Сергей Скуратов: «Садовые кварталы» — это зеркало эпохи
В начале 2022 года была завершена застройка жилых корпусов «Садовых кварталов» — знакового для Москвы комплекса, строившегося более десяти лет. О том, что в проекте удалось, что не удалось, о радостях и трудностях совместной работы звезд архитектуры рассказал знаменитый архитектор Сергей Скуратов.
— Сергей Александрович, как начинался проект и какая концепция в него закладывались?
— Проект начинал банк Российский кредит, это было в 2005 году. Непосредственно стартом «Садовых кварталов» там занимались Вячеслав Попов и Андрей Лукьянов. Был проведен международный конкурс, в котором участвовало порядка пятнадцати российских команд архитекторов, плюс какое-то количество иностранных тоже пригласили.
Жюри собралось, кстати, очень профессиональное, в него, помимо заказчиков, входили лучшие умы того времени в области градостроительства — Вячеслав Глазычев, Евгений Асс, несколько приглашенных архитекторов из-за рубежа. По результатам конкурса и последующих достаточно долгих дискуссий работа была поручена моей команде. В 2006 году мы начали делать предварительную концепцию. На ее основании мы потом совместно с Институтом генерального плана во главе с Сергеем Ткаченко примерно за год, параллельно работая над другими темами этого проекта, выпустили мастер-план «Садовых кварталов».
Основная идея была абсолютно новаторской для Москвы того времени, и ее Александр Викторович Кузьмин очень поддержал. А вот заказчик долго упирался, потому что сутью проекта стало внедрение городского общественного пространства в структуру частной территории. Его пришлось убеждать, что можно на какую-то часть территории, за которую они заплатили достаточно большие деньги, пустить в городское общественное пространство. Я им объяснял, что если не запустить внутрь большое количество людей и не сделать «Садовые кварталы» центром района, то кафе, рестораны, магазины и фитнес-центры не заработают. У меня к тому времени накопился колоссальный опыт строительства закрытых элитных комплексов — с бассейнами, тренажерными залами, сигарными и т. д. Но инфраструктура очень плохо работает, когда большая часть жильцов постоянно живет или за городом или за границей, и дома стоят полупустыми, как в том же Бутиковском переулке. Мне хотелось жизни, а жизнь возникает, только если могут приехать все — и ребята из Люберец и Мытищ, и какие-то архитекторы, и гости, и студенты, и просто люди, живущие вокруг Хамовников или вообще в Москве. Вот как на Патрики сейчас приезжают. Задачу нужно было решить не только архитектурно, с точки зрения безопасности, организации допуска. Требовалось еще выстроить модель того, как все будет функционировать, использоваться, оплачиваться, убираться и т. д. Очень много сил и времени потрачено на создание и функциональной, и экономической моделей.
— А подобного опыта в тогда России не было еще, закрывали территорию?
— Не то что в России, в мире не было. В мире тоже закрывали территорию в тот момент. «Садовые кварталы» — история до сих пор беспрецедентная, потому что мы отдали городу практически четверть территории. Сейчас уже, спустя много лет, появляются проекты, в которых по требованию главного архитектора города и согласно всем новым веяниям в каждом крупном градостроительном девелоперском проекте прочерчиваются на уровне мастер-плана общественные пространства: проходные коридоры, какие-то внедрения и т. д. Все прекрасно понимают, что нельзя аннексировать у города территории. Конечно, нужны безопасные дворы, но первые этажи должны все же «омываться» городом.
— Какие именно решения были применены?
