Александр Васильев: «Смеси Hardbridge «заточены» под самые разные задачи»
Рынок сухих строительных смесей в России весьма конкурентен. О том, в чем специфика продукции под брендом Hardbridge, что еще на рынке предлагает ООО «Вектор» и каковы планы его дельнейшего развития, «Строительному Еженедельнику» рассказал коммерческий директор компании Александр Васильев.
— Конкуренция на рынке сухих строительных смесей очень высока. Чем Hardbridge отличается от других подобных продуктов?
— Наши смеси специально «заточены» под решение самых сложных задач в самых разных сферах. Это и ремонт деградировавших железобетонных конструкций, и цементация оборудования, и продукты с повышенными гидроизолирующими свойствами, и составы, специально предназначенные для подземного строительства, и другое.
Совершенно очевидно, что для решения различных задач в разнообразных условиях эксплуатации смеси должны иметь разные составы, обеспечивающие определенные свойства конечного материала. Это достигается путем использования специальных добавок, обеспечивающих заданные качества продукта. В состав строительных смесей включаются добавки для ускорения затвердевания, для повышения гидроизоляционных качеств, различные пигменты, пластификаторы, стабилизирующие компоненты и др. Разрабатываются специальные рецептуры под конкретные задачи.
Это, в свою очередь, требует особо строгого контроля качества — начиная с входящих в смесь компонентов и правильности их пропорций до выходной проверки итогового качества смеси. Но без этого невозможно добиться именно тех свойств продукта, которые нужны для решения конкретной задачи. Зато четкое следование рецептуре, а также технологии выполнения работ обеспечивает их высокую скорость и прекрасный конечный результат.
Это подтверждено многолетней и широкой практикой применения сухих смесей Hardbridge на объектах различного назначения и для решения разных задач. Наше основное производство находится в Санкт-Петербурге, однако это не мешает нам доставлять их и в другие города. Оптовые склады находятся также в Москве и Крыму, а отработанные логистические схемы позволяют поставлять продукцию практически в любую точку страны. В частности, наши смеси использовались при ремонте набережных в Петербурге, строительстве объектов трассы М-11 «Нева» (Москва — Петербург), реконструкции моста через р. Угла в пос. Шексна (Вологодская область), возведении объектов ЦКАД (Московская область) и многих других объектах.
— Но ведь сухими смесями ваше предложение на рынке не ограничивается?
— Конечно, нет. С самого основания компании, в 2008 году, мы выбрали несколько ключевых направлений производства, которых, в целом, и придерживаемся до сих пор, постепенно развиваясь, наращивая объемы выпуска и расширяя номенклатуру предлагаемой продукции. Все они связаны с ускорением и оптимизацией работ и использованием современных технологий в сфере строительства транспортных коммуникаций, мостов, путепроводов и иных сооружений. Свою задачу компания «Вектор» видит в конструктивно-технологическом совершенствовании российского мостостроения, формировании плодотворного сотрудничества между научными учреждениями отрасли, производителями специальных материалов, а также подрядчиками, работающими в этой сфере.
Помимо сухих смесей, мы предлагаем на рынке стеклофибробетонную несъемную опалубку для изготовления различных конструкцией. На наш взгляд, это оптимальное решение для проведения монтажных работ, в частности, с пролетными строениями мостов. Особенно сейчас, когда одним их основных требований заказчика обычно является высокая скорость осуществления работ.
Могу без ложной скромности констатировать, что наша продукция используется при реализации крупнейших российских дорожно-транспортных проектов современности. Перечислю лишь основные: Керченский мост, строительство участков трассы «Таврида», ЦКАД в Подмосковье, трассы М-11 «Нева», трассы М-4 «Дон», Бугринского моста в Новосибирске, Фрунзенского моста в Самаре, автодорожного моста на юге Приморья, развязки Северо-Восточной хорды в Москве, при реконструкции транспортной развязки на 20-м км МКАД, моста на М-5 «Урал» в Орловской области, Трофимовского моста в Саратове и на многих других объектах. Географический разброс, а также масштаб проектов говорят сами за себя.
