Роман Строилов: «Спрос простимулируют различные варианты рассрочек»
Накануне вступления в силу изменений в долевое законодательство девелоперы вывели на рынок довольно большой объем строящегося жилья – по оценкам аналитиков, существующего объема хватит на полтора-два года. Одновременно мы видим сокращение покупательной способности граждан.
Что в этом случае могут предпринять застройщики, посоветовал директор по развитию, партнер маркетплейса недвижимости «М2Маркет» Роман Строилов:
– Застройщикам, наверное, нужно делать то же самое, что и в последние два-три года. Я думаю, что и дальше им надо бороться за качество проекта и продукта. Путем разумного снижения себестоимости и оптимизации процессов делать свое предложение более привлекательным. Тогда сокращающийся спрос удастся сместить в пользу своего проекта. На мой взгляд, это разумное и понятное решение против того ралли различных акций и скидок для дополнительного стимулирования спроса, которое мы наблюдали начиная с IV квартала прошлого года и по окончании II квартала этого года.
Нужно понимать, что многие программы скидок по большому счету были рисованными. То есть даже в тех случаях, когда застройщики предлагали скидки в размере 25% от стоимости квартир, это вовсе не означало, что цена уменьшалась на обещанные 25%. И даже на 15% или 10%. Это очень важно! Поскольку в погоне за красивыми цифрами объективная стоимость квартир оставалась практически неизменной.
– Видимо, нельзя утверждать, что скидки выступают главным драйвером покупательского спроса. Но ипотечное кредитование считается главным стимулом на протяжении целого ряда лет…
– Обещанная льготная ипотека на период строительства – механизм, аналогичный механизму формирования скидочных программ: ее в принципе нет. Формат ипотечных программ – стандартный для всех новостроек. И, конечно, условия ипотечного кредитования на первичном рынке гораздо привлекательнее, чем на вторичном.
– Тогда какие механизмы могут стимулировать покупательский спрос?
– Если говорить о конкретных инструментах стимулирования спроса, которые могут «выстрелить» в обозримом будущем, то, на мой взгляд, это различные варианты рассрочек. Привлекательные условия по рассрочкам могут помочь застройщикам привлечь какую-то часть покупателей. При этом важно продумать комфортные условия рассрочки: ее срок, стоимость и пр. Хотя нужно отметить, что с введением эскроу-счетов количество программ рассрочек становится все меньше.
– В чем причина?
– Причина в том, что пока не ясно, как будут аккумулироваться деньги дольщиков. Если раньше часть клиентов покупала квартиры в рассрочку, часть в ипотеку, а часть за стопроцентную оплату, то застройщик видел хотя бы какие-то деньги сразу. И мог позволить себе определенную долю квартир зарезервировать для продажи в рассрочку. То есть те деньги, которые он получит позже. Через полгода-год, даже через пять-семь лет. Были и такие истории. Но сейчас застройщик не увидит никаких денег абсолютно, потому что все скирдуется на эскроу-счетах, и выделить какую-то долю квартир на длительную рассрочку было бы совсем неправильно.
– Есть ли прогноз по объемам вывода на рынок новых проектов?
– Я думаю, что застройщики не будут торопиться с выводом новых проектов на рынок, потому что на это нужны деньги. И потому, что за последние год-полтора девелоперы вывели большое количество нового жилья, так что рынок на данный момент насыщен. Да, у застройщиков есть земельные участки под строительство и, наверное, есть сверстанные финансовые модели проектов для этих «пятен». Но торопиться точно никто не будет.
– Означает ли это, что в обозримом будущем застройщикам удастся продать уже выведенный на рынок объем жилья? И вырастет ли скорость продаж?
– Конечно, выведенный объем жилья будет продан в течение ближайших полутора-двух лет, если в этот период не случится активных стартов новых объектов. Рынок насыщен, и предложение будет постепенно вымываться. А вот что будет после того, как все эти выведенные на скорую руку объекты будут реализованы, – хороший вопрос. Пока ответа на него нет.
Искусствовед, историк архитектуры, научный сотрудник Государственного Эрмитажа Алексей Лепорк в беседе с корреспондентом «Строительного Еженедельника» Анастасией Романовой рассуждает о том, почему в Петербурге нет комфортной среды.
– Алексей, как вы оцениваете развитие города и его новых районов?
– В новых районах нет никакой сбалансированности. Я, конечно, не могу говорить с железной определенностью. Но кажется, что все происходит по принципу «быстро застроить участок с коммуникациями». Я не вижу какой-то логики развития города, исходя из которой на основе мастер-планов происходило бы освоение территорий.
– С этим сложно не согласиться.
– Мне кажется, что со всеми районами происходит одна простая вещь. Я бы сформулировал существующий подход как «берется все, что плохо и близко лежит». Возьмем Обводный канал. Казалось бы, у нас есть самая протяженная в истории традиция градостроительного комитета и генеральных планов города. Но думал ли кто-то о том, как Обводный канал будет выглядеть через пять лет? Даже не 25, которые принято описывать в генеральных планах, а пять? Но уже сегодня Обводный канал выглядит не так, как еще три года назад. То есть пройдет еще несколько лет, и от старого Обводного канала непонятно что останется. Между тем этот район расположен очень близко от центра города.
– Регулирование застройки в центре все-таки строже.
– Но никто не пытается разрешить какие-то общие вопросы. У меня простая точка зрения: если уже ввели регламентацию, определили параметры, то это должно быть навсегда. Без вариантов.
