Игорь Манылов: «Будущее строительства и экспертизы — в инжиниринге»
Минстрой России и Главгосэкспертиза России переживают глобальную трансформацию и ведут активные преобразования — во-первых, идет подготовка к внедрению обязательных к использованию технологий информационного моделирования, во-вторых, Главгосэкспертиза совершила планомерный переход в сторону клиентоориентирования, и в настоящее время стратегической вехой развития организации стало движение от узкого нормоконтроля к экспертному сопровождению и экспертному консалтингу. Подробнее о новых возможностях экспертизы мы поговорили с Игорем Маныловым, руководителем Главгосэкспертизы России.
— Игорь Евгеньевич, с чем связана такая глобальная трансформация?
— Экспертиза традиционно считалась исключительно органом нормоконтроля, который должен определить лишь то, соответствуют решения в проектной документации всем требованиям или нет. Но при таком подходе из зоны внимания полностью выпадает другая, не менее важная составляющая: проект может быть безупречным с точки зрения установленных норм, но совершенно бесполезным, если посмотреть на его эффективность и целесообразность. Так вот расчет оптимальности — это уже инжиниринговая задача, которая наряду с оценкой соответствия технических параметров и сметы установленным нормам решает вопрос соответствия проектных решений современным технологиям, новейшим практикам, макроэкономическим показателям.
Президент еще несколько лет назад призвал строительную отрасль перейти от сложившейся архаичной практики работы, которая состоит из разрозненных нестандартизированных процедур, к управлению жизненным циклом объекта капитального строительства с использованием технологий информационного моделирования. Строительство — процесс многогранный, в нем очень много стадий: разработка инвестиционного замысла, подготовка задания на проектирование и технико-экономического обоснования, проектирование, экспертиза проекта, строительство, контроль, ввод в эксплуатацию, реконструкция, капремонт, наконец снос объекта... В этом изобилии процедур сама задача быстрого и качественного создания объекта зачастую уходит на второй план, потому что на каждом этапе можно застрять на годы. И так происходит во многих странах, не только в России. А управление жизненным циклом объекта все эти разрозненные процедуры объединяет в единый процесс и не позволяет потерять из виду главную цель — создание объекта.
Поэтому в стратегии развития экспертизы нормоконтроль как технологическая задача отходит на второй план, тем более что с всеобщим переходом на цифровизацию плохо проектировать в принципе будет сложно. И тогда ключевым становится другое: получить оптимальное решение с учетом уровня развития технологий, ситуации в регионе, конъюнктуры рынка, экономической, социальной ситуации и т. д. Именно в инжиниринге мы видим будущее: такой подход поможет решать, что не только надежно и безопасно, но еще и разумно. Ибо надежно и безопасно, но не нужно — это выброшенные деньги.
Сейчас меняемся не только мы, но серьезно модифицировался сам дискурс нашей работы с заказчиками: от экспертизы требуют не просто сообщить, правильно или неправильно составлен проект, а научить, как сделать правильно. И в этих условиях стали востребованы наши образовательные продукты, которые разрабатывает Учебный центр Главгосэкспертизы. Даже в разгар пандемии наши вебинары по разъяснению изменений в регулировании собирали тысячи человек. Не меньшим спросом пользуются и другие наши семинары. То есть экспертиза сегодня начинает работать еще и как система управления знаниями.
Все это мы предвидели и планировали, так что это — не начало перемен в нашей работе, но новый этап развития Главгосэкспертизы. И мы надеемся, что за нами в этом направлении потянутся другие экспертные строительные организации. Наша Стратегия развития, которую мы приняли в конце прошлого года и которая рассчитана на следующие пять лет, предполагает, что за этот срок мы из института, который просто принимает проектно-сметную документацию, рассматривает ее на соответствие всем требованиям и выдает по итогам экспертизы заключения, станем центром компетенций, который будет сопровождать строительные процессы на протяжении всего жизненного цикла объекта.
— Расскажите, как вы собираетесь этого добиться? Что уже реализовано?
