Евгений Цыкановский: «В здании можно продать всего пять позиций, и одна из них — фасад»
Один из лидеров мирового рынка навесных вентфасадов — группа компаний ГК DIAT — ведет себя по-лидерски: меняет мир вокруг и привносит в него новые технологии. О том, как это удается в наше непростое для строительства время, рассказывает председатель совета директоров группы компаний ГК DIAT, генеральный директор ООО «ДИАТ-ПРОЕКТ», лауреат премии Правительства РФ в области науки и техники, к. т. н., почетный строитель РФ Евгений Цыкановский.
— Евгений Юльевич, год назад в интервью нашему изданию говорилось о преодолении последствий пандемии. Что можно сказать о нынешней ситуации, связанной с необходимостью импортозамещения?
— Замена импорта давно назрела: многие разработки DIAT ориентированы на отечественные материалы. Да, возможно, из-за ухода с рынка зарубежных поставщиков сузится ассортимент европейских облицовок, но у нас уже появились российские производители, которые предлагают аналоги немецкого клинкера. Мы не выбираем материалы по национальному признаку, рассматриваем их по конечному результату, себестоимости, трудоемкости, надежности. Если российский клинкер будет соответствовать нашим требованиям по качеству и безопасности фасадной системы, то он может стать хорошей альтернативой. Выбор натурального камня в России тоже очень широкий, и обрабатывающих центров достаточно.
Наша компания в секторе навесных фасадов находится на пике научно-инженерных разработок не только в России, но и в мире. Если за рубежом навесные фасады — это архитектурное направление, то у нас — едва ли не единственная технология производства строительно-монтажных работ в любой сезон, и инновации в производстве вентфасадов крайне востребованы. С точки зрения архитектуры мы тоже ушли далеко вперед: научились делать большие относы, крупноформатные и нестандартные облицовки, применять мультиоблицовочные решения.
— Вентилируемые фасады развивались в нашей стране в том числе как элемент повышения энергоэффективности ограждающих конструкций. Сегодня они выполняют эту функцию? Или архитектурные решения фасада становятся определяющими?
— Навесной фасад — это и красота и функциональность. Он способен создать и скорректировать температурно-влажностный режим здания, занимая в теплотехнике стеновых конструкций до 40%. Как правило, наши проектировщики делают теплотехнический расчет, поскольку у разных вентфасадов разные характеристики по температурной однородности, а разница коэффициентов теплопроводности, например, алюминиевых и нержавеющих кронштейнов отличается в пятнадцать раз! Часто на этапе проектирования при расчете фасадов закладываются избыточные параметры утепления, чтобы не ограничивать заказчика в выборе материала фасадной конструкции. Мы пересчитываем эту часть проекта и прилично экономим расходы заказчика.
Кроме того, красивый фасад — это безошибочный способ повысить капитализацию жилого или коммерческого объекта. В здании продается всего пять компонентов — это фасады, места общего пользования, месторасположение, благоустройство и планировка. При этом соотношение площади фасада к площади продаваемого здания составляет 1:2, а по стоимости квадратного метра — на несколько порядков меньше.
— Расскажите, пожалуйста, об инженерных разработках вашей компании.
— Еще в 1999 году DIAT разработал совместно с крупнейшими научно-исследовательскими институтами и запатентовал навесную фасадную систему НФС, которая не только полностью адаптирована к реалиям российского строительства, но и позволяет использовать любые виды облицовок. Не останавливаясь лишь на изготовлении существовавших на тот момент облицовок, наша компания вела и ведет научно-исследовательские работы по расширению возможностей технологии НФС. Например, в 2010 году мы изобрели, протестировали и вывели на рынок облицовку клинкерной плиткой, получив полное визуальное соответствие кирпичной кладке. Недавно в компании разработано скрытое крепление для плитных материалов, которое при тех же результатах испытаний оказалось вдвое дешевле немецких функциональных аналогов. Полученную конструкцию мы позиционируем как крепежный элемент, которым могут пользоваться все участники рынка. Это только несколько из многих примеров.
— Какие из объектов ГК «ДИАТ» вам хотелось бы отметить?