— Понимаете, это ведь вообще было очень депрессивное место в Хамовниках. Здесь стоял завод «Каучук», который производил в основном шины для эскалаторов Московского метро, он очень загрязнял воздух. К тому же территория — достаточно большая, 16 га, — не была проходной, не соединяла улицы. И я предложил такую идею: в центре квартала сделать общественную зону, пробить 3-ю Фрунзенскую улицу до Пироговки и сделать выходы из центральной зоны на все четыре улицы — на Ефремова, на Усачева, на Трубецкую и на 3-ю Фрунзенскую. Таким образом у нас получались четыре жилых квартала и квартал с конгресс-центром, он должен был появиться между вторым и третьим кварталами, на пересечении Усачева и продолжения 3-й Фрунзенской. Первый квартал выходил на угол Трубецкой и Ефремова, четвертый — на Ефремова и третий — на улицу Усачева. Между первым и третьим кварталами возникало еще пространство для строительства школы. Основная идея заключалась в том, что все приватные жилые кварталы были объединены так называемой «дорогой в школу», которая проходила по уровню вторых этажей. Таким образом, дети могли спокойно и безопасно перебегать из квартала в квартал, пользоваться всеми четырьмя внутренними дворами и так же совершенно безопасно попадать в школу.
Центральная зона была тоже решена в двух уровнях. Основной уровень площади вокруг пруда был почти на 4,5 метра ниже уровня окружающих улиц, т. е. все дорожки, проходы спускались вниз. Отметка же пруда находилась на глубине 9 метров, что давало возможность организовать выход из нижнего уровня подземной парковки прямо к пруду.
Кстати, два уровня нужны были еще и для полноценного озеленения. У нас только студенты рисуют на парковках целые леса деревьев, в жизни-то это сделать нельзя.
— Над «Садовыми кварталами» работало несколько самостоятельных независимых архитекторов. Так и предполагалось на старте?
— Изначально концепция была моя, мастер-план мой, дизайн-код мой, проект планировки — тоже мой. После того как мы сделали архитектурную концепцию всего комплекса, сделали мастер-план, у банка «Российский кредит» и, в частности, у Андрея Лукьянова возникла идея на какие-то дома пригласить других архитекторов, чтобы застройка стала более разнообразной. Это не значит, что они мне не доверяли. Это не значит, что я не мог сделать все 36 домов. Они хотели, чтобы появились и другие архитекторы, но не просто какие-то другие, а именно знаковые, топовые, которые в содружестве со мной смогли бы поработать в собственной творческой манере, сохраняя, естественно, сделанный уже до этого дизайн-код. Главенствующую роль — и дирижера, и первой скрипки, и композитора — играл все равно я. Со мной список обговаривался и согласовывался.
В результате из 36 домов 22 сделали мы. Это все дома, выходящие на центральную часть, и восемь домов в третьем квартале. Также мы выполнили трансформаторные подстанции. Одна из них — очень интересная, между вторым и четвертым кварталами, троллейбусная подстанция, сделанная как маленький архитектурный шедевр. Еще мы должны были сделать конгресс-центр, но проект, к сожалению, не состоялся. Мы разработали все внешнее благоустройство и всю подземную часть.
Помимо нашей команды, в проекте появились Юрий Григорян — это «Меганом», Владимир Плоткин — ТПО «Резерв», Александр Скокан — бюро «Остоженка» и только начинающий активно работать в Москве Сергей Чобан. Ему с Сергеем Кузнецовым достался один дом в третьем квартале. Два дома из первого квартала получила мастерская Алексея Михайловича Куренного, занимавшего на тот момент должность руководителя отдела согласования проектов Москомархитектуры.
И еще одна команда появилась, скажем так, вопреки моим возражениям, хотя мы и близкие друзья. Это скандальное и очень известное тогда бюро, которое называлось Art-blya, Лабазов и Чельцов. Я говорил, что ребята не будут работать в моем дизайн-коде и вообще они хулиганы. В общем, свой валенок в четвертом квартале — они его сделали.
Фактически мы приглашали архитекторов только на отдельные дома и, по сути, только на фасады. Потому что и планировки были уже нарисованы и дома стояли на подземной части. Фактически они поменяли только рубашку фасадов, причем в материале, предполагавшемся дизайн-кодом. Единственные, кто нарушил полностью все, — это Art-blya. К примеру, должна была быть медь — они сделали алюминий под медь. Все остальные сработали в том материале и в том дизайн-коде, который, собственно, был.
Как начиналось строительство?
