Андрей Ермаков: Здание, потерявшее пользователя, в течение трех лет превращается в руины
О ситуации с восстановлением архитектурных памятников и какие новые законы необходимы для спасения исторических зданий рассказал заместитель председателя комитета по культуре Ленобласти, начальник департамента государственной охраны, сохранения и использования объектов культурного наследия Андрей Ермаков.
– Как вы оцениваете общее состояние историко-культурных памятников Ленобласти на текущий момент?
– С одной стороны, очень неплохо. С другой, если глубоко погружаться в тему, то ситуация с объектами культурного наследия в целом в стране тяжелая. В период с 1990-х по 2000-е годы органы местного самоуправления легко раздавали земли частным предпринимателям. К сожалению, они не знали или не хотели знать, что такое объекты культурного наследия и какие ограничения накладываются на земли. Сейчас пришло время собирать камни. Ведется работа, но работа эта большая и трудная.
Оценить возможность дальнейшего использования всего усадебного комплекса – тяжелая задача, которая стоит перед экспертами и перед нами. Решение о включении или невключении в реестр выявленных объектов культурного наследия принимается только после экспертизы, которая устанавливает пообъектный состав, предметы охраны и границы территории памятника. Следующий шаг – разработка проекта зоны охраны.
В целом сейчас Ленобласть ведет активную работу в этом направлении, однако средств все же не хватает, и это при том, что последние три года по поручению губернатора Александра Дрозденко финансирование увеличено в несколько раз по сравнению с предыдущими периодами. Пробел финансирования в конце 1990-х – начале 2000-х создал критическую ситуацию, и только сейчас мы начинаем выполнять поставленные задачи. Кроме того, начата планомерная работа по реставрации объектов культурного наследия, находящихся в ненадлежащем состоянии, с целью их вовлечения в культурный оборот. Все объекты культурного наследия, которые мы испрашиваем из казны имущества РФ, предназначены под конкретные цели, и только это дает возможность упрощенного порядка передачи.
– Как выглядит структура финансирования работ по сохранению памятников?
– За последние годы финансирование сохранения памятников из регионального бюджета выросло с 10 до 350 млн рублей в год. Говорить о конкретных средствах из бюджета РФ затруднительно в связи с тем, что заявки подаются на большие суммы (так как объекты федерального значения сложны в реставрации и требуют комплексного подхода). Сколько будет выделено в рамках федеральной целевой программы «Культура России», известно только Министерству культуры РФ. Есть план заявок, куда включаются наши объекты, но ни у кого нет гарантий, что в конечном итоге они попадут в план основных мероприятий.
К сожалению, на 2016 год из всех заявленных объектов Выборга попал в программу только один объект (Южный вал в Выборгском замке). Сейчас нам обещают профинансировать еще ряд заявок, но пока только проектно-сметную документацию.
– Как много архитектурных памятников сегодня приватизированы частными предпринимателями?
– Комитет не ведет отдельного учета приватизированных объектов, но, несмотря на это, мы стараемся вести учет по целому комплексу критериев, в том числе по критерию собственности. В наших полномочиях – выдача охранных обязательств, которые в соответствии с современным законодательством выдаются не конкретному юридическому или физическому лицу, а на конкретный объект. Как правило, приватизировались выявленные объекты культурного наследия. В 1990-е годы ограничения на приватизацию были только по объектам федерального значения (они являлись исключительно собственностью РФ).
– Есть памятники, собственность на которые до сих пор не разграничена?
– Да, и таких объектов немало. Это и памятники, посвященные событиям Великой Отечественной войны, и культовые объекты, а также отдельно стоящие хозяйственные постройки в усадебных комплексах. Мы совместно с прокуратурой ведем работу по понуждению органов МСУ к принятию «бесхозных» памятников в собственность муниципалитетов. Наличие на территории субъекта большого количества историко-культурных объектов, находящихся в казне РФ, не закрепленных ни за кем, – большая проблема с точки зрения их реставрации и дальнейшего использовании. Начиная с 2013 года губернатор Ленобласти занял, на мой взгляд, резкую и правильную позицию, продвигая идею о том, что каждый памятник должен иметь своего пользователя.
