Владимир Романовский: «Если бизнесмен не может быть гибким, ему пора идти на госслужбу»
Консолидация, как часть антикризисной бизнес-стратегии предприятий, имеет весомые шансы на успех, однако в российской практике случается нечасто.
Почему в бизнес-среде сегодня человек человеку скорее волк, чем партнер и товарищ, рассуждает в интервью «Строительному Еженедельнику» директор холдинговой группы «Институт проблем предпринимательства» Владимир Романовский.
– В последнее время различные эксперты, авторитетные и не очень, говорят о том, что экономика России «пробивает новое дно». Какие факторы, с Вашей точки зрения, действительно вызывают тревогу, а какие рассуждения можно отнести к разряду популистских?
– Чтобы ответить на этот вопрос, надо пуститься в рассуждения о политике, а это вредно для здоровья. Если делать заключения, исходя из запросов клиентов Института проблем предпринимательства, то здесь все сугубо индивидуально: есть отрасли и компании, положение которых не внушает оптимизма, а есть те, кто находится в хорошем состоянии, а некоторые и в отличном.
Бывает так, что при встрече владелец компании демонстрирует тебе оптимизм и абсолютную уверенность в завтрашнем дне, а через полгода – просит экстренно ему помочь в процедуре банкротства.
К большому сожалению, часто обращаются к нам тогда, когда предотвратить самое плохое уже трудно. В нашей группе компаний есть структура, которая занимается банкротными делами, – это компания «РАУД». Она обеспечена работой минимум на год вперед. Причем другие отделы – аудиторы, финансово-маркетинговые консультанты – также выполняют работы по контрактам «банкротчиков». Казалось бы – информация о состоянии своего предприятия и эффективности происходящих бизнес-процессов должна интересовать собственника до, а не после возникновения угрозы банкротства. А мы начинаем изучать рынок и писать антикризисные стратегии, когда основной задачей уже становится «удержание периметра».
– Это следствие общей экономической нестабильности, законодательной чехарды?
– Нет, это прежде всего следствие менталитета некоторой части российских бизнесменов. Причем это не зависит от размера компании или от той или иной сферы предпринимательской деятельности. Я, безусловно, далек от обобщений и вижу примеры, когда бизнес четко выстроен и все решения принимаются вовремя, но такие структуры – в меньшинстве.
Факт: талантливых бизнесменов в России существенно больше, чем талантливых управленцев. Причем обе эти стороны в одном лице не совпадают практически никогда. Просто некоторые владельцы бизнеса готовы доверить свое предприятие эффективным управленцам, а некоторые – нет. И это сложно списать на козни правительства, недобросовестную конкуренцию или очередную волну санкций.
Я вообще вижу мало примеров, когда, допустим, две небольшие компании объединяются в одну среднюю, чтобы сохранить экономику, оптимизировать затраты и удержать долю рынка. Таких ситуаций ничтожно мало. Это, кстати, весьма характерно и для рынка консалтинговых компаний, в котором мы работаем. Если уж консультанты не способны договориться между собой, что требовать от предприятий реального сектора?
– Недоговороспособность – это тоже следствие менталитета?
– Это звенья одной цепи. Неготовность адекватными способами локализовать свои проблемы и своевременно их анализировать, неумение работать с консультантами, пассивность в принятии решений – это взаимосвязанные вещи.
– Негибкость свойственна и компаниям строительного комплекса?
– В немалой степени да. Вызовов предостаточно: переход на проектное финансирование, новации в работе с госзаказом, снижение спроса на промышленное строительство и т. д. Часто ли мы слышим о консолидации строительных предприятий? Увы. Мало желающих делиться властью в компании, да и необходимость транспарентности при подготовке сделки слияния многих удерживает даже от начала переговоров.
– Если говорить о гибкости при переходе на проектное финансирование, какие компании переживут это максимальной безболезненно?
– Прежде всего – банки. Хотя я беседовал с некоторыми банкирами – и не все из них рады. Очень много открытых вопросов, плохо урегулированных в «нормативке», а вот ответственность будет конкретной и корпоративно персональной.
Спорен тезис и о том, что переход на проектное финансирование убьет мелкий бизнес и выживут только крупнейшие. Я не думаю, что это так. И с мегакомпаниями, как известно, случаются печальные истории. В таких громоздких структурах масштабируются не только успехи, но и ошибки.
