Сергей Кузьмин: В Окуловском районе есть все для успешного бизнеса
Глава администрации Окуловского района Новгородской области Сергей Кузьмин об итогах 2015 года и новых планах развития территории.
– Что вы считаете основными направлениями работы районной власти сегодня?
– Главное направление – это выполнение социально значимых обязательств органов местного самоуправления. Это невозможно без пополнения местного бюджета, без взаимодействия с предприятиями и организациями района, без стабильно работающего производства, для чего, в свою очередь, требуется развитая инфраструктура. Соответственно, на нас возложено решение и вопросов обеспечения инфраструктурой, прежде всего дорогами и мостами, объектами коммунальной инфраструктуры (котельными, водопроводами, канализационными сооружениями), а кроме того, объектами здравоохранения, культуры и спорта.
В 2015 году в Окуловке открылся Региональный центр гребного слалома – сооружение федерального значения, которое позволит проводить у нас соревнования очень высокого уровня. Центр построен на условиях софинансирования из бюджета РФ и Новгородской области, однако как местная власть мы предоставляли земельный участок, решали вопросы благоустройства прилегающей территории, помогали контролировать ход строительства. Сейчас в Окуловке строится спортивный центр с универсальным спортивным залом – крайне нужный нашим жителям объект.
Мы планируем также строительство новых спортивных площадок для внедрения комплекса ГТО и обустройство дворовых площадок: чтобы спорт развивался массово, а мы в этом заинтересованы, спортивного центра и спортивных залов мало.
– На выполнение каких задач хватает средств консолидированного бюджета Окуловского района?
– Прошлый год стал достаточно успешным для района с точки зрения пополнения доходной части бюджета. Прежде всего, потому что появился новый источник доходов – налоговые и неналоговые поступления от строительства автомагистрали М-11. За счет этих средств мы смогли выполнить некоторые социально значимые обязательства и подготовить задел по некоторым на будущее. Например, приобрели дополнительный автотранспорт для сферы культуры, чтобы насыщенная культурная жизнь была не только в районном центре, но и на удаленных территориях. Также отремонтировали часть образовательных учреждений, сформировали ряд других бюджетных обязательств социальной направленности.
Конечно, поиск новых путей для пополнения бюджета – наша постоянная задача. Мы надеемся, что строительство автомагистрали М-11 будет проходить в соответствии с планами, что обеспечит поступления в районную казну и в 2016 году. С другой стороны, несмотря на не самую лучшую экономическую обстановку, мы будем стараться больше средств привлечь сами и выполнить все задуманное.
– Каким образом?
– Нужно заинтересовать потенциальных инвесторов – близость транспортных развязок М-11 дает новые возможности для развития и производства, и сельского хозяйства, и туристического бизнеса. Кстати сказать, по распоряжению губернатора Новгородской области одной из приоритетных задач обозначено создание в Окуловском районе особой экономической зоны туристско-рекреационного типа: все организационные мероприятия должны быть завершены не позднее 2018 года. Надеемся, это станет дополнительным мощным стимулом для инвесторов.
Сегодня, по экспертным оценкам, мы обладаем неплохим энергетическим потенциалом: в районе есть газ, свободные электрические мощности, причем по цене вдвое меньшей, чем в Санкт-Петербурге. Район обладает высоким сырьевым потенциалом, представленным большими запасами разведанных месторождений карбонатных пород, глин для производства кирпича, торфа, озерного сапропеля. На территории района имеются источники минеральной воды. А природные ресурсы нашей территории просто уникальны.
Инвестору мы можем предложить инвестиционные площади для различных целей: промышленности, сельского хозяйства, рыбоводства и туристического бизнеса.
– Ваши усилия по приглашению инвесторов приносят плоды?
– Мы рассказываем о районе: приглашаем потенциальных инвесторов к себе, выезжаем к ним сами. Мы приводим в пример опыт успешно действующих предприятий в разных сферах, а также информируем их о предприятиях, в которые можно вновь вдохнуть жизнь. Предложения от инвесторов уже есть, насколько они будут реализованы – покажет время.
