Андрей Горохов: «Инвестиции в электрические сети региона растут из года в год»
Любое строительство невозможно без соответствующей инфраструктуры, в первую очередь электросетевой. В городах и поселках Ленинградской области последние 15 лет за ввод новых мощностей и строительство новых линий электропередач отвечает Ленинградская областная электросетевая компания (ЛОЭСК). Об итогах 15-летней модернизации сетей и о планах на ближайшее будущее рассказал главный инженер ЛОЭСК Андрей Горохов.
– Андрей Юрьевич, почему в 2004 году было принято решение о консолидации разрозненных сетей в городах Ленобласти под эгидой одной компании?
– После распада СССР осталось множество электрических сетей, не относящихся к «большой энергетике». В Ленинградской области они находились на балансе муниципальных предприятий, занимавшихся предоставлением коммунальных услуг. К началу 2000-х годов данные сети были почти полностью изношены – на 85%. Средств на их модернизацию не было. А в это время началось достаточно бурное развитие экономики, строительство нового жилья, резко вырос спрос на новые электрические мощности. Соответственно, возникла потребность в реновации сетей. Благодаря инициативе правительства Ленобласти, а именно тогдашнего губернатора региона Валерия Сердюкова, было принято решение консолидировать муниципальные электрические сети путем их приватизации. В 2004 году была создана ЛОЭСК для бесперебойного электроснабжения действующих потребителей и подключения новых. Сначала компания получила сети в краткосрочную аренду, а затем выкупила их в открытом конкурсе. После инвентаризации сетей была запущена инвестиционная программа, направленная на модернизацию приобретенных компанией активов. За годы работы удалось снизить процент износа сетей до 60%, и это серьезная величина, над уменьшением которой компания продолжает работать. В настоящее время ЛОЭСК выросла в одну из двух крупнейших электросетевых компаний на территории Ленобласти.
– Цифры это подтверждают?
– За 15 лет более чем в два раза выросло количество обслуживаемых нами сетей – с 40 тыс. ед. до более чем 100 тыс. Транзит электроэнергии за 15 лет увеличился с 2,1 млрд кВт/ч в год до 3,3 млрд кВт/ч.
В 2018 году объем реализации инвестиционной программы составил 3,1 млрд рублей, что является максимальным значением за всю историю деятельности ЛОЭСК. Одним из важных событий для нашей компании стал пуск подстанции 110/10 кВт «Криогаз» в Высоцке летом 2018 года. Это современная цифровая подстанция, не требующая постоянного присутствия персонала филиала. ЛОЭСК построила ее для обеспечения электроснабжением нового завода «Криогаз» по переработке сжиженного природного газа, но ее мощностей хватит и для жителей Высоцка.
В 2018 году заявителям выдано 5124 акта об осуществлении технологического присоединения на мощность 204,54 МВт с общей стоимостью оказанных услуг более 3,2 млрд рублей. То есть ЛОЭСК подключила к электроснабжению более 5 тыс. потребителей – это и частные дома, и многоквартирные высотки, и крупные предприятия, и школы, и детские сады. Летом 2018 года выросло количество сотрудников компании – в основном за счет персонала на местах, который нужен для грамотного обслуживания современных сетей. Компания сама обучает своих работников. Так, в прошлом году у нас открылись свои Школа мастеров и Школа начальников районов электрических сетей (РЭС), успешно функционирует Центр развития профессиональных компетенций.
– Много ли средств приходится вкладывать в ремонт уже имеющихся сетей?
– Объем средств, вкладываемых в ремонт электросетевого оборудования ЛОЭСК, из года в год постоянно растет. Каждый год филиалы выявляют, какое конкретно оборудование нуждается в ремонте. Специалисты на местах рассматривают проект ремонтной программы, защищают его в центральном аппарате ЛОЭСК. После утверждения бюджета компании каждый филиал получает средства на модернизацию своих сетей.
В 2017 году затраты на выполнение ремонтной программы составили 221 млн рублей, в 2018 – 237 млн рублей, в этом году планируемый объем затрат – более 243 млн рублей. Нам есть чем гордиться: в 2018 году ЛОЭСК провел капитальный ремонт на подстанции № 517 110/10 кВ в Шлиссельбурге, трансформаторы которой были введены в эксплуатацию в 1981 году и требовали замены. В том же году был проведен капитальный ремонт двух трансформаторных подстанций: 35/10 кВ «Лада» и «Приморская» в Выборгском районе, на которых масляные выключатели были заменены на более современные, долговечные и удобные в эксплуатации вакуумные.