В прошлом году мы получили и уже отработали несколько запросов от застройщиков, относительно того, как будет строиться экономика проектов, как будет выглядеть модель работы с проектным финансированием. Игроки рынка заранее просчитывают риски, что, конечно, нас окрыляет.
Кроме того, мне кажется ошибочным, когда переход на проектное финансирование обсуждается как основное условие существования или несуществования жилищного строительства в целом. Это не так. Вводятся жесткие меры по привлечению денег дольщиков, но кто сказал, что в искусстве корпоративных финансов только две главы: «Взять у дольщиков» и «Взять в банке»? Это тоже к вопросу о том, что бизнес должен быть недогматическим, надо искать альтернативные решения, изучать международный опыт. Если в бизнесе ты не можешь быть гибким, надо бросать его и идти на госслужбу.
– Два года назад Вы говорили, что «самая хитовая отрасль – стройка», и объясняли, что это наиболее доступный способ инвестирования, привлекающий большое количество непрофильных игроков. Сейчас ситуация изменилась?
– Хит, конечно, как и два года назад. Стройка для нас – это почти треть выручки, порядка 40 основных заказчиков. Вообще, в отраслевой структуре наших клиентов по-прежнему преобладают три сферы – это уже упомянутая стройка, энергетика и транспорт. А в «тройке» самых востребованных услуг – банкротство, арбитраж и оценка.
– С какими игроками строительного рынка и по каким проектам Вы работали в последнее время?
– В прошедшем году мы закончили большую работу, по результатам которой «Метрострой» и концерн «Титан-2» подписали мировое соглашение, поставившее точку в двухлетней судебной тяжбе вокруг «ЛАЭС-2». Для нас это был гигантский объем судебной работы. Мы завершили в 2018 году крупный комплексный юридически-консалтинговый проект в интересах предприятий «Спецстроя» Министерства обороны РФ (правопреемники), точное содержание работ раскрыть невозможно по режимным причинам. Мы продолжаем быть аудиторами предприятий Группы «Эталон», эта работа очень интересна для нас в профессиональном плане, меняется само предприятие, меняется нормативное регулирование – и наши задачи на объекте становятся сложнее.
– Вы говорите о росте деловых конфликтов в современном деловом мире. Какого типа конфликты встречаются чаще всего Вам?
– Если уходить от частностей к общим тенденциям, могу констатировать, что большая часть претензий в судах – это долги, невыплаты по произведенным работам. Причем бывает, что значительные дела начинаются с копеечных требований мелких кредиторов. Для крупного заказчика эти деньги не существенны, а для мелкого кредитора – вопрос жизни и смерти. В итоге все выливается в крупное дело с растущим объемом задач и с серьезными последствиями.
Кстати, бывало, и не раз, что по делу компания для нас является оппонентом, а по итогам работы обращается к нам за решением своих собственных вопросов.
– Исследователи рынка российских консалтинговых компаний год от года говорят о росте выручки в этой сфере. Вы чувствуете этот тренд?
– Мы закончили год с ростом, но довольно незначительным. Мы, конечно, в тренде, но в несколько другом – у нас давно не было такой недоплаты от заказчиков по выполненным работам. Трагедией такую ситуацию не назову, но из песни слов не выкинешь. Что касается роста выручки, здесь многое зависит от направления консалтинга. Например, ежегодно растет в объемах и будет расти юридический рынок. В отличие от рынка аудиторов, который сейчас очень далек от того уровня, на котором он находился 10 лет назад, и дальше будет только хуже.
– Входит ли в Ваши деловые планы на текущий год приобретение компаний-конкурентов?
– За всю историю существования Института проблем предпринимательства мы приобрели около 30 компаний нашего профиля – юридических, аудиторских, оценочных фирм. В ряде ситуаций эта тактика была оправдана и дала положительные результаты.
Сейчас мы рассматриваем некоторые индустрии для обслуживания, но понимаем, что наша практика недостаточно сильна и надо укреплять команду. В таких ситуациях наем сильного эксперта не всегда решает задачу в комплексе, и, возможно, мы будем приобретать компании, которые имеют необходимые компетенции.