– Насколько сложно искать арендаторов для уже отреставрированных объектов?
– Сложно найти арендаторов и пользователей для объектов, нуждающихся в реставрации. Многие боятся связываться с памятниками, считая, что это слишком трудно. На выполнение объема предпроектных и проектных работ зачастую можно положить целую жизнь. Это довольно сложная процедура, и, не зная ее, в эту историю стараются не влезать. Все, что сейчас приватизировано, это, как правило, памятники, оставшиеся в хорошем состоянии, например здания, которые занимали госучреждения.
Плюс срок окупаемости объекта культурного наследия гораздо длиннее, чем при строительстве жилых домов. Восстановление требует серьезнейших вложений.
Но если здание теряет пользователя, то в течение трех лет оно доходит до руинированного состояния. Я считаю, что должно быть принято принципиальное решение по упрощению процедуры передачи «бесхозных» памятников, с этой инициативой и выступил Александр Дрозденко.
– Какие случаи восстановления объектов культурного наследия частными лицами в Ленобласти, на ваш взгляд, оказались наиболее успешны?
– Самый яркий из таких примеров – усадьба Марьино в Тосненском районе. Владельцы используют ее по первоначальному назначению и всячески популяризируют. В усадьбе продолжается жизнь, и именно этот подход мне симпатичен.
– В каких изменениях нуждается законодательство, регулирующее обращение с памятниками?
– На мой взгляд, требуется внести в 44-ФЗ одно словосочетание: «за исключением работ на объектах культурного наследия». Это объясняется тем, что проектирование должно проводиться исключительно высококвалифицированными реставраторами, которые и были раньше в государственных проектных институтах. Для того же, чтобы поднять реставрационную отрасль, надо возрождать государственные проектные институты. Тогда за счет авторского и технического надзора любого подрядчика проще будет заставить делать то, что написано в проекте. А сегодня любую смету можно поднять до небес и все обосновать. Но на объекте должны работать именно профессионалы, которые получают деньги от государства и не ставят перед собой задачу извлечь сиюминутную выгоду.
– Какие из памятников в ближайшие годы могут быть переданы на баланс региона?
– Стоит отметить, что за 2014-2015 годы по личной инициативе губернатора Александра Дрозденко в собственность Ленобласти принято большое количество объектов культурного наследия, самыми знаковыми являются объекты всего Зеленого пояса Славы. Также очень долго шла работа с объектами в Новой Ладоге и в Ломоносовском районе, но Росимущество совместно с Минкультом решили закрепить их за ФГУК «Агентство по управлению и использованию памятников истории и культуры». Теперь мы, со своей стороны, будем помогать им и контролировать, как они восстанавливают эти объекты.
Перед нами сегодня стоят действительно глобальные задачи, для их решения необходимы две составляющие: люди и, как это ни банально, деньги. Мы всегда поддержим любые позитивные действия и сами рады показать то, что сделано. Но говорить о еще не завершенных проектах преждевременно. Памятники не любят суеты.
Материал подготовлен по заказу Комитета по печати и связям с общественностью Ленинградской области.
Денис Янев, директор Санкт-Петербургского государственного бюджетного учреждения «Центр энергосбережения», в интервью газете «Строительный Еженедельник» рассказал о том, как совместить мероприятия по энергосбережению и капитальный ремонт многоквартирных домов, а также сообщил о перспективах энергосервисных контрактов в городе.
– В Санкт-Петербурге в рамках региональной программы по энергосбережению реализуются несколько долгосрочных целевых программ. Например, по модернизации тепловых сетей, по замене уличного освещения и т. д. Финансирование этих целевых программ обеспечивается бюджетом города. В 2014 году в рамках общей программы по развитию энергокомплекса в Санкт-Петербурге была разработана и утверждена подпрограмма по энергосбережению.
Минэнерго РФ месяц назад утвердило новые правила предоставления субсидий, которые будут действовать при подаче заявок на 2015 год. Госпрограммы в здравоохранении, образовании, транспортной и жилищной сферах Санкт-Петербурга должны содержать набор мероприятий по энергосбережению, а также целевые показатели, связанные с экономией энергоресурсов. СПбГБУ «Центр энергосбережения» в ближайшее время приступит к подготовке проекта заявки на субсидии на 2015 год. В соответствии с этими правилами будет сформирована и наша заявка, и мы сможем претендовать на получение до 500 млн рублей федеральных средств на будущий год. Заявка будет подаваться в марте 2015 года.
