Фёдор Туркин: «Равнодушие – самая страшная болезнь нашего времени»
Казалось бы, руководство крупным строительным холдингом – дело достаточно трудное и требующее максимальной концентрации сил, внимания и ресурсов, чтобы отвлекаться на что-то еще. Но есть люди, которым этого мало, чья натура не позволяет быть в стороне от всей полноты жизни, в самых разнообразных ее проявлениях. Один из таких людей – председатель Совета директоров ГК «РосСтройИнвест» Фёдор Туркин.
Человек дела
Английское слово business переводится на русский как «дело». И Фёдор Туркин является бизнесменом, то есть «человеком дела», в буквальном смысле этого выражения. Для него приоритетом всего было именно дело, а не «извлечение прибыли», как это говорится в уставе любой коммерческой организации.
В уже далекие непростые 1990-е, когда многие начинали с мизерных заказов вроде укладки 30 кв. м кафельной плитки, фирма Фёдора Туркина бралась за любую работу – и любой заказ выполняла качественно и в срок. «Все знали, что мы всё сделаем на достойном уровне. Это качество было заложено в основу нашей деятельности еще в те годы и сохраняется по сей день, хотя сейчас мы – не такая уж маленькая компания, с очень серьезными объемами работ», – говорит он.
И эта позиция, очевидно, дала результат. Вышедшая на рынок в 2002 году ГК «РосСтройИнвест» превратилась в один из ведущих строительных холдингов Санкт-Петербурга. Успешно реализованы десятки проектов в самых разных сферах: от первого в Северной столице жилого небоскреба «Александр Невский» – до уникальных во многих отношениях объектов, выполненных по госзаказу (нового здания Клинической инфекционной больницы им. С. П. Боткина на Пискаревском проспекте и реконструкции старейшей в городе Мариинской больницы).
2018 год стал для ГК «РосСтройИнвест» успешным. Компания пришла на рынок Москвы, а в Петербурге начала освоение новых для себя сегментов, включая премиум-класс. И снова Фёдор Туркин ставит для себя трудные задачи. «Новые проекты мы запускаем с повышенными для заявленных сегментов стандартами качества. Так и должно быть: каждый новый проект должен в чем-то превосходить предшественников. Растут и требования покупателей, и соответствовать им – наша принципиальная позиция», – говорит он.
По словам бизнесмена, наступивший год будет не простым. «Отрасль претерпевает коренное реформирование, а это всегда сложно. Но «РосСтройИнвест» возник, когда было нелегко, сумел пройти два серьезных кризиса, так что к трудностям нам не привыкать. «Само собой» нам в руки никогда ничего не шло, все достигалось добросовестной работой», – отмечает Фёдор Туркин.
Не бизнесом единым
Но успешный бизнес для Фёдора Туркина – не самоцель, а средство, ресурс, который позволят помочь слабым, решить те или иные социальные задачи, обратить внимание общества на злободневные проблемы. «Мы стали компанией, которая по первому зову откликается на сложные ситуации. В этом смысле я горжусь нашим коллективом, потому что, я думаю, не много есть компаний, которые способны на такие действия. Причем в некоторых ситуациях «РосСтройИнвест» приходил на помощь, когда я вообще отсутствовал», – подчеркивает он.
Одной из таких «неотмирных» сфер интереса стала помощь храмам. «Мы живем в такое время, когда общество потребления взяло человека за горло. И мы начали все терять – начиная с собственной души и кончая страной, которая стала распадаться. Общество потребления порождает в душе равнодушие, и только обратившись к Богу, можно снова возрастить в себе качества, которые испокон веков были в нашем народе: веру, верность, готовность к самопожертвованию. Умение на потреблять, а отдавать – это может вернуться только через веру. И слава Богу, что в наших силах сколько-то этому помочь», – говорит Фёдор Туркин.
ГК «РосСтройИнвест» оборудовала внутридомовый храм Святого благоверного князя Александра Невского в ЖК «Александр Невский», а в ЖК «Город мастеров» – церковь во имя Священномученика протоиерея Петра Скипетрова, убитого в Петрограде в январе 1918 года, в самом начале послереволюционных богоборческих гонений на Церковь. Кроме того, холдинг оказал большую помощь строительству храма в честь Тихвинской иконы Божией Матери на улице Софьи Ковалевской.
Бессмертная Россия
«Очень важная, я бы сказал, определяющая для нас тема – ленинградская блокада. Это история нашего города, история всего народа в целом, которая складывается из истории каждой семьи, и все это необходимо сохранить для потомков», – подчеркивает Фёдор Туркин.
