Андрей Боков: «Нынешний строительный комплекс – продукт 50-летней давности»
Президент Союза архитекторов России Андрей Боков считает, что строительный комплекс в стране необходимо полностью обновить и приступать к этому надо как можно скорее. Реформы должны охватить все этапы: от подготовки специалистов предпроектной и проектной работы до эксплуатации зданий и утилизации построенного.
– Вы были одним из авторов поправок в ФЗ-169 «Об архитектурной деятельности в РФ». Что именно нужно в нем изменить?
– Во-первых, это введение института профессиональной квалификации. Мы оказались в законодательном вакууме, из-за которого скоро ни архитекторов, ни инженеров в стране юридически не будет. Наши вузы готовят сегодня только бакалавров и магистров. Но чтобы стать квалифицированным архитектором или инженером, необходимо пройти профессиональную практику, которая длится от трех до пяти лет, сдать экзамен и получить квалификационный документ государственного образца. После этого статус профессионального архитектора нужно постоянно подтверждать. Все это и есть система непрерывного образования, и ее отсутствие – главное, что мешает становлению профессии и засоряет рынок огромным числом непрофессионалов и самозванцев.
Во-вторых, необходимо создать институт, объединяющий профессиональных архитекторов, занимающихся практикой. Каждый из его участников должен поставить подпись под документом, подтверждающим готовность следовать кодексу профессиональной этики. Архитектура принадлежит к группе социально ответственных профессий, таких как профессия врача, юриста или адвоката. Их практика таит в себе искушения, соблазны и риски, из которых самый опасный – превращение в циничного предпринимателя, который работает только на заказчика, тогда как обязан в первую очередь служить интересам общества.
– Когда будут приняты поправки в этот закон?
– Они поддержаны рабочей группой при Совете Федерации Федерального Собрания РФ и находятся на стадии обсуждения. Но против принятия этих поправок выступают те, кто упорно рассматривает архитектурное проектирование, да и любую профессиональную практику как предпринимательскую деятельность. Более того, сегодня в соответствии с действующим законодательством именно они часто представляют на государственном уровне интересы профессионального сообщества, прежде всего через институт саморегулируемых организаций. Именно их усилиями множество непрофессионалов получили сегодня допуск к профессиональной практике.
И если СРО в области строительства и подряда еще как-то объяснимо, так как дееспособность компаний вполне можно оценить на основании имеющихся у них оснащения, производственных мощностей, то дееспособность проектной организации оценить сложно. Основной показатель здесь – число сотрудников и их квалификация, а для того чтобы подтвердить статус организации, много ума не требуется.
– То есть вы считаете институт СРО неэффективным?
– Он не просто неэффективен, он разрушает профессию. Беда в том, что строительные и девелоперские компании, структуры заказчиков создают у себя проектные организации, которые работают только на них, а не на потребителя. Мирясь с этим, мы получаем в итоге дикие цены на некачественное жилье. Сегодня у нас в стране рынок определяют 30-40 крупнейших застройщиков. Я не против их существования, но они не имеют права фактически монопольно управлять политикой в сфере градостроительства и регулирования профессиональной практики. Они вправе зарабатывать деньги, но делать это надо не только в рамках закона, но и не задевая интересы других. Прежде всего тех, для кого возводятся эти дома и квартиры. Неправильно строить жилье по невероятной цене, не соответствующей реальным доходам людей и их предпочтениям. Сложные схемы при получении земельного участка и ГПЗУ, вытеснение конкурентов, прежде всего из малого и среднего бизнеса, – все это становится некой нормой.
В мире подобные действия запрещены и квалифицируются как «конфликт интересов».
– От общего перейдем к частному. Расскажите об основных принципах наиболее удачного сочетания современной архитектуры в исторических городах, таких как Петербург.