В работе в целом скорее надеемся на органический рост.
В канун Дня реставратора своим видением проблем отрасли и путей их решения, а также рассказом об интересных выполненных проектах со «Строительным Еженедельником» поделился генеральный директор ООО «Восстановление» Сергей Треполенков.
– Сергей Николаевич, какие проблемы на данный момент волнуют игроков рынка реставрации сильнее всего?
– В любой сфере деятельности, безусловно, всегда существуют свои сложности. И такая ответственная и специфическая отрасль, как реставрация, конечно, не может быть исключением. На мой взгляд, сегодня можно выделить три основных проблемы, которые не могут не волновать реставраторов-профессионалов.
Первое – это, конечно, такой наболевший вопрос, как финансирование. По приблизительным оценкам, примерно 90% средств поступают в отрасль через систему госзаказа. Надо признать, что реставрационные работы в последнее время осуществляются в довольно больших объемах. Но, с другой стороны, совершенно очевидно, что только государственного финансового ресурса отрасли не хватает. Точнее, по большому счету, даже не отрасли; денег, прежде всего, не хватает делу реставрации и возрождения исторических зданий, храмов, усадеб. Многие годы этот вопрос оставался в небрежении, и огромное число объектов наследия находится сегодня в ужасающем, попросту руинированном состоянии – и не только в глубинке, но даже и в Санкт-Петербурге. Больше того, если ими не заняться в ближайшее время, есть риск утратить их совсем. Именно поэтому отрасли прежде всего нужны деньги.
– Но Вы же сами признаете, что финансовые возможности государства не безграничны.
– Совершенно верно. А значит, единственный выход – это всемерное стимулирование частных инвестиций в дело реставрации. Понятно, что (если не касаться вопросов благотворительности) инвестор, вкладывая деньги, должен понимать свою выгоду. Значит, надо создать условия, чтобы у него появился практический интерес.
У нас уже действуют различные механизмы для этого. Например, такие как программа «Памятник за рубль», при которой инвестор за символическую сумму может получить в аренду объект наследия при условии его реставрации. К сожалению, на практике эта схема работает пока слабо. Во-первых, на таких условиях государство предлагает наиболее разрушенные и, как следствие, наименее привлекательные объекты. А во-вторых, любой частник предпочитает иметь здание в собственности, а не в аренде; как ни крути, а всегда существует риск, что договор аренды будет расторгнут.
Вот в этом направлении, как мне кажется, и надо подумать законодателям. На мой взгляд, вполне допустимо разрешить продажу частникам в собственность даже объектов наследия федерального значения, но обусловить это надо крайне жесткими требованиями по реставрации и дальнейшему содержанию и эксплуатации объекта, любое нарушение этих требований должно стать законным основанием для изъятия здания из собственности. Подобная практика, в принципе, существует во многих странах мира и показывает неплохие результаты.
– Какие еще проблемы в отрасли Вы считаете ключевыми?
– Второй важный момент – это качество работ. Эта проблема актуальна в любой сфере, но для реставрации это критически важно. У всех на слуху безобразные примеры совершенно непрофессиональных действий некоторых компаний. Такого рода фирмы-однодневки демпингуют в ходе участия в тендерах, получают госзаказы, а затем срывают сроки или непрофессионально выполняют работы. В итоге их приходится переделывать, а это – дополнительные деньги и время.
Здесь, безусловно, очень важна грамотно составленная тендерная документация (особенно для крупных заказов). Она должна предусматривать наличие опыта успешной работы, портфолио выполненных проектов. Только так можно добиться того, что на объект придут профессионалы, которые качественно произведут реставрацию.
Третий «больной» вопрос – это кадровый голод. Молодые специалисты, которые приходят в отрасль по окончании учебных заведений (как высших, так и средних специальных), очень слабо представляют себе не только практику реставрационной деятельности, но даже теорию. То есть к конкретной работе на объекте они совершенно не готовы. Стандарты образования в такой специфической отрасли, как реставрация, фактически отсутствуют. Получается, что учебный процесс полностью оторван от практики. В итоге молодых специалистов нам приходится доучивать уже самим.