– Есть понимание, куда пойдут эти деньги?
– Да, нам бы хотелось направить эти средства на оборудование бюджетных учреждений узлами автоматического регулирования теплопотребления в зависимости от погодных условий. И на энергоэффективный капитальный ремонт.
– Получается, что будут совмещаться две программы в одной – капремонт и программа по энергоэффективности?
– Правовая база для капремонта – это Жилищный кодекс РФ, но в нем энергосберегающие мероприятия при капремонте необязательны. Обязательность этих мероприятий определяется отдельным законом субъекта. Вице-губернатор Петербурга Владимир Лавленцев считает, что капитальный ремонт должен быть энергоэффективным. По его поручению мы подготовили и внесли на рассмотрение ЗакСа Петербурга пакет изменений в закон о капитальном ремонте. Мы включили в него ряд простых, недорогих мероприятий по энергоэффективности, например установку автоматического погодного регулирования, замену ртутных светильников в местах общего пользования на светодиоды, утепление окон и т. д.
Думаю, что мы еще год-полтора будем работать над законом о капремонте с точки зрения введения мероприятий по энергосбережению. В любом случае конечные согласования будут проходить с собственниками. У них будет выбор – получить энергосберегающий вариант капремонта, который будет дороже, но наиболее эффективный с точки зрения дальнейшей эксплуатации дома. Или дешевый вариант.
Более того, у нас есть методика подбора домов в адресную программу капремонта каждого года. Как правило, берутся технико-экономические паспорта, определяется показатель износа инженерных систем и по годам формируются списки домов на капремонт. Теперь планируется ввести обязательный энергоаудит, то есть лет через 5-6 лет каждый дом в Петербурге будет иметь обязательный энергопаспорт. В идеале класс энергоэффективности дома станет одним из критериев включения дома в программу капремонта.
– Как обстоит ситуация в Санкт-Петербурге с установкой узлов учета в многоквартирных жилых домах и в организациях бюджетной сферы города?
– В Петербурге более 90% многоквартирных домов оснащено узлами учета тепловой энергии. Это очень хороший показатель, по сравнению с другими российскими регионами. Согласно Федеральному закону РФ № 261-ФЗ «Об энергосбережении и о повышении энергетической эффективности…» после установки узла учета в течение месяца он вводится в эксплуатацию, и не позднее следующего месяца начинается коммерческий учет тепловой энергии. Но мы наблюдаем очень много случаев, когда сроки ввода срываются.
По нашей статистике, в 700 зданиях Санкт-Петербурга узлы учета не установлены. Из них на 300 объектах они ставиться не будут, так как дома предназначены под снос. На 400 объектах 192 узла учета уже включены ресурсоснабжающими организациями в свои инвестиционные программы и будут установлены в октябре. По 208 узлам учета есть проблемы с документацией. Они будут установлены до конца I квартала 2015 года.
Есть другая цифра – 900 узлов учета из числа установленных не введены в коммерческий учет – они есть, но не работают. Вице-губернатор Владимир Лавленцев дал поручение все эти узлы к 15 октября ввести в работу.
Установка и введение в эксплуатацию узлов учета потребления энергоресурса – обязанность ресурсоснабжающих организаций и управляющих компаний. За неисполнение могут последовать многомиллионные штрафные санкции. По нашим оценкам, от 7,5 до 15 млн рублей штрафных санкций можно вынести ГУП «ТЭК СПб», ТГК-1 и «Петербургтеплоэнерго» за не установку узлов учета там, где есть такая техническая возможность. От 2,6 до 3,8 млн рублей – общая сумма претензий к жилкомсервисам с государственным участием, которые не используют готовый узел учета потребления энергоресурса для расчетов.