– Многое из того, что было построено в Петербурге в прошлом веке, – это работы высочайших профессионалов. Даже здания эпохи советского модернизма, 1960-1980-х годов, к которым многие относились и относятся скептически, как правило, не разрушают городскую ткань. Их стилистика – в основном сдержанная версия архитектурного языка, очень петербургская, не оскорбительная для города. И объясняется это такими простыми и понятными словами, как «мастерство» и «профессионализм».
– Что происходит с современной постройкой сейчас?
– В среднем качество того, что возникает на периферии Петербурга, намного выше, чем в других городах, в том числе в Москве. И дело даже не в том, как нарисован и покрашен фасад. Дело в градостроительной политике и ее приоритетах. Если главное – построить детсад за три месяца, а не то, каково там будет детям, то это вопрос выбора политики и вопрос нравственного состояния. У петербургских застройщиков с нравственностью, пожалуй, лучше, чем у многих их коллег.
– Насколько сейчас в целом у девелоперов востребованы предложения архитекторов?
– Не секрет, что строительный комплекс сейчас себя чувствует не очень уверенно. Объемы отрасли падают, рынок схлопывается, и это в первую очередь сказывается на проектировании. Печально то, что параллельно резко сужается круг задач архитектора. Ставка на типовое проектирование, ограничение сферы деятельности архитектора схемами и фасадами, лишение авторских прав. Все это связано с кризисом и являет собой результат инициатив законодателей и Минстроя.
– Что тогда нужно предпринять, чтобы изменить ситуацию с жильем?
– Надо развивать другие механизмы и формы, такие как жилищно-строительные кооперативы и индивидуальное жилищное строительство. Сегодня из 84 млн кв. м введенного жилья почти половина – ИЖС. Интерес к такому жилью огромен, но люди строят себе дома кустарно и непрофессионально, и именно поэтому данную индустрию нужно развивать.
На участках высотной застройки с арендным жильем вполне уместны забытые нами дома-башни, популярные на Западе и на Востоке. Наименее жизнеспособны самые популярные в России дома – многоэтажные «заборы». Строя их, мы создаем проблемы для будущих поколений. Ни один подрядчик не называет «срок годности» таких домов. Они чрезвычайно дороги не только в создании, но и в эксплуатации, и расходы будут постоянно расти на фоне падения цены квартир. И происходит это потому, что архитекторов не слушают, а слушают нынешних менеджеров. А им все равно, чем руководить – буфетом на вокзале или архитектурой большого города.
– И когда же все это закончится?
– Тогда, когда нашим приоритетом станет накопление человеческого капитала, а не что-то иное. Когда именно это произойдет, сказать сложно, но уже сегодня мы обязаны принимать решения с заботой о долгосрочных последствиях. Не нужен талант предсказателя, чтобы понять, что дальнейшее упорное строительство многоэтажек и апартаментов в картофельных полях – это тупик. Строительная отрасль должна срочно обновляться, эволюционировать. Надо использовать «зеленые» технологии, заботиться о ресурсосбережении. Об этом принято много говорить, но в жизни мы предпочитаем не меняться, тем более что у панельных «заборов» 50-летней давности, в отличие от автомобилей, нет на рынке конкурентов, да и самого рынка нет. Итогом этого будет еще более заметное падение качества нашего окружения, расплачиваться за которое будут наши сограждане.
Все эти проблемы, точнее, необходимость их решения, и определяет контуры будущего, которое, надеюсь, окажется не столь далеким.
Кстати
Андрей Владимирович Боков родился 26 сентября 1943 года в г. Москве. Российский архитектор, доктор архитектуры, генеральный директор ГУП МНИИП «Моспроект-4» (1998-2014), Президент Союза архитекторов России, академик Российской академии архитектуры и строительных наук.
ГК «Арсенал-Недвижимость», невзирая на кризисные времена, планирует приступить к реализации двух новых проектов – в Кудрово и Буграх.
Генеральный директор компании Станислав Данелян раскрыл детали новых проектов.