В 2019 году аналогичные работы были завершены на ПС 35/6 кВ «Дружная горка» в Гатчинском районе Ленинградской области. На подстанции 110/10 кВ «Слобода» был проведен полный комплекс высоковольтных испытаний.
– Как влияет планомерный ремонт на количество аварий на электросетях?
– Мы ведем ежегодную статистику, поэтому видим, что кривая в графике аварийных отключений с каждым годом снижается, улучшаются показатели надежности. Иногда погода преподносит неприятные сюрпризы, как, например, январский ураган, который обесточил сотни поселков и городов на территории Ленинградской области. Но сети ЛОЭСК в большинстве своем выстояли, в том числе и благодаря тому, что воздушные линии электропередачи в основном переведены на СИП (самонесущие изолированные провода), которым не так страшны ветровые нагрузки и налипание снега.
– Как происходит в компании цифровизация сетей? Какие другие новые технологии вы задействуете в работе?
– Все новые блочные подстанции 10/04 кВ в ЛОЭСК оборудованы самыми современным силовым высоковольтным оборудованием и новыми цифровыми защитами, телемеханикой и новейшими приборами учета. Благодаря применению современного оборудования, проведенным реконструкциям, техническому усовершенствованию направления диспетчеризации электрических сетей ЛОЭСК удалось сократить время перерывов в энергоснабжении потребителей, а также снизить количество аварийных отключений.
– К мнению специалистов ЛОЭСК прислушиваются на отраслевых совещаниях в Государственной думе. Насколько это важно для электроэнергетики региона и всей страны – доносить до законодателей свою точку зрения по наболевшим вопросам?
– Мы действительно занимаем активную позицию в решении отраслевых вопросов. В том числе на законодательном уровне. ЛОЭСК регулярно принимает участие в заседаниях Комитета Государственной думы по энергетике, где отстаивает свои инициативы и предлагает эффективные решения по дальнейшему развитию отрасли. Очень часто они отличаются от тех, с которыми выступают федеральные чиновники.
Неоднократно поднимали вопрос о бесхозных сетях. На некоторых из них «висят» населенные пункты, а значит, есть необходимость их законодательного вовлечения в хозяйственный оборот.
Также важный вопрос, требующий разрешения, связан с льготным присоединением. Некоторые потребители злоупотребляют этим. Превращают возможности, которые предоставляет льгота, в свой бизнес. Такого быть не должно. Необходимо ограничить возможности льготного присоединения в количестве и сроках.
– Какие задачи ЛОЭСК ставит перед собой на ближайшее время?
– Мы по-прежнему будем продолжать работу по модернизации сетей, заниматься строительством новых, наращивать количество присоединяемых потребителей. Как и ранее, нас интересует консолидация сетей.
Справка
АО «ЛОЭСК» является крупнейшей электросетевой компанией Ленинградской области. В состав ЛОЭСК входят 6 филиалов, обеспечивающих электроснабжение более 150 городов и крупных населенных пунктов с населением порядка 1 млн человек. ЛОЭСК обслуживает 10850 км линий электропередач и более 2900 трансформаторных подстанций напряжением от 0,4 до 110 кВ. Объем электроэнергии, передаваемой по сетям ЛОЭСК, составляет 3,3 млрд кВт/ч в год.
По итогам финансово-хозяйственной деятельности АО «ЛОЭСК» за 2018 год выручка предприятия составила 9993 млн рублей. Чистая прибыль компании составила 3276 млн рублей.
О качестве петербургской архитектуры, роли современных зодчих в реализации проектов, о нехватке политической воли и о совещательной функции Градсовета «Строительному Еженедельнику» рассказал руководитель Архитектурного бюро «Студия 44» Никита Явейн.
– Никита Игоревич, некоторое время назад раздавалось немало упреков в низком качестве современной петербургской архитектуры. Как Вы оцениваете ее сегодняшний уровень и можно ли говорить о повышении качества?