Подчеркну, что федеральные органы власти будут очень жестко подходить к тем собственникам многоквартирных домов, которые не озаботились установкой узлов учета тепловой энергии. Так, с 1 января 2015 года будут вводиться повышающие коэффициенты, которые будут применяться при расчете с потребителями, живущими в домах, не оборудованными узлами учета. Коэффициенты будут увеличиваться поэтапно каждые полгода и будут равны: с 1 января 2015 года – 10%, с 1 июля 2015 года – 20%, 1 января 2016 года – 40%, с 1 июля 2016 года – 50%, а с 2017 года – 60%. Также эти нормативы касаются потребления электричества и воды на общедомовые нужды. Это не касается домов, в которых установка счетчиков технически невозможна.
Кроме этого, с ноября 2014 года увеличится ежемесячная плата по квитанциям ЖКХ. Потому что ресурсоснабжающие организации за свой счет ставят узлы учета, а жители компенсируют им стоимости этих узлов учета, но с рассрочкой на пять лет. С квадратного метра в среднем поучается от 60 коп. до 6 рублей.
– Каковы, на ваш взгляд, перспективы использования энергосервисных контрактов при реализации проектов по энергосбережению в Петербурге?
– По оценкам «РБК», объем рынка энергосервисных контрактов в России в 2014 году составит 26 млрд рублей, рост относительно 2013 года – 85%. В прошлом год рынок был в зачаточном состоянии, а в этом году началось его развитие. Думаю, что в 2015 году в Санкт-Петербурге энергосервис заработает в полной мере.
На мой взгляд, сегодня энергосервис идеален при установке узлов автоматического регулирования теплопотребления в зависимости от погодных условий. Мы провели обследование в ряде домов в одном из районов Санкт-Петербурга, где стоят подобные установки, и пришли к выводу, что они в плохом состоянии. Получается, что у жилкомсервисов оборудование есть, но они им не пользуются. Отсюда вывод: ставить эти узлы нужно только через энергосервисный контракт, цель которого – вернуть инвестиционные вложения путем экономии энергоресурсов.
– Есть ли пример подобных энергосервисных контрактов по узлам автоматического погодного регулирования теплопотребления в Санкт-Петербурге?
– Сейчас мы готовимся к проведению пилотного конкурса на установку узла автоматического погодного регулирования теплопотребления в одной из школ Санкт-Петербурга. По нашим расчетам, до конца года будет заключен энергосервисный контракт и будут проведены работы по проектированию и монтажу узла погодного регулирования.
– Сколько в среднем окупается энергосервисный контракт?
– По нашим данным, сегодня оснащение одного здания блоком погодного регулирования в среднем стоит от 500 тыс. до 1,3 млн рублей. Время окупаемости может доходить до 6-7 лет. Например, в Кронштадте из 25 госучреждений, имеющих отдельно стоящие здания, для энергосервиса интересны шесть объектов, в основном это школы. По нашим расчетам, окупаемость по ним может составить от года до пяти лет. Комитет финансов Санкт-Петербурга в настоящее время готовит методические рекомендации по энергосервисному контракту. Согласно им, 70% от экономии затрат будет направляться инвестору, 15% – на экономию бюджетных средств по данному учебному заведению, и 15% пойдет на премирование сотрудников общеобразовательного учреждения.
– Конкурс будет объявляться по каждой школе отдельно?
– Согласно федеральному законодательству сегодня каждая школа должна объявлять конкурс отдельно. Подготовкой конкурсной документации по согласованию с главой района будет заниматься Центр энергосбережения Санкт-Петербурга. Однако сегодня мы, во-первых, ждем от Минэнерго нормативно-правовой акт, позволяющий проводить совместные торги и в один лот объединить конкурсные процедуры, например, по ста школам. Потому что инвестору не интересно вкладывать в одну школу миллион рублей. Ему интересно сразу вложить 100 млн. рублей. Как только Минэнерго предусмотрит такую возможность, мы надеемся в первом квартале 2015 года выпустить постановление на проведение совместных торгов.
– В какой сфере еще можно применять энергосервисные контракты?