На уровне планов, подготовки к реализации сейчас несколько проектов, в их числе наиболее масштабный – организация в Окуловке на территории старинного депо Октябрьской (прежде Николаевской) железной дороги музея семьи Рерихов. В нашем представлении это должен быть масштабный культурный центр, имеющий не меньшую значимость как центр притяжения туризма и, как следствие, поступлений в бюджет района, чем Региональный центр гребного слалома.
Еще один планируемый к реализации крупный проект с участием исключительно российского частного капитала – строительство завода по производству и сборке автобусов небольшой и средней вместимости.
– Вы исполняете полномочия главы администрации Окуловского района уже год. Какие перемены в жизни территории, на ваш взгляд, произошли за это время?
– Прежде всего, мы полностью переформатировали нормативно-правовую базу. Так, глава района избирался уже по новым правилам. Мы собрали команду работоспособных, нацеленных на результат руководителей и специалистов, в которой сегодня каждый на своем месте. И мы приступили к реализации тех задач, решению тех проблем, о необходимости решения которых раньше только говорили.
– Например?
– Например, уже подходит к завершению капитальный ремонт моста через р. Перетну – центрального в г. Окуловка. Движение по нему было запрещено более трех лет назад из-за ветхости, скоро мы его откроем.
– С какими наиболее серьезными проблемами вы сталкиваетесь при выполнении властных полномочий?
– Сама большая проблема для нас – это жилищный вопрос. Когда-то власти Окуловского района, надо это признать, упустили время при формировании программы расселения аварийного жилья с софинансированием из Фонда содействия реформированию ЖКХ. Как ни печально, из-за незначительного количества домов, подлежащих расселению, программа в нашем районе была полностью выполнена еще в 2014 году. Соответственно, сегодня в Окуловском районе много жилья, фактически являющегося аварийным, но не признанного таковым юридически. И жители таких домов были лишены возможности получения более качественного жилья в рамках реализации этой государственной программы.
– Однако существуют и альтернативные варианты для решения жилищных проблем населения: «Доступное жилье для российской семьи», иные механизмы. Что используется на вашей территории?
– Мы готовим земельные участки и предоставляем их для строительства жилых домов. Тем более что спрос на недвижимость в районе большой: в очереди на получение социального жилья только в Окуловке более 900 человек, а с учетом других поселений – более 1,2 тыс. человек.
Убежден, что органы местного самоуправления должны предоставлять жилье тем, кто действительно в нем нуждается и сам приобрести не может. Люди престарелые, малоимущие, страдающие от некоторых заболеваний, люди с определенными заслугами, некоторые иные категории – вот те, кому такая помощь необходима. Но, к сожалению, во многих случаях получается, что жилье предоставляется по формальному признаку, далеко не тем, кто в нем остро нуждается.
– Заинтересованы ли вы в увеличении численности населения Окуловского района? Что для этого делается?
– Сегодня численность постоянно проживающего в районе населения составляет чуть более 23 тыс. человек. А когда-то это было и 30, и 35 тыс. В течение десятилетий люди стабильно уезжали из наших мест, да еще и смертность превышала рождаемость. Конечно, мы заинтересованы в том, чтобы уменьшить число тех, кто ищет лучшей жизни в Москве или Санкт-Петербурге. Мы не можем остановить отток населения, но мы можем его минимизировать, создав лучшие условия для жизни и труда на родной земле. Мы можем решать вопросы оздоровления населения, создавать предпосылки для повышения рождаемости, обеспечив необходимое количество мест в дошкольных учреждениях и школах, и т. д.
Наш район богат свободными площадями, где могли бы поселиться новые жители, где хорошая экология, есть возможности для ведения бизнеса. И надо сказать, летом и в выходные дни число жителей района резко увеличивается за счет приезжих из Санкт-Петербурга, Москвы. Но они рассматривают наш район как дачный, а хотелось бы, чтобы к нам начали возвращаться дети и внуки тех, кто уехал отсюда когда-то.
– Видите ли вы совершенно не используемые сегодня ресурсы как перспективные источники развития Окуловского района?