Также мы производим асфальтоцементнобетонное покрытие и другую продукцию, необходимую в дорожно-транспортном строительстве. Помимо поставок, при необходимости мы осуществляем весь спектр работ с нашими материалами.
— Планируете ли вы осваивать новые рыночные ниши?
— Да, мы намерены заняться производством металлических изделий, которые также предназначены для возведения транспортных объектов. В частности, мы собираемся выпускать закладные детали. Это специальные металлоизделия с защитным покрытием, выполняющие армирующую функцию, а также позволяющие соединить железобетонные конструкции между собой за счет выступающих частей. Они закладываются в бетон на стадии его укладки, а остающаяся на поверхности арматура в дальнейшем позволяет надежно закрепить плиту, колонну ферму путем сварки или болтовыми соединениями.
Первые шаги в этом направлении уже предприняты. Производственная база по металлоконструкциям у нас расположится там же, где мы выпускаем несъемную опалубку, — в Липецке.
Искусствовед, историк архитектуры, научный сотрудник Государственного Эрмитажа Алексей Лепорк в беседе с корреспондентом «Строительного Еженедельника» Анастасией Романовой рассуждает о том, почему в Петербурге нет комфортной среды.
– Алексей, как вы оцениваете развитие города и его новых районов?
– В новых районах нет никакой сбалансированности. Я, конечно, не могу говорить с железной определенностью. Но кажется, что все происходит по принципу «быстро застроить участок с коммуникациями». Я не вижу какой-то логики развития города, исходя из которой на основе мастер-планов происходило бы освоение территорий.
– С этим сложно не согласиться.
– Мне кажется, что со всеми районами происходит одна простая вещь. Я бы сформулировал существующий подход как «берется все, что плохо и близко лежит». Возьмем Обводный канал. Казалось бы, у нас есть самая протяженная в истории традиция градостроительного комитета и генеральных планов города. Но думал ли кто-то о том, как Обводный канал будет выглядеть через пять лет? Даже не 25, которые принято описывать в генеральных планах, а пять? Но уже сегодня Обводный канал выглядит не так, как еще три года назад. То есть пройдет еще несколько лет, и от старого Обводного канала непонятно что останется. Между тем этот район расположен очень близко от центра города.
– Регулирование застройки в центре все-таки строже.
– Но никто не пытается разрешить какие-то общие вопросы. У меня простая точка зрения: если уже ввели регламентацию, определили параметры, то это должно быть навсегда. Без вариантов.
Сейчас нам надо дальше размышлять над тем, как сделать центр города удобным для горожан. Не самая хитрая мысль. Но нам жизненно необходимо решение всех транспортных проблем и создание максимального количества зеленых зон. Мы должны создавать удобства для жизни людей на всех уровнях. Сказать, что это происходит, наверное, мы не можем. Сейчас все носятся с проектом Конюшенной площади и дальше до Новой Голландии, но при этом все понимают, что это сделано только для того, чтобы девелоперы могли заново освоить этот гиперклондайк. А если честно, то там как раз все практически в порядке.
И освоение периферийных районов вызывает аналогичные вопросы. Самый показательный проект – аэропорт. Взяли и построили новый аэропорт. Но так и не решили до самого открытия, как до него добираться. А вскоре появится выставочный комплекс. Это символы всего нашего нового строительства.
– На ваш взгляд, этот вектор можно преломить?
– В Петербурге существуют Комитет по градостроительству и архитектуре и должность главного архитектора, которые надо бы переориентировать на работу в общественных интересах.
– Вас не назовешь оптимистом.
– У меня нет никаких примеров, которые могли бы служить основанием для оптимизма. Я могу найти дома, которые построены лучше, чем многие раньше. Не спорю. Но сказать, что хотя бы одна городская проблема была решена, я не могу.
– Наверное, мы в целом не умеем решать градостроительные вопросы, и дело не в Петербурге.
– То, что мы не умеем их разрешать, очевидно. Но вместе с тем, к примеру, в Москве как ни крути, какие-то вопросы улажены, хотя до идеала и далеко. Простейший пример – сообщение между аэропортом и центром города. Ведь появились же скоростные электрички, и достаточно давно. В Петербурге есть станция «Аэропорт», но она не функционирует. Причина – проданная прилегающая территория. Но ведь отдавал же ее город. Какой смысл тогда в генеральном плане, если продавали и не думали, что в недалеком будущем может потребоваться проложить еще порядка 500 м железной дороги к аэропорту?
