Владимир Мовшович: «Мы готовы учесть требования любого заказчика»
АО «СМУ № 2 Треста № 16» без преувеличения можно назвать одним из старейших предприятий строительной отрасли Северной столицы. Будучи ровесником Победы, в этом году оно отметило 75-летие своей работы. Однако мысли и заботы директора компании Владимира Мовшовича не о славном прошлом, а о сегодняшнем дне и перспективах развития предприятия.
— Владимир Вениаминович, пять лет назад, когда компания отмечала свое 70-летие, в интервью «Строительному Еженедельнику» вы сообщили, что ставите на ближайшее время задачу увеличить годовой оборот предприятия до 1 млрд рублей. Удалось ли достичь этой цифры?
— Да, эта цель компанией достигнута. Мы продолжаем постепенно увеличивать и физические объемы производимых работ, и, соответственно, их финансовое выражение. В частности, по итогам прошлого года оборот предприятия превысил 1,5 млрд рублей.
При этом надо понимать, что рост оборота не является для нас какой-то самоцелью, вопрос не в цифре самой по себе. Дело в том, что система госзаказа в стране выстроена сейчас таким образом, что этот показатель играет принципиально важную роль в возможности участвовать в тендерах на право получить тот или иной подряд. Часто определенная цифра годового оборота является прямым условием участия в конкурсе. Кроме того, чтобы получить работу на бюджетном объекте, подрядчик должен предоставить банковскую гарантию или обеспечение в размере 10–30% от стоимости контракта. Поэтому повышение годового оборота открыло для нас новые перспективы в этой сфере.
На фото: коллектив управления АО «СМУ № 2 Треста № 16»
— А с кем компании проще работать — с частным заказчиком или по госзаказу?
— Мы не ставим задачи сосредоточиться исключительно на той или иной сфере. Напротив, как мне кажется, готовность работать с любым заказчиком и достигаемая таким образом определенная диверсификация деятельности — это сильная сторона нашего предприятия. Поэтому мы работаем и с федеральным, и с городским госзаказом, и с частными компаниями, в любом случае выполняя свои обязательства качественно и в срок.
Действительно, существует определенная разница и в психологии разных заказчиков, и в предъявляемых ими требованиях. Но мы в этой сфере уже много лет, накопили богатый опыт и умеем подстроиться под специфику любого клиента, учесть особенности работы с ним и условия, которые для него принципиально важны.
Комфортность работы с частным заказчиком, особенно если это уже постоянный партнер, в том, что нет постоянных контрольных проверок, отчетов и тому подобного. Клиента интересует конечный результат, который он получает в оговоренные сроки с соответствующим качеством, остальное — наша «внутренняя кухня».
При работе на госзаказе таких проверок больше. К сожалению, сам принцип проведения тендеров, при котором подряд получает тот, кто предложил минимальную сумму, не может не провоцировать появления на рынке малокомпетентных недобросовестных подрядчиков. Результатом часто становится срыв сроков, иные проблемы на объекте, появление долгостроев. Поэтому неудивительно, что власти стараются максимально контролировать текущую ситуацию на стройплощадке. Однако для нас это проблемой не является. Как я уже говорил, у компании большой опыт строительства объектов по госзаказу, своя проектная группа, прекрасные инженерные кадры, квалифицированные рабочие. Соответственно никакие проверки нас не пугают.
На фото: торговый центр «Леруа Мерлен», Санкт-Петербург, Московское ш., д.14
— Многие подрядные организации жалуются на нехватку заказов и минимальную маржинальность работы. Как обстоят дела в этой сфере на вашем предприятии?
— Рентабельность работы подрядных структур действительно очень невысокая. Особенно это касается госзаказа, где регулярно приходится сталкиваться с демпингом участников тендерных процедур. Наверное, я не буду оригинален, если скажу, что система организации конкурсов требует доработки. Об этом говорят все участники строительной отрасли со времени принятия Закона 44-ФЗ.
А вот на отсутствие работы пожаловаться мы не можем, в значительной мере именно потому, что взаимодействуем как с частными, так и с государственными заказчиками. Среди компаний у нас появились постоянные партнеры, с которыми мы очень плотно работаем, например, «Леруа Мерлен». При этом мы ежемесячно участвуем в 2–3 конкурсах по госзаказу. Конечно, значительную часть конкурсов мы проигрываем, но и тех контрактов, которые получаем, в сочетании с частными заказами вполне хватает, чтобы загрузить производственные мощности нашего предприятия.
