Сергей Мителёв: «Модернизация освещения делает город еще более комфортным»
В наступающем году СПб ГБУ «Ленсвет» планирует реализовать пилотный проект «умного» освещения целого квартала. Об этом, а также о других перспективах на будущий год и итогах работы в году уходящем «Строительному Еженедельнику» рассказал директор учреждения Сергей Мителёв.
– Сергей Викторович, год подходит к концу, можно подводить предварительные итоги. Расскажите, пожалуйста, о реализации АИП в уходящем году. Удалось ли сделать все, чтобы было запланировано?
– Уходящий год был для нас богатым на события. Пожалуй, важнейшим из них стала консолидация всего светового хозяйства Санкт-Петербурга под эгидой ГБУ «Ленсвет». С 1 января 2019 года к нам на баланс перешли светильники окраинных районов Петербурга и пригородов.
Надо отметить, что мы получили сети с большим уровнем износа. Кроме того, из 58 тыс. светильников около 15 тыс. (в Колпинском, Петродворцовом, Пушкинском, Курортном районах) использовали устаревшие ртутные лампы, которые в «Ленсвете» выведены из эксплуатации уже давно. Соответственно, значительные объемы работ в этом году мы выполняем в сфере модернизации перешедшего к нам оборудования. В частности, более трети доставшихся нам ртутных светильников уже заменены на светодиоды. Это дало очень существенное (примерно в 2,5 раза) снижение потребления и оплаты электроэнергии. Ежегодная экономия составит порядка 15 млн рублей. Также стартовала программа реконструкции переданных сетей. В Ораниенбауме (Петродворцовый район) проводится комплексная модернизация всего светового хозяйства.
В рамках Адресной инвестиционной программы (АИП) проводились большие работы. В этом году более полусотни вводных объектов, из которых 21 – реконструкция, около 30 – новое строительство. Работой охвачены практически все районы города. В Выборгском районе закончена комплексная модернизация освещения в нескольких микрорайонах, где проживает суммарно 130 тыс. человек. Многое сделано в Красносельском районе: в нескольких кварталах в этом году установлено свыше 3 тыс. светильников. Крупные проекты реализованы также в Калининском, Невском, Фрунзенском районах.
Важно отметить, что реконструкция носит комплексный характер. Организуется освещение не только улиц, но и дорожек, дворовых территорий, детских и спортивных площадок, территорий социальных объектов – детсадов, школ, поликлиник. В итоге освещенность увеличивается примерно в 3-4 раза.
В сфере нового строительства большая работа идет по освещению парков и иных зеленых насаждений. Например, в парке Сосновка, в рамках первого этапа проекта, установлено 640 опор с современными экономичными светодиодными светильниками. Создано освещение в Опочининском, Свердловском садах, сквере Малые Гаванцы и других садово-парковых пространствах.
Общий объем инвестиций в рамках АИП в 2019 году составил около 1,2 млрд рублей на реконструкцию и примерно 1,3 млрд – на новое строительство. Суммарный прирост новых светильников в этом году составил свыше 21 тыс. единиц. В принципе это сравнимо, например, со всем световым хозяйством небольшого города.
– Помимо бюджетных объектов, «Ленсвет» работает и с частными инвесторами. Какие проекты были реализованы в этом направлении?
– На протяжении уже примерно десяти лет нашим главным партнером в этой сфере является ПАО «Газпром», на благотворительные средства которого реализуется большая программа в сфере благоустройства и, в частности, освещения. В этом году завершена реализация комплексного проекта модернизации освещения Большого проспекта Петроградской стороны. После установки современных светодиодных светильников освещенность выросла в 1,8 раза – и он прямо-таки заиграл новыми красками, стал еще более привлекателен и для горожан, и для туристов, и для бизнеса. Аналогичные работы завершены на Невском проспекте. Работая в центре Северной столицы, мы учитываем исторический фактор: несмотря на использование самых современных светильников, опоры стилизованы под XIX век, чтобы гармонично вписать их в архитектурное окружение.
Кстати, Невский проспект стал первой магистралью исторического центра города, полностью переведенной на светодиодное освещение. Если раньше такие светильники использовались по преимуществу на новых объектах, например, в парках, то теперь пришло время постепенно переводить на них весь Петербург. Работа эта не будет носить аврального характера, но будет вестись целенаправленно и планомерно, и, думаю, через 18–20 лет город полностью будет переведен на светодиодное освещение.
– Создание комфортной городской среды стало одной из целей нацпроекта по жилью. Освещение – неотъемлемая часть комфорта. Какова роль «Ленсвета» в этой программе?
