Сергей Скуратов: «Садовые кварталы» — это зеркало эпохи
В начале 2022 года была завершена застройка жилых корпусов «Садовых кварталов» — знакового для Москвы комплекса, строившегося более десяти лет. О том, что в проекте удалось, что не удалось, о радостях и трудностях совместной работы звезд архитектуры рассказал знаменитый архитектор Сергей Скуратов.
— Сергей Александрович, как начинался проект и какая концепция в него закладывались?
— Проект начинал банк Российский кредит, это было в 2005 году. Непосредственно стартом «Садовых кварталов» там занимались Вячеслав Попов и Андрей Лукьянов. Был проведен международный конкурс, в котором участвовало порядка пятнадцати российских команд архитекторов, плюс какое-то количество иностранных тоже пригласили.
Жюри собралось, кстати, очень профессиональное, в него, помимо заказчиков, входили лучшие умы того времени в области градостроительства — Вячеслав Глазычев, Евгений Асс, несколько приглашенных архитекторов из-за рубежа. По результатам конкурса и последующих достаточно долгих дискуссий работа была поручена моей команде. В 2006 году мы начали делать предварительную концепцию. На ее основании мы потом совместно с Институтом генерального плана во главе с Сергеем Ткаченко примерно за год, параллельно работая над другими темами этого проекта, выпустили мастер-план «Садовых кварталов».
Основная идея была абсолютно новаторской для Москвы того времени, и ее Александр Викторович Кузьмин очень поддержал. А вот заказчик долго упирался, потому что сутью проекта стало внедрение городского общественного пространства в структуру частной территории. Его пришлось убеждать, что можно на какую-то часть территории, за которую они заплатили достаточно большие деньги, пустить в городское общественное пространство. Я им объяснял, что если не запустить внутрь большое количество людей и не сделать «Садовые кварталы» центром района, то кафе, рестораны, магазины и фитнес-центры не заработают. У меня к тому времени накопился колоссальный опыт строительства закрытых элитных комплексов — с бассейнами, тренажерными залами, сигарными и т. д. Но инфраструктура очень плохо работает, когда большая часть жильцов постоянно живет или за городом или за границей, и дома стоят полупустыми, как в том же Бутиковском переулке. Мне хотелось жизни, а жизнь возникает, только если могут приехать все — и ребята из Люберец и Мытищ, и какие-то архитекторы, и гости, и студенты, и просто люди, живущие вокруг Хамовников или вообще в Москве. Вот как на Патрики сейчас приезжают. Задачу нужно было решить не только архитектурно, с точки зрения безопасности, организации допуска. Требовалось еще выстроить модель того, как все будет функционировать, использоваться, оплачиваться, убираться и т. д. Очень много сил и времени потрачено на создание и функциональной, и экономической моделей.
— А подобного опыта в тогда России не было еще, закрывали территорию?
— Не то что в России, в мире не было. В мире тоже закрывали территорию в тот момент. «Садовые кварталы» — история до сих пор беспрецедентная, потому что мы отдали городу практически четверть территории. Сейчас уже, спустя много лет, появляются проекты, в которых по требованию главного архитектора города и согласно всем новым веяниям в каждом крупном градостроительном девелоперском проекте прочерчиваются на уровне мастер-плана общественные пространства: проходные коридоры, какие-то внедрения и т. д. Все прекрасно понимают, что нельзя аннексировать у города территории. Конечно, нужны безопасные дворы, но первые этажи должны все же «омываться» городом.
— Какие именно решения были применены?
— Понимаете, это ведь вообще было очень депрессивное место в Хамовниках. Здесь стоял завод «Каучук», который производил в основном шины для эскалаторов Московского метро, он очень загрязнял воздух. К тому же территория — достаточно большая, 16 га, — не была проходной, не соединяла улицы. И я предложил такую идею: в центре квартала сделать общественную зону, пробить 3-ю Фрунзенскую улицу до Пироговки и сделать выходы из центральной зоны на все четыре улицы — на Ефремова, на Усачева, на Трубецкую и на 3-ю Фрунзенскую. Таким образом у нас получались четыре жилых квартала и квартал с конгресс-центром, он должен был появиться между вторым и третьим кварталами, на пересечении Усачева и продолжения 3-й Фрунзенской. Первый квартал выходил на угол Трубецкой и Ефремова, четвертый — на Ефремова и третий — на улицу Усачева. Между первым и третьим кварталами возникало еще пространство для строительства школы. Основная идея заключалась в том, что все приватные жилые кварталы были объединены так называемой «дорогой в школу», которая проходила по уровню вторых этажей. Таким образом, дети могли спокойно и безопасно перебегать из квартала в квартал, пользоваться всеми четырьмя внутренними дворами и так же совершенно безопасно попадать в школу.