При этом, участвуя в тендерах, мы стараемся придерживаться консервативного ценообразования. Во-первых, потому что компания должна работать пусть со сравнительно небольшой, но все-таки прибылью. А во-вторых, мы не стремимся набрать избыточно много заказов. Да, мы нацелены на рост компании, но он должен быть стабильным, постепенным, а не спорадическим, когда кто-то берется за много заказов и затем понимает, что на их выполнение нет сил. Мы стараемся все подряды выполнять имеющимися собственными мощностями, не привлекая ни субподрядчиков, ни временной рабочей силы. Такой подход гарантирует качество выполнения работ (в квалификации своих кадров мы уверены) и не вынуждает увольнять людей, нанятых под конкретный проект. Конечно, исключения могут быть, но стратегия такова, что если мы расширяем штат, то стремимся обеспечить людей работой, чтобы они были уверены в стабильности своего положения и ценили работу на нашем предприятии.
На фото: ЗАГС Красносельского района, сдача - декабрь 2020 года
— Какие интересные проекты компания реализовала за пять лет, прошедших после предыдущей нашей беседы?
— Одним из крупнейших постоянных частных заказчиков нашего предприятия является международная компания «Леруа Мерлен». Мы взаимодействуем с ними уже много лет, даем двухлетнюю гарантию на свои работы, они довольны результатами нашего сотрудничества, и мы регулярно принимаем участие в тендерах, которые они проводят. Можно сказать, что «Леруа Мерлен» стала нашим стратегическим клиентом. Компания продолжает активно расширяться и, соответственно, много строит. И значительную часть объемов (порядка двух третей) выполняем мы.
Мы участвовали в возведении объектов «Леруа Мерлен» на проспекте Культуры, 47, на улице Партизана Германа, в Петрозаводске, на Лесном проспекте. В последние годы наша компания осуществляла реконструкцию шести гипермаркетов в разных частях Санкт-Петербурга, ранее принадлежавших финской торговой сети «К-Раута», которые приобрела «Леруа Мерлен»: на Петергофском шоссе, на Московском шоссе, на Парашютной улице, на Выборгском шоссе, на Уральской улице и в Верхнем переулке на Парнасе. Наше подразделение выполнило проектирование магазинов в Сочи (Краснодарский край) и Наро-Фоминске (Московская область).
Недавно мы выиграли тендер и теперь участвуем в возведении на севере Петербурга завода по производству автомобильных двигателей компании «Хендэ ВИА Рус» (российская «дочка» концерна Hyundai). Недавно состоялся официальный старт строительства предприятия, в котором принимал участие губернатор города Александр Беглов. Это очень интересный, сложный и ответственный объект.
На фото: торговый центр «Елизаровский», Санкт-Петербург, ул. Бабушкина, д.8/2а
— А чем компания занимается в сфере госзаказа?
— Сейчас мы ведем строительство Дворца бракосочетаний в Красносельском районе. Новый ЗАГС мы, по контракту, сдадим к концу года. Кстати, на эту стройплощадку к нам недавно также приезжал губернатор. Несколько лет назад сдали детсад на 190 мест также в Красносельском районе. Ранее построили поликлинику на улице Симонова.
По федеральному госзаказу в последнее время работаем немного, но сейчас участвуем в тендере на строительство объекта в Антарктиде. Напомню, у нас уже есть такой уникальный опыт. Мы построили зимовочный комплекс на станции «Прогресс» (Восточная Антарктида, Земля Принцессы Элизабет, холмы Ларсен) — без ложной скромности скажу, одно из лучших зданий, возведенных на шестом континенте, рассчитанное на эксплуатацию в течение нескольких десятилетий. Работы велись сезонно с 2003-го по 2012 год. За это время построены собственно жилой зимовочный комплекс, здание электростанции с мастерской, технологические трубопроводы, снежно-ледовая ВПП, базовый склад ГСМ, вертолетная площадка. Надеюсь, что сможем поработать в Антарктиде еще.
На фото: студия анимационного кино «Мельница», Санкт-Петербург, пр. Большевиков, д.34/2
— Какие задачи вы ставите перед компанией на ближайшее будущее?