— В 2020 году появился институт экспертного сопровождения как форма осуществления повторной экспертизы, но более оптимальная для наших заказчиков.
Раньше заход на повторную экспертизу был равен процессу захода в экспертизу нового проекта: снова собрать пакет документов, пройти процедуры приемки и т. д. Но с переходом на электронный формат работы такие процедуры стали не нужны, ведь значительная часть данных по проектам сохраняется в наших базах.
Сейчас же появилась еще одна форма экспертизы — экспертное сопровождение, когда договор заключается на один год уже после получения положительного заключения экспертизы. И все изменения, которые в течение года вносятся в ходе строительства и затрагивают конструктивную безопасность, экспертная организация рассматривает в короткий — от 10 до 20 рабочих дней — срок и выдает промежуточное заключение о соответствии, что является основанием для продолжения строительства объекта. Потом формируется новое заключение, которое и вносится в ЕГРЗ (Единый государственный реестр экспертных заключений).
— По вашим оценкам, насколько экспертное сопровождение позволяет ускорить процесс?
— Значительно. Этот формат дает возможность гибко реагировать на изменения в проекте без остановки стройки. Если сравнивать, то при традиционном подходе нужно заходить на полную экспертизу, а это 42 рабочих дня, здесь же требуется только 10–20 рабочих дней на рассмотрение и подготовку промежуточного заключения.
Такой же подход, по нашему мнению, должен быть применен и на предпроектной и проектной стадиях, когда проектно-сметная документация еще в полной мере не готова, но уже есть возможность оценивать основные технические решения и укрупненно оценивать стоимость объекта.
— Предпроектное сопровождение — это перспектива будущего?
— Да, это сейчас один из главных трендов повестки дня. И на его разработку и реализацию нам дано соответствующее поручение Минстроя России. В чем оно заключается? Мы предлагаем привлекать экспертов еще на предпроектной стадии — не дожидаясь окончания формирования полного пакета проектно-сметной документации.
Во-первых, это ускорит в последующем проведение экспертизы готового проекта. Во-вторых, позволит избежать ошибок, которые могут быть допущены в документации на стадии ее подготовки. Например, есть наиболее оптимальные пути решения, которые видят эксперты, но менять что-то поздно, потому что деньги на проектирование потрачены и все материалы собраны под то решение, которое к нам уже пришло. А на ранних стадиях мы сможем оказывать влияние на выбор тех или иных решений и предлагать наиболее эффективные и качественные подходы.
В итоге такая предварительная экспертная оценка позволит заказчикам строительства и проектировщикам быть уверенными, что большая часть принципиальных проектных решений нами уже согласована, что в свою очередь поможет избежать ненужных потерь и затрат.
— Год назад вы запустили Единую цифровую платформу экспертизы. Каковы ее возможности?
— Единая цифровая платформа экспертизы создана с учетом огромного опыта «цифрового общения» Главгосэкспертизы с участниками инвестиционно-строительного процесса на основе лучших современных практик и технологий. В основу ЕЦПЭ заложены платформенные решения, сквозные технологии и другие цифровые инструменты, которые обеспечивают интеграцию на уровне микросервисов, создавая условия для работы в едином цифровом пространстве всех заинтересованных сторон — заказчиков строительства объектов и застройщиков, федеральных органов власти и экспертов, а также для многих других участников строительной деятельности.
Платформа создана на основе технологий облачных решений и позволяет автоматизировать все основные этапы и процедуры проведения государственной экспертизы. В том числе она автоматизирует такие этапы работы, как представление на экспертизу и хранение документации, проверку комплектности поступившей документации, ведение договорных документов и контроль оплаты, подготовку замечаний и заключений, взаимодействие заявителя и экспертной организации и подписание документов усиленной квалифицированной электронной подписью, ведение официальной переписки по проекту экспертизы, отработку замечаний к комплектности и представленным документам, передачу заключения и документации в государственную информационную систему «Единый государственный реестр заключений экспертизы проектной документации объектов капитального строительства».