Сейчас нам надо дальше размышлять над тем, как сделать центр города удобным для горожан. Не самая хитрая мысль. Но нам жизненно необходимо решение всех транспортных проблем и создание максимального количества зеленых зон. Мы должны создавать удобства для жизни людей на всех уровнях. Сказать, что это происходит, наверное, мы не можем. Сейчас все носятся с проектом Конюшенной площади и дальше до Новой Голландии, но при этом все понимают, что это сделано только для того, чтобы девелоперы могли заново освоить этот гиперклондайк. А если честно, то там как раз все практически в порядке.
И освоение периферийных районов вызывает аналогичные вопросы. Самый показательный проект – аэропорт. Взяли и построили новый аэропорт. Но так и не решили до самого открытия, как до него добираться. А вскоре появится выставочный комплекс. Это символы всего нашего нового строительства.
– На ваш взгляд, этот вектор можно преломить?
– В Петербурге существуют Комитет по градостроительству и архитектуре и должность главного архитектора, которые надо бы переориентировать на работу в общественных интересах.
– Вас не назовешь оптимистом.
– У меня нет никаких примеров, которые могли бы служить основанием для оптимизма. Я могу найти дома, которые построены лучше, чем многие раньше. Не спорю. Но сказать, что хотя бы одна городская проблема была решена, я не могу.
– Наверное, мы в целом не умеем решать градостроительные вопросы, и дело не в Петербурге.
– То, что мы не умеем их разрешать, очевидно. Но вместе с тем, к примеру, в Москве как ни крути, какие-то вопросы улажены, хотя до идеала и далеко. Простейший пример – сообщение между аэропортом и центром города. Ведь появились же скоростные электрички, и достаточно давно. В Петербурге есть станция «Аэропорт», но она не функционирует. Причина – проданная прилегающая территория. Но ведь отдавал же ее город. Какой смысл тогда в генеральном плане, если продавали и не думали, что в недалеком будущем может потребоваться проложить еще порядка 500 м железной дороги к аэропорту?
– В ретроспективе не всегда так было?
– У каждого советского генерального плана была идея. Было понятно, куда движется город, какие направления надо развивать. К примеру, первый послереволюционный план развивал район от площади Стачек. Все строилось очень последовательно. Жилье и административные объекты, Дворец культуры, баня и фабрика-кухня возводились так, чтобы было легко дойти до завода, который уже существовал. Так же строили Московский проспект.
Был план выйти к морю, и появилась станция метро «Приморская», которая дала шанс эти намерения реализовать. Понятно, что темп изменился, но ведь и отвечающих за градостроительное развитие не стало меньше.
Вместо того чтобы действительно попробовать что-то решить, мы разрабатываем несусветные проекты. К примеру, думаем, как построить велодорожки, а это точно не первостепенная проблема. Самое грустное, что поддержка и тиражирование таких инициатив плохо сказывается на студентах, молодом поколении. В итоге вместо решений придумываются какие-то фикции, которые потом культивируются. На фоне этого решаются интересы конкретных компаний.
– Все же можно, наверное, назвать успешные примеры создания качественной среды?
– Не знаю. Часто говорят о том, что недостаточно опыта. Но время идет, и ссылаться на это уже довольно смешно.
– Удачные примеры вписывания домов в сложившуюся среду можете назвать?
– Их мало, но все же есть. Дом на Ковенском переулке, рядом с костелом. Это очень качественное, скромное и добротное здание. В этом контексте можно в пример привести и здание на углу Стремянной и Марата, и новое крыло справа от концертного зала Мариинского театра.
– Почему примеров мало, как вы считаете?
– Застройщик амбициозен и хочет, чтобы его объект выделялся. Почему дом в Ковенском переулке хорош? Застройщики согласились на то, что объект не будет бросаться в глаза.
Чаще же девелоперы хотят другого – прогреметь.
В начале 1990-х был построен дом на Фонтанке, рядом с цирком. Это, как и дом на Ковенском, очень удачный пример встраивания в городскую среду. Здание утоплено, и этим подчеркивается то, что рядом Инженерный замок и цирк. Таких примеров проявления уважения к окружающему среди новых проектов очень мало. По большей части вылезает бешеная амбициозность, которая стремится выделяться различными способами, как, например, застройка за гостиницей «Санкт-Петербург».
– Градостроительный совет призван следить за этим.
– Действительно, Градостроительный совет создан для того, чтобы девелоперские инициативы смотреть и как-то отбирать. В принципе, не такая большая работа – вменяемо и внимательно просматривать все проекты как минимум для центра города. Николай I утверждал все здания в Петербурге лично. А мы понимаем, что у него были и другие заботы. Кстати, с архитектурой он справлялся лучше, чем со всем остальным.
Если Градостроительный совет принимает проекты, которые признаются градостроительными ошибками, то, может быть, стоит задуматься? Дом на «Владимирской» как-то же одобрили. Как можно отвечать за появление в Петербурге новых домов, не неся никакой за это ответственности? Если это не изменится, ситуация будет длиться бесконечно.
– Вам ближе реконструкция или создание нового?
– Разрушение в некоторых случаях неизбежно. Но мне жаль этих старых домов, которые в идеале надо бы сохранять. В них есть флер времени. Мне жаль Никольский рынок, потому что его реконструируют и выровняют все плиты. Не останется больше Никольского рынка XVII века, каким он дошел до нас, с неровными плитами и чугунными засовами.
Это какая-то парадоксальная черта постсоветского мышления. Мы говорим про историю, но как только нам попадается предмет старины, мы его моментально полируем, гробим и превращаем в предмет сегодняшнего дня.
Понятно, что нужно делать что-то новое, но любое здание можно тактично реконструировать. Не знаю, переболеем ли мы этим. Слишком много бешеных денег, которые даются в нашей стране без реального труда.