— У строителей одна задача — строить качественно и в срок. Конечно, мы планируем увеличивать объемы производимых работ, наращивать оборот, расширять географию (нас не смущают поездки в другие регионы). Ну и, конечно, осваивать новые технологии. Время не стоит на месте, и надо идти с ним в ногу, чтобы успешно развиваться.
На фото: офисное здание «Адвекс-Растро», Санкт-Петербург, ул. Пархоменко, д.10
Справка о компании
АО «СМУ № 2 Треста № 16» было образовано как Строительномонтажная контора № 2 в составе Государственного союзного строительномонтажного треста № 16 «Главленинградстроя» в мае 1945 года, так что компания является ровесником Великой Победы. В 1952 году предприятие получило нынешнее название — СМУ № 2, которое с гордостью носит по сей день. На протяжении всей своей истории организация выполняла функции генерального подрядчика, а также осуществляла проектирование, имея в своем составе соответствующее специализированное подразделение.
На фото: зимовочный комплекс на станции «Прогресс», Антарктида
На протяжении всей своей истории предприятие по большей части строило уникальные объекты. Высотки на Московском пр., восстановление и строительство зданий общественного назначения: БКЗ «Октябрьский», кинотеатры и гостиницы, знаковые для города спортивные сооружения, государственные резиденции, санаторий «Белые ночи», лечебнооздоровительный комплекс областной больницы им. Свердлова (ныне санаторий «Дюны»), терминалы Пулково1 (старый) и Пулково2 — все это создавалось при непосредственном участии СМУ № 2.
На фото: реконструкция Конюшенного корпуса дворцово-паркового ансамбля «Стрельна», Санкт-Петербург, Стрельна, Березовая аллея, д.3
Предприятие сумело выстоять в сложнейших для отрасли условиях 1990-х годов, когда значительная часть строительных организаций города прекратила свое существование. В постперестроечный период силами компании было построено множество торговых и офисных зданий. Например, здание для студии анимационного кино «Мельница» (на пр. Большевиков, 34/2), офисы для ООО «Несте Санкт-Петербург», «АдвексРастро» (на пр. Пархоменко, 10), ТЦ «Елизаровский» (на ул. Бабушкина, 8/2а), производственные корпуса заводов «Пепси», ООО «Юнилевер Русь» (чаеразвесочная фабрика «Липтон»), «Алпла» (завод по производству упаковок) и многие другие. Много компания работает и по господряду.
К 300-летию Санкт-Петербурга компания в короткие сроки реконструировала и ввела в эксплуатацию здание бывшего Конюшенного корпуса в составе правительственного комплекса «Константиновский дворец» в Стрельне. Также к юбилею был построен детский реабилитационный центр детейинвалидов им. Г. А. Альбрехта на ул. Смирнова.
Лидия Рыжкова, руководитель сметного отдела:
— В компании стабильный коллектив, сплоченный вокруг директора — Владимира Вениаминовича Мовшовича. Он возглавил предприятие в начале далекого уже 1989 года, когда прежний руководитель СМУ № 2 Треста № 16 был направлен в Армению, работать на восстановление Ленинакана (ныне Гюмри) после известного землетрясения. Мне, кстати, тоже довелось там поработать в должности ведущего прораба. Вообще, я пришла на предприятие в восемнадцать лет, как и большая часть работающей сегодня у нас «молодежи». Я прошла здесь хорошую школу, а теперь сама пытаюсь воспитывать себе смену: такая преемственность хорошо сказывается на профессиональном уровне и эмоциональном состоянии сотрудников. И вот сейчас, спустя 49 лет после прихода на предприятие, никак не могу уйти на пенсию. Только вроде соберусь, как появляется новый объект или какая-то проблема, которую надо решить, и я опять не могу покинуть своих коллег и друзей. У нас прекрасный коллектив и благодарная профессия. Какие бы невзгоды и неприятности не преследовали объект во время строительства, через годы, проезжая мимо, видишь только созданную с твоим участием красоту, забывая о сложностях и неприятностях процесса. И жизнь становится прекрасна!
