Сергей Скуратов: «Садовые кварталы» — это зеркало эпохи
В начале 2022 года была завершена застройка жилых корпусов «Садовых кварталов» — знакового для Москвы комплекса, строившегося более десяти лет. О том, что в проекте удалось, что не удалось, о радостях и трудностях совместной работы звезд архитектуры рассказал знаменитый архитектор Сергей Скуратов.
— Сергей Александрович, как начинался проект и какая концепция в него закладывались?
— Проект начинал банк Российский кредит, это было в 2005 году. Непосредственно стартом «Садовых кварталов» там занимались Вячеслав Попов и Андрей Лукьянов. Был проведен международный конкурс, в котором участвовало порядка пятнадцати российских команд архитекторов, плюс какое-то количество иностранных тоже пригласили.
Жюри собралось, кстати, очень профессиональное, в него, помимо заказчиков, входили лучшие умы того времени в области градостроительства — Вячеслав Глазычев, Евгений Асс, несколько приглашенных архитекторов из-за рубежа. По результатам конкурса и последующих достаточно долгих дискуссий работа была поручена моей команде. В 2006 году мы начали делать предварительную концепцию. На ее основании мы потом совместно с Институтом генерального плана во главе с Сергеем Ткаченко примерно за год, параллельно работая над другими темами этого проекта, выпустили мастер-план «Садовых кварталов».
Основная идея была абсолютно новаторской для Москвы того времени, и ее Александр Викторович Кузьмин очень поддержал. А вот заказчик долго упирался, потому что сутью проекта стало внедрение городского общественного пространства в структуру частной территории. Его пришлось убеждать, что можно на какую-то часть территории, за которую они заплатили достаточно большие деньги, пустить в городское общественное пространство. Я им объяснял, что если не запустить внутрь большое количество людей и не сделать «Садовые кварталы» центром района, то кафе, рестораны, магазины и фитнес-центры не заработают. У меня к тому времени накопился колоссальный опыт строительства закрытых элитных комплексов — с бассейнами, тренажерными залами, сигарными и т. д. Но инфраструктура очень плохо работает, когда большая часть жильцов постоянно живет или за городом или за границей, и дома стоят полупустыми, как в том же Бутиковском переулке. Мне хотелось жизни, а жизнь возникает, только если могут приехать все — и ребята из Люберец и Мытищ, и какие-то архитекторы, и гости, и студенты, и просто люди, живущие вокруг Хамовников или вообще в Москве. Вот как на Патрики сейчас приезжают. Задачу нужно было решить не только архитектурно, с точки зрения безопасности, организации допуска. Требовалось еще выстроить модель того, как все будет функционировать, использоваться, оплачиваться, убираться и т. д. Очень много сил и времени потрачено на создание и функциональной, и экономической моделей.
— А подобного опыта в тогда России не было еще, закрывали территорию?
— Не то что в России, в мире не было. В мире тоже закрывали территорию в тот момент. «Садовые кварталы» — история до сих пор беспрецедентная, потому что мы отдали городу практически четверть территории. Сейчас уже, спустя много лет, появляются проекты, в которых по требованию главного архитектора города и согласно всем новым веяниям в каждом крупном градостроительном девелоперском проекте прочерчиваются на уровне мастер-плана общественные пространства: проходные коридоры, какие-то внедрения и т. д. Все прекрасно понимают, что нельзя аннексировать у города территории. Конечно, нужны безопасные дворы, но первые этажи должны все же «омываться» городом.
— Какие именно решения были применены?