— Стройку начала в 2008 году компания «М-девелопмент», дочерняя структура банка «Российский кредит». Надо понимать, что это самые «жирные» и богатые годы были для России. Мы привлекли компанию Strabag, на тот момент — очень известную и очень качественно работающую. Мы построили первый и четвертый кварталы, можно сказать, с фантастическим качеством для Москвы. Вообще, первая очередь явно отличается от всех остальных. И по высотным характеристикам, и по качеству строительства, и по стоимости строительства, и по размеру квартир.
—Все ли удалось в итоге реализовать?
— Я должен сказать, что проект претерпел несколько стадий — и время расцвета страны, и время кризиса страны, и время некоего огосударствления всей девелоперской схемы. В итоге он стал зеркалом времени, не кривым, а настоящим, со всеми трещинками и сколами. Прямым, честным зеркалом эпохи со всеми ее радостями и проблемами, достоинствами и недостатками.
В 2010 году Бидзина Иванишвили, собственник банка «Российский кредит», решил заняться политикой и уехал в Грузию. Проект «Садовые кварталы» был продан компании «Интеко», возглавляемой Олегом Моисеевичем Слащанским, бывшим партнером Елены Батуриной. С этого момента для меня началась сложная история «Садовых кварталов». Во-первых, с экономикой стало стало хуже. Во-вторых, команду банка «Российский кредит» и компанию «М-девелопмент» можно было назвать немножко романтиками, такими очень увлеченными людьми, особенно Андрея Лукьянова и Вячеслава Попова. Олег Моисеевич же человек более приземленный, номенклатурный, несколько из другой сферы. Конечно, у нас начались с ними некоторые трения.
В итоге в проекте не был реализован ряд очень важных вещей.
Во-первых, не была пробита как минимум до Усачевской улицы, а вообще — до Пироговской — 3-я Фрунзенская улица.
Во-вторых, от конгресс-центра на месте пожарного депо на углу 3-й Фрунзенской и Усачева они отказались, и пожарное депо там осталось.
В-третьих, на оставшемся куске между конгресс-центром и третьим кварталом возникла площадка, которую «Интеко» назвали пятым кварталом. Они провели конкурс, меня тоже пригласили. Я сделал очень красивый проект, он есть на моем сайте. Но надо сказать честно — компания «Интеко» была достаточно жадной компанией. В общем, они выбрали ужасный, с моей точки зрения, проект, очень странных каких-то архитекторов, в котором просто квадратных метров было больше. Пятый квартал, который сейчас построен, — я его вообще не воспринимаю, это градостроительная ошибка, это просто ложка дегтя в «Садовых кварталах». Я везде где только можно пишу и говорю, что это не пятый квартал, а просто отдельный проект, который продают под видом пятого квартала.
В-четвертых, территория школы лишилась некого сервитута, гигантской консоли, выходившей в центральную зону, от которой проходила дорога в школу. Они сделали другую нарезку земли и предназначавшийся для консоли участок присоединили к третьему кварталу, лишив школу своего главного достоинства и оставив в урезанном виде. Когда несколько лет назад туда пришел новый заказчик, МГИМО, и захотел с моим участием построить школу, они выяснили, что консоль сделать нельзя. Это дало повод пересмотреть проект школы и попробовать пригласить другого архитектора. Может быть, более дешевого, может — более сговорчивого, не знаю. Но как-то наши отношения с заказчиком не сложились, они провели конкурс, где и я участвовал, выбрали очень слабый проект, потом отказались от него… В итоге пригласили команду, занявшую на конкурсе второе место, — UNK Юлия Борисова. Юлий сделал только концепцию, от дальнейшего участия тоже отказался, поэтому сейчас судьбу школы я не знаю.
В-пятых, очень сильно изменилась структура в целом, сократился бюджет на все. Были уменьшены размеры квартир. Если в первой очереди высота потолков составляла 3,9 м, то уже и во второй, и в третьей опустилась до 3,6 м. Очень сильно упало качество строительства, потому что Олег Моисеевич пригласил свою «домашнюю» компанию «Стратегия». Для того чтобы это не бросалось в глаза, потребовались колоссальные усилия моей команды. Сейчас, если зайти в центральную часть «Садовых кварталов», можно ничего и не заметить, но глаз профессионала, конечно, все ловит.