В числе основных преимуществ Единой цифровой платформы экспертизы есть и такие преференции для зарегистрированных пользователей, как возможность работы в едином пространстве с использованием единых методологических подходов с другими экспертными организациями, подключенными к ЕЦПЭ, и возможность в упрощенном порядке привлекать для участия в проекте экспертизы работников этих организаций в качестве внештатных экспертов. Ведь доступ к виртуальному офису экспертизы возможен теперь в любой точке, где можно подключиться к Интернету, что особенно актуально в условиях пандемии, а экспертные группы Главгосэкспертизы по всей России работают по экстерриториальному принципу. Платформа также обеспечивает полную информационную безопасность, а риски экспертных организаций и заявителей, связанные с техническим и функциональным сопровождением платформы, ложатся на Главгосэкспертизу.
Наша платформа — это инструмент для работы. И его можно настраивать под потребности организации, исключая те функции, которые не нужны в данном проекте. Ведь одно дело — построить гражданский объект и совсем другое — промышленный, который состоит из тысячи зданий, строений, сооружений и коммуникаций.
— То есть теперь есть возможность обмениваться не только данными, но уже и экспертами?
— Да, если поступает редкий объект или идет вал работ в конце года, то есть возможность взять аттестованного эксперта из другого региона, который находится на платформе. Этот принцип немного похож на сервис агрегаторов такси, когда на вызов приезжает ближайшая машина.
— ЕЦПЭ — уже часть единой информационной среды в строительстве. По вашему мнению, какой в идеале должна быть эта информационная среда, чтобы добиться главной цели — увеличения эффективности инвестиций?
— Правительство поставило отрасли задачу уже с января 2022 года работать по всем объектам госзаказа с использованием технологий информационного моделирования (ТИМ). Поскольку в информационной модели данные об объекте структурированы и существуют в цифровом формате, то и обитать они могут только в соответствующей среде — их нельзя распечатать, прошнуровать и передать. И это предполагает, что все участники работают в единой среде. То есть все работают в цифровом формате, у всех есть способы передачи данных, у всех есть усиленные цифровые подписи, есть средства защиты данных и т. д. Весь набор условий мы и называем единой информационной средой.
Последние пять лет мы готовились к этой работе — перешли в электронный формат, потом начали отлаживать дистанционную работу между своими офисами, автоматизировали процессы внутри, в том числе проверку документов, передачу и использование данных, интеграцию с другими системами.
— До января 2022 года осталось полгода. Успеваете?
— Мировой опыт показывает, что переход к моделированию как доминирующей форме никогда не происходит одномоментно. Мы уже выходим на стадию, когда у нас работают электронные форматы, ведь XML — это уже фактически ТИМ и единые системы. Да, модель данных пока может быть укрупненной — не до каждого винтика, но все участники уже говорят на одном языке, определен набор данных, который важен для всех участников и которые все воспринимают одинаково. Конечно, это еще не цифровой двойник объекта, нужно время для того, чтобы он появился. Но на верхнем уровне стыковка данных об объекте есть, и она понятна всем участникам отрасли.
Кроме того, сейчас не только эксперты, но и участники рынка, например, Газпромнефть, «Транснефть», Росатом, РЖД и многие другие крупные компании, проектируют свои объекты с использованием технологий информационного моделирования. Эксперты Главгосэкспертизы уже работают с моделями информационного моделирования в пилотном режиме, чтобы подготовиться к экспертизе проектов как моделей.
— Да, важно говорить с заявителями на одном языке. То есть вопрос замены форматов решен окончательно?
— Использование единого языка — это один из способов развития единой информационной среды. Решение о переходе на xml-формат экспертных заключений уже принято: с 26 июня начинается трехмесячный переходный период, когда поступающие в ЕГРЗ заключения экспертизы будут приниматься не в pdf, а в машиночитаемом xml-формате.