– В ретроспективе не всегда так было?
– У каждого советского генерального плана была идея. Было понятно, куда движется город, какие направления надо развивать. К примеру, первый послереволюционный план развивал район от площади Стачек. Все строилось очень последовательно. Жилье и административные объекты, Дворец культуры, баня и фабрика-кухня возводились так, чтобы было легко дойти до завода, который уже существовал. Так же строили Московский проспект.
Был план выйти к морю, и появилась станция метро «Приморская», которая дала шанс эти намерения реализовать. Понятно, что темп изменился, но ведь и отвечающих за градостроительное развитие не стало меньше.
Вместо того чтобы действительно попробовать что-то решить, мы разрабатываем несусветные проекты. К примеру, думаем, как построить велодорожки, а это точно не первостепенная проблема. Самое грустное, что поддержка и тиражирование таких инициатив плохо сказывается на студентах, молодом поколении. В итоге вместо решений придумываются какие-то фикции, которые потом культивируются. На фоне этого решаются интересы конкретных компаний.
– Все же можно, наверное, назвать успешные примеры создания качественной среды?
– Не знаю. Часто говорят о том, что недостаточно опыта. Но время идет, и ссылаться на это уже довольно смешно.
– Удачные примеры вписывания домов в сложившуюся среду можете назвать?
– Их мало, но все же есть. Дом на Ковенском переулке, рядом с костелом. Это очень качественное, скромное и добротное здание. В этом контексте можно в пример привести и здание на углу Стремянной и Марата, и новое крыло справа от концертного зала Мариинского театра.
– Почему примеров мало, как вы считаете?
– Застройщик амбициозен и хочет, чтобы его объект выделялся. Почему дом в Ковенском переулке хорош? Застройщики согласились на то, что объект не будет бросаться в глаза.
Чаще же девелоперы хотят другого – прогреметь.
В начале 1990-х был построен дом на Фонтанке, рядом с цирком. Это, как и дом на Ковенском, очень удачный пример встраивания в городскую среду. Здание утоплено, и этим подчеркивается то, что рядом Инженерный замок и цирк. Таких примеров проявления уважения к окружающему среди новых проектов очень мало. По большей части вылезает бешеная амбициозность, которая стремится выделяться различными способами, как, например, застройка за гостиницей «Санкт-Петербург».
– Градостроительный совет призван следить за этим.
– Действительно, Градостроительный совет создан для того, чтобы девелоперские инициативы смотреть и как-то отбирать. В принципе, не такая большая работа – вменяемо и внимательно просматривать все проекты как минимум для центра города. Николай I утверждал все здания в Петербурге лично. А мы понимаем, что у него были и другие заботы. Кстати, с архитектурой он справлялся лучше, чем со всем остальным.
Если Градостроительный совет принимает проекты, которые признаются градостроительными ошибками, то, может быть, стоит задуматься? Дом на «Владимирской» как-то же одобрили. Как можно отвечать за появление в Петербурге новых домов, не неся никакой за это ответственности? Если это не изменится, ситуация будет длиться бесконечно.
– Вам ближе реконструкция или создание нового?
– Разрушение в некоторых случаях неизбежно. Но мне жаль этих старых домов, которые в идеале надо бы сохранять. В них есть флер времени. Мне жаль Никольский рынок, потому что его реконструируют и выровняют все плиты. Не останется больше Никольского рынка XVII века, каким он дошел до нас, с неровными плитами и чугунными засовами.
Это какая-то парадоксальная черта постсоветского мышления. Мы говорим про историю, но как только нам попадается предмет старины, мы его моментально полируем, гробим и превращаем в предмет сегодняшнего дня.
Понятно, что нужно делать что-то новое, но любое здание можно тактично реконструировать. Не знаю, переболеем ли мы этим. Слишком много бешеных денег, которые даются в нашей стране без реального труда.