Падение рынка обойдет стороной
Генеральный директор компании «H+H» Нина Авдюшина рассказала, как отечественный производитель газобетона выводит на рынки Европы свою продукцию и борется за частного потребителя.
– Недавно ваша компания получила сертификат, позволяющий поставлять российскую продукцию в Европу. Расскажите, что это за документ и зачем он вам?
– Cертификат, который мы получили, предоставляет право реализовывать нашу продукцию на европейском рынке. Для получения этого документа наш завод прошел полный процесс сертификации. К нам приезжали зарубежные эксперты, которые проводили аудит предприятия. Изучались материалы, которые мы используем в производстве, соответствие наших поставщиков европейским требованиям и, конечно, сама продукция. Скрупулезная проверка объясняется отличием российских ГОСТов от европейских норм. Поэтому аудит проводился очень серьезный. Можно сказать, мы единственные, кто производит в России газобетон европейского качества.
– Это было стратегическое решение, принятое в рамках всей европейской группы «H+H»?
– Сейчас реализуется план по выводу российской продукции на рынки стран Прибалтики и Финляндии. В последней H+H уже представлена. Поставки осуществляются с заводов в Польше. На уровне руководства группы было принято стратегическое решение о замене польских поставок газобетона на российские.
– Зачем это потребовалось?
– Во-первых, это экономически целесообразно из-за курсовых разниц. Производство в России дешевле. Во-вторых, польский рынок динамично развивается, и продукция местных заводов группы будет удовлетворять внутренний спрос. Таким образом, мы снимаем производственную нагрузку с польских коллег. Наш завод в Кикерино обладает свободными мощностями, которые можно эффективно использовать.
– А у вас хватит сил?
– Сейчас мы можем увеличить объем производства примерно на 20%, до полной загрузки завода. Мы не рассчитываем на большие объемы поставок в Прибалтику, да и Финляндия, прямо скажем, потребляет довольно скромные объемы. Однозначно, для нас сегодня и в долгосрочной перспективе гораздо важней наш основной рынок – это рынок Северо-Запада.
– Неужели кризис миновал Северо-Запад?
– В начале года все готовились к низкому спросу и адаптировали свои производственные возможности под экономические реалии. В принципе, в начале года так и получилось. Мы очень удачно использовали это время для модернизации своего производства. Примерно с марта ситуация начала меняться и с наступлением июня-июля на рынке ощущался дефицит. Если в начале года мы планировали снижение потребления на рынке 15% по сравнению с 2015 годом, то сейчас видим, что меньше 5% рынок не опустится. Надеюсь, что наша компания закончит год с показателями прошлого года.
– Почему вы уверены, что даже небольшое падение рынка обойдет вас стороной?
– Производителей газобетона много, но их всех можно разделить на две категории. Первая – это выпускающие высококачественную продукцию и предоставляющие покупателям высокий уровень сервиса. Это самая стабильная часть рынка. Вторая – все остальные. Мы относим себя к первым, и наши финансовые показатели подтверждают это. Более того, наша продукция успешно используется в разных сегментах строительства, что позволяет снижать потребительские риски. И что не менее важно, наши решения дают нашим потребителям свободу строительства. Мы поставляем газобетон для загородного домостроения, высотного строительства и частным потребителям. У нас соотношение между профессиональными застройщиками и частными клиентами составляет примерно 60 на 40% от реализуемой продукции.
– Если с застройщиками более-менее все понятно, какой сервис могут получать частники?
– Считаю, что в ближайшие два года мы увидим рост продаж газобетона, в том числе за счет частного жилого фонда – этот сегмент достаточно устойчив. Недавно мы открыли свой интернет-магазин. Замечу, что мы опять первые среди производителей газобетона. Через интернет-магазин мы оказываем клиенту качественный современный сервис: рассказываем о свойствах товара; как правильно применять; номенклатурных различиях; даем консультации по использованию газобетона в разных конструктивах зданий. При этом мы обеспечиваем доставку материала. В конечном счете мы надеемся установить прямые связи с частным застройщиком, так как видим в нем потенциал. Сейчас мы только в начале пути, через 3-4 года хотим продавать напрямую 10% от всего объема продаж на частном рынке. При этом мы не отказываемся от партнерства со строительными сетями.