Для нас это — серьезный шаг на пути к xml-формату проектной документации. При использовании xml-формата вся работа по проверке и загрузке данных становится автоматизированной, без участия человека. Это дает колоссальную экономию средств и времени, но требует четкости при заполнении.
То же самое касается xml-смет, на которые мы переходим с 8 августа 2021 года, а уже 26 июня начинаем принимать сводные заключения в xml-формате. Xml-сметы позволят автоматизировать использование сметных данных. Для специалистов по ценообразованию эта новация — «золото», потому что с их помощью могут анализироваться данные по конкретным жизненным ситуациям, видам объектов, техническим решениям, ресурсам, уже прошедшим проверку экспертов.
— Да, изменений много. И к ним еще нужно подготовить заявителей, чтобы работа шла без остановок и была эффективной. Как проходит этот процесс?
— В плане технологической готовности наших заявителей мы работаем над обучением подходам в работе с данными и подготовкой специалистов по информационному моделированию. Сейчас это очень востребованная тема. Учебный центр Главгосэкспертизы предлагает немало образовательных продуктов, которые помогают перестроиться и научиться работать в новых реалиях.
— Экспертное сопровождение в стыковке с ТИМ тоже возможно?
— Это один из возможных форматов работы на предпроектной стадии.
— Какие новые услуги и сервисы планирует внедрить Главгосэкспертиза в ближайшее время?
— Скоро у нас появится Центр содействия реализации проектов — своеобразный МФЦ для юрлиц. Благодаря этому новому формату работы мы будем помогать заявителям собирать разрешительную документацию в различных структурах перед заходом в экспертизу. Сейчас мы налаживаем необходимые для этого коммуникации и технические решения. Также сейчас мы работаем над Конструктором технических заданий. Этот сервис поможет заказчикам избежать ошибок и составить грамотное техническое задание на проектирование, без которого сделать качественный проект невозможно.
Кроме того, в стратегию развития Главгосэкспертизы заложено немало новых целей и решений, направленных на значительную модернизацию нашей работы и на процесс постоянного развития. Среди них и диверсификация деятельности — внедрение новых услуг и сервисов для заинтересованных лиц исходя из их потребностей и потребностей строительного комплекса, и трансформация экспертной деятельности, о которой мы с вами уже говорили. То есть переход в полном объеме от нормоконтроля к экспертному консалтингу, и выстраивание усовершенствованной системы ценообразования в строительстве, и выстраивание партнерских отношений на базе единой цифровой среды со всеми участниками процесса проектирования и экспертизы, и создание единой цифровой базы знаний и практик, внедрение предиктивной аналитики и технологий машинного обучения в нашей деятельности, и внедрение новой системы повышения эффективности Главгосэкспертизы — переход к процессной модели управления, и развитие компетенций участников инвестиционно-строительного процесса. Работы, как видите, очень много, и останавливаться в своем развитии мы не собираемся.
Этапы трансформации строительной отрасли и Главгосэкспертизы России:
2016 г. — прекращен прием документов в бумажном виде
2018–2020 гг. — формирование информационных систем
2021 г. — отказ от приема документов в pdf. Переход на машиночитаемый xml-формат
2022 г. — подготовка к введению обязательных ТИМ для ряда объектов капитального строительства
В начале этого года архитектурное и реставраторское сообщества Санкт-Петербурга понесли тяжелую утрату — скончался Рафаэль Маратович Даянов. Но дело возрождения и сохранения исторического национального наследия, которому он посвятил свою жизнь, будет продолжаться, обещает новый директор ООО «Архитектурное бюро «Литейная часть-91» Елена Скрылева — архитектор-реставратор высшей категории, почетный архитектор России, почетный строитель России, почетный реставратор Петербурга.
— Елена Николаевна, как архитектурное бюро «Литейная часть-91» переживает уход Рафаэля Маратовича Даянова?
— Конечно, нам тяжело, весь коллектив очень любил Рафаэля Маратовича, который был лидером и своего рода идеологом компании, ставя во главу угла не столько денежные вопросы (хотя всем очевидно, что работа бюро должна быть рентабельной), сколько профессионализм работы и задачу сохранения исторического наследия.