Он выступил одним из инициаторов создания движения «Бессмертный Ленинград». Но со временем стало понятно, что проект перешагнул за рамки только одной темы. Фёдор Туркин убежден, что подвиг блокадного города – это некая историческая точка, на которой сконцентрировался, нашел реальное, зримое героическое воплощение дух нашего народа. «Потому блокада так и важна для всего нашего общества, всего народа, всей страны, потому она и служит лучшим примером для воспитания в молодом поколении патриотизма, что в ней мы видим непобедимую силу духовно-нравственного наследия многих поколений», – говорит он.
ОД «Вечно живые» на шествии Бессмертного полка
Участники движения пришли к осознанию, что необходимо сохранять историческую память о героях России и их подвигах в ратном деле, культуре, науке, искусстве, труде, духовном движении во благо Родины на всех этапах ее истории. И оно получило новое название – «Вечно живые». «Духовные истоки победы Ленинграда закладывались еще семь с половиной столетий назад, когда Святой князь Александр Невский отразил натиск с Запада. Внутренние силы нашего народа укреплялись в отражении польских и шведских оккупантов во время Великой смуты начала XVII века, при Полтаве и Бородино, – отмечает Фёдор Туркин. – Веками народ крепил свою страну, учился отстаивать свою духовную свободу и государственную независимость».
По его словам, такое расширение поля деятельности пошло движению только на пользу: «К нам присоединилось множество активных, неравнодушных людей, появились новые контакты, интересные идеи. Укрепилось взаимодействие с Русской Православной Церковью. Движение получило благословение Митрополита Петербургского и Ладожского Варсонофия. Интересно, что при этом укрепились контакты и с мусульманской общиной города, да и вообще со многими созидательными силами. Они пока действуют несколько разрозненно, но они есть, и такое движение, как наше, охватывающее всю отечественную историю, помогает объединить усилия, возникает синергия взаимодействия».
Звенья одной цепи
Забвение истории, распространение фальшивок и подтасовок, увлечение «трактовками» имеют, по убеждению Фёдора Туркина, катастрофические для общества последствия. «Посмотрите на тот ужас, который происходит сейчас на Украине, – говорит он. – Люди, исторически принадлежащие, по сути, к одному народу, ненавидят и убивают друг друга. И это – в огромной степени – имеет причиной именно наплевательское отношение к реальной истории и подмену подлинных фактов идеологизированными вымыслами».
И, разумеется, Фёдор Туркин не смог пройти мимо гуманитарной катастрофы в Донбассе. Он стал одним из учредителей общественной организации «Дети Донбасса», которая оказывает помощь пострадавшим районам. Кроме того, организуются приезды подростков из Донбасса в Петербург, экскурсии по достопримечательностям, общение со сверстниками из нашего города. «Вот и на прошедший Новый год отправили туда подарки», – говорит бизнесмен. Немало и других проектов, в которых ГК «РосСтройИнвест» участвует и каждый из которых так или иначе связан с исторической памятью. Это и Всероссийский военно-исторический молодежный форум «Александровский стяг», учрежденный в честь Александра Невского и Александра Суворова и посвященный победам русского оружия. Это и культурный центр «Невский», в котором на постоянной основе бесплатно занимаются около ста детишек. Это и единственный в городе музей, посвященный князю Александру Невскому. «Надо подчеркнуть, что наши проекты – не конгломерат не связанных между собой начинаний. Совсем наоборот, они переплетаются и дополняют друг друга, – рассказывает Фёдор Туркин. – В результате неравнодушных людей становится больше. А ведь именно равнодушие – это самая страшная болезнь нашего времени, и только преодолев ее, мы возродим страну».
Искусствовед, историк архитектуры, научный сотрудник Государственного Эрмитажа Алексей Лепорк в беседе с корреспондентом «Строительного Еженедельника» Анастасией Романовой рассуждает о том, почему в Петербурге нет комфортной среды.
– Алексей, как вы оцениваете развитие города и его новых районов?
– В новых районах нет никакой сбалансированности. Я, конечно, не могу говорить с железной определенностью. Но кажется, что все происходит по принципу «быстро застроить участок с коммуникациями». Я не вижу какой-то логики развития города, исходя из которой на основе мастер-планов происходило бы освоение территорий.
– С этим сложно не согласиться.