– На чем основана ваша уверенность в популярности газобетона?
– Популярность газобетона растет год от года. По нашим оценкам, это 2-3% в год. Он хорошо используется в конструктиве зданий, обладает отличными теплоизоляционным свойствами. При этом, используя газобетон, можно существенно уменьшить затраты на строительство.
О ситуации с восстановлением архитектурных памятников и какие новые законы необходимы для спасения исторических зданий рассказал заместитель председателя комитета по культуре Ленобласти, начальник департамента государственной охраны, сохранения и использования объектов культурного наследия Андрей Ермаков.
– Как вы оцениваете общее состояние историко-культурных памятников Ленобласти на текущий момент?
– С одной стороны, очень неплохо. С другой, если глубоко погружаться в тему, то ситуация с объектами культурного наследия в целом в стране тяжелая. В период с 1990-х по 2000-е годы органы местного самоуправления легко раздавали земли частным предпринимателям. К сожалению, они не знали или не хотели знать, что такое объекты культурного наследия и какие ограничения накладываются на земли. Сейчас пришло время собирать камни. Ведется работа, но работа эта большая и трудная.
Оценить возможность дальнейшего использования всего усадебного комплекса – тяжелая задача, которая стоит перед экспертами и перед нами. Решение о включении или невключении в реестр выявленных объектов культурного наследия принимается только после экспертизы, которая устанавливает пообъектный состав, предметы охраны и границы территории памятника. Следующий шаг – разработка проекта зоны охраны.
В целом сейчас Ленобласть ведет активную работу в этом направлении, однако средств все же не хватает, и это при том, что последние три года по поручению губернатора Александра Дрозденко финансирование увеличено в несколько раз по сравнению с предыдущими периодами. Пробел финансирования в конце 1990-х – начале 2000-х создал критическую ситуацию, и только сейчас мы начинаем выполнять поставленные задачи. Кроме того, начата планомерная работа по реставрации объектов культурного наследия, находящихся в ненадлежащем состоянии, с целью их вовлечения в культурный оборот. Все объекты культурного наследия, которые мы испрашиваем из казны имущества РФ, предназначены под конкретные цели, и только это дает возможность упрощенного порядка передачи.
– Как выглядит структура финансирования работ по сохранению памятников?
– За последние годы финансирование сохранения памятников из регионального бюджета выросло с 10 до 350 млн рублей в год. Говорить о конкретных средствах из бюджета РФ затруднительно в связи с тем, что заявки подаются на большие суммы (так как объекты федерального значения сложны в реставрации и требуют комплексного подхода). Сколько будет выделено в рамках федеральной целевой программы «Культура России», известно только Министерству культуры РФ. Есть план заявок, куда включаются наши объекты, но ни у кого нет гарантий, что в конечном итоге они попадут в план основных мероприятий.
К сожалению, на 2016 год из всех заявленных объектов Выборга попал в программу только один объект (Южный вал в Выборгском замке). Сейчас нам обещают профинансировать еще ряд заявок, но пока только проектно-сметную документацию.
– Как много архитектурных памятников сегодня приватизированы частными предпринимателями?
– Комитет не ведет отдельного учета приватизированных объектов, но, несмотря на это, мы стараемся вести учет по целому комплексу критериев, в том числе по критерию собственности. В наших полномочиях – выдача охранных обязательств, которые в соответствии с современным законодательством выдаются не конкретному юридическому или физическому лицу, а на конкретный объект. Как правило, приватизировались выявленные объекты культурного наследия. В 1990-е годы ограничения на приватизацию были только по объектам федерального значения (они являлись исключительно собственностью РФ).