Архитектурное бюро «Литейная часть-91» с самого момента своего основания в 1991 году занимало уникальное положение на рынке. Одной из его ключевых специализаций стало выполнение проектов реставрации и воссоздания утраченных шедевров российского зодчества. Их разработка выполняется на базе самого тщательного изучения историко-архивных материалов с максимально возможным сохранением старинных технологий.
Архитектурное бюро работало на таких объектах реставрации, как Мариинский дворец, Константиновский дворец в Стрельне, Китайский дворец и Ораниенбауме, Адмиралтейство, Мариинский театр, Никольский рынок, дворец Бобринских, особняк Гаусвальд, дача Клейнмихель и многих других памятниках федерального, регионального и местного значения. Архитектурным бюро разработаны проекты воссоздания церкви во имя Смоленской иконы Божией Матери, церкви Рождества Христова на Песках, колокольни Воскресенского Новодевичьего монастыря, строительства ряда новых храмов и часовен.
Должна сразу заверить, что архитектурное бюро «Литейная часть-91» сохранит верность принципам и идеям Рафаэля Даянова. Мы по-прежнему видим свою основную задачу в содействии реставрации и воссозданию объектов архитектурного наследия. Рафаэль Маратович неоднократно подчеркивал, что это краеугольный камень ленинградской/петербургской школы реставраторов. И эту традицию мы будем неизменно поддерживать и развивать в своей работе и впредь.
Тем более обидно было, когда в сети Интернет появились сообщения о том, что архитектурное бюро «Литейная часть-91» прекратило свое существование. Хуже того, мы столкнулись с проблемами при попытках добиться удаления этой недостоверной информации. В связи с этим должна однозначно сказать, что Архитектурное бюро «Литейная часть-91» продолжает существовать, продолжает работать, продолжает подключаться к новым инициативам в сфере сохранения и воссоздания национального исторического наследия.
— На каких объектах компания работает в настоящее время?
— Сейчас архитектурное бюро «Литейная часть-91» одновременно работает по нескольким проектам. Крупнейшими из них являются реставрация усадьбы Орловых-Денисовых в Коломягах на севере Петербурга и комплекс работ по восстановлению усадебных домов и сооружений парка «Монрепо» в Выборге с приспособлением под музейно-выставочные цели.
Особняк в Коломягах — объект наследия федерального значения. Он был построен в 1839–1841 годах в стиле классицизма по проекту архитектора Алексея Горностаева. Здание располагалось в парке с прудом. Рафаэль Маратович занимался им еще в «нулевых» годах, но тогда дальше разговоров дело не пошло. Однако несколько лет назад появился новый собственник, который взялся инвестировать серьезные деньги в реставрацию усадьбы с созданием там клубного ресторана.
Как очень часто бывает, архитектурное бюро «Литейная часть-91» пришло на объект, который был доведен до крайне плачевного, фактически полуруинированного состояния. Кровельно-стропильная система была сильно повреждена. Поэтому первым делом, в соответствии с заданием КГИОП, проводились противоаварийные работы по закрытию контура и предотвращению дальнейшей деградации конструкций. Был проведен огромный комплекс работ, начиная с архивных исследований в целях получения максимально точного понимания исторического облика и интерьеров особняка и заканчивая проработкой необходимых гидротехнических мер, необходимых для поддержания нормального состояния паркового пруда. Помимо фасадов и объемных форм, к предметам охраны относятся также три зала и входная зона. Они восстанавливаются по сохранившимся историческим данным. По другим помещениям сведений нет, и они будут оформлены в соответствии с пожеланиями инвестора.
Комплексная реставрация парка «Монрепо» и находящихся на его территории объектов стала возможна после принятия Международным банком реконструкции и развития Всемирного банка решения о выделении на эти цели почти 1 млрд рублей в рамках проекта «Сохранение и использование культурного наследия в России». С участием Минкультуры РФ и Правительства Ленобласти было заключено соглашение в целях восстановления объекта как единственного в стране скального парка (потом, правда, в Россию вернулся природный скальный парк в Алупке).