— «Морская резиденция» в Северной столице — яркий пример того, как с помощью навесного вентфасада из натурального камня можно воссоздать классический петербургский фасад в современном исполнении. ЖК «Садовые кварталы», для которых были специально разработаны и воплощены инженерные решения под мультиоблицовочные технологии. Клубный дом «Долгоруковская 25», который облицован в стиле стоящей рядом колокольни Николая Чудотворца с отсылкой к византийской теме русского зодчества. Можно отметить уникальную облицовку крупногабаритными (3,5 х 2 м и до 4,2 х 2 м) плитами из стеклофибробетона жилого здания на Поколонной, 9. Еще один пример применения крупноразмерных панелей — клубный дом WHITE KHAMOVNIKI. Там использованы облицовочные плиты из СФБ размером 3.2 х 1,9 м с откосами и подвесными потолками выступающих частей здания с вставками из нитрида титана с золотым оттенком — этот материал со временем не тускнеет и не темнеет.
Благодаря этим и многим другим проектам архитекторы осознали, что у них в руках есть уникальный инструмент, с которым можно делать необычные здания. Мы считаем, что навесные фасады — одна из самых динамично развивающихся отраслей в строительстве, где постоянно появляются новые материалы и технологии.
Реконструкция и реставрация — сложные работы на строительном рынке, за которые берется далеко не каждая компания. Но к этим сложностям добавляются регулярные изменения законодательства — они далеко не всегда облегчают работу специалистам. О влиянии госрегулирования, новых технологиях и конкурсах для архитекторов рассказал руководитель мастерской «Миронов и партнеры» Александр Миронов.
— Сказались ли на рынке и на вашей работе изменения в 820-й закон, вступившие в силу в феврале?
— Как бы ни менялось нормативное регулирование, с новыми правилами приходится считаться и приспосабливаться к ним, поскольку изменения закона 820-7 влияют на градостроительные отношения и рынок в целом.
Новая редакция режима охранных зон в связи с изменением их границ, которая вступает в силу с 1 августа 2021 года, в ряде случаев ужесточает требования к ведению градостроительной деятельности. Так, например, если в новые редакции закона 820-7 тот или иной участок отнесен к охранной зоне либо к зоне регулирования застройки, то собственник такого участка не сможет осуществлять на нем новое строительство или реконструкцию.
При этом большую сложность вызывает тот факт, что закон 820-7 не в полной мере учитывает механизм, содержащийся в приказе Минкультуры России от 30.10.2020 № 1295 «Об утверждении предмета охраны, границ территории и требований к градостроительным регламентам в границах территории исторического поселения федерального значения город Санкт-Петербург», который вступил в силу 27.06.2021.
Согласно положениям приказа, изменение архитектурного решения лицевых фасадов объекта допускается после получения положительного заключения органа государственной власти субъекта Российской Федерации. Согласно сложившейся позиции Службы государственного строительного надзора и экспертизы Санкт-Петербурга, выдача разрешения на строительство или реконструкцию объекта допустима при условии положительного заключения КГИОП об изменении архитектурного решения фасадов объекта. Вместе с тем порядок выдачи заключений органа государственной власти субъекта РФ по вопросам изменения архитектурного решения лицевых фасадов в настоящее время не установлен, в том числе и законом 320-7.
Это обстоятельство препятствует выдаче разрешений на строительство (реконструкцию) ряда объектов и фактически не позволяет осуществлять градостроительную деятельность на той или иной территории.
— Но какие-то поправки в законодательство облегчают работу?
— За последние годы прошел целых ряд позитивных изменений в части снижения административных барьеров.
В плане глобальных изменений: выдача градостроительного плана стала безусловной. Это помогает, например, девелоперам заранее просчитать риски и принять решение о покупке земельного участка на данной территории.
Из локальных изменений: уменьшился срок получения разрешения на строительство с семи до пяти дней. Это увеличило нагрузку на Службу государственного строительного надзора и экспертизы: специалисты ГАСН вынуждены меньше чем за неделю проверить соответствие проекта, над которым больше года работала огромная команда архитекторов и проектировщиков. В остальном глобальных изменений на местном уровне не произошло.
Несмотря на позитивные изменения, на первый план выступает проблема отсутствия единой стратегии и комплексных решений в развитии всего города. Невзирая на то, что КГА налаживает сотрудничество между профильными комитетами, воплощение инициатив проходит медленно за счет сложной многоуровневой процедуры согласования, и в конечном счете итоговое архитектурное решение может потерять значительную часть от первоначальной концепции.
— Как правило, власти закладывают в бюджет траты на реконструкцию и реставрацию через госпрограммы. Участвуете ли вы в подобных программах?
— Сегодня компания отказалась от участия в государственных программах в связи с высокой загруженностью. Однако за годы работы по реставрации с такими проектами, как Центральный военно-морской музей им. Петра Великого, комплекс Константиновского военного училища (Суворовское училище), дворец Трубецких-Нарышкиных, к нам по-прежнему обращаются с проектами по реконструкции, но уже частные подрядчики. Из последних проектов — реконструкция фасадов на Итальянской улице и Моисеенко, 22. Для последнего мы устраивали внутренний архитектурный конкурс в рамках нашего проекта — социальный лифт для архитекторов.