В-шестых, у меня в проекте центральная зона соединялась с парком Трубецких. Имелось важное обстоятельство — на Трубецкой улице уже был построен другой дом, который присоединил к себе территорию, нужную для организации такого выхода. Когда мы делали проект планировки, то предусмотрели сервитут-проход, даже делали мостик сразу в «Садовые кварталы», чтобы дети из школы могли во время занятий физкультурой пользоваться площадками парка Трубецких. Идею очень поддерживал Александр Викторович Кузьмин, но, когда дело дошло до деления земли, собственники вышеупомянутого дома категорически отказались пропускать через себя будущий поток. В результате школа, которая сейчас проектируется, не имеет своих открытых спортивных площадок. Я даже обсуждал ситуацию с Сергеем Кузнецовым, но он сказал, что без согласия собственника сервитут организовать невозможно, а продавать землю собственник отказывается. В итоге здесь тоже получилась не в полной мере работающая история.
—Что на данный момент в проекте вызывает у вас наибольшее беспокойство?
— Незавершенная до сих пор дорога в школу, потому что между первым и третьим кварталами она еще не закончена. Насколько я знаю, в проекте Юлия Борисова подсоединения к этой дороге вообще нет, оно проигнорировано. Несмотря на то, что декларировалось соблюдение всех принципов проектирования, проект мне даже не был показан, что они в итоге сделали — я не знаю. Если говорить о конкурсном проекте, то, с моей точки зрения, он абсолютно диссонантный и только усиливает негативную роль пятого квартала. Ну и до сих пор не выполнена центральная зона — пруд, благоустройство вокруг него.
— Насколько сейчас возможно реализовать первоначальную концепцию школы?
— Все возможно, когда есть желание всех сторон. Когда этого хочет только архитектор — к сожалению, это невозможно. Школу с консолью и сейчас возможно реализовать в полной мере. Я разговаривал с «Интеко» — там можно было бы передать необходимую для консоли землю обратно школе, но это просто дополнительные затраты, согласования и время.
Крупные инфраструктурные проекты — это и внушительное финансирование, и серьезные технологические задачи. Своим видением и опытом их реализации делится Валерий Кивлюк, исполнительный директор — руководитель дивизиона по строительству метро холдинга «Мосинжпроект».
— Валерий Петрович, как вы видите разрешение давнего противоречия между высокой потребностью крупных городов в метро и не менее высокой его стоимостью?
— Потребность в развитии внеуличного транспорта в мегаполисах очевидна, город не может стоять в пробках, которые по мере его разрастания будут только увеличиваться. Да и экологический фактор сбрасывать со счетов нельзя. Строительство и эксплуатация метро хоть и являются дорогостоящими, но удешевить их можно и нужно. Параллельно нужно решать и другой вопрос — обновлять нормативную базу под современные технологии и оборудование, которые мы применяем. Устаревшие нормы в строительной отрасли, коих множество, невероятно тормозят развитие строительной отрасли и требуют скорейшего пересмотра. Сейчас с нами, как с системообразующей компанией в области метростроения, Минстроем заключено соглашение на участие в переработке нормативной базы для нашей отрасли. В рамках этой работы мы закладываем фундамент современного подхода к строительству метро, который нужен не только Москве, он необходим всей стране.
— Насколько переход на ТИМ будет способствовать решению этой задачи?
