Никита Явейн: «Сложившаяся система не подразумевает необходимости архитектора»
О качестве петербургской архитектуры, роли современных зодчих в реализации проектов, о нехватке политической воли и о совещательной функции Градсовета «Строительному Еженедельнику» рассказал руководитель Архитектурного бюро «Студия 44» Никита Явейн.
– Никита Игоревич, некоторое время назад раздавалось немало упреков в низком качестве современной петербургской архитектуры. Как Вы оцениваете ее сегодняшний уровень и можно ли говорить о повышении качества?
– Для понимания ситуации прежде всего необходимо развести понятия «качество работы архитекторов» и «качество архитектуры реализованных проектов». Сегодня это совершенно разные вещи. Примерно две трети возводимых сейчас зданий (если не три четверти) строятся вообще без участия архитектора – по крайней мере, в таком качестве, как мы понимаем эту профессию, то есть человека, осуществляющего проектирование объекта и несущего за это определенную ответственность.
Большая часть строительства идет по разработкам проектных бюро или проектных подразделений при строительных компаниях. И их задача – чисто техническая и сводится, по большому счету, к обеспечению необходимого количества «квадратов» в объекте под разный функционал, созданию квартирографии, желаемой девелопером, и контроле за соблюдением многочисленных нормативов.
Второй довлеющий фактор – общее стремление к снижению себестоимости строительства. По сути, мы дошли до «хрущевской» идеи добиться максимального снижения цены жилья (пусть даже в ущерб всему), чтобы обеспечить им как можно больше людей. Только если в 1950–1960-х годах это была государственная задача и над снижением себестоимости работали целые институты, то сейчас это «воля рынка», а точнее, значительной части девелоперов, которые на нем работают. Но принцип отсечения «архитектурных излишеств», а по большому счету – излишности самой архитектуры – при этом сохраняется.
Еще один фактор влияния – огромное число различных нормирующих документов, регламентирующих каждую мелочь, которые превращают проектирование в своего рода математическую игру, целью которой становится найти способ извлечь из имеющегося участка максимальную прибыль. Главная задача при этом – все учесть и между собой как-то увязать, что совсем непросто, учитывая то, что нормы сплошь и рядом противоречат друг другу. Дополнительной пикантности процессу добавляют постоянные изменения действующих нормативов, что приводит к необходимости переделывать проект.
В этой ситуации говорить о качестве архитектуры или кризисе профессии не приходится. Речь идет о сформировавшейся практике, о ситуации, сложившейся в сфере проектирования и строительства в России вообще и в Санкт-Петербурге в частности. И эта система в значительной степени просто не подразумевает необходимости архитектора как такового. Соответственно, обвинять архитекторов в низком качестве проектов, при том, что они не принимали никакого участия в их разработке, просто нелепо.
– То есть профессия архитектора практически исчезла?
– Нет, конечно, не до такой степени ситуация запущена. Есть серьезные архитектурные организации, которые прошли через все наши пертурбации последних лет, научились выживать в «безвоздушном пространстве». Это и опытные специалисты, и молодые талантливые архитекторы, которые продолжают работать, доказывая, что наша профессия сохранилась. И надо отметить, что многие петербургские проекты получают признание и на российском, и на международном уровне. Так что мы умеем делать хорошую архитектуру, в лучших своих проявлениях как минимум не хуже европейской. Другое дело, что потенциал этот, к сожалению, пока недостаточно востребован.
– И все-таки, возвращаясь к общей ситуации, можно ли говорить, что в среднем качество реализуемых проектов за последние, скажем, 10-15 лет выросло?
– В общем и целом – да. Это, конечно, касается, конечно, не всего, что строится в городе, но усредненно можно говорить, что общий уровень проектирования вырос. Прежде всего это, конечно, касается проектов, в которых архитекторы приняли хотя бы мало-мальски заметное участие.
При этом, конечно, надо понимать, что даже если девелоперы привлекают серьезную архитектурную организацию, задача снижения себестоимости строительства все равно остается. То есть архитекторы понимают, что свои «изыски» они должны уложить в определенный бюджет, за пределы которого выйти в любом случае не получится.
Есть и такой фактор, как стоимость проектирования в общем объеме инвестиций в строительство объекта. Она и раньше была невысока, а сейчас снизилась до совершенно смешного уровня. Фактически это 1–2% от общего объема инвестиций, если 3% – это уже много. В Европе эта доля тоже существенно снизилась – и, как раньше, 10% от общей суммы инвестиций на проектирование уже не выделяют. Но в зависимости от функционала объекта доля варьируется в диапазоне 5–8%. Мы о таком не можем и мечтать.
А если наложить на это разницу в общих затратах на реализацию строительного проекта (у нас – 1-2 тыс. евро на 1 кв. м здания, в Европе – 5–6 тыс.), то становится ясно, что оплата труда архитекторов в Петербурге в 4–5 раз ниже, чем за рубежом. Расходы же при этом не намного ниже (одно лицензионное программное обеспечение чего стоит). Ну а поскольку архитектурные бюро – это коммерческие организации, они должны поддерживать рентабельность своей деятельности, то, конечно, приходится брать в работу больше проектов, но каждому из них уделять, возможно, меньше внимания, чем хотелось бы.