– Мне кажется, что со всеми районами происходит одна простая вещь. Я бы сформулировал существующий подход как «берется все, что плохо и близко лежит». Возьмем Обводный канал. Казалось бы, у нас есть самая протяженная в истории традиция градостроительного комитета и генеральных планов города. Но думал ли кто-то о том, как Обводный канал будет выглядеть через пять лет? Даже не 25, которые принято описывать в генеральных планах, а пять? Но уже сегодня Обводный канал выглядит не так, как еще три года назад. То есть пройдет еще несколько лет, и от старого Обводного канала непонятно что останется. Между тем этот район расположен очень близко от центра города.
– Регулирование застройки в центре все-таки строже.
– Но никто не пытается разрешить какие-то общие вопросы. У меня простая точка зрения: если уже ввели регламентацию, определили параметры, то это должно быть навсегда. Без вариантов.
Сейчас нам надо дальше размышлять над тем, как сделать центр города удобным для горожан. Не самая хитрая мысль. Но нам жизненно необходимо решение всех транспортных проблем и создание максимального количества зеленых зон. Мы должны создавать удобства для жизни людей на всех уровнях. Сказать, что это происходит, наверное, мы не можем. Сейчас все носятся с проектом Конюшенной площади и дальше до Новой Голландии, но при этом все понимают, что это сделано только для того, чтобы девелоперы могли заново освоить этот гиперклондайк. А если честно, то там как раз все практически в порядке.
И освоение периферийных районов вызывает аналогичные вопросы. Самый показательный проект – аэропорт. Взяли и построили новый аэропорт. Но так и не решили до самого открытия, как до него добираться. А вскоре появится выставочный комплекс. Это символы всего нашего нового строительства.
– На ваш взгляд, этот вектор можно преломить?
– В Петербурге существуют Комитет по градостроительству и архитектуре и должность главного архитектора, которые надо бы переориентировать на работу в общественных интересах.
– Вас не назовешь оптимистом.
– У меня нет никаких примеров, которые могли бы служить основанием для оптимизма. Я могу найти дома, которые построены лучше, чем многие раньше. Не спорю. Но сказать, что хотя бы одна городская проблема была решена, я не могу.
– Наверное, мы в целом не умеем решать градостроительные вопросы, и дело не в Петербурге.
– То, что мы не умеем их разрешать, очевидно. Но вместе с тем, к примеру, в Москве как ни крути, какие-то вопросы улажены, хотя до идеала и далеко. Простейший пример – сообщение между аэропортом и центром города. Ведь появились же скоростные электрички, и достаточно давно. В Петербурге есть станция «Аэропорт», но она не функционирует. Причина – проданная прилегающая территория. Но ведь отдавал же ее город. Какой смысл тогда в генеральном плане, если продавали и не думали, что в недалеком будущем может потребоваться проложить еще порядка 500 м железной дороги к аэропорту?
– В ретроспективе не всегда так было?
– У каждого советского генерального плана была идея. Было понятно, куда движется город, какие направления надо развивать. К примеру, первый послереволюционный план развивал район от площади Стачек. Все строилось очень последовательно. Жилье и административные объекты, Дворец культуры, баня и фабрика-кухня возводились так, чтобы было легко дойти до завода, который уже существовал. Так же строили Московский проспект.
Был план выйти к морю, и появилась станция метро «Приморская», которая дала шанс эти намерения реализовать. Понятно, что темп изменился, но ведь и отвечающих за градостроительное развитие не стало меньше.
Вместо того чтобы действительно попробовать что-то решить, мы разрабатываем несусветные проекты. К примеру, думаем, как построить велодорожки, а это точно не первостепенная проблема. Самое грустное, что поддержка и тиражирование таких инициатив плохо сказывается на студентах, молодом поколении. В итоге вместо решений придумываются какие-то фикции, которые потом культивируются. На фоне этого решаются интересы конкретных компаний.
– Все же можно, наверное, назвать успешные примеры создания качественной среды?
– Не знаю. Часто говорят о том, что недостаточно опыта. Но время идет, и ссылаться на это уже довольно смешно.
– Удачные примеры вписывания домов в сложившуюся среду можете назвать?
– Их мало, но все же есть. Дом на Ковенском переулке, рядом с костелом. Это очень качественное, скромное и добротное здание. В этом контексте можно в пример привести и здание на углу Стремянной и Марата, и новое крыло справа от концертного зала Мариинского театра.
– Почему примеров мало, как вы считаете?
– Застройщик амбициозен и хочет, чтобы его объект выделялся. Почему дом в Ковенском переулке хорош? Застройщики согласились на то, что объект не будет бросаться в глаза.