— Понимаете, это ведь вообще было очень депрессивное место в Хамовниках. Здесь стоял завод «Каучук», который производил в основном шины для эскалаторов Московского метро, он очень загрязнял воздух. К тому же территория — достаточно большая, 16 га, — не была проходной, не соединяла улицы. И я предложил такую идею: в центре квартала сделать общественную зону, пробить 3-ю Фрунзенскую улицу до Пироговки и сделать выходы из центральной зоны на все четыре улицы — на Ефремова, на Усачева, на Трубецкую и на 3-ю Фрунзенскую. Таким образом у нас получались четыре жилых квартала и квартал с конгресс-центром, он должен был появиться между вторым и третьим кварталами, на пересечении Усачева и продолжения 3-й Фрунзенской. Первый квартал выходил на угол Трубецкой и Ефремова, четвертый — на Ефремова и третий — на улицу Усачева. Между первым и третьим кварталами возникало еще пространство для строительства школы. Основная идея заключалась в том, что все приватные жилые кварталы были объединены так называемой «дорогой в школу», которая проходила по уровню вторых этажей. Таким образом, дети могли спокойно и безопасно перебегать из квартала в квартал, пользоваться всеми четырьмя внутренними дворами и так же совершенно безопасно попадать в школу.
Центральная зона была тоже решена в двух уровнях. Основной уровень площади вокруг пруда был почти на 4,5 метра ниже уровня окружающих улиц, т. е. все дорожки, проходы спускались вниз. Отметка же пруда находилась на глубине 9 метров, что давало возможность организовать выход из нижнего уровня подземной парковки прямо к пруду.
Кстати, два уровня нужны были еще и для полноценного озеленения. У нас только студенты рисуют на парковках целые леса деревьев, в жизни-то это сделать нельзя.
— Над «Садовыми кварталами» работало несколько самостоятельных независимых архитекторов. Так и предполагалось на старте?
— Изначально концепция была моя, мастер-план мой, дизайн-код мой, проект планировки — тоже мой. После того как мы сделали архитектурную концепцию всего комплекса, сделали мастер-план, у банка «Российский кредит» и, в частности, у Андрея Лукьянова возникла идея на какие-то дома пригласить других архитекторов, чтобы застройка стала более разнообразной. Это не значит, что они мне не доверяли. Это не значит, что я не мог сделать все 36 домов. Они хотели, чтобы появились и другие архитекторы, но не просто какие-то другие, а именно знаковые, топовые, которые в содружестве со мной смогли бы поработать в собственной творческой манере, сохраняя, естественно, сделанный уже до этого дизайн-код. Главенствующую роль — и дирижера, и первой скрипки, и композитора — играл все равно я. Со мной список обговаривался и согласовывался.
В результате из 36 домов 22 сделали мы. Это все дома, выходящие на центральную часть, и восемь домов в третьем квартале. Также мы выполнили трансформаторные подстанции. Одна из них — очень интересная, между вторым и четвертым кварталами, троллейбусная подстанция, сделанная как маленький архитектурный шедевр. Еще мы должны были сделать конгресс-центр, но проект, к сожалению, не состоялся. Мы разработали все внешнее благоустройство и всю подземную часть.
Помимо нашей команды, в проекте появились Юрий Григорян — это «Меганом», Владимир Плоткин — ТПО «Резерв», Александр Скокан — бюро «Остоженка» и только начинающий активно работать в Москве Сергей Чобан. Ему с Сергеем Кузнецовым достался один дом в третьем квартале. Два дома из первого квартала получила мастерская Алексея Михайловича Куренного, занимавшего на тот момент должность руководителя отдела согласования проектов Москомархитектуры.
И еще одна команда появилась, скажем так, вопреки моим возражениям, хотя мы и близкие друзья. Это скандальное и очень известное тогда бюро, которое называлось Art-blya, Лабазов и Чельцов. Я говорил, что ребята не будут работать в моем дизайн-коде и вообще они хулиганы. В общем, свой валенок в четвертом квартале — они его сделали.
Фактически мы приглашали архитекторов только на отдельные дома и, по сути, только на фасады. Потому что и планировки были уже нарисованы и дома стояли на подземной части. Фактически они поменяли только рубашку фасадов, причем в материале, предполагавшемся дизайн-кодом. Единственные, кто нарушил полностью все, — это Art-blya. К примеру, должна была быть медь — они сделали алюминий под медь. Все остальные сработали в том материале и в том дизайн-коде, который, собственно, был.
Как начиналось строительство?