– Программа развития комфортной городской среды вышла в этом году на новый уровень. Если раньше наша работа по ней касалась прежде всего детских и спортивных площадок, то теперь главным приоритетом стали общественные пространства. В этом году программа имела около 120 адресов практически во всех районах города, из которых 47 – с участием «Ленсвета».
Реализованы несколько знаковых проектов, которые получили награды на Всероссийском конкурсе по благоустройству. Это и освещение новой пешеходной зоны на набережной реки Карповки, и комплексный проект в Ивановско-Щемиловском саду в Невском районе, и Малый Ильинский сад в Красногвардейской районе. Особо хочу выделить Сад Ощущений рядом со школой К. К. Грота для слабовидящих детей. Это уникальный проект, учитывающий особенности воспитанников. Использовались специальные краски, звуки, специально подбиралась цветовая гамма – даже для опор. Этот проект получил первую премию, и, думаю, что он будет тиражироваться в других регионах России как одна из лучших практик освещения пространств для слабовидящих.
Кроме того, в этом году на новом уровне возобновилась работа по благоустройству и модернизации освещения дворов центральных районов города, которая активно велась в начале 2000-х годов. В этой сфере могу выделить проект, реализованный в квартале между Галерной улицей и набережной Адмиралтейского канала, рядом с островом Новая Голландия. Там тоже был реализован комплексный подход: фасадное освещение, стилизованные под старину фонари, торшеры, установлены скамейки.
– Конец года – это хороший повод поговорить о перспективах. Какие планы у «Ленсвета» на будущий год – как по АИП, так и по другим направлениям работы?
– Финансирование сохраняется примерно на уровне 2019 года – около 2,3 млрд рублей. Также сохраняется и пропорция между новым строительством и реконструкцией уже существующих сетей – примерно 60% на 40%. При этом продолжится работа по всем направлениям нашей деятельности во всех частях города.
Активно будем заниматься модернизацией сетей пригородных районов. В частности, планируем закончить работу по замене ртутных светильников на светодиодные – это около 10 тыс. единиц. После этого устаревших и энергоемких ртутных ламп в городе не останется.
Получит дальнейшее развитие программа освещения зеленых насаждений. Будут выполнены очередные этапы работ в парке Сосновка, Парке Героев-пожарных. Начнем работы в Парке Интернационалистов, Парке Городов-Героев в Московском районе. Будет выполнен проект освещения парка Академика Сахарова в Калининском районе.
Продолжатся работы по благоустройству в рамках программы повышения комфортности городской среды. Среди крупных объектов – Заневский сад, Новосмоленская набережная на Васильевском острове и другие.
– В прошлую нашу беседу Вы рассказывали о внедрении в практику цифровых технологий. Сформировались какие-то новые проекты в этой сфере?
– В этой сфере мы реализуем ряд пилотных проектов по управлению светильниками, диммированию (регулировке яркости освещения), по возможным сервисным моделям и дополнительным функциям – это могут быть различные датчики, фиксирующие погодные условия, загазованность, уровень шума и т. д. Уже сделан корпоративный «пилот» по управлению телеметрией на улице Кораблестроителей в Василеостровском районе.
Также реализован проект экспериментального пешеходного перехода с управляемыми светильниками в Кировском районе. Думаю, направление «умного» освещения нерегулируемых переходов мы продолжим – с применением кoмплeкcов oтpaжeннoгo cвeтa, асимметриков, управляемых светодиодов, которые подсвечивают выходы на переход, когда к ним подходит пешеход. В будущем году мы хотим выйти на новый уровень работы в этой сфере. Намечен к реализации проект «умного» освещения уже целого квартала. Выполнен он будет, скорее всего, в Кировском районе.
Также ведутся исследования и разработки в области адаптивного света, интеллектуального света, вовлечения человека в управление локальным освещением и пр. Эти технологии сегодня вызывают большой интерес в Европе, и мы стараемся быть в курсе всех инноваций. По преимуществу, конечно, это пока «технологии будущего», но тренд цифровизации освещения очевиден, и мы работаем в этом направлении. Те решения, которые докажут эффективность при реализации «пилотов», будут затем постепенно внедряться в широкую практику.
О качестве петербургской архитектуры, роли современных зодчих в реализации проектов, о нехватке политической воли и о совещательной функции Градсовета «Строительному Еженедельнику» рассказал руководитель Архитектурного бюро «Студия 44» Никита Явейн.