Чаще же девелоперы хотят другого – прогреметь.
В начале 1990-х был построен дом на Фонтанке, рядом с цирком. Это, как и дом на Ковенском, очень удачный пример встраивания в городскую среду. Здание утоплено, и этим подчеркивается то, что рядом Инженерный замок и цирк. Таких примеров проявления уважения к окружающему среди новых проектов очень мало. По большей части вылезает бешеная амбициозность, которая стремится выделяться различными способами, как, например, застройка за гостиницей «Санкт-Петербург».
– Градостроительный совет призван следить за этим.
– Действительно, Градостроительный совет создан для того, чтобы девелоперские инициативы смотреть и как-то отбирать. В принципе, не такая большая работа – вменяемо и внимательно просматривать все проекты как минимум для центра города. Николай I утверждал все здания в Петербурге лично. А мы понимаем, что у него были и другие заботы. Кстати, с архитектурой он справлялся лучше, чем со всем остальным.
Если Градостроительный совет принимает проекты, которые признаются градостроительными ошибками, то, может быть, стоит задуматься? Дом на «Владимирской» как-то же одобрили. Как можно отвечать за появление в Петербурге новых домов, не неся никакой за это ответственности? Если это не изменится, ситуация будет длиться бесконечно.
– Вам ближе реконструкция или создание нового?
– Разрушение в некоторых случаях неизбежно. Но мне жаль этих старых домов, которые в идеале надо бы сохранять. В них есть флер времени. Мне жаль Никольский рынок, потому что его реконструируют и выровняют все плиты. Не останется больше Никольского рынка XVII века, каким он дошел до нас, с неровными плитами и чугунными засовами.
Это какая-то парадоксальная черта постсоветского мышления. Мы говорим про историю, но как только нам попадается предмет старины, мы его моментально полируем, гробим и превращаем в предмет сегодняшнего дня.
Понятно, что нужно делать что-то новое, но любое здание можно тактично реконструировать. Не знаю, переболеем ли мы этим. Слишком много бешеных денег, которые даются в нашей стране без реального труда.
Андрей Липатов, генеральный директор холдинга «Теплоком» и руководитель экспертной секции «Финансирование в энергосбережении» Консультативного совета при председателе Комитета по энергетике Госдумы РФ, в интервью корреспонденту газеты «Строительный Еженедельник» Лидии Горборуковой высказал свою точку зрения на причины, тормозящие развитие инноваций в российской энергетике.
– Насколько российская энергетическая отрасль в принципе восприимчива к инновациям?
– На мой взгляд, энергетика должна стремиться не к инновациям ради инноваций, а к тому, чтобы ресурс был легко доступен и не стоил дорого. Просто кого-то чем-то удивлять сегодня бессмысленно: России нужны инновации не столько в производстве и продукте, сколько в организации и управлении. Энергетическое планирование государства должно быть частью экономической стратегии – и обязательно сочетаться со стратегией развития производственной сферы. Должен существовать орган, который собирает информацию о планах энергетической модернизации всех предприятий и компаний, а они в свою очередь должны получать от него обратную связь. Так, если вы пытаетесь развернуть или расширить какое-нибудь производство, вы должны четко понимать, что легко получите все необходимые ресурсы: воду, электричество, газ. Причем это не должно быть для вас платным. Огромные суммы, которые сейчас приходится платить за подключение дополнительных мощностей, останавливают развитие и расширение производств. Бизнес мыслит альтернативами: зачем платить за мощность миллионы, а то и сотни миллионов рублей, если за эту сумму можно нанять субподрядную организацию или производить вообще за пределами России, при этом транспортные издержки, логистика окажутся ниже, чем организация производства в нашей стране.
– Значит ли это, что подключение к электрическим сетям должно стать легким, быстрым и бесплатным?
– Именно так. Но сегодня дела обстоят по-другому: мы платим за подключение и потом платим за потребление. Представьте себе: строится ресторан, а жители уже начинают платить за то, что они будут в нем когда-нибудь есть. Это неправильно. Ресурсоснабжающие организации должны конкурировать за клиентов, и подключение новых абонентов к ресурсам должно быть их собственными инвестициями. Но все привыкли, что это значительная часть дохода, от которой тяжело отказаться. В итоге заложником интересов РСО становится потребитель. И деньги, которые сегодня будут потрачены на подключение, он уже не сможет инвестировать в модернизацию производства, в свое развитие. Решение этого противоречия может осуществиться только на государственном уровне. Уверен, оно стало бы прорывом для бизнеса, экономика государства восприняла бы это очень позитивно в долгосрочном периоде. С одной стороны, мы бы одномоментно «просели» с точки зрения доходов, но в стратегии мы бы выиграли. Поскольку издержки на подключение перестали бы ложиться в основу издержек на конечный продукт. Но сегодня РСО не готовы отказаться от этого дохода, и государство в данном случае могло бы взять на себя, во-первых, само бремя затрат на подключение, но, главное, справедливую оценку стоимости этих подключений.