– Для понимания ситуации прежде всего необходимо развести понятия «качество работы архитекторов» и «качество архитектуры реализованных проектов». Сегодня это совершенно разные вещи. Примерно две трети возводимых сейчас зданий (если не три четверти) строятся вообще без участия архитектора – по крайней мере, в таком качестве, как мы понимаем эту профессию, то есть человека, осуществляющего проектирование объекта и несущего за это определенную ответственность.
Большая часть строительства идет по разработкам проектных бюро или проектных подразделений при строительных компаниях. И их задача – чисто техническая и сводится, по большому счету, к обеспечению необходимого количества «квадратов» в объекте под разный функционал, созданию квартирографии, желаемой девелопером, и контроле за соблюдением многочисленных нормативов.
Второй довлеющий фактор – общее стремление к снижению себестоимости строительства. По сути, мы дошли до «хрущевской» идеи добиться максимального снижения цены жилья (пусть даже в ущерб всему), чтобы обеспечить им как можно больше людей. Только если в 1950–1960-х годах это была государственная задача и над снижением себестоимости работали целые институты, то сейчас это «воля рынка», а точнее, значительной части девелоперов, которые на нем работают. Но принцип отсечения «архитектурных излишеств», а по большому счету – излишности самой архитектуры – при этом сохраняется.
Еще один фактор влияния – огромное число различных нормирующих документов, регламентирующих каждую мелочь, которые превращают проектирование в своего рода математическую игру, целью которой становится найти способ извлечь из имеющегося участка максимальную прибыль. Главная задача при этом – все учесть и между собой как-то увязать, что совсем непросто, учитывая то, что нормы сплошь и рядом противоречат друг другу. Дополнительной пикантности процессу добавляют постоянные изменения действующих нормативов, что приводит к необходимости переделывать проект.
В этой ситуации говорить о качестве архитектуры или кризисе профессии не приходится. Речь идет о сформировавшейся практике, о ситуации, сложившейся в сфере проектирования и строительства в России вообще и в Санкт-Петербурге в частности. И эта система в значительной степени просто не подразумевает необходимости архитектора как такового. Соответственно, обвинять архитекторов в низком качестве проектов, при том, что они не принимали никакого участия в их разработке, просто нелепо.
– То есть профессия архитектора практически исчезла?
– Нет, конечно, не до такой степени ситуация запущена. Есть серьезные архитектурные организации, которые прошли через все наши пертурбации последних лет, научились выживать в «безвоздушном пространстве». Это и опытные специалисты, и молодые талантливые архитекторы, которые продолжают работать, доказывая, что наша профессия сохранилась. И надо отметить, что многие петербургские проекты получают признание и на российском, и на международном уровне. Так что мы умеем делать хорошую архитектуру, в лучших своих проявлениях как минимум не хуже европейской. Другое дело, что потенциал этот, к сожалению, пока недостаточно востребован.
– И все-таки, возвращаясь к общей ситуации, можно ли говорить, что в среднем качество реализуемых проектов за последние, скажем, 10-15 лет выросло?
– В общем и целом – да. Это, конечно, касается, конечно, не всего, что строится в городе, но усредненно можно говорить, что общий уровень проектирования вырос. Прежде всего это, конечно, касается проектов, в которых архитекторы приняли хотя бы мало-мальски заметное участие.
При этом, конечно, надо понимать, что даже если девелоперы привлекают серьезную архитектурную организацию, задача снижения себестоимости строительства все равно остается. То есть архитекторы понимают, что свои «изыски» они должны уложить в определенный бюджет, за пределы которого выйти в любом случае не получится.
Есть и такой фактор, как стоимость проектирования в общем объеме инвестиций в строительство объекта. Она и раньше была невысока, а сейчас снизилась до совершенно смешного уровня. Фактически это 1–2% от общего объема инвестиций, если 3% – это уже много. В Европе эта доля тоже существенно снизилась – и, как раньше, 10% от общей суммы инвестиций на проектирование уже не выделяют. Но в зависимости от функционала объекта доля варьируется в диапазоне 5–8%. Мы о таком не можем и мечтать.
А если наложить на это разницу в общих затратах на реализацию строительного проекта (у нас – 1-2 тыс. евро на 1 кв. м здания, в Европе – 5–6 тыс.), то становится ясно, что оплата труда архитекторов в Петербурге в 4–5 раз ниже, чем за рубежом. Расходы же при этом не намного ниже (одно лицензионное программное обеспечение чего стоит). Ну а поскольку архитектурные бюро – это коммерческие организации, они должны поддерживать рентабельность своей деятельности, то, конечно, приходится брать в работу больше проектов, но каждому из них уделять, возможно, меньше внимания, чем хотелось бы.