– Мы возвращаемся в этом смысле к строительству М-11. В любом случае автомагистраль надо будет обслуживать, здесь появится сопутствующая инфраструктура. И это подразумевает новые рабочие места, новые экономические перспективы для территории. Мы надеемся на то, что с учетом географии и уже сложившейся логистики это не последняя стройка федерального масштаба на нашей территории. Мне кажется, что задачи, выполнение которых сейчас возлагается на проходящую по нашей территории Октябрьскую железную дорогу (81 км главного хода), наверное, несколько превышают ее нынешние возможности. Думаю, и этот инфраструктурный момент сработает на дальнейшее развитие Окуловского района.
– Какие новшества в районе для вас как для руководителя будут особенно приятны?
– За промышленность, моменты, связанные с выполнением государственных задач, развитие инфраструктуры я более-менее спокоен: с этим есть ясность, понятны перспективы. Хотелось бы добиться эффективного использования наших сельских территорий – интереса к ним со стороны инвесторов, развития сельхозпроизводства.
Мнение:
Игорь Силиверстов, председатель совета директоров логистического центра «Северная долина»:
– По моему мнению, самая главная проблема района, который ранее переживал депрессию, но уверенно из нее выходит, сегодня связана с человеческим фактором: местным жителям нужно поверить в свои силы, а сделать это без развития культуры невозможно. И это понимают и власти района, и многие рядовые жители. Неслучайно именно в Окуловке осенью прошлого года был открыт первый и пока единственный в России официальный памятник Виктору Цою. Для Окуловского района это очень символично. Потому что сегодня и власти, и многие рядовые жители делают усилия, чтобы состоялись перемены к лучшему, к чему призывал этот певец. И чем более широким будет это движение, тем более интенсивными будут перемены к лучшему.
Приоритетными направлениями для привлечения инвестиций в Окуловский район являются промышленность (сегмент глубокой лесопереработки), сельское хозяйство (животноводство и растениеводство), туризм, малоэтажное жилищное строительство, а также добыча и переработка полезных ископаемых.
О районе
Первые упоминания об Окуловском районе Новгородской области, расположенном в северной части Валдайской возвышенности, практически посередине железнодорожной магистрали Москва – Санкт-Петербург, относятся к концу XV века. А мощное развитие этой территории в XIX веке связано именно с открытием регулярного движения по Николаевской железной дороге в 1851 году. Окуловский край тесно связан с судьбами многих выдающихся людей: семьи Рерихов, писателя Льва Толстого, композитора Николая Римского-Корсакова, путешественника-этнографа Николая Миклухо-Маклая, известного ученого – основателя Тимирязевской (Петровской) сельскохозяйственной академии Николая Железнова, писателя Виталия Бианки и др.
Сам районный центр – город Окуловка с окрестностями – неофициально называют «усадебной столицей России»: усадеб здесь более 50, и в том числе с наличием этого рекреационного потенциала связаны дальнейшие перспективы Окуловского района.
В Окуловском районе три городских и четыре сельских поселения, в состав которых входят 204 населенных пункта, прилегающие к ним земли общего пользования и другие земли независимо от форм собственности и целевого назначения.
Район обладает достаточно высоким сырьевым потенциалом: здесь существенные разведанные запасы карбонатных пород, глин для производства кирпича и др. Окуловский район исторически развивался как промышленный. Топ-5 предприятий промышленности включает ОАО «Угловский известковый комбинат», ООО «Органик Фармасьютикалз», ООО «ОЗРИ», ООО «Завод Агрокабель», филиал ООО «Окуловская бумажная фабрика». Эти и ряд других компаний производят до 70% совокупного объема продукции, выпускаемой в Окуловском районе.
Важнейшее инвестиционное преимущество территории – ее выгодное транспортно-географическое положение. Помимо того что по району проходит железнодорожная магистраль Москва – Санкт-Петербург, а также железнодорожные линии Окуловка – Неболчи и Угловка – Боровичи, к 2018 году здесь будет введен в эксплуатацию участок автомагистрали М-11, которая обеспечит еще более качественную логистическую связь двух столиц. Параллельно модернизируется сеть местных автодорог, а две транспортные развязки съезда с автомагистрали М-11 позволят производству, находящемуся в этом районе, эффективно осваивать три рынка: Москвы, Санкт-Петербурга и западного региона: Великого Новгорода, Пскова и т. д.