– Есть памятники, собственность на которые до сих пор не разграничена?
– Да, и таких объектов немало. Это и памятники, посвященные событиям Великой Отечественной войны, и культовые объекты, а также отдельно стоящие хозяйственные постройки в усадебных комплексах. Мы совместно с прокуратурой ведем работу по понуждению органов МСУ к принятию «бесхозных» памятников в собственность муниципалитетов. Наличие на территории субъекта большого количества историко-культурных объектов, находящихся в казне РФ, не закрепленных ни за кем, – большая проблема с точки зрения их реставрации и дальнейшего использовании. Начиная с 2013 года губернатор Ленобласти занял, на мой взгляд, резкую и правильную позицию, продвигая идею о том, что каждый памятник должен иметь своего пользователя.
– Насколько сложно искать арендаторов для уже отреставрированных объектов?
– Сложно найти арендаторов и пользователей для объектов, нуждающихся в реставрации. Многие боятся связываться с памятниками, считая, что это слишком трудно. На выполнение объема предпроектных и проектных работ зачастую можно положить целую жизнь. Это довольно сложная процедура, и, не зная ее, в эту историю стараются не влезать. Все, что сейчас приватизировано, это, как правило, памятники, оставшиеся в хорошем состоянии, например здания, которые занимали госучреждения.
Плюс срок окупаемости объекта культурного наследия гораздо длиннее, чем при строительстве жилых домов. Восстановление требует серьезнейших вложений.
Но если здание теряет пользователя, то в течение трех лет оно доходит до руинированного состояния. Я считаю, что должно быть принято принципиальное решение по упрощению процедуры передачи «бесхозных» памятников, с этой инициативой и выступил Александр Дрозденко.
– Какие случаи восстановления объектов культурного наследия частными лицами в Ленобласти, на ваш взгляд, оказались наиболее успешны?
– Самый яркий из таких примеров – усадьба Марьино в Тосненском районе. Владельцы используют ее по первоначальному назначению и всячески популяризируют. В усадьбе продолжается жизнь, и именно этот подход мне симпатичен.
– В каких изменениях нуждается законодательство, регулирующее обращение с памятниками?
– На мой взгляд, требуется внести в 44-ФЗ одно словосочетание: «за исключением работ на объектах культурного наследия». Это объясняется тем, что проектирование должно проводиться исключительно высококвалифицированными реставраторами, которые и были раньше в государственных проектных институтах. Для того же, чтобы поднять реставрационную отрасль, надо возрождать государственные проектные институты. Тогда за счет авторского и технического надзора любого подрядчика проще будет заставить делать то, что написано в проекте. А сегодня любую смету можно поднять до небес и все обосновать. Но на объекте должны работать именно профессионалы, которые получают деньги от государства и не ставят перед собой задачу извлечь сиюминутную выгоду.
– Какие из памятников в ближайшие годы могут быть переданы на баланс региона?
– Стоит отметить, что за 2014-2015 годы по личной инициативе губернатора Александра Дрозденко в собственность Ленобласти принято большое количество объектов культурного наследия, самыми знаковыми являются объекты всего Зеленого пояса Славы. Также очень долго шла работа с объектами в Новой Ладоге и в Ломоносовском районе, но Росимущество совместно с Минкультом решили закрепить их за ФГУК «Агентство по управлению и использованию памятников истории и культуры». Теперь мы, со своей стороны, будем помогать им и контролировать, как они восстанавливают эти объекты.
Перед нами сегодня стоят действительно глобальные задачи, для их решения необходимы две составляющие: люди и, как это ни банально, деньги. Мы всегда поддержим любые позитивные действия и сами рады показать то, что сделано. Но говорить о еще не завершенных проектах преждевременно. Памятники не любят суеты.
Материал подготовлен по заказу Комитета по печати и связям с общественностью Ленинградской области.