— Никакой объект метрополитена не может быть построен в короткий срок. Процесс занимает несколько лет, за которые меняются технические требования и даже иногда законодательство, прямо по ходу строительства. Приходится менять проект, заново проходить экспертизу, и осуществлять это при наличии BIM-модели — и быстрее, и проще, и в итоге дешевле. Кроме того, нужно понимать, что количество инженерных систем в метрополитене выросло с 15–17 штук в 80-е годы до нынешних примерно 55. А уровень проектных организаций, к сожалению, не вырос, и увязать такое количество инженерных систем они не в состоянии. В результате коллизии на стройплощадке появляются постоянно и возникает гигантский объем затрат на перемонтаж. Если говорить об опыте «Мосинжпроекта», то мы внедрять BIM начали с того, что в 2019 году выполненные в Autodesk проекты уже строящихся объектов перевели в 3D-модели. Положительный эффект увидели сразу же, даже в отсутствие графиков и прочих элементов полноценной BIM-модели. С тех пор холдинг серьезно продвинулся. У наших специалистов перевод двухмерного проекта станции метро в трехмерный стал занимать 30 дней. Мы переходим к внедрению и применению полноценных информационных моделей. Отмечу, что шесть станций метрополитена, которые «Мосинжпроект» планирует сдать в следующем году, будут вводиться уже с BIM-моделями.
— Какие задачи в области информационного моделирования стоят перед «Мосинжпроектом» сейчас?
— Мы приступили к созданию библиотеки элементов информационных моделей объектов метрополитена. Необходимость поясню на примере тягово-понизительных подстанций, которые являются сердцем любой станции метро, они дают всю энергетику. ТПП состоит из нескольких залов — машинного, трансформаторного, распределительного. В каждом из них размещается большое количество электрического оборудования, в основном — очень специфического, в массовом строительстве не используемого, информационные модели которого в общедоступных BIM-библиотеках отсутствуют. Например, число отверстий, необходимых для подключения такого оборудования, доходит до полутора тысяч, и если точных сведений о требуемой точке подключения нет, приходится все переделывать и проделывать новые отверстия. Библиотека элементов должна эту проблему решить. С ее помощью наши поставщики смогут достоверно узнать, какое именно оборудование нам нужно. Помимо этого, в структуре нашего холдинга создан «Центр компетенций BIM», перед которым стоят системные, академические задачи — создание стандартов, которыми, кстати, сможем воспользоваться не только мы, но и другие наши коллеги.
— Внедрение ТИМ в транспортное строительство действительно более трудоемко по сравнению с гражданским?
— У объектов транспортной инфраструктуры само проектирование более трудоемкое, ведь у нас очень мало повторяющихся ключевых элементов. Встраивание в городскую инфраструктуру, размещение входов и выходов для каждой станции проектируются сугубо индивидуально. Поэтому у нас трудозатраты на единицу продукции выше, что косвенно отражается и на внедрении BIM.
— Получается, никаких трудностей с обязательным переходом на BIM вы не видите?
— Мы встречаемся с вами на полях форума «100+», в рамках которого проводится «Российский BIM-форум». Глядя на количество народа на этом мероприятии, невозможно не признать, что именно ТИМ сейчас является главной точкой притяжения. Да, эта технология затратна на этапе внедрения, но если говорить об обучении — сегодня оно занимает всего 3–4 месяца. Уверен, ситуация будет как с сотовыми телефонами, которые поначалу стоили дорого и были лишь у избранных, а теперь жизни без них не представляет себе никто. BIM в практику строительства и так уже входит прочно и стремительно, а законодательство — оно в данном случае выполняет лишь стимулирующую функцию. Хотя надо признать, что в России такое «подстегивание» со стороны государства пока необходимо.
Сентябрь был богат на крупные отраслевые мероприятия: в Санкт-Петербурге прошли конференция «Российский строительный комплекс» и форум «Устойчивое развитие», на которых вплотную рассматривались наиболее острые вопросы строительной отрасли. Корреспондент «Строительного Еженедельника» встретился с главным инициатором этих мероприятий - вице-президентом НОСТРОЙ Антоном Морозом.
— Антон Михайлович, одной из главных обсуждаемых тем конференции стал вопрос ценообразования в строительстве и рост стоимости стройматериалов. Градус напряжения в отрасли по данному вопросу идет на снижение?
— В сентябре текущего года цены на строительные материалы достигли своего максимума. Сейчас совместными усилиями Минстроя России, ФАС, Минпромторга и НОСТРОЙ рост удалось затормозить. Однако нельзя исключать возможности дальнейшего увеличения цен, поскольку они в первую очередь регулируются рынком. Металлурги смотрят на заграничные цены, и им выгоднее продать продукцию за рубеж и получить больший доход. Как следствие — растут и внутренние цены.