В Петербурге принят закон «О границах зон охраны объектов культурного наследия». По словам председателя КГИОП Веры Дементьевой, он является итогом десятилетий работы специалистов по истории архитектуры. Об этом можно догадаться по той детальности, с которой обозначаются границы охранных зон и введенные для них режимы. Предназначение режимов состоит не только в охране силуэта и панорам города, но в некоторых случаях и для того, чтобы обозначить границы исследований, без которых просто невозможно судить о ценности наследия. При этом как раз в той области исследований, которая касается объектов, недоступных нашему взору, границы зон наименее статичны. И именно в этой области яснее всего отражается динамика сменяющих друг друга исторических и архитектурных эпох. Об этом рассказал заведующий сектором архитектурной археологии Государственного Эрмитажа Олег Иоаннисян.
Реабилитация археологии
- В чем вы видите главное преимущество закона «О границах зон охраны объектов культурного наследия»?
- Я считаю, что одно из главных достижений – это включение в закон специального режима на участки археологического слоя. В последние годы эта категория культурного наследия находилась в самом беззащитном состоянии.
В центральной части Петербурга имеются 2 федеральных археологических объекта: Заячий остров – подчеркиваю, не Петропавловская крепость, а вся земля острова, и Ниеншанц (крепость и часть бывшего города Ниена). Но, кроме того, закон фиксирует зоны археологического слоя.
- Они вводятся впервые?
- Археологическое зонирование в Петербурге было впервые установлено в
- А как это должно было делаться?
- Эти земляные работы планировались заранее. Вполне возможно было за 2 года до них провести полноценные археологические раскопки. Если бы речь шла только о замене коммуникаций по старым трассам, было бы достаточно археологического надзора. Но проект благоустройства охватывал очень большую площадь. При этом коммуникации решили проложить не по трассе уже существующих, а по новым путям.
Но главное, что проектная отметка работ была очень глубокой – 1,5-
Кроме того, проведение столь глубоких земляных работ было нарушением не только нашего закона, но и международных конвенций. Помогло то, что средства на работы выделялись Всемирным банком. Когда вопрос об этом был поставлен на Совете Европы, в банке поняли, что от официального заказчика – ФИСП – были переданы неточные данные о характере работ. Это было еще одним обстоятельством, которое нам помогло.
- Археологические объекты, как и все объекты культурного наследия, делятся на федеральные, региональные и местные?
- Нет. Во-первых, все археологические объекты по закону являются федеральными. Во-вторых, объект культурного наследия – здание, сооружение – включается в реестр спустя год после выявления. Между тем, участок археологического слоя становится объектом уже по заключению предварительной экспертизы. Здесь год не нужен, поскольку его можно оперативно раскопать, и слой как объект исчезнет.
Археологический слой (раньше употреблялся термин «культурный слой») – это необратимый объект, который существует до раскопок. Если при раскопках будут выявлены остатки капитальных сооружений, имеющие историческую ценность, они уже сами будут носить признаки объекта, и вот они уже в течение года могут быть включены в реестр культурного наследия. А та земля, которая их окружает, после раскопок ценности иметь не будет.
- То есть после завершения раскопок на Ниеншанце, размер охраняемого объекта будет ограничен остатками оборонительных сооружений, которые там обнаружены?
- Да, это будет уже не пятно, а объект в более четких границах.
- И в этом случае придется вносить изменения в картографическую часть городского закона об охране?
- Да. Но это не придется делать часто: полное археологическое исследование занимает длительное время.
С принятием нового городского закона, наконец, устранены нестыковки между местным и национальным законодательством. Дело в том, что постановление КГИОП было принято до федерального закона №73. И соответственно, там еще был использован старый термин «культурный слой», а объекты и зоны – то есть территории, где вероятно выявление объекта и потому необходимо установление режимов – не были разграничены.