Центральная зона была тоже решена в двух уровнях. Основной уровень площади вокруг пруда был почти на 4,5 метра ниже уровня окружающих улиц, т. е. все дорожки, проходы спускались вниз. Отметка же пруда находилась на глубине 9 метров, что давало возможность организовать выход из нижнего уровня подземной парковки прямо к пруду.
Кстати, два уровня нужны были еще и для полноценного озеленения. У нас только студенты рисуют на парковках целые леса деревьев, в жизни-то это сделать нельзя.
— Над «Садовыми кварталами» работало несколько самостоятельных независимых архитекторов. Так и предполагалось на старте?
— Изначально концепция была моя, мастер-план мой, дизайн-код мой, проект планировки — тоже мой. После того как мы сделали архитектурную концепцию всего комплекса, сделали мастер-план, у банка «Российский кредит» и, в частности, у Андрея Лукьянова возникла идея на какие-то дома пригласить других архитекторов, чтобы застройка стала более разнообразной. Это не значит, что они мне не доверяли. Это не значит, что я не мог сделать все 36 домов. Они хотели, чтобы появились и другие архитекторы, но не просто какие-то другие, а именно знаковые, топовые, которые в содружестве со мной смогли бы поработать в собственной творческой манере, сохраняя, естественно, сделанный уже до этого дизайн-код. Главенствующую роль — и дирижера, и первой скрипки, и композитора — играл все равно я. Со мной список обговаривался и согласовывался.
В результате из 36 домов 22 сделали мы. Это все дома, выходящие на центральную часть, и восемь домов в третьем квартале. Также мы выполнили трансформаторные подстанции. Одна из них — очень интересная, между вторым и четвертым кварталами, троллейбусная подстанция, сделанная как маленький архитектурный шедевр. Еще мы должны были сделать конгресс-центр, но проект, к сожалению, не состоялся. Мы разработали все внешнее благоустройство и всю подземную часть.
Помимо нашей команды, в проекте появились Юрий Григорян — это «Меганом», Владимир Плоткин — ТПО «Резерв», Александр Скокан — бюро «Остоженка» и только начинающий активно работать в Москве Сергей Чобан. Ему с Сергеем Кузнецовым достался один дом в третьем квартале. Два дома из первого квартала получила мастерская Алексея Михайловича Куренного, занимавшего на тот момент должность руководителя отдела согласования проектов Москомархитектуры.
И еще одна команда появилась, скажем так, вопреки моим возражениям, хотя мы и близкие друзья. Это скандальное и очень известное тогда бюро, которое называлось Art-blya, Лабазов и Чельцов. Я говорил, что ребята не будут работать в моем дизайн-коде и вообще они хулиганы. В общем, свой валенок в четвертом квартале — они его сделали.
Фактически мы приглашали архитекторов только на отдельные дома и, по сути, только на фасады. Потому что и планировки были уже нарисованы и дома стояли на подземной части. Фактически они поменяли только рубашку фасадов, причем в материале, предполагавшемся дизайн-кодом. Единственные, кто нарушил полностью все, — это Art-blya. К примеру, должна была быть медь — они сделали алюминий под медь. Все остальные сработали в том материале и в том дизайн-коде, который, собственно, был.
Как начиналось строительство?
— Стройку начала в 2008 году компания «М-девелопмент», дочерняя структура банка «Российский кредит». Надо понимать, что это самые «жирные» и богатые годы были для России. Мы привлекли компанию Strabag, на тот момент — очень известную и очень качественно работающую. Мы построили первый и четвертый кварталы, можно сказать, с фантастическим качеством для Москвы. Вообще, первая очередь явно отличается от всех остальных. И по высотным характеристикам, и по качеству строительства, и по стоимости строительства, и по размеру квартир.
—Все ли удалось в итоге реализовать?
— Я должен сказать, что проект претерпел несколько стадий — и время расцвета страны, и время кризиса страны, и время некоего огосударствления всей девелоперской схемы. В итоге он стал зеркалом времени, не кривым, а настоящим, со всеми трещинками и сколами. Прямым, честным зеркалом эпохи со всеми ее радостями и проблемами, достоинствами и недостатками.