Это очень сложный объект во всех отношениях. Во-первых, практически все исторические сооружения на территории парка находились в аварийном состоянии и были закрыты для посещения. Соответственно, необходимо было подготовить и провести срочные «спасательные» работы. Опять — огромные архивные исследования. Затем состоялось тщательное изучение конструкций объекта, выявление сохранивших несущие свойства и обеспечение протезирования утраченных фрагментов. Выполнен аккуратный демонтаж уцелевших росписей с тем, чтобы вернуть их на место после воссоздания здания.
Во-вторых, объекты необходимо было приспособить для современного музейного использования. А там не было подключения ни к тепло-, ни к водоснабжению, ни к канализации. И если принять во внимание, что построены объекты фактически на гранитной скале, то несложно представить, сколько усилий пришлось приложить, чтобы обеспечить подсоединение к сетям. Кроме того, все работы велись в условиях продолжения работы парка. Сейчас уже реставрация входит в заключительную стадию и должна быть завершена по планам к концу этого года.
— Есть ли какие-то новые планы, интересные объекты?
— Разумеется, мы работаем над новыми перспективными идеями, ведем переговоры с потенциальными заказчиками. Но пока договоры не заключены, говорить о планах несколько преждевременно.
Однако об одном проекте расскажу, поскольку он, безусловно, был бы очень дорог Рафаэлю Маратовичу. К нам обратились инициаторы воссоздания на территории Митрофаньевского кладбища часовни на месте погребения благочестивого странника Александра Крайнева, скончавшегося в 1889 году. Она входила в число объектов Митрофаньевского храмового комплекса, снесенного по решению властей в 1929 году. Его возрождение было одной из заветных идей Рафаэля Маратовича. И, возможно, восстановление часовни станет первым шагом в этом направлении.
Воссоздание же самой Митрофаньевской церкви, проект которого уже давно разрабатывал Рафаэль Маратович, стало бы настоящим памятником его служению, лучшим способом почтить память о нем.
О своем приходе в строительную отрасль, перипетиях жизненного пути, о том, с кем комфортно работать «Строительному Еженедельнику», рассказал генеральный директор Строительной корпорации «ЛенРусСтрой» Леонид Кваснюк.
— Леонид Яковлевич, как вы попали в строительную отрасль?
— Сейчас, когда оглядываюсь назад и вспоминаю пережитое, мне кажется, что меня привел в строительство Бог. Он меня направлял, хотя я в силу молодости и сопротивлялся. Но Он все предопределил, и, как бы я не отклонялся, как бы не уходил в сторону, меня всегда возвращало на данный мне путь. Так что я не просто не мог не стать строителем.
В детстве, еще в школе, хотел быть геологом. Песни про героических геологов очень нравились, походы, романтика. Поехал поступать в Горный институт. Немного недотянул по баллам. Предложили маркшейдерское отделение. Пошел, поучился некоторое время — неинтересно и сложно. Не мое. Поехал в Тирасполь, в педагогический институт, меня взяли. Проучился сколько-то — понимаю, нет, и это не мое. На следующий год поступил в медицинский институт — друг позвал. Там поучился немного, и снова чувствую: не мое. В конце-концов поступил в Актюбинский филиал Ташкентского железнодорожного института. Там тоже почти два года «проблуждал» по специальностям (электрика, тепловозы — не пошли), пока не оказался на факультете «Промышленное и гражданское строительство». Вот там и пришло осознание: хочу строить и руководить строительством.
— С чего началась практическая работа?