– Насколько сильное давление заказчики оказывают на архитекторов? Удается ли зодчим отстоять свою позицию в случае разногласий? И меняется ли отношение заказчиков в зависимости от класса объекта?
– «Общего знаменателя» тут нет. Есть архитектурные бюро, условно говоря, более «сговорчивые», максимально старающиеся выполнить требования заказчика. Иногда это молодые компании, которые недавно вышли на рынок, и им нужно на нем как-то закрепиться. Есть менее «сговорчивые» архитекторы, старающиеся отстоять свое видение проекта. Поскольку в целом рынок сложившийся и позиции, занимаемые мастерскими, известны, то девелоперы, в зависимости от своих взглядов на функцию архитектора, обращаются в ту или иную организацию.
Есть, конечно, исключительные ситуации, когда проект привлекает общественное внимание, имеет резонанс, требует широкого обсуждения. Тогда девелоперы предпочитают выбрать архитектора «с именем», он получает достаточно большую свободу для творчества, и его позиция будет учитываться достаточно серьезно. Другое дело, что таких проектов не так много.
Класс объекта, конечно, оказывает влияние на качество проекта. Для элитных проектов и практически всего бизнес-класса девелоперы привлекают архитекторов. Но и здесь ситуации бывают разные. Некоторые предпочитают побольше вложить в отделку, оборудование, инфраструктуру, а архитектурной составляющей объекта особого внимания не уделяется.
– Вы сказали, что в целом уровень проектов в городе вырос. Есть ли в этом заслуга Градсовета?
– На мой взгляд, роль Градсовета положительная. И это видно из одного факта. Когда сталкиваешься с не самыми, мягко говоря, удачными проектами, построенными в городе, выясняется, что обсуждения на Градсовете они почему-то не проходили. Либо же на заседании проект был подвергнут критике, но затем все-таки был реализован. То есть, по крайней мере, самые неудачные варианты по большей части все-таки отфильтровываются.
Кроме того, у людей часто неверное представление о том, что такое Градсовет. Это не решающий орган – решения принимаются на уровне Комитета по градостроительству и архитектуре, главным архитектором города. Градсовет – это орган совещательный, на его заседаниях профессионалы высказывают свой взгляд на тот или иной проект. Часто мнения различны. Важен сам факт, что обсуждение состоялось, экспертное сообщество обменялось взглядами. А главный архитектор волен как согласиться с высказанными мнениями, так и нет; это его зона ответственности. В этом смысле, на мой взгляд, даже голосование в Градсовете – избыточно, поскольку решающего значения оно не имеет.
– В начале беседы Вы описали довольно печальную ситуацию в сфере проектирования. Можно ли как-то изменить сложившееся положение?
– В принципе, изменить ситуацию мог бы социальный запрос на хорошую архитектуру. Но, к сожалению, его пока нет, в том числе и со стороны состоятельных людей, которые могли бы себе позволить нанять лучших мастеров. Этого пока не происходит. Пока взгляд на архитектуру остался на уровне «красные пиджаки с золотыми пуговицами – это красиво».
Вторым фактором, способным повлиять на положение, может стать политическая воля власти. Во Франции, например, архитектурные конкурсы на крупные проекты общенационального масштаба курируют непосредственно президенты страны. У нас и близко такого нет, даже на уровне участия региональной власти. Не говоря уже о том, что часто конкурсы проводятся, архитекторы представляют свои работы, проходит экспертное обсуждение, запускается голосование в Интернете, жюри определяет победителя. И на этом все заканчивается, проект так и не строится. Я и сам не раз оказывался в такой ситуации.
Если будет государственная воля в это сфере – изменится и качество архитектуры. Екатерина II знала архитектуру на уровне лучших зодчих своего времени. Интересовалась, вникала во все последние веяния. И Александр I тоже был хороший знаток. И Николай I, как бы к нему кто ни относился, – тоже знал толк в архитектуре, разбирался в этом очень серьезно. Ну так все и получалось, тогда строились шедевры, которые восхищают нас по сей день. Сейчас, к сожалению, общее отношение к архитектуре – как к чему-то второстепенному. Ну и результат соответствующий.