– Станислав Самвелович, что нового «Арсенал-Недвижимость» собирается предложить покупателю в таком пестрящем разнообразием новостроек районе, как Кудрово?
– Напомню, что это уже второй проект «Арсенала» в Кудрово. Первый – ЖК «Флагман» – мы завершили в 2015 году. Новый проект предполагает строительство 35 тыс. кв. м жилья. Жилой комплекс будет состоять из четырех зданий, объединенных общей стилобатной частью. Проект разработан совместно с финскими архитекторами и будет заметно отличаться от окружающей застройки интересными элементами европейской архитектуры, яркими фасадами с панорамным остеклением, продуманной организацией придомового пространства. Такой небольшой европейский проект в Кудрово. Единый стилобат позволяет ограничить движение автотранспорта непосредственно у домов и увеличить площадь для благоустройства.
В комплексе предусмотрен подземный паркинг, прогулочные зоны, детские и спортивные площадки. В общей стилобатной части разместится единая торговая галерея, а в цокольном этаже каждого из корпусов – небольшая зона отдыха, включающая сауну. Еще одна идея финских коллег – максимальное количество кладовых, которые предусмотрены не только на этажах, но в и в паркинге. И конечно, покупателям квартир в жилом комплексе будут предложены эргономичные европейские планировочные решения. Доля таких квартир составит примерно 60% от общего их числа. Замечу при этом, что долю квартир-студий в этом проекте мы сократили до 10%. Как и во всех наших проектах, квартиры мы предлагаем с полной отделкой. Отделка у нас одна из самых заметных на рынке в плане качества и дизайна.
– Как будет называться новый комплекс?
– Пока мы не хотим этого раскрывать, работа над брендингом проекта пока не закончена и завершится в мае. На стройплощадку мы планируем выйти в июне текущего года, а полностью завершить проект в 2019-м. Также мы ведем переговоры с нашим давним партнером «СВП-Групп» о покупке соседнего участка на 65 тыс. кв. м жилья. В случае удачного завершения сделки мы планируем продолжить наш проект на новом участке.
– В декабре прошлого года Градсовет Ленобласти согласовал ваш проект в Буграх, ранее им же отклоненный по причине несоответствия Правилам землепользования и застройки территории. Каковы его новые параметры?
– В Буграх мы собираемся построить 306 тыс. кв. м примерно на 10 тыс. человек. Этажность (12 этажей) и плотность застройки полностью ответствуют ПЗЗ. На участке запланирована школа на 929 мест и три детских сада суммарно на 615 мест. На наш взгляд, в ближайшие годы интерес застройщиков из уже довольно перенасыщенного навостройками Мурино переместится именно в Бугры, которые отличаются сравнительно неплохой транспортной доступностью. Наш участок находится рядом с КАД и имеет больше преимуществ, чем более отдаленные от кольцевой автодороги пятна, которые застраивают некоторые наши конкуренты. Кроме того, в непосредственной близости от нашего квартала будет возведена развязка, что только улучшит транспортную доступность этой территории.
В настоящий момент идет инженерная подготовка территории, прокладываются сети – канализация, электричество, тепло. Выйти на стройку мы планируем в 2017 году. Бренд проекта пока тоже находится в разработке, но уже точно могу сказать, что он будет отличаться ярким, нестандартным позиционированием, включать немало интересных опций для покупателя и, как и все наши проекты, при вполне конкурентоспособной цене относится скорее к комфорт-классу, чем к сегменту эконом. Из тех идей, что уже запланированы к реализации, – вынос парковочных стоянок ближе к КАД, за пределы придомовых территорий, ограничение движения автотранспорта внутри квартала, создание там обширной благоустроенной зоны и 400-метрового променада. Для удобства жителей мы планируем организовать внутриквартальное маршрутное такси (такой микроавтобус компания уже организовала для жителей ЖК «Солнечный» в Мурино).