— Параллельно с учебой в институте я утроился на работу мастером в трест «Сельстрой». Работал хорошо, быстро, не пил, и в 1970 году — я в то время еще даже не окончил вуз — был назначен управляющим трестом. Мне было всего 26 лет! Мы работали без остановки, я просто заразился управлением, координацией действий, достижением поставленных целей. Это был не показной «комсомольский энтузиазм», а ощущение приносимой пользы, радость от возможности увидеть реальные результаты своего труда. Конечно, было приятно: я — самый молодой управляющий трестом, мальчишка еще, — а обо мне газеты пишут, гордость, общение с властями. Но не это было главным. Я отчетливо понял, что именно это — стройка, руководство работами — и есть моя жизнь, то, что я умею делать и чем я хочу заниматься. У меня дух захватывало, когда люди говорили: «Это построил Кваснюк».
В тресте «Сельстрой» я получил огромный опыт работы, причем работы разнообразной. Строили в Актюбинской области Казахстана. Чтобы было понятно: по площади это территория примерно в 3,5 раза больше Ленобласти. Мы строили комплексно — от коровников и свинарников до жилых домов, школ и поликлиник. Начинал я с объектов попроще, например, с коровника. Тем не менее там множество нюансов. Мы дорабатывали проект, прикидывая, как лучше размещать цех с комбикормами. Затем мне доверили возвести первый в моей практике 9-этажный дом. Мы ночи просиживали с бригадирами, придумывая, как лучше сделать, учесть все необходимое. Затем строили социальную инфраструктур — школу, больницу. Затем пошли промышленные объекты — огромный цех для горно-обогатительного комбината, железобетонный завод для собственных нужд треста. По сравнению с этим жилье строить относительно несложно.
Затем неоднократно менял места работы, их географию. Трудился в Херсоне, Запорожье, Ленинграде. Затем возглавлял отряд, разбиравший завалы после Ленинаканского землетрясения 1988 года в Армении и возводивший новое жилье для жителей. Практически вся моя жизнь была так или иначе связана со строительством. И, если бывали небольшие перерывы, я начинал тосковать по стройке, по запаху цемента, по бытовкам. Строительство — моя жизнь, это то, что мне нужно, чтобы ощущать себя на своем месте.
— Кто оказал наибольшее влияние на ваше формирование как личности, как профессионала?
— Это были многие. Мне всегда везло на ярких, интересных людей и выдающихся руководителей, которые по-настоящему знали свое дело. Это действительно решает все. Любое предприятие, любая стройка, любой процесс движутся в правильном направлении, когда за этим стоит настоящий профессионал-управленец.
Поскольку вспомнить всех все равно невозможно, расскажу о первом настоящем управленце, которого я встретил в жизни. Это был Фома Захарович — директор школы в деревне Березино, где я учился. Это был потрясающий человек. Он пришел руководить нашей школой, и жизнь вокруг по-настоящему изменилась. Все учились, потому что он умел заинтересовывать и мотивировать. Мы получили отличное образование, благодаря чему достаточно легко поступали в институты и университеты. Все были сыты, хотя в те времена стоял настоящий голод. Мы были нормально воспитаны, несмотря на негативную криминальную обстановку. Все дружили, играли на музыкальных инструментах, занимались спортом. И это в деревне, где и дорог-то не было! Он доставал еду, кирпичи, материалы. А мы все делали. Своими руками. Везде была команда. И он умел доверять и давать делать дело. То, что я стал хорошим руководителем, это во многом благодаря ему, его примеру. Теперь я тоже люблю растить, направлять, воспитывать.
— С кем вы предпочитаете работать, общаться?
— С теми, которые умнее меня. Такие люди стимулируют самосовершенствоваться, становиться лучше. Я и жену взял намного умнее меня и образованнее (смеется) себя. Мои топ-менеджеры — тоже умнее меня. Это правильно. У меня двое детей, но я много других брал на воспитание. Кстати, одеть, обуть и накормить — это полдела. Где семеро кормятся, еще пятерых прокормить можно. А вот помочь получить образование, научить читать и думать, научить работать — это важнее. И денег для этого не надо, нужно просто силы в себе найти и не лениться. Это же здорово, когда растут и взрослеют дети! Я их вырастил, научил — и они стали умнее меня. Почти все они сейчас работают в нашей компании.