– Например, при замене уличных ртутных ламп на светодиоды. Опять же пилотным проектом был выбран Колпинский район. До середины октября «Санкт-Петербургские электрические сети», на балансе которых находятся уличные светильники, планируют объявить конкурс на замену 2,5 тыс. уличных светильников. Стоимость одной светодиодной лампы составляет от 7 до 12 тыс. рублей. По нашим расчетам, на покупку 2,5 тыс. светильников в среднем потребуется 27-30 млн. рублей вложений. А экономия электроэнергии за год – 7 млн. рублей. Окупаемость проекта составит 4-6 лет. Еще в районе останется 12,5 тыс. светильников, которые, скорее всего, также будут заменены по договору энергосервиса.
Заместитель генерального директора «Северо-Запад Инвест» Владимир Жуйков рассказал корреспонденту «Строительного Еженедельника» Михаилу Немировскому о технологиях экологической защиты в рамках проекта «Новый берег», сходстве проекта с немецким Hafencity и о том, в чем состоит отличие работы российских экологов от их зарубежных коллег.
– На какой стадии находится на данный момент проект «Новый берег»?
– Сегодня все идет по плану, но с некоторым опозданием. В данный момент мы заканчиваем все работы, связанные с проектом планировки территории, готовимся до конца года выйти с ППТ на правительство. Кроме того, мы готовим окончательный вариант схемы взаимодействия с правительством города относительно строительства инженерной и социальной инфраструктуры. Ожидается, что по итогам переговоров будет выпущен отдельный документ, в котором все эти обязательства будут прописаны.
– Позиция города в отношении финансирования строительство инженерных сетей не поменялась?
– Не поменялась. Мы идем навстречу городу и выполним работы по прокладке магистральных сетей за свой счет.
– На ваш взгляд, почему вообще родилась идея развивать город в сторону акватории залива, намывать новые территории? Что побуждает девелоперов участвовать в таких проектах?
– Для бизнеса преимущества строительства на намыве очевидны. Прибрежные территории всегда более привлекательны для проживания и более перспективны с точки зрения городского развития. Это исключительные видовые характеристики, благоприятная экологическая обстановка, близость санаторно-курортной и развлекательной инфраструктуры. Все понимают, что прибрежные зоны – это лучшие территории города, поэтому их застройка велась активно во все времена. И застраивались они не потому, что не хватало территорий, а потому что это была сознательная градостроительная политика. В первую очередь застраивались набережные, то есть места, которые представляют собой лицо города, практически все территории, которые примыкают к воде, являются искусственными объектами. Дело в том, что дельта Невы отличалась болотистой местностью, строить на которой было проблематично. Для формирования берегов нашим предкам приходилось насыпать новые земельные участки, например территория Летнего сада является большей частью искусственной. Именно поэтому я считаю, что намыв – это нормальная градостроительная практика, которая длится уже сотни лет. Город расширяется и растет – остановить этот процесс невозможно.
– А где предел этого роста? Какие перспективы дальнейшей экспансии города на акваторию залива?
– Не думаю, что намыв станет массовой практикой, потому что каждый подобный проект возникает только в том случае, если характеристики территории не противоречат множеству условий и требований. Поэтому процесс выбора площадки сопряжен с глубочайшим природно-экологическим анализом территорий.
По сути, наш участок был последней зоной, где имелись все предпосылки для реализации проекта такого масштаба. Сегодня здесь заброшенный подтопляемый берег, и попытки развития этих территорий город предпринимал еще с 1990-х годов. Сначала землю здесь пытались освоить фрагментарно, по кускам, но из-за отсутствия здесь инженерной инфраструктуры и постоянного подтопления девелоперы так и не смогли создать здесь ничего толкового. Город принял решение найти такого инвестора, который мог бы осуществить инженерную подготовку всей территории. Что касается появления новых проектов намыва, то я не думаю, что это реально, во всяком случае в обозримой перспективе. Могут возникнуть лишь небольшие проекты, предусматривающие локальный намыв новых территорий.
– Эксперты-экологи уже несколько лет подряд говорят о пагубном влиянии работ по намыву территорий на экосистему Невской губы. Согласны ли с этими опасениями?
– Влияние намывных территорий на экосистему залива есть, все это понимают. Вопрос в оценке степени этого влияния, а также в объеме и характере тех мер, которые предпринимаются, чтобы это влияние минимизировать. Я имею в виду прежде всего технологию намыва, потому что сам по себе спектр технологических возможностей для создания новых территорий огромный. В нашем случае мы сделали все, чтобы снизить влияние строительных работ на окружающую среду.