Олег Бодня, директор по строительству:
— В АО «СМУ № 2 Треста № 16» очень интересно идет формирование трудового коллектива — поколениями. Только если в демографическом смысле шаг поколения — 20–25 лет, то у нас — около пятнадцати. Есть старейшие сотрудники, многие из которых отработали на предприятии, как и наш директор, 45 лет и даже дольше. Следующее поколение — мое. Мы трудимся в компании порядка 30 лет, придя, можно сказать, на рубеже эпох — в конце 1980-х — начале 1990-х. Мы, что называется, уже воспитанники старейшин предприятия. Следующее поколение пришло лет пятнадцать назад, и вот сейчас появляются представители новейшего поколения наших сотрудников. Им помощь и поддержку уже оказываем мы. При этом примечательно, что в штате практически нет руководящих кадров, назначенных на значимые посты со стороны. Обычно все приходят молодыми специалистами и растут уже в коллективе, вместе преодолевая проблемы и совершенствуя профессиональные навыки. Это происходит в результате некоего сочетания факторов: и позиции руководства и реалий жизни. Вырастить грамотного специалиста, нацеленного на результат и умеющего работать в команде, проще, чем «перевоспитать» сотрудника, имеющего свое представление о том, «как надо», и не желающего учиться. Зато у нас костяк компании состоит из кадров, способных работать в тесной связке, как хорошо налаженный механизм.
Денис Смирнов, директор по снабжению:
— Сейчас все много говорят о коронавирусе, о связанных с пандемией проблемах, спрашивают, как АО «СМУ № 2 Треста № 16» выживает в этих условиях. А я даже не соображу, что рассказать. Не знаю, как в других строительных компаниях, но наше предприятие как работало — так и работает, несмотря ни на какие эпидемии. Вскоре после начала эпидемиии коронавируса мы получили из Комитета по строительству Петербурга документ о том, что на АО «СМУ № 2 Треста № 16», как компанию, выполняющую госзаказ, запрет на осуществление деятельности в период пандемии не распространяется. Потом аналогичное решение было принято в отношении всех предприятий отрасли. Соответственно мы работаем, как работали. Да, некоторые сложности, связанные с тем, что у наших партнеров часть штата была переведена на удаленную форму работы, появились. Проявилось это в некотором замедлении оформления заказов, особенно на начальном этапе работы в новом формате, но не более.
Юрий Романов, прораб:
— Я пришел в эту компанию со студенческой скамьи — 31 год назад. Прошел вместе с предприятием сложные 1990-е годы, когда строительная отрасль была «в коме», пресловутый дефолт, все кризисы, в которые попадала наша страна за эти десятилетия, и уходить из него не хочу. За эти годы возникло, заявило о себе на весь город, а потом разорилось и исчезло множество строительных компаний. А АО «СМУ № 2 Треста № 16» работало, работает и, я уверен, будет работать дальше. Стабильно, четко, качественно. В компании прекрасный коллектив, все готовы поддержать друг друга, как в дружной семье. Это ощущение стабильности, способности преодолеть любые возникающие проблемы — дорогого стоит.
Роман Копырин, прораб:
— Главное и решающее отличие АО «СМУ № 2 Треста № 16» от других компаний это, пожалуй, его директор Владимир Вениаминович Мовшович и коллектив, который он собрал. Мы все часто лично сталкиваемся с трудностями, возникающими проблемами. По большому счету есть две базовые модели поведения при этом. В первом случае человек старается не замечать проблему, игнорировать ее. На какой-то короткий промежуток времени так, может быть, и проще, но затем сложности дорастают до таких масштабов, когда разрешить их уже затруднительно. Второй вариант поведения — увидеть проблему и приложить усилия к ее разрешению. Это кажется более сложным, требует твердости воли и определенных умений. Но только такой путь реально дает возможность проблему решить. Так вот: Владимир Вениаминович и сам всегда действует вторым путем, и сумел создать коллектив из таких же людей. В результате в нашей компании никто не пытается уйти от ответственности или переложить проблему на чужие плечи. Все совместно работают над ее решением. И люди с другими подходами в АО «СМУ № 2 Треста № 16» не задерживаются.
О качестве петербургской архитектуры, роли современных зодчих в реализации проектов, о нехватке политической воли и о совещательной функции Градсовета «Строительному Еженедельнику» рассказал руководитель Архитектурного бюро «Студия 44» Никита Явейн.
– Никита Игоревич, некоторое время назад раздавалось немало упреков в низком качестве современной петербургской архитектуры. Как Вы оцениваете ее сегодняшний уровень и можно ли говорить о повышении качества?