– Никита Игоревич, некоторое время назад раздавалось немало упреков в низком качестве современной петербургской архитектуры. Как Вы оцениваете ее сегодняшний уровень и можно ли говорить о повышении качества?
– Для понимания ситуации прежде всего необходимо развести понятия «качество работы архитекторов» и «качество архитектуры реализованных проектов». Сегодня это совершенно разные вещи. Примерно две трети возводимых сейчас зданий (если не три четверти) строятся вообще без участия архитектора – по крайней мере, в таком качестве, как мы понимаем эту профессию, то есть человека, осуществляющего проектирование объекта и несущего за это определенную ответственность.
Большая часть строительства идет по разработкам проектных бюро или проектных подразделений при строительных компаниях. И их задача – чисто техническая и сводится, по большому счету, к обеспечению необходимого количества «квадратов» в объекте под разный функционал, созданию квартирографии, желаемой девелопером, и контроле за соблюдением многочисленных нормативов.
Второй довлеющий фактор – общее стремление к снижению себестоимости строительства. По сути, мы дошли до «хрущевской» идеи добиться максимального снижения цены жилья (пусть даже в ущерб всему), чтобы обеспечить им как можно больше людей. Только если в 1950–1960-х годах это была государственная задача и над снижением себестоимости работали целые институты, то сейчас это «воля рынка», а точнее, значительной части девелоперов, которые на нем работают. Но принцип отсечения «архитектурных излишеств», а по большому счету – излишности самой архитектуры – при этом сохраняется.
Еще один фактор влияния – огромное число различных нормирующих документов, регламентирующих каждую мелочь, которые превращают проектирование в своего рода математическую игру, целью которой становится найти способ извлечь из имеющегося участка максимальную прибыль. Главная задача при этом – все учесть и между собой как-то увязать, что совсем непросто, учитывая то, что нормы сплошь и рядом противоречат друг другу. Дополнительной пикантности процессу добавляют постоянные изменения действующих нормативов, что приводит к необходимости переделывать проект.
В этой ситуации говорить о качестве архитектуры или кризисе профессии не приходится. Речь идет о сформировавшейся практике, о ситуации, сложившейся в сфере проектирования и строительства в России вообще и в Санкт-Петербурге в частности. И эта система в значительной степени просто не подразумевает необходимости архитектора как такового. Соответственно, обвинять архитекторов в низком качестве проектов, при том, что они не принимали никакого участия в их разработке, просто нелепо.
– То есть профессия архитектора практически исчезла?
– Нет, конечно, не до такой степени ситуация запущена. Есть серьезные архитектурные организации, которые прошли через все наши пертурбации последних лет, научились выживать в «безвоздушном пространстве». Это и опытные специалисты, и молодые талантливые архитекторы, которые продолжают работать, доказывая, что наша профессия сохранилась. И надо отметить, что многие петербургские проекты получают признание и на российском, и на международном уровне. Так что мы умеем делать хорошую архитектуру, в лучших своих проявлениях как минимум не хуже европейской. Другое дело, что потенциал этот, к сожалению, пока недостаточно востребован.
– И все-таки, возвращаясь к общей ситуации, можно ли говорить, что в среднем качество реализуемых проектов за последние, скажем, 10-15 лет выросло?
– В общем и целом – да. Это, конечно, касается, конечно, не всего, что строится в городе, но усредненно можно говорить, что общий уровень проектирования вырос. Прежде всего это, конечно, касается проектов, в которых архитекторы приняли хотя бы мало-мальски заметное участие.
При этом, конечно, надо понимать, что даже если девелоперы привлекают серьезную архитектурную организацию, задача снижения себестоимости строительства все равно остается. То есть архитекторы понимают, что свои «изыски» они должны уложить в определенный бюджет, за пределы которого выйти в любом случае не получится.
Есть и такой фактор, как стоимость проектирования в общем объеме инвестиций в строительство объекта. Она и раньше была невысока, а сейчас снизилась до совершенно смешного уровня. Фактически это 1–2% от общего объема инвестиций, если 3% – это уже много. В Европе эта доля тоже существенно снизилась – и, как раньше, 10% от общей суммы инвестиций на проектирование уже не выделяют. Но в зависимости от функционала объекта доля варьируется в диапазоне 5–8%. Мы о таком не можем и мечтать.