Границы зон устанавливаются на основании данных разведочных исследований. Они в разные годы проводились неоднократно. Сейчас зоны архитектурного слоя (ЗА) имеет статус подзон охранных зон (ОЗ). Именно ОЗ, а не ЗРЗ. Их границы «перекочевали» из постановления
В подзону ЗА1 входят границы петровского Петербурга. Там, где археологический слой уже заведомо разрушен, допускается режим археологического надзора, но если выясняется, что там есть признаки сохранного слоя, то вид спасательных работ из режима надзора немедленно переходит в режим раскопок. Подзона ЗА-2 охватывает более широкую территорию, до Обводного канала. Ее границы установлены по состоянию на грань XVIII и XIX вв. На ней допускается режим надзора, поскольку здесь мы точно не знаемраспространение археологического слоя.
- По каким признакам можно судить о том, что на такой-то территории могут находиться участки археологического слоя? По возрасту поселения?
- Степень защиты зависит не от древности. Археологическим объектом может оказаться и слой XIX в. Главный критерий – сведения о том, что раньше на этом месте было поселение.
Датировку археологического объекта мы, как правило, до исследования четко установить не можем. Так, в Новгороде признаки объекта XI-XII вв. могли быть уничтожены в XVI-XVII вв. Возраст слоя мы можем точно установить лишь в процессе раскопок.
Ответственность и профессионализм
- Градкодекс отменил обязательную археологическую экспертизу при строительных работах. Насколько это обстоятельство повлияло на археологию как отрасль знания?
- Действительно, раньше археологическая экспертиза должна была предшествовать любым земляным работам. В 1990-х гг. академические институты выживали за счет заказов на такие работы по крупным объектам – например, при прокладке газопроводов. Застройщики жаловались даже на «археологический рэкет». Нельзя не признать, что реализация важных объектов действительно тормозилась. Однако при новом законодательстве возникла другая опасность. Историческая наука может многое потерять – в особенности в сельской местности, где на практике об уничтожении археологического объекта может стать известно лишь случайно.
Историческая топография Петербурга, впрочем, достаточно изучена, чтобы с высокой вероятностью предполагать наличие в том или ином месте археологического слоя. Новый закон закрепляет такую возможность. Хотя в периферийных районах ранее просмотренные находки также могут погибнуть.
- Кто может осуществлять археологическую экспертизу?
- Ранее в законе жестко регламентировалось, что для осуществления археологической деятельности необходима лицензия. Однако новое законодательство отменило обязательность лицензирования. То есть формально этим может заниматься кто угодно. Другое дело, признают ли такое экспертное заключение легитимным органы охраны памятников – в случае с федеральным объектом, это Минкультуры и Росохранкультуры.
На практике в Петербурге в случайные руки археологический объект попасть не может. По государственному заказу экспертизу проводит либо Институт археологии (Москва), либо Петербургский институт истории материальной культуры РАН. Часть заказов на экспертизу попадает в Эрмитаж, в особенности в случае разногласий между другими экспертными учреждениями. Так было, в частности, с домом Ломоносова на Васильевском острове. По этому объекту Институт истории материальной культуры РАН сделал заключение о том, что после раскопок этот участок не обладает признаками объекта культурного наследия. Но мы провели повторную экспертизу и установили, что тем сохранилась нижняя часть дома.
- На основании какой экспертизы установлены границы зон охраны в только что принятым законе – частной или государственной?
- Все зоны охраны, которые сейчас нанесены на карту – это зоны, где предварительная экспертиза уже проведена, причем по государственному заказу. Если выясняется, что заключение эксперта не соответствует действительности, он подлежит уголовной ответственности. Это положение никуда не делось из законодательства. Более того, КГИОП ввел порядок, согласно которому заключения историко-культурной экспертизы сопровождаются росписью экспертов о том, что он осведомлен об уголовной ответственности.
- Можно ли полностью исключить коррупционную опасность при применении закона?
- Когда принимается новый закон, кажется, что в нем учтено все, и теперь можно спокойно по нему жить. На самом деле всех обстоятельств никогда не учесть. К примеру, нельзя исключить такую ситуацию: заключается договор с какой-то организацией на выполнение археологических исследований, и те, кто заключает договор, неофициально намекают: мы вам оплатим половину суммы, а