– Для понимания ситуации прежде всего необходимо развести понятия «качество работы архитекторов» и «качество архитектуры реализованных проектов». Сегодня это совершенно разные вещи. Примерно две трети возводимых сейчас зданий (если не три четверти) строятся вообще без участия архитектора – по крайней мере, в таком качестве, как мы понимаем эту профессию, то есть человека, осуществляющего проектирование объекта и несущего за это определенную ответственность.
Большая часть строительства идет по разработкам проектных бюро или проектных подразделений при строительных компаниях. И их задача – чисто техническая и сводится, по большому счету, к обеспечению необходимого количества «квадратов» в объекте под разный функционал, созданию квартирографии, желаемой девелопером, и контроле за соблюдением многочисленных нормативов.
Второй довлеющий фактор – общее стремление к снижению себестоимости строительства. По сути, мы дошли до «хрущевской» идеи добиться максимального снижения цены жилья (пусть даже в ущерб всему), чтобы обеспечить им как можно больше людей. Только если в 1950–1960-х годах это была государственная задача и над снижением себестоимости работали целые институты, то сейчас это «воля рынка», а точнее, значительной части девелоперов, которые на нем работают. Но принцип отсечения «архитектурных излишеств», а по большому счету – излишности самой архитектуры – при этом сохраняется.
Еще один фактор влияния – огромное число различных нормирующих документов, регламентирующих каждую мелочь, которые превращают проектирование в своего рода математическую игру, целью которой становится найти способ извлечь из имеющегося участка максимальную прибыль. Главная задача при этом – все учесть и между собой как-то увязать, что совсем непросто, учитывая то, что нормы сплошь и рядом противоречат друг другу. Дополнительной пикантности процессу добавляют постоянные изменения действующих нормативов, что приводит к необходимости переделывать проект.
В этой ситуации говорить о качестве архитектуры или кризисе профессии не приходится. Речь идет о сформировавшейся практике, о ситуации, сложившейся в сфере проектирования и строительства в России вообще и в Санкт-Петербурге в частности. И эта система в значительной степени просто не подразумевает необходимости архитектора как такового. Соответственно, обвинять архитекторов в низком качестве проектов, при том, что они не принимали никакого участия в их разработке, просто нелепо.
– То есть профессия архитектора практически исчезла?
– Нет, конечно, не до такой степени ситуация запущена. Есть серьезные архитектурные организации, которые прошли через все наши пертурбации последних лет, научились выживать в «безвоздушном пространстве». Это и опытные специалисты, и молодые талантливые архитекторы, которые продолжают работать, доказывая, что наша профессия сохранилась. И надо отметить, что многие петербургские проекты получают признание и на российском, и на международном уровне. Так что мы умеем делать хорошую архитектуру, в лучших своих проявлениях как минимум не хуже европейской. Другое дело, что потенциал этот, к сожалению, пока недостаточно востребован.
– И все-таки, возвращаясь к общей ситуации, можно ли говорить, что в среднем качество реализуемых проектов за последние, скажем, 10-15 лет выросло?
– В общем и целом – да. Это, конечно, касается, конечно, не всего, что строится в городе, но усредненно можно говорить, что общий уровень проектирования вырос. Прежде всего это, конечно, касается проектов, в которых архитекторы приняли хотя бы мало-мальски заметное участие.
При этом, конечно, надо понимать, что даже если девелоперы привлекают серьезную архитектурную организацию, задача снижения себестоимости строительства все равно остается. То есть архитекторы понимают, что свои «изыски» они должны уложить в определенный бюджет, за пределы которого выйти в любом случае не получится.
Есть и такой фактор, как стоимость проектирования в общем объеме инвестиций в строительство объекта. Она и раньше была невысока, а сейчас снизилась до совершенно смешного уровня. Фактически это 1–2% от общего объема инвестиций, если 3% – это уже много. В Европе эта доля тоже существенно снизилась – и, как раньше, 10% от общей суммы инвестиций на проектирование уже не выделяют. Но в зависимости от функционала объекта доля варьируется в диапазоне 5–8%. Мы о таком не можем и мечтать.
А если наложить на это разницу в общих затратах на реализацию строительного проекта (у нас – 1-2 тыс. евро на 1 кв. м здания, в Европе – 5–6 тыс.), то становится ясно, что оплата труда архитекторов в Петербурге в 4–5 раз ниже, чем за рубежом. Расходы же при этом не намного ниже (одно лицензионное программное обеспечение чего стоит). Ну а поскольку архитектурные бюро – это коммерческие организации, они должны поддерживать рентабельность своей деятельности, то, конечно, приходится брать в работу больше проектов, но каждому из них уделять, возможно, меньше внимания, чем хотелось бы.