– Какое конкретно технологическое решение будет применено?
– Мы учли все трудности, с которыми столкнулись строители при намыве «Морского фасада». Самые большие проблемы связаны с возникновением шлейфа взвеси, который распространяется в Финский залив. Для решения этой задачи проектом предусматривается, что место намыва отделяется специальной дамбой. Таким образом строительная площадка полностью изолируется от залива, и только тогда начнутся работы по намыву территорий. Длина дамбы, которая обойдется нам в 10 млрд рублей, составит более 3,5 км. Впоследствии дамба превратится в набережную – красивое общественное пространство с пляжем. Очень важно, что вода, вытекающая в залив, будет проходить очень длинный путь, около 7 км, на этом промежутке происходит осаждение песчаной взвеси. То есть поток становится практически чистым, кроме того, на выходе стоят специальные фильтры.
– Инвестор проекта «Морской фасад» платил компенсацию в Росрыболовство за ущерб, нанесенный популяции корюшки. Будете делать аналогичную выплату?
– Эта стандартная практика, ничего необычного здесь нет. Наш проект прошел государственную экологическую экспертизу, и там сформулирован весь объем ущерба, который мы наносим рыбному хозяйству, и соответствующие объемы компенсаций. Все это достаточно легко считается.
– Звучит все складно, но со стороны проекты намывных территорий все равно выглядят как нечто инородное, неестественное, а потому воспринимаются общественностью негативно. Вы говорите, что ущерб от намыва неоспорим, так зачем же наносить этот вред сознательно?
– Любая хозяйственная деятельность человека связана с нанесением ущерба окружающей среде. Даже при работах в чистом поле. Кстати, если говорить о дефиците площадок для строительства в городе, то согласно Генплану мест для жилищного строительства в городе осталось не так уж много. Город со всех сторон окружен сельхозугодиями и лесами. В процессе освоения этих земель экосистеме наносится еще больший вред. Ведь рыба – это возобновляемый ресурс, это контролируемый процесс, а сельхозугодия изымаются и застраиваются необратимо. Выбора у строителей нет. Если говорить о застройке промышленных зон, то предприятия тоже нужно куда-то перевозить.
– А насколько дороже выйдет для девелоперов земля на намыве?
– Не буду отрицать, участки на намывных территориях для девелоперов окажутся несколько дороже, чем на существующих территориях, но это будет стоимость, сопоставимая с расценками в Курортном районе. Цены на землю здесь будут выше, чем в промышленных зонах города, но нужно понимать, что, во-первых, промзоны практически все уже распроданы, а во-вторых, у недействующих ныне заводов, как правило, есть несколько десятков собственников, договориться с которыми зачастую невозможно.
– Обращались ли к зарубежному опыту намыва территорий? Можете привести удачные или неудачные примеры таких преобразований?
– Разумеется, мы обращались к зарубежному опыту как непосредственно намыва территорий, так и строительства на новообразованных участках. В значительной степени мы опирались на опыт немецкого проекта Hafencity в Гамбурге. Проект очень похож по размеру и схеме освоения. Единственное отличие – там все предварительные работы взял на себя муниципалитет. У администрации Петербурга на это денег нет, поэтому данными работами занимаемся мы. Также мы видели, как намывают в Голландии – там просто стоит труба, из которой в море хлещет метровая струя песка. И местные экологи не бьют тревогу по этому поводу. Вообще подход к защите окружающей среды у нас разнится. На Западе научились правильно оценивать ущерб от строительства, они полностью контролируют этот процесс. Да, у них песок сыпется прямо в море, но при этом красивейшая песчаная дюна по соседству огорожена, защищена от осыпания, по ней ходить нельзя. Нашу дюну в Сестрорецке экологи почему-то никак не защищают. По ней ездят машины, там разводят костры. В результате этот уникальный природный объект в скором времени просто исчезнет. Наши экологи, к сожалению, очень конъюнктурно обращаются с темами экозащиты, они защищают не среду, а обращают внимание лишь на те отдельные участки, которые легко могут вызвать общественный резонанс.