– Реально ли внедрение в отечественную энергетику альтернативных источников энергии?
– Что касается альтернативной энергетики, например, преобразования солнечного излучения или силы ветра в электроэнергию и тепло, то нужно понимать, что стоимость формируется не столько производством элементов, сколько их обслуживанием. И когда в наших сегодняшних условиях стали считать экономический эффект альтернативной энергетики, оказалось, что она дороже, чем стоимость традиционного электричества. И дешева лишь та, что может быть использована не на производстве, а в мелких процессах, таких как освещение, светофоры, кондиционирование.
Инновации, в будущее которых я верю, это беспроводная передача электроэнергии. В это инновационное направление должны инвестировать ресурсоснабжающие организации, потому что сегодня именно у них огромные издержки на подключение, содержание сетей, на ремонт в случае аварий. А при беспроводной технологии ситуация обрыва проводов нивелируется: при восстановлении энергоснабжения регионов после аварий не нужно тянуть провода – просто поставил вышки с принимающими и передающими устройствами, и электричество появилось на следующий день. Таким образом решается глобальная проблема, но… рушится целый бизнес: производителей сетей, оборудования, сервиса. Я считаю, что мы должны идти на эти жертвы.
– А как быть насчет инноваций в теплоэнергетике, водоснабжении?
– В теплоэнергетике нет задачи кого-то удивить, хорошо бы ее восстановить. Сегодня это решается по нескольким направлениям. Первое – модернизация сетей, замена труб на новые. Второе – модернизация котельных: строительство полностью автоматизированных объектов с системой диагностики и удаленным управлением. Третье – качество топлива, которое используется на котельных. От этого во многом зависит КПД самого котельного оборудования. Следующий этап – организация систем диспетчеризации. Это будет большой прорыв для нашей теплоэнергетической системы.
Что касается водоснабжения, то здесь тоже все очевидно: нужны современные трубы, должна быть организована фильтрация воды. Водоканал должен обеспечивать весь цикл поставки – от источника до «стакана» воды.
– Вы сказали, что новые технологии рушат устоявшийся бизнес. Как быть с этим?
– Новые технологии встречают сопротивление, потому что далеко не всем выгодны прорывы и инновации, которые облегчают жизнь потребителей и снижают бремя платежей. Вспомним историю двигателя внутреннего сгорания на рапсовом масле. Или вечную лампочку, патент на которую выкупила и спрятала корпорация «Сименс». То, что рушит устоявшийся бизнес, кому-то невыгодно. Поэтому либо мы согласимся с переходом на новые технологии, либо это будет происходить революционно: люди будут возмущаться, что их заставляют пользоваться дорогими ресурсами, социальная агрессия будет накапливаться, а затем выльется в форме социального взрыва. Но зачем давать повод? Выступим лидерами в этой области, покажем, какие есть альтернативы!
Например, поскольку сегодня в Крыму строится все заново, давайте сделаем правильный энергоаудит всех объектов, напишем правильную энергетическую стратегию, определим, какие производства должны находиться или не находиться там, определим зоны рекреации и заблаговременно рассчитаем объемы мощности всех РСО. Почему бы не построить на территории Крыма АЭС? И провести современные дешевые сети передачи электричества? Весь мир признает, что атомная энергетика – одна из самых безопасных и самая дешевая. И Россия – признанный лидер. В Крыму появится дешевая электроэнергия, это привлечет производителей, появятся рабочие места.
Существует предвзятое мнение, что российские компании не способны справиться со сложнейшими задачами. Меня удивляет порой, что на реализацию крупных проектов в тепло-, водоэнергетике не привлекаются местные компании. А на самом деле иностранцы удивляются нашим продуктам, изобретениям, научной и инженерной мысли – и готовы перенимать у нас опыт. Например, вычислители ВКТ-7, ВКТ-9, которые мы сегодня разрабатываем, производим и продаем, принимаются компанией ITRON и активно используются в ее проектах в России. Диспетчерская программа ITRON была полностью переработана нашими специалистами под задачи тепловой энергетики.