В этой сфере, конечно, необходимо наладить более тесный контакт между образовательными учреждениями, профессиональным сообществом и конкретными реставрационными компаниями. Это позволит сформировать и грамотную программу теоретического обучения, и наработку учащимися начальных навыков практической работы.
– Чем сейчас занимается возглавляемая Вами компания?
– В настоящее время в ООО «Восстановление» реализуется программа по стратегическому планированию развития деятельности компании. Надо пояснить, что мы осуществляем работу по трем основным направлениям: проведение историко-культурной экспертизы объектов, проектирование реставрационных работ и, собственно, их выполнение. Сейчас прорабатываются мероприятия по развитию каждого из них.
В частности, мы готовимся к участию в ряде тендеров по реставрации интересных объектов (называть их заранее не буду, работа еще не завершена). Нами готовится проектная документация по нескольким объектам. Большую работу мы ведем в сфере дообучения молодых специалистов и повышения их квалификации. Ждать, когда проблема получит системное разрешение, – не выход; приходится заниматься подготовкой высококлассных специалистов у себя в компании.
Кроме того, ведется освоение новых технологий – в частности, проводим обмеры объектов наследия с использованием лазерного сканера LEICA ScanStation C10 с двухосевым компенсатором с большим диапазоном измерения расстояний, полным полем зрения, встроенной видеокамерой и лазерным сканером. Новая технология Smart X-Мirror позволяет синхронизировать встроенную видеокамеру высокого разрешения с лазерным лучом, что обеспечивает точное наложение текстуры на данные сканирования. К плюсам этого метода нужно отнести: использование меньшего количества ресурсов; экономию времени (до 10 раз быстрее) и уверенность в полной и точной информации обследования; возможность представления 3D-пространства сразу после сканирования.
– Раз о будущих объектах говорить еще рано, расскажите, пожалуйста, немного о тех, что уже выполнены.
– У компании «Восстановление» богатый опыт и серьезное портфолио. Сейчас мы ведем работы примерно по десятку объектов (включая проектирование). В частности, заканчиваются работы по реставрации усадьбы Софьи Ковалевской в деревне Полибино Великолукского района Псковской области. Там великий русский математик провела свои детские годы. Приятно видеть, как из руин (усадьба была разграблена и заброшена) возрождается старинное «дворянское гнездо». Завершение работ – уже не за горами. В усадьбе планируется разместить Дом-музей Софьи Ковалевской.
Из многих других наших объектов как наиболее интересные можно, пожалуй, выделить реставрацию Дома ленинградской торговли (ДЛТ) на Невском проспекте, а также корпусов Военно-медицинской академии (ВМА) на набережной Фонтанки. И в том, и в другом случае сложность состояла в том, что нужно было обеспечить выполнение реставрационных работ с одновременным приспособлением к эффективному современному использованию.
ДЛТ изначально проектировался как торговый объект. Но очевидно, что современная технологическая «начинка» магазина премиального класса сильно отличается от того, что было прежде. В итоге было найдено решение, позволившее скрыть все необходимые коммуникации и инженерию в существовавших изначально объемах вентиляционной системы. Таким образом удалось обеспечить наличие современного функционала, не затрагивая интерьеры и прочие предметы охраны.
В корпусах ВМА (общая площадь – около 40 тыс. кв. м) приспособление осуществлялось для использования в медицинских целях. В ходе проектирования были выявлены не учтенные прежде исторические элементы интерьера. Наши сотрудники подготовили необходимый пакет документов по обоснованию ценности находок, и КГИОП внес их в число предметов охраны.
– Чего бы Вы хотели пожелать коллегам в День реставратора?
– Хотя наша отрасль имеет большую и славную историю, День реставратора отмечается лишь с 2006 года. И неслучайно идея его проведения появилась в Северной столице – музее под открытым небом всемирного значения. В этот день я хочу поздравить всех коллег-реставраторов с профессиональным праздником. Сохранение объектов исторического наследия – это сбережение не только самих зданий, но памяти о наших предках, создававших уникальный по красоте город. Желаю всем профессионалам отрасли – от работников реставрационных компаний до сотрудников Комитета по охране памятников – дальнейших успехов в нашем нелегком, но благородном труде, процветания, новых интересных проектов и разрешения всех стоящих перед нами проблем.