В 2010 году Бидзина Иванишвили, собственник банка «Российский кредит», решил заняться политикой и уехал в Грузию. Проект «Садовые кварталы» был продан компании «Интеко», возглавляемой Олегом Моисеевичем Слащанским, бывшим партнером Елены Батуриной. С этого момента для меня началась сложная история «Садовых кварталов». Во-первых, с экономикой стало стало хуже. Во-вторых, команду банка «Российский кредит» и компанию «М-девелопмент» можно было назвать немножко романтиками, такими очень увлеченными людьми, особенно Андрея Лукьянова и Вячеслава Попова. Олег Моисеевич же человек более приземленный, номенклатурный, несколько из другой сферы. Конечно, у нас начались с ними некоторые трения.
В итоге в проекте не был реализован ряд очень важных вещей.
Во-первых, не была пробита как минимум до Усачевской улицы, а вообще — до Пироговской — 3-я Фрунзенская улица.
Во-вторых, от конгресс-центра на месте пожарного депо на углу 3-й Фрунзенской и Усачева они отказались, и пожарное депо там осталось.
В-третьих, на оставшемся куске между конгресс-центром и третьим кварталом возникла площадка, которую «Интеко» назвали пятым кварталом. Они провели конкурс, меня тоже пригласили. Я сделал очень красивый проект, он есть на моем сайте. Но надо сказать честно — компания «Интеко» была достаточно жадной компанией. В общем, они выбрали ужасный, с моей точки зрения, проект, очень странных каких-то архитекторов, в котором просто квадратных метров было больше. Пятый квартал, который сейчас построен, — я его вообще не воспринимаю, это градостроительная ошибка, это просто ложка дегтя в «Садовых кварталах». Я везде где только можно пишу и говорю, что это не пятый квартал, а просто отдельный проект, который продают под видом пятого квартала.
В-четвертых, территория школы лишилась некого сервитута, гигантской консоли, выходившей в центральную зону, от которой проходила дорога в школу. Они сделали другую нарезку земли и предназначавшийся для консоли участок присоединили к третьему кварталу, лишив школу своего главного достоинства и оставив в урезанном виде. Когда несколько лет назад туда пришел новый заказчик, МГИМО, и захотел с моим участием построить школу, они выяснили, что консоль сделать нельзя. Это дало повод пересмотреть проект школы и попробовать пригласить другого архитектора. Может быть, более дешевого, может — более сговорчивого, не знаю. Но как-то наши отношения с заказчиком не сложились, они провели конкурс, где и я участвовал, выбрали очень слабый проект, потом отказались от него… В итоге пригласили команду, занявшую на конкурсе второе место, — UNK Юлия Борисова. Юлий сделал только концепцию, от дальнейшего участия тоже отказался, поэтому сейчас судьбу школы я не знаю.
В-пятых, очень сильно изменилась структура в целом, сократился бюджет на все. Были уменьшены размеры квартир. Если в первой очереди высота потолков составляла 3,9 м, то уже и во второй, и в третьей опустилась до 3,6 м. Очень сильно упало качество строительства, потому что Олег Моисеевич пригласил свою «домашнюю» компанию «Стратегия». Для того чтобы это не бросалось в глаза, потребовались колоссальные усилия моей команды. Сейчас, если зайти в центральную часть «Садовых кварталов», можно ничего и не заметить, но глаз профессионала, конечно, все ловит.
В-шестых, у меня в проекте центральная зона соединялась с парком Трубецких. Имелось важное обстоятельство — на Трубецкой улице уже был построен другой дом, который присоединил к себе территорию, нужную для организации такого выхода. Когда мы делали проект планировки, то предусмотрели сервитут-проход, даже делали мостик сразу в «Садовые кварталы», чтобы дети из школы могли во время занятий физкультурой пользоваться площадками парка Трубецких. Идею очень поддерживал Александр Викторович Кузьмин, но, когда дело дошло до деления земли, собственники вышеупомянутого дома категорически отказались пропускать через себя будущий поток. В результате школа, которая сейчас проектируется, не имеет своих открытых спортивных площадок. Я даже обсуждал ситуацию с Сергеем Кузнецовым, но он сказал, что без согласия собственника сервитут организовать невозможно, а продавать землю собственник отказывается. В итоге здесь тоже получилась не в полной мере работающая история.
—Что на данный момент в проекте вызывает у вас наибольшее беспокойство?