Проводя закрытые внутренние конкурсы, мы привлекаем к созданию архитектурных концепций не только собственных сотрудников, но также молодых и перспективных архитекторов.
Наша цель — получить оптимальное и концептуальное решение. Мы увеличиваем количество независимых авторских архитектурных концепций и воплощаем лучшую из них.
— Сколько лет понадобится, чтобы привести город в порядок, если у нас почти 9 тыс. объектов культурного наследия, а за КГИОП закреплена, например, программа реставрации, где на текущий год — финансирование 60 объектов.
— Давать четкий прогноз довольно сложно, и 2020 год доказал всем нам, что есть вещи, способные внести серьезные коррективы в привычные рамки жизни. Я хотел бы обратить внимание на другое — важнее не время, а механизм коммуникации и кооперации государственных органов и инвесторов. Как показывает практика, многие инвесторы и мастерские готовы оказать помощь в сохранении культурного наследия. При этом система законодательства остается несовершенной, и зачастую реставрация просто невозможна — компании не успевают вносить изменения в проектирование в том же ритме, в каком вносятся новые поправки.
Государство в значительной мере пытается сохранить наследие, но зачастую слишком усердствует в его сохранности. Логично: чем больше здание разрушается, тем дороже обходится его реставрация. Инвестор теряет интерес к проекту, а памятник в итоге просто разрушается.
— Что предпочтительнее — государственные или частные заказы?
— Мы имели опыт участия в торгах и тендерах. Это интересный опыт, но требует больших трудозатрат в части занятости специалистов. Мы приняли решение и сейчас больше сосредоточены на частных заказах. А «для души» и повышения квалификации участвуем в международных архитектурных конкурсах. Так, за последние два года мы спроектировали три масштабных проекта: Музей исландского вулкана, Смотровую башню в Латвии и Водохранилище в Неаполе.
— Самостоятельно ли компания проводит научные изыскания, историко-культурную экспертизу?
— Да, в большинстве случаев все этапы мы выполняем самостоятельно. Изредка можем обратиться за консультацией к сторонним компаниям, но итоговое решение за нашими специалистами. Мы довольно долго и кропотливо собирали штат мастерской, поэтому сейчас она может выполнять работы в ключе «полного цикла».
— Появляются ли новые технологии, которые позволяют ускорить процесс реконструкции/реставрации?
— Наша мастерская активно развивает направление BIM, за последний год доля проектов существенно увеличилась. Сейчас процентов 50–70 проектов разрабатываются с помощью BIM-технологий. Внутренние стандарты проектирования развиваются и совершенствуются, позволяя нам решать больше задач быстрее и эффективнее. Мы считаем, что за BIM-технологиями будущее.
— Сейчас выросла себестоимость строительства. Это сказалось на работах по реконструкции/реставрации?
— Безусловно, увеличение себестоимости строительства повлияло на стоимость реконструкции. Если раньше при составлении сметы мы могли рассчитывать на использование европейских материалов (так, например, вся плитка в Центральный военно-морской музей привезена из Италии), то сейчас приходится искать аналоги.
Увеличение стоимости также напрямую влияет на желание инвестора участвовать в проекте. К сожалению, чаще выгоднее построить новое здание, чем заниматься реконструкцией памятника культуры.
— Над какими проектами сегодня работает мастерская?
— Большинство наших проектов находится под запретом о разглашении до публичного объявления об окончании работ. Но ряд проектов, работа над которыми ведется уже давно и которыми мы особенно гордимся, известны: реконструкция главного здания фабрики имени Бебеля на углу Новгородской улицы и улицы Моисеенко, внутренние работы для Кунсткамеры, проектирование для ОКН — ПАО завод «Красное знамя» и многие другие.
Справка о компании
Мастерская «Миронов и партнеры» основана в 2017 году в результате объединения формировавшейся годами команды профессионалов, работавших с Александром Мироновым на большинстве его предыдущих проектов. Штат сотрудников постоянно расширяется в связи с тем, что растет объем заказов. Кроме того, с 2019 года специалисты мастерской также работают над собственными проектами, инициированными внутри коллектива и направленными на поиск путей развития и ревитализации отдельных городских территорий.
Мастерская выполняет полный цикл работ — от разработки проекта до авторского надзора.
В Петербурге 8983 объекта культурного наследия: 3762 — федерального значения, 2509 — регионального значения, 2712 — вновь выявленных.