А если наложить на это разницу в общих затратах на реализацию строительного проекта (у нас – 1-2 тыс. евро на 1 кв. м здания, в Европе – 5–6 тыс.), то становится ясно, что оплата труда архитекторов в Петербурге в 4–5 раз ниже, чем за рубежом. Расходы же при этом не намного ниже (одно лицензионное программное обеспечение чего стоит). Ну а поскольку архитектурные бюро – это коммерческие организации, они должны поддерживать рентабельность своей деятельности, то, конечно, приходится брать в работу больше проектов, но каждому из них уделять, возможно, меньше внимания, чем хотелось бы.
– Насколько сильное давление заказчики оказывают на архитекторов? Удается ли зодчим отстоять свою позицию в случае разногласий? И меняется ли отношение заказчиков в зависимости от класса объекта?
– «Общего знаменателя» тут нет. Есть архитектурные бюро, условно говоря, более «сговорчивые», максимально старающиеся выполнить требования заказчика. Иногда это молодые компании, которые недавно вышли на рынок, и им нужно на нем как-то закрепиться. Есть менее «сговорчивые» архитекторы, старающиеся отстоять свое видение проекта. Поскольку в целом рынок сложившийся и позиции, занимаемые мастерскими, известны, то девелоперы, в зависимости от своих взглядов на функцию архитектора, обращаются в ту или иную организацию.
Есть, конечно, исключительные ситуации, когда проект привлекает общественное внимание, имеет резонанс, требует широкого обсуждения. Тогда девелоперы предпочитают выбрать архитектора «с именем», он получает достаточно большую свободу для творчества, и его позиция будет учитываться достаточно серьезно. Другое дело, что таких проектов не так много.
Класс объекта, конечно, оказывает влияние на качество проекта. Для элитных проектов и практически всего бизнес-класса девелоперы привлекают архитекторов. Но и здесь ситуации бывают разные. Некоторые предпочитают побольше вложить в отделку, оборудование, инфраструктуру, а архитектурной составляющей объекта особого внимания не уделяется.
– Вы сказали, что в целом уровень проектов в городе вырос. Есть ли в этом заслуга Градсовета?
– На мой взгляд, роль Градсовета положительная. И это видно из одного факта. Когда сталкиваешься с не самыми, мягко говоря, удачными проектами, построенными в городе, выясняется, что обсуждения на Градсовете они почему-то не проходили. Либо же на заседании проект был подвергнут критике, но затем все-таки был реализован. То есть, по крайней мере, самые неудачные варианты по большей части все-таки отфильтровываются.
Кроме того, у людей часто неверное представление о том, что такое Градсовет. Это не решающий орган – решения принимаются на уровне Комитета по градостроительству и архитектуре, главным архитектором города. Градсовет – это орган совещательный, на его заседаниях профессионалы высказывают свой взгляд на тот или иной проект. Часто мнения различны. Важен сам факт, что обсуждение состоялось, экспертное сообщество обменялось взглядами. А главный архитектор волен как согласиться с высказанными мнениями, так и нет; это его зона ответственности. В этом смысле, на мой взгляд, даже голосование в Градсовете – избыточно, поскольку решающего значения оно не имеет.
– В начале беседы Вы описали довольно печальную ситуацию в сфере проектирования. Можно ли как-то изменить сложившееся положение?
– В принципе, изменить ситуацию мог бы социальный запрос на хорошую архитектуру. Но, к сожалению, его пока нет, в том числе и со стороны состоятельных людей, которые могли бы себе позволить нанять лучших мастеров. Этого пока не происходит. Пока взгляд на архитектуру остался на уровне «красные пиджаки с золотыми пуговицами – это красиво».
Вторым фактором, способным повлиять на положение, может стать политическая воля власти. Во Франции, например, архитектурные конкурсы на крупные проекты общенационального масштаба курируют непосредственно президенты страны. У нас и близко такого нет, даже на уровне участия региональной власти. Не говоря уже о том, что часто конкурсы проводятся, архитекторы представляют свои работы, проходит экспертное обсуждение, запускается голосование в Интернете, жюри определяет победителя. И на этом все заканчивается, проект так и не строится. Я и сам не раз оказывался в такой ситуации.
Если будет государственная воля в это сфере – изменится и качество архитектуры. Екатерина II знала архитектуру на уровне лучших зодчих своего времени. Интересовалась, вникала во все последние веяния. И Александр I тоже был хороший знаток. И Николай I, как бы к нему кто ни относился, – тоже знал толк в архитектуре, разбирался в этом очень серьезно. Ну так все и получалось, тогда строились шедевры, которые восхищают нас по сей день. Сейчас, к сожалению, общее отношение к архитектуре – как к чему-то второстепенному. Ну и результат соответствующий.