– Снижение этажности и плотности застройки значительно снизило ваши финансовые ожидания от проекта?
– Мы – законопослушная компания и, безусловно, учли все требования Ленобласти. Однако, на наш взгляд, старая версия нашего проекта была не менее удачна, чем та, что в конце концов была одобрена Градсоветом. Ведь весь вопрос заключается не в этажности, а плотности застройки. Возводя дома не в 12, а, скажем, в 16-20 этажей, мы не превышаем плотность застройки, но при этом высвобождаем больше места для детских площадок, внутриквартальных проездов, зеленых зон, парковок. На наш взгляд, проект то этого только выигрывает.
– Вы считаете требования по высотности и этажности завышенными?
– Нет, они справедливы. Но когда идет речь о комфорте жителей, при формировании этих параметров должен использоваться рациональный подход. Например, во вступивших в силу Региональных нормативах градостроительного проектирования (РНГП), утвержденных соответствующим постановлением правительства Ленобласти, есть указание, что высота 12-этажного здания не должна превышать 37 м. Элементарный расчет показывает, что строить так невозможно. Это значит, что высота потолков в квартире должна быть не более 2,5 м, а коммерческих помещений на первых этажах с учетом воздуховодов – не более 2 м, при этом неясно, как в это ограничение мы можем заложить машинные отделения, выход на кровлю, парапет и т. д. Все это в совокупности даже при самых минимальных параметрах превышает заложенную в РНГП норму. Мы обратили внимание правительства Ленобласти на это противоречие и вносим изменение в РНГП и градпланы – это процедура, которая, к сожалению, занимает немало времени. Сейчас многие застройщики могут столкнуться с этой проблемой.
– Насколько повлияет на рынок, на ваш взгляд, предложенная правительством Ленобласти схема зонирования «Светофор»?
– Эта инициатива, безусловно, окажет влияние на рынок. И в первую очередь на тех застройщиков, что работают на грани себестоимости. Обязанность строить всю инфраструктуру за свой счет нивелирует экономическую эффективность их проектов. Для застройщиков с более устойчивой финансовой основой их проектов такая инициатива, конечно, не будет столь разрушительна, но в то же время не добавит оптимизма при принятии новых инвестиционных решений. Напомню, что программа «Соцобъекты в обмен на налоги» задумывалась с целью привлечения налогоплательщиков в регион и прекрасно работала все это время именно потому, что была предусмотрена схема выкупа соцобъектов. Допускаю, что возможен обратный отток компаний, поскольку смысл платить налоги в бюджет области становится неясным.
– Вы планируете проекты в городе?
– Мы рассматриваем любые интересные для нас варианты как в городе, так и в области, формируем земельный банк. Основной потенциал города, конечно, это редевелопмент «серого пояса». Также для нас интересен такой формат, как апартаменты. Но не в том случае, когда апартаменты строят где-то на периферии, поскольку не удалось изменить функциональное назначение полученного участка; нам хотелось бы реализовать проект в интересных локациях в центральных районах Петербурга. Я думаю, мы хорошо бы справились с этой задачей. Это будет шаг вперед.
Градостроители открываются сотрудничеству с другими профессионалами, убежден Вилли Мюллер, испанский урбанист и футуролог.
Институт передовой архитектуры Каталонии был создан на рубеже веков для развития новых моделей градостроительства, основанных на понятии metapolis – «метаполия», которое подразумевает, что не только техническая, материальная часть архитектуры составляет город. «Мы решили развивать свое видение как парадигмы в мире архитектуры», – объясняет Вилли Мюллер, сооснователь Института передовой архитектуры Каталонии (IAAC). Особенность парадигм, предлагаемых к изучению в IAAC, но не изучаемых в известных крупных университетах, в их соотнесенности с рядом изменений, которыми ознаменовалось начало XXI века. «Парадигм много. Но важно понять, что на самом деле изменяется прежде всего парадигма ментальная, философская», – уточняет испанский футуролог.