– Насколько сильное давление заказчики оказывают на архитекторов? Удается ли зодчим отстоять свою позицию в случае разногласий? И меняется ли отношение заказчиков в зависимости от класса объекта?
– «Общего знаменателя» тут нет. Есть архитектурные бюро, условно говоря, более «сговорчивые», максимально старающиеся выполнить требования заказчика. Иногда это молодые компании, которые недавно вышли на рынок, и им нужно на нем как-то закрепиться. Есть менее «сговорчивые» архитекторы, старающиеся отстоять свое видение проекта. Поскольку в целом рынок сложившийся и позиции, занимаемые мастерскими, известны, то девелоперы, в зависимости от своих взглядов на функцию архитектора, обращаются в ту или иную организацию.
Есть, конечно, исключительные ситуации, когда проект привлекает общественное внимание, имеет резонанс, требует широкого обсуждения. Тогда девелоперы предпочитают выбрать архитектора «с именем», он получает достаточно большую свободу для творчества, и его позиция будет учитываться достаточно серьезно. Другое дело, что таких проектов не так много.
Класс объекта, конечно, оказывает влияние на качество проекта. Для элитных проектов и практически всего бизнес-класса девелоперы привлекают архитекторов. Но и здесь ситуации бывают разные. Некоторые предпочитают побольше вложить в отделку, оборудование, инфраструктуру, а архитектурной составляющей объекта особого внимания не уделяется.
– Вы сказали, что в целом уровень проектов в городе вырос. Есть ли в этом заслуга Градсовета?
– На мой взгляд, роль Градсовета положительная. И это видно из одного факта. Когда сталкиваешься с не самыми, мягко говоря, удачными проектами, построенными в городе, выясняется, что обсуждения на Градсовете они почему-то не проходили. Либо же на заседании проект был подвергнут критике, но затем все-таки был реализован. То есть, по крайней мере, самые неудачные варианты по большей части все-таки отфильтровываются.
Кроме того, у людей часто неверное представление о том, что такое Градсовет. Это не решающий орган – решения принимаются на уровне Комитета по градостроительству и архитектуре, главным архитектором города. Градсовет – это орган совещательный, на его заседаниях профессионалы высказывают свой взгляд на тот или иной проект. Часто мнения различны. Важен сам факт, что обсуждение состоялось, экспертное сообщество обменялось взглядами. А главный архитектор волен как согласиться с высказанными мнениями, так и нет; это его зона ответственности. В этом смысле, на мой взгляд, даже голосование в Градсовете – избыточно, поскольку решающего значения оно не имеет.
– В начале беседы Вы описали довольно печальную ситуацию в сфере проектирования. Можно ли как-то изменить сложившееся положение?
– В принципе, изменить ситуацию мог бы социальный запрос на хорошую архитектуру. Но, к сожалению, его пока нет, в том числе и со стороны состоятельных людей, которые могли бы себе позволить нанять лучших мастеров. Этого пока не происходит. Пока взгляд на архитектуру остался на уровне «красные пиджаки с золотыми пуговицами – это красиво».
Вторым фактором, способным повлиять на положение, может стать политическая воля власти. Во Франции, например, архитектурные конкурсы на крупные проекты общенационального масштаба курируют непосредственно президенты страны. У нас и близко такого нет, даже на уровне участия региональной власти. Не говоря уже о том, что часто конкурсы проводятся, архитекторы представляют свои работы, проходит экспертное обсуждение, запускается голосование в Интернете, жюри определяет победителя. И на этом все заканчивается, проект так и не строится. Я и сам не раз оказывался в такой ситуации.
Если будет государственная воля в это сфере – изменится и качество архитектуры. Екатерина II знала архитектуру на уровне лучших зодчих своего времени. Интересовалась, вникала во все последние веяния. И Александр I тоже был хороший знаток. И Николай I, как бы к нему кто ни относился, – тоже знал толк в архитектуре, разбирался в этом очень серьезно. Ну так все и получалось, тогда строились шедевры, которые восхищают нас по сей день. Сейчас, к сожалению, общее отношение к архитектуре – как к чему-то второстепенному. Ну и результат соответствующий.
День строителя – это не только официальные поздравления и лозунги
с высоких трибун, это прежде всего – личный праздник всех тех, кто посвятил свою жизнь этой профессии. Игорь Креславский, председатель правления ГК «РосСтройИнвест», – о жизни и профессии, работе и отдыхе, старых и новых проектах.
– Игорь Вадимович, была ли для Вас профессия строителя осознанным выбором? Или случайным поворотом судьбы?
– Скорее, профессия выбрала меня, а не я ее. Я бы отнес это к стечению обстоятельств. Так сложилось, что мне сначала пришлось набираться опыта, вникать в строительный процесс на практике – и только потом изучать теорию, получать профильное образование в Санкт-Петербургском государственном архитектурно-строительном университете. Вместе с тем, я не согласен, когда говорят, что для успеха в профессии первостепенным является что-то одно: блестящее знание теории или, наоборот, большой опыт. Строительство – это та сфера, где такой односторонний подход не пройдет: важно и то, и другое.