— Стройку начала в 2008 году компания «М-девелопмент», дочерняя структура банка «Российский кредит». Надо понимать, что это самые «жирные» и богатые годы были для России. Мы привлекли компанию Strabag, на тот момент — очень известную и очень качественно работающую. Мы построили первый и четвертый кварталы, можно сказать, с фантастическим качеством для Москвы. Вообще, первая очередь явно отличается от всех остальных. И по высотным характеристикам, и по качеству строительства, и по стоимости строительства, и по размеру квартир.
—Все ли удалось в итоге реализовать?
— Я должен сказать, что проект претерпел несколько стадий — и время расцвета страны, и время кризиса страны, и время некоего огосударствления всей девелоперской схемы. В итоге он стал зеркалом времени, не кривым, а настоящим, со всеми трещинками и сколами. Прямым, честным зеркалом эпохи со всеми ее радостями и проблемами, достоинствами и недостатками.
В 2010 году Бидзина Иванишвили, собственник банка «Российский кредит», решил заняться политикой и уехал в Грузию. Проект «Садовые кварталы» был продан компании «Интеко», возглавляемой Олегом Моисеевичем Слащанским, бывшим партнером Елены Батуриной. С этого момента для меня началась сложная история «Садовых кварталов». Во-первых, с экономикой стало стало хуже. Во-вторых, команду банка «Российский кредит» и компанию «М-девелопмент» можно было назвать немножко романтиками, такими очень увлеченными людьми, особенно Андрея Лукьянова и Вячеслава Попова. Олег Моисеевич же человек более приземленный, номенклатурный, несколько из другой сферы. Конечно, у нас начались с ними некоторые трения.
В итоге в проекте не был реализован ряд очень важных вещей.
Во-первых, не была пробита как минимум до Усачевской улицы, а вообще — до Пироговской — 3-я Фрунзенская улица.
Во-вторых, от конгресс-центра на месте пожарного депо на углу 3-й Фрунзенской и Усачева они отказались, и пожарное депо там осталось.
В-третьих, на оставшемся куске между конгресс-центром и третьим кварталом возникла площадка, которую «Интеко» назвали пятым кварталом. Они провели конкурс, меня тоже пригласили. Я сделал очень красивый проект, он есть на моем сайте. Но надо сказать честно — компания «Интеко» была достаточно жадной компанией. В общем, они выбрали ужасный, с моей точки зрения, проект, очень странных каких-то архитекторов, в котором просто квадратных метров было больше. Пятый квартал, который сейчас построен, — я его вообще не воспринимаю, это градостроительная ошибка, это просто ложка дегтя в «Садовых кварталах». Я везде где только можно пишу и говорю, что это не пятый квартал, а просто отдельный проект, который продают под видом пятого квартала.
В-четвертых, территория школы лишилась некого сервитута, гигантской консоли, выходившей в центральную зону, от которой проходила дорога в школу. Они сделали другую нарезку земли и предназначавшийся для консоли участок присоединили к третьему кварталу, лишив школу своего главного достоинства и оставив в урезанном виде. Когда несколько лет назад туда пришел новый заказчик, МГИМО, и захотел с моим участием построить школу, они выяснили, что консоль сделать нельзя. Это дало повод пересмотреть проект школы и попробовать пригласить другого архитектора. Может быть, более дешевого, может — более сговорчивого, не знаю. Но как-то наши отношения с заказчиком не сложились, они провели конкурс, где и я участвовал, выбрали очень слабый проект, потом отказались от него… В итоге пригласили команду, занявшую на конкурсе второе место, — UNK Юлия Борисова. Юлий сделал только концепцию, от дальнейшего участия тоже отказался, поэтому сейчас судьбу школы я не знаю.
В-пятых, очень сильно изменилась структура в целом, сократился бюджет на все. Были уменьшены размеры квартир. Если в первой очереди высота потолков составляла 3,9 м, то уже и во второй, и в третьей опустилась до 3,6 м. Очень сильно упало качество строительства, потому что Олег Моисеевич пригласил свою «домашнюю» компанию «Стратегия». Для того чтобы это не бросалось в глаза, потребовались колоссальные усилия моей команды. Сейчас, если зайти в центральную часть «Садовых кварталов», можно ничего и не заметить, но глаз профессионала, конечно, все ловит.
В-шестых, у меня в проекте центральная зона соединялась с парком Трубецких. Имелось важное обстоятельство — на Трубецкой улице уже был построен другой дом, который присоединил к себе территорию, нужную для организации такого выхода. Когда мы делали проект планировки, то предусмотрели сервитут-проход, даже делали мостик сразу в «Садовые кварталы», чтобы дети из школы могли во время занятий физкультурой пользоваться площадками парка Трубецких. Идею очень поддерживал Александр Викторович Кузьмин, но, когда дело дошло до деления земли, собственники вышеупомянутого дома категорически отказались пропускать через себя будущий поток. В результате школа, которая сейчас проектируется, не имеет своих открытых спортивных площадок. Я даже обсуждал ситуацию с Сергеем Кузнецовым, но он сказал, что без согласия собственника сервитут организовать невозможно, а продавать землю собственник отказывается. В итоге здесь тоже получилась не в полной мере работающая история.
—Что на данный момент в проекте вызывает у вас наибольшее беспокойство?
— Незавершенная до сих пор дорога в школу, потому что между первым и третьим кварталами она еще не закончена. Насколько я знаю, в проекте Юлия Борисова подсоединения к этой дороге вообще нет, оно проигнорировано. Несмотря на то, что декларировалось соблюдение всех принципов проектирования, проект мне даже не был показан, что они в итоге сделали — я не знаю. Если говорить о конкурсном проекте, то, с моей точки зрения, он абсолютно диссонантный и только усиливает негативную роль пятого квартала. Ну и до сих пор не выполнена центральная зона — пруд, благоустройство вокруг него.
— Насколько сейчас возможно реализовать первоначальную концепцию школы?
— Все возможно, когда есть желание всех сторон. Когда этого хочет только архитектор — к сожалению, это невозможно. Школу с консолью и сейчас возможно реализовать в полной мере. Я разговаривал с «Интеко» — там можно было бы передать необходимую для консоли землю обратно школе, но это просто дополнительные затраты, согласования и время.
Ведущий проектный институт Ленинградской области – «Ленгражданпроект» – празднует 65 лет со дня основания. Мы встретились с Денисом Давыдовым, генеральным директором организации, и поговорили о работе института, а также о том, какие еще проектные вершины собирается покорить институт.
– Институт «Ленгражданпроект» был организован в системе проектных территориальных институтов специально для развития Ленинградской области. В основном акценты делались на развитии сельского хозяйства в регионе. В советском прошлом численность сотрудников института составляла более 4 тыс. человек! Сегодня все по-другому: реалии времени диктуют меньшее количество работников. Сейчас у нас в штате около 200 человек. Однако по современным меркам это большой коллектив, так как компании, подобные нашему институту по численности, можно перечислить по пальцам одной руки. За эти годы в стенах института выработались профессиональные качественные эталоны проектирования. Тот объем проектной документации, которую произвел институт, потрясает воображение. Сменилось много поколений проектировщиков. Многие сотрудники посвятили институту всю свою жизнь. Есть сотрудник, который у нас работает более 50 лет, другие трудятся по 20-30 лет.
– Как-то Вы сказали, что для Вас интересный проект – это в какой-то степени сложный проект. Приведите пример подобных проектов, который делал институт.
– Во-первых, сейчас я не стал бы жестко привязывать друг к другу понятия интересный и сложный, потому что не все сложные объекты интересны, и наоборот, не все интересные проекты являются сложными.
Бесспорно, сложным объектом является родильный дом в Выборге. По существу, это перинатальный центр, где трудности проектирования связаны с медицинскими технологиями и сложными техническими и инженерными решениями. Несмотря на это институт «Ленгражданпроект» сделал проект по цене, составляющей 0,5% от общей стоимости проекта, уже был проведен аукцион на строительство. Кстати, общая стоимость строительно-монтажных работ на начальном этапе оценивалась в 1,7 млрд рублей, но тендер выиграла компания, которая понизила цену до 1,1 млрд рублей. Сейчас конкурс отменен, и слава богу. Надо понимать, что проект прошел экспертизу, которая очень пристально смотрела на соответствие сметной стоимости разработанным проектным решениям, там никаких завышений нет. И когда компания на конкурсе берет на себя ответственность построить сложнейший объект в полтора раза дешевле, я считаю, что это либо непрофессионализм, либо лукавство.
В качестве сложного проекта я могу привести в пример реконструкцию Киришской районной больницы. Это долгострой, который возводился на протяжении нескольких десятков лет. С учетом долгой истории и многочисленных изменений норм проектирования завершение его реконструкции и строительства – подвиг всех участников процесса: заказчика, проектировщиков, строителей, врачей. Результат говорит сам за себя: больница построена и сейчас вводится в эксплуатацию. В связи с этим еще одним плюсом, который меня восхищает в нашем институте, является готовность прийти на помощь заказчику, особенно государственному, на тех объектах, которые ни одна коммерческая проектная студия не берет доделывать или разрабатывать по-новому. В этом смысле «Ленгражданпроект» – надежный помощник всех уровней исполнительной власти Ленинградской области.
Среди интересных проектов я отмечу жилой дом на Клинском проспекте в Санкт-Петербурге. Объект проектируется в петербургском стиле, с красивым фасадом, с удобными внутренними планировками, со встроенными помещениями и подземным паркингом. Все это в самом центре города с соблюдением всех необходимых норм и требований. Это сложный, но в гораздо большей степени интересный и красивый объект, который станет настоящей жемчужиной.
– Проектировщиков сегодня обвиняют, если не во всех, то во многих смертных грехах. Что, в свою очередь, проектировщикам мешает работать и выполнять свою работу более качественно?
– На сегодня очень тяжелая ситуация с развитием проектной отрасли не только в регионе, но и во всей России. У каждой отрасли промышленности есть свои болезни роста. Мы видим, что в проектировании одной из основных причин этой болезни является кадровый провал при подготовке профессиональных проектировщиков. Связано это с периодом 90-х годов прошлого века, когда считалось, что в проектировании работать непрестижно и невыгодно. Очень сильно на процесс проектирования, на мой взгляд, влияет несовершенство федерального законодательства. Сейчас самый важный критерий при проведении конкурсных процедур – цена выполнения работ. Однако в такой отрасли, как проектирование, ведущую роль должна играть квалификация проектировщиков, потому что от проекта зависит как процесс строительства, так и последующая эксплуатация объекта. Сэкономив относительно небольшие деньги на результатах конкурса по проектированию, можно потом потерять во много раз больше, а проектная компания, работая после снижения цены почти по себестоимости, не имеет возможности аккумулировать средства для модернизации проектного производства и оплаты повышения квалификации своих кадров.
– Как складываются отношения у института «Ленгражданпроект» с заказчиками?
– Проблемы, которые легли на отрасль в целом, касаются не только квалификации проектировщиков и качества проектной документации, но и квалификации представителей заказчиков. Выполнение функций заказчика – это ответственная сфера деятельности, грамотный заказчик на сегодня – очень большая ценность. Сейчас много компаний считают себя заказчиками. Однако если посмотреть СНиП советских времен, то заказчик – это та организация, которая не только финансирует строительство и проводит конкурсы, но в полном смысле является организатором всего процесса: изысканий, проектирования, проведения всех необходимых согласований, строительства. Заказчик в полном смысле слова должен быть знатоком во всех этих отраслях. Но меня в первую очередь интересует профессионализм заказчика в сфере проектирования. Заказчик должен знать основные нормы проектирования и говорить с проектировщиком на одном языке. Ставить грамотно задачи, направлять в нужное русло, умело контролировать процесс и быть не только жестким надсмотрщиком, но и товарищем проектировщика в хорошем смысле.
Безусловно, сегодня самым интересным для нас заказчиком является государство. Мы активно участвуем в государственных конкурсах, в основном в Ленинградской области. Часто выигрываем и очень эффективно сотрудничаем со службами заказчика всех уровней. Грамотно поставить цель и обозначить те критерии, которым должно соответствовать проектное производство, – именно это составляет весомую долю успеха при проведении работ.
При взаимодействии с государственным заказчиком немаловажным фактором является социальная ответственность. Для института «Ленгражданпроект» перспективы развития жилищного строительства и социальной сферы – это не пустой звук. Сейчас мы подключились к процессу помощи обманутым дольщикам: работаем в Гатчине над проектами по достройке двух домов. Мы дорабатываем проектную документацию, которая по большей части утеряна, проводим обследование того, что уже построено, даем рекомендации строителям о минимизации негативных последствий длительного недостроя. Надеюсь, что в ближайшем будущем эти дома будут построены и люди обретут свое жилье.
– А над какими еще проектами сейчас работает институт?
– Как я уже говорил, это дом в Клинском переулке, несколько детских садов и школ, детских лагерей, а также жилых домов в Ленинградской области. Еще мы делаем проект автодорожного путепровода через железную дорогу во Всеволожске. Проходит процесс согласований проект реконструкции родильного дома № 9 в Санкт-Петербурге. Кроме этого, ведем работу по проектированию множества более мелких объектов.
– Занимается ли институт промышленным проектированием?
– Конечно, мы занимаемся проектированием и промышленных объектов, но здесь есть своя специфика. Сейчас по большей части все, что касается технологии производства, дает производитель оборудования. На чисто производственных объектах мы в основном занимаемся проектированием инженерного обеспечения, зданий, в которых будет размещаться это производство, а также вспомогательных сооружений.
– Год назад Вы сообщили, что «Ленгражданпроект» будет расширять свою деятельность по изыскательским услугам. Удалось ли этого достичь?
– Безусловно, изыскательские услуги институт выполнял давно, но за последний год мы приобрели новую технику: бурильную установку, новое оборудование для проведения изысканий. И сейчас активно проводим работы по изысканиям как в составе собственных проектов, так и самостоятельные топографические, геодезические и геологические исследования, выполняем исполнительную съемку построенных объектов. Заказчиков много, особенно в Ленинградской области.
– Институт «Ленгражданпроект» входит в НП «Проектировщики Северо-Запада», президентом совета которого Вы являетесь. Как СРО может способствовать решению вышеперечисленных Вами проблем отрасли?
– Изначально СРО создавались как некие общественные контролирующие организации взамен системы лицензирования. Я часто слышу претензии к саморегулируемым организациям. Но давайте вспомним, что раньше никакой общественной функции органы лицензирования не несли и никаких интересов проектного сообщества не представляли. И говорить, что было лучше, на мой взгляд, некорректно. А СРО на сегодня, кроме достаточно эффективно выполняющейся функции контроля, очень активно представляют интересы проектировщиков как на региональном, так и на федеральном уровнях власти. Объединяя десятки и сотни проектных компаний, консолидируя мнения профессионального сообщества, даже просто озвучивая его во властных кругах, направляя туда обращения, выполняя консультационные и экспертные функции, СРО и НОП делает очень много для отрасли. Зачастую именно это является основой для принятия властью решений, в том числе и по корректировке федерального законодательства и многих других нормативных актов. Это очень позитивный процесс, который набирает обороты. Я хочу обратиться к членам НП «Проектировщики Северо-Запада» и призвать их проявлять большую гражданскую активность: общаться, приходить на общие собрания, говорить о проблемах. Если нет диалога, то какие-то проблемы можно не заметить, много хороших идей могло бы найти свое воплощение, но так и не доходят до того этапа, когда их можно реализовать.
– Какие цели и задачи Вы как руководитель ставите перед институтом «Ленгражданпроект»?
– Глобальная и стратегическая цель – подтверждение статуса «Ленгражданпроекта» как ведущего института региона. Он им был, но в недавней сложной экономической и политической ситуации часть позиций была утеряна. За последнее время институт начал восстанавливать свое положение, но над этим еще много и долго надо трудиться. Тактических задач несколько. В первую очередь усиление состава института молодыми квалифицированными специалистами, насыщение новыми проектными технологиями, а также расширение круга заказчиков. Потенциал института колоссальный. Огромный опыт и те наработки, которые есть в стенах института, позволяют предлагать заказчику гораздо более интересные, оперативные и экономически эффективные проектные решения. После их реализации будут построены дома, в которых людям будет комфортно жить, работать, учиться – чувствовать себя полноправными гражданами.