Минстрой уделяет пристальное внимание вопросам ценообразования в отрасли. Министерством ведется активная работа по переходу на ресурсно-индексный метод, который должен состояться в I квартале 2022 года, а сейчас идет процесс наполнения ФГИС ЦС. Присутствующий на конференции замминистра строительства Сергей Музыченко озвучил информацию о том, что почти все субъекты РФ уже включились в работу по формированию региональных нормативных актов для реализации положений Постановления № 1315.
— Подъем цен на строительные материалы повлиял на удорожание стоимости работ по госконтрактам, где цены были зафиксированы еще по показателям 2020 года. Какие шаги предпринимаются, чтобы стабилизировать ситуацию?
— Правительство РФ разрешило увеличивать цены госконтрактов на строительство до 30% для компенсации удорожания стройматериалов. В качестве стимулирующей меры с января текущего года появилась возможность господдержки досрочного исполнения госконтрактов. Банки предоставляют льготные кредиты по ставке не более 3% тем подрядным организациям, которые готовы завершить работы по строительству в рамках госконтракта как минимум на шесть месяцев раньше, чем это предусмотрено контрактом.
НОСТРОЙ тоже не остался в стороне и предложил Минстрою использовать принцип изменения 44-ФЗ на основе рейтингования компаний. Рейтинг будет составляться с помощью Методологии оценки нестоимостных критериев отбора строительных организаций. Полная версия методологии предусматривает пятнадцать групп критериев из 46 показателей. Сейчас НОСТРОЙ подготовил проекты полной и сокращенной версий методологии, разработал пилот программы, а также провел практическую апробацию, которая показала реальную эффективность использования механизма.
— Помимо создания рейтинга строительных компаний, какие направления деятельности НОСТРОЙ в данный момент вы можете выделить?
— Основные инициативы НОСТРОЙ я озвучил в ходе форума «Устойчивое развитие». Особенно хотелось бы остановиться на вопросах профильного образования, поскольку именно сейчас строительная отрасль — одна из наиболее пострадавших в период COVID-19 с точки зрения нехватки кадрового обеспечения. Причем это не только покинувшие нас мигранты, но и нехватка почти 1,5 миллиона профессионального инженерно-технического персонала, которые должны обеспечить анонсированные Президентом страны масштабные стройки.
Нельзя сказать, что молодые люди сейчас активно идут в строительную отрасль. Есть определенные преграды, связанные, в том числе, с образованием. Например, чтобы стать организатором строительства и иметь возможность получать достойную зарплату, с момента окончания вуза должно пройти не менее десяти лет. Отчасти эти барьеры созданы самой системой, которая фактически не дает возможности сделать профессию строителя привлекательной для молодежи.
Правительство уже поддержало поправки, касающиеся изменения подхода к попаданию в Национальный реестр специалистов (НРС). Скоро на базе НОСТРОЙ будет введена процедура оценки квалификации, которая расширит возможности для талантливой молодежи и даст возможность представителям смежных профессий обратить свое внимание на строительную отрасль, позволив тем самым восполнить существующий дефицит кадров.
— Возвращаясь к прошедшим мероприятиям: на ваш взгляд, состоялся ли диалог бизнеса и власти?
— Несомненно! Основная цель этих мероприятий — донести позицию власти до профсообщества и в то же время услышать их инициативы и проблемы. Вопросов было много как из зала, так и в мобильном приложении конференции. Мы ежегодно приглашаем представителей профильного министерства, Совета Федерации, Госдумы, региональных органов власти для живого общения, и этот формат очень востребован у слушателей. Прямую трансляцию пленарного заседания конференции и форума посмотрело несколько тысяч человек, что говорит о высокой степени заинтересованности аудитории в данной площадке. Резонанс проведенных мероприятий весьма высок — строителей не только слышат, но и совместными усилиями ищут пути решения наболевших вопросов.