В поисках крайней точки
Вниманию петербургского профессионального сообщества он представил ряд парадигм, наиболее явно требующих обсуждения. Так, предметом исследований в IAAC являются отношения в парадигме «мегагорода/запрограммированные коллапсы». «Где та максимальная точка напряжения, которую сможет выдержать инфраструктура, после чего она должна будет измениться? Можем ли мы, например, бесконечно увеличивать сеть подземного транспорта? Кажется, нет. И я не знаю ни одного института, который мог бы смоделировать катастрофы в городской среде, которая нас окружает», – комментирует Вилли Мюллер. С этой парадигмой соотносятся и вопросы использования высвобождающихся общественных пространств, чьи прежние функции перестали быть востребованными.
Парадигма «изменение климата/изменение инфраструктуры» предполагает новый взгляд на последствия глобального потепления. «Глобальное потепление на четыре-шесть градусов приведет к резкому сокращению площади суши. И это не гипотеза – это уже подтверждается реальностью. Важно не показать, какой будет катастрофа, а ввести это понятие в нашу повестку», – говорит Вилли Мюллер.
Еще одна парадигма, предложенная им к осмыслению, – «открытое публичное пространство/гиперсвязанность людей». Если ранее понятия «площадь», «улица» подразумевали место, где люди наиболее мощно ощущали свою общность, связанность, то теперь эта связанность отвлечена от физического пространства. К этой парадигме примыкает и та, которая соотносит производство материальных вещей и понятие сети, сетевого общения. «Мы переживаем революцию в производстве. Старая индустриальная логика меняется. На смену старым клише, включающим серийное производство, делокализацию (перенос производства в другие места), необходимость складирования продукции, приходит логика локального производства, использующего местные материалы», – утверждает господин Мюллер. «Старая логика производства должна быть упразднена, потому что она разрушает нашу экологию, и стоимость этого экологического следа становится все более важной в сознании людей», – добавляет он. В качестве иллюстрации «новой индустриальной логики» футуролог приводит уже реализуемые локальные проекты по выращиванию овощей в городской среде. «Можем ли мы представить, что в будущем станем выращивать овощи с применением искусственного освещения, используя, например, площади бывших паркингов, потребность в которых отпадет с отказом от личного автотранспорта?» – спрашивает Вилли Мюллер.
Помедленнее, пожалуйста
Парадигма, которая вызвала, пожалуй, самую оживленную реакцию петербургской аудитории, – «гиперрегионы/«медленные» города (slow cities)». «С одной стороны, мы видим гиперрегионы – густонаселенные и очень быстро развивающиеся. А с другой – мы все хотим замедлить это развитие и жить спокойно, неспешно, общаясь с соседями и друзьями, имея возможность пешком дойти до аэропорта», – комментирует футуролог, уточняя, что, разумеется, отдает себе отчет в том, что добраться до современных аэропортов без средств передвижения невозможно. «Может быть, как раз и нужно разработать новый подход к аэропортам? Я хочу сказать, что иное видение проблемы может привести к иному функционированию, иному облику города», – добавляет он.
Актуально звучит для Петербурга, наверное, и парадигма «смарт-города/понятие самодостаточности». «Люди всегда старались найти возможности следить за происходящим в городе, вообще установить связь с окружающей средой. Но камеры слежения, устройства для контроля представляют собой репрессивную сторону – устаревшую. А новая ментальность, новые технологии учат быть самодостаточными и не зависеть ни от кого. Это противоречие подобно человеку, которого тянут в разные стороны. Поэтому очень важно понять эти явления – необходимость установления связи с окружающей средой и уважения независимости – с точки зрения государственной», – говорит Вилли Мюллер. Слишком часто, по его мнению, технологические корпорации «устанавливают прямые связи с властью, продавая сложные технологии, устройства государственным учреждениям, которые не слишком хорошо понимают, что им нужно на самом деле».