожалению, общее отношение к архитектуре – как к чему-то второстепенному. Ну и результат соответствующий.