— Незавершенная до сих пор дорога в школу, потому что между первым и третьим кварталами она еще не закончена. Насколько я знаю, в проекте Юлия Борисова подсоединения к этой дороге вообще нет, оно проигнорировано. Несмотря на то, что декларировалось соблюдение всех принципов проектирования, проект мне даже не был показан, что они в итоге сделали — я не знаю. Если говорить о конкурсном проекте, то, с моей точки зрения, он абсолютно диссонантный и только усиливает негативную роль пятого квартала. Ну и до сих пор не выполнена центральная зона — пруд, благоустройство вокруг него.
— Насколько сейчас возможно реализовать первоначальную концепцию школы?
— Все возможно, когда есть желание всех сторон. Когда этого хочет только архитектор — к сожалению, это невозможно. Школу с консолью и сейчас возможно реализовать в полной мере. Я разговаривал с «Интеко» — там можно было бы передать необходимую для консоли землю обратно школе, но это просто дополнительные затраты, согласования и время.
Заменить до февраля 2020 года все лифты с истекшим сроком эксплуатации, в соответствии с требованиями Технического регламента Таможенного союза, не удастся. В этом уверен региональный представитель Национального Лифтового Союза по СЗФО, генеральный директор ООО «МЛМ Нева трейд» Игорь Янукович. Существенно ускорить замену подъемного оборудования, считает он, возможно только при повышении взносов на капитальный ремонт и задействовании дополнительных программ финансирования работ.
– Игорь Станиславович, как можете оценить текущую ситуацию с лифтовым хозяйством в Петербурге? Какое количество лифтов требуется заменить?
– В настоящее время в Петербурге в эксплуатации находится около 44 тыс. лифтов. Из них около 10,5 тыс. работают более 25 лет, что выше установленного нормативного срока. В соответствии с Техническим регламентом Таможенного союза, все устаревшие лифты в России должны быть заменены или модернизированы к февралю 2020 года. Выполнить такую задачу сложно из-за недостаточных темпов замены лифтов. В последние несколько лет в Петербурге в среднем заменяли 1,4–1,5 тыс. лифтов ежегодно при потребности в замене 3–4 тыс. единиц. По нашим подсчетам, всего на замену устаревших лифтов в Петербурге требуется 25–27 млрд рублей, исходя из средней цены замены лифта в 2018 году.
– Отличается ли картина состояния лифтов в зависимости от района города?
– У определенных районов города действительно свои особенности. Скажем, в историческом центре – лифтов меньше, но их установка, замена и эксплуатация в силу особенностей зданий чаще всего бывает более сложна. В спальных районах гораздо больше лифтов, но в значительной степени они типовые и более просты и дешевле в замене. Но какое-то ранжирование по районам я бы все же не делал.
– А какова ситуация с лифтовым хозяйством в целом по стране?
– Если брать общероссийские показатели – то они очень схожи с петербургскими. В настоящее время в стране эксплуатируются около 433 тыс. лифтов. Из них около 110 тыс. выработали свой ресурс. Получаются те же 25% износа парка лифтов в среднем.
Есть регионы, где проблемы с лифтами совсем нет. Это Камчатка, где лифтов достаточно мало, Ямало-Ненецкий автономный округ, где замена подъемников проведена. Достаточно положительная ситуация с заменой лифтов в Москве. Сейчас показатель изношенных лифтов в столице не превышает 10%. Однако есть регионы, где ситуация с лифтами очень критична. К таковым можно отнести Архангельскую область, Карачаево-Черкесию, где изношенные лифты составляют долю в 70%, а также Республику Крым, где количество таких механизмов достигло доли в 73%.
– Можно ли говорить о том, что к обозначенному Техническим регламентом сроку программа модернизации лифтового оборудования не будет выполнена?
– Это действительно так. Это мнение не только мое, но и большинства экспертов лифтовой отрасли. Такое понимание есть и у профильных чиновников. На масштабную модернизацию лифтового хозяйства необходимы большие денежные средства, но их нет. По словам заместителя министра строительства и ЖКХ РФ Андрея Чибиса, на замену всего лифтового оборудования в стране необходим 221 млрд рублей. Это очень внушительная сумма. Чиновники уже думают, как бы ее найти.
Кроме финансовых трудностей есть и чисто технические. Производители лифтового оборудования так же как и монтажные подрядные компании ограничены в своих возможностях. Это также нужно учитывать для объективной оценки. Соответственно, выполнить требования Технического регламента к обозначенному сроку им будет сложно.
– Означает ли это, что программу модернизации могут продлить?