Поздравление с юбилеем
– Ваш личный взгляд на то, что правильно в бизнесе, а что – нет, меняется с течением времени?
– Со временем наращиваешь опыт, который сильно влияет и, думаю, постоянно изменяет представления о деле, которым занимаешься. У тебя как бы расширяется система координат, ты начинаешь отмечать и анализировать то, на что ранее бы не обратил внимание. Это позволяет избегать ошибок, выбирать точный подход к выполнению задач, избегать пустой траты времени и тупиковых решений.
– «РосСтройИнвест» – это семейный бизнес. С одной стороны – это залог успеха, а с другой – в большом хозяйстве, как водится, не без проблем… У вас бывают споры?
– Конечно, спорим, но любые разногласия при желании можно преодолеть. Ситуации бывают разные, однако мы – единая компания, цели нами четко определены. Я не могу представить себе ситуацию настолько острую, чтобы мы не достигли согласия по тому или иному вопросу. Поскольку все одна семья, мы знаем сильные и слабые стороны друг друга и готовы подставить плечо в нужный момент, как и предоставить возможность развития той или иной инициативы.
Супруга председателя правления ГК «РосСтройИнвест» Виктория Креславская
– То есть каждый из членов семьи отвечает за определенный круг принятия решений?
– Это было бы лишком просто. У нас все отвечают за всё и сразу. (Смеется.)
А если серьезно – это действительно сложно делить, у нас нет жесткого разграничения. Строительный бизнес очень многогранен. Я считаю эту сферу деятельности одной из самых разносторонних, затрагивающей очень разные области жизни.
– А следующее поколение семьи Креславских готово продолжить строительное дело? Что думают об этом трое Ваших сыновей?
– Младшим еще надо подрасти, а старший, которому уже шестнадцать, задумывается о выборе профессионального поприща. Я против политики диктата и навязывания, поэтому это будет самостоятельный выбор молодого человека. Он, конечно, в курсе, чем занят его отец. Но специально подталкивать его к принятию тот или иного решения я не собираюсь.
– Работа отнимает время у семьи? Топ-менеджеры компаний часто жалуются на это.
– Времени хватает на всё. Дело не в каких-то уникальных приемах тайм-менеджмента или каком-то особенном управлении временем, а просто в желании побыть с семьей. Если такое желание есть – время всегда найдется. Времени хватает и на спорт, охоту, рыбалку. Я с раннего возраста увлекался разными видами спорта. Играю в футбол, хоккей, теннис.
– Но первым Вы назвали футбол.
– Это, скажем так, самое давнее увлечение. Есть команда, мы уже более десяти лет играем вместе. Все мы любители, не профессионалы, но от этого игра не становится менее интересной.
«Футбол, хоккей, теннис». И не только...
– Вас обрадовали достижения российской сборной в прошедшем чемпионате мира?
– Конечно, молодцы. Ребята выложились. Если в хоккее наши российские игроки показывают высокий уровень игры почти неизменно, то в футболе этот уровень не всегда очевиден. Чемпионат мира, тем более проводимый в родной стране – это был шанс для наших футболистов показать, на что они в действительности способны. И они его не упустили. Они реально старались, это было видно.
– Город преобразился к мундиалю, было построено немало инфраструктурных проектов. Строительство важных для города социальных объектов – одно из направлений деятельности ГК «РосСтройИнвест». Были ли значимые открытия уже в этом году?
– В марте этого года в присутствии губернатора Петербурга Георгия Полтавченко в Городской Мариинской больнице состоялось открытие нового корпуса, где разместилось отделение скорой помощи и кардиохирургии, а также экстренный операционный блок. Этот корпус стал центральным в цепочке лечебных корпусов и соединил их переходами. Строительство нового корпуса и реконструкция существующих были выполнены нашей компанией по заказу Комитета по строительству города. С появлением нового корпуса общая площадь помещений больницы стала больше в полтора раза, значительно улучшилась логистика в клинике. Мариинская больница – одна из старейших в Петербурге, расположена в самом центре города, ее территория является памятником федерального значения. И производить строительные работы в таких условиях было делом непростым. Кроме того, принципиально необходимым в проекте было увеличение лечебных площадей на территории больницы и создание современных отделений без прекращения основной деятельности стационара.
Открытие нового комплекса Мариинской больницы
– За первое полугодие в портфеле ГК «РосСтройИнвест» прибавилось и два новых жилых проекта. На какой они стадии сейчас?
– В начале июля мы открыли продажи в комплексе комфорт-класса NEW TIME в Приморском районе, на пересечении Глухарской и Планерной улиц. Уже утвержден архитектурный облик этого комплекса – он разработан молодыми специалистами из московского бюро. Комплекс мы будем строить в несколько очередей. Разрешение на строительство выдано до ноября 2023 года.
В июне нами было получено разрешение на строительство ЖК TERRA («Терра») на участке рядом с Пионерским садом, на углу улиц Студенческой и Земледельческой. Это будет жилье бизнес-класса. В августе текущего года мы планируем открыть продажи. Реализация проекта займет 5 лет.