– Насколько сильное давление заказчики оказывают на архитекторов? Удается ли зодчим отстоять свою позицию в случае разногласий? И меняется ли отношение заказчиков в зависимости от класса объекта?
– «Общего знаменателя» тут нет. Есть архитектурные бюро, условно говоря, более «сговорчивые», максимально старающиеся выполнить требования заказчика. Иногда это молодые компании, которые недавно вышли на рынок, и им нужно на нем как-то закрепиться. Есть менее «сговорчивые» архитекторы, старающиеся отстоять свое видение проекта. Поскольку в целом рынок сложившийся и позиции, занимаемые мастерскими, известны, то девелоперы, в зависимости от своих взглядов на функцию архитектора, обращаются в ту или иную организацию.
Есть, конечно, исключительные ситуации, когда проект привлекает общественное внимание, имеет резонанс, требует широкого обсуждения. Тогда девелоперы предпочитают выбрать архитектора «с именем», он получает достаточно большую свободу для творчества, и его позиция будет учитываться достаточно серьезно. Другое дело, что таких проектов не так много.
Класс объекта, конечно, оказывает влияние на качество проекта. Для элитных проектов и практически всего бизнес-класса девелоперы привлекают архитекторов. Но и здесь ситуации бывают разные. Некоторые предпочитают побольше вложить в отделку, оборудование, инфраструктуру, а архитектурной составляющей объекта особого внимания не уделяется.
– Вы сказали, что в целом уровень проектов в городе вырос. Есть ли в этом заслуга Градсовета?
– На мой взгляд, роль Градсовета положительная. И это видно из одного факта. Когда сталкиваешься с не самыми, мягко говоря, удачными проектами, построенными в городе, выясняется, что обсуждения на Градсовете они почему-то не проходили. Либо же на заседании проект был подвергнут критике, но затем все-таки был реализован. То есть, по крайней мере, самые неудачные варианты по большей части все-таки отфильтровываются.
Кроме того, у людей часто неверное представление о том, что такое Градсовет. Это не решающий орган – решения принимаются на уровне Комитета по градостроительству и архитектуре, главным архитектором города. Градсовет – это орган совещательный, на его заседаниях профессионалы высказывают свой взгляд на тот или иной проект. Часто мнения различны. Важен сам факт, что обсуждение состоялось, экспертное сообщество обменялось взглядами. А главный архитектор волен как согласиться с высказанными мнениями, так и нет; это его зона ответственности. В этом смысле, на мой взгляд, даже голосование в Градсовете – избыточно, поскольку решающего значения оно не имеет.
– В начале беседы Вы описали довольно печальную ситуацию в сфере проектирования. Можно ли как-то изменить сложившееся положение?
– В принципе, изменить ситуацию мог бы социальный запрос на хорошую архитектуру. Но, к сожалению, его пока нет, в том числе и со стороны состоятельных людей, которые могли бы себе позволить нанять лучших мастеров. Этого пока не происходит. Пока взгляд на архитектуру остался на уровне «красные пиджаки с золотыми пуговицами – это красиво».
Вторым фактором, способным повлиять на положение, может стать политическая воля власти. Во Франции, например, архитектурные конкурсы на крупные проекты общенационального масштаба курируют непосредственно президенты страны. У нас и близко такого нет, даже на уровне участия региональной власти. Не говоря уже о том, что часто конкурсы проводятся, архитекторы представляют свои работы, проходит экспертное обсуждение, запускается голосование в Интернете, жюри определяет победителя. И на этом все заканчивается, проект так и не строится. Я и сам не раз оказывался в такой ситуации.
Если будет государственная воля в это сфере – изменится и качество архитектуры. Екатерина II знала архитектуру на уровне лучших зодчих своего времени. Интересовалась, вникала во все последние веяния. И Александр I тоже был хороший знаток. И Николай I, как бы к нему кто ни относился, – тоже знал толк в архитектуре, разбирался в этом очень серьезно. Ну так все и получалось, тогда строились шедевры, которые восхищают нас по сей день. Сейчас, к сожалению, общее отношение к архитектуре – как к чему-то второстепенному. Ну и результат соответствующий.