– Сейчас рассматриваются различные варианты продления программы. В частности, за пролонгацию ее действия на пять лет уже выступил Национальный Лифтовый Союз. Считаю, что важно ее не просто продлить, но и запустить все возможные механизмы, позволяющие ускорить замену лифтов. Отмечу, что Минстрой РФ уже рекомендовал региональным Фондам капитального ремонта направлять не менее 30% от собранных средств непосредственно на замену лифтового оборудования. В настоящее время рассматривается поправка в Градостроительный кодекс РФ – и данное предложение, возможно, будет носить уже не рекомендательный характер, а обязательный.
Кроме того, недавно мы узнали, что Минпромторг предложил Минстрою поддержать регионы, которые направляют не менее 30% средств Фондов капремонта на замену лифтов. Предлагается за счет средств федерального бюджета компенсировать до 40% от стоимости полной замены (но не более 300 тыс. рублей), которая оценивается в среднем в 2 млн рублей.
Не стоит забывать и о программе ускоренной замены лифтов с привлечением средств из внебюджетных источников. В России она действует с прошлого года и уже показала свою эффективность. В соответствии с ней, банки предоставляют кредиты заводам-изготовителям лифтов или крупным подрядчикам. Лифты монтируются здесь и сейчас, а заказчик в лице Фондов капремонта оплачивает их в рассрочку на три года.
Отмечу, что пока в данную программу не попадают дома, которые индивидуально накапливают средства на проведение капремонта, а таковых в России 77 тыс. домов. Усилиями Национального Лифтового Союза, Комиссии по лифтам Общественного совета при Минстрое России для таких домов уже запущен пилотный проект ускоренной замены лифтов с привлечением средств из внебюджетных источников с рассрочкой оплаты до пяти лет. Если данный проект будет признан успешным, он будет запущен более масштабно.
– На Ваш взгляд, есть ли необходимость увеличить размер взноса на капитальный ремонт?
– Сумма взноса, в зависимости от региона, крайне непропорциональна. К примеру, сейчас в Москве она составляет 17 рублей, в Петербурге – от 3 до 4 рублей, в следующем году поднимется на рубль, но все равно останется одной из самых низких среди субъектов Федерации.
На мой взгляд – это не повод для гордости. Следует понимать, что Петербург лишает себя возможности нормального наполнения бюджета, предназначенного для проведения капитального ремонта. Как следствие, меньше возможностей, меньший объем работ. Раз мы говорим о некой справедливости, то взнос должен быть привязан к доходам граждан. Уверен, что доходы петербуржцев не самые низкие в стране. Если бы Петербург кратно увеличил объемы работ по капремонту, то люди быстрее бы увидели результаты работы Фонда. Тем самым отношение к проблеме капремонта жилых зданий быстрее изменилось бы с негативного на положительное.
– В прошлом году после ввода новых правил эксплуатации лифтов многие подъемники Ростехнадзор достаточно долго запускал в работу. Решилась ли эта проблема?
– Когда данные правила начали действовать, возник некий правовой вакуум, из-за чего Ростехнадзор достаточно долго согласовывал выдачу актов ввода лифтов в эксплуатацию. В некоторых регионах проблема приобрела критичный характер. Новые лифты устанавливались, но не работали. Сейчас ситуация заметно улучшилась. У представителей Ростехнадзора, управляющих компаний и подрядных компаний появилась ясность, как согласованно работать в новых условиях.
– Какие вопросы решаются Вами как представителем Национального Лифтового Союза по СЗФО?
– Прежде всего, это вопросы координации участников рынка. Представление интересов и инициатив НЛС и лифтового сообщества в органах власти на местах, а также консультирование и взаимодействие с профильными ведомствами по вопросам лифтового хозяйства. Вместе с представителями отрасли мы обсуждаем актуальные темы, связанные с нормотворчеством, квалификацией специалистов, тарифами на техническое обслуживание и многое другое.
– Какие предварительные итоги деятельности компании «МЛМ Нева трейд» можете подвести по 2018 году? Какие планы на 2019-й?
– В целом, все достаточно неплохо. За 9 месяцев текущего года компания смонтировала 389 лифтов, что примерно соответствует показателю прошлого года. До конца 2018 ожидается сдача еще 33 лифтов. При этом из общего количества установленных в 2018 году лифтов по программе ускоренной замены смонтирован 61 подъемник. В 2019 году, надеемся, результаты нашей деятельности будут более продуктивными, чем в текущем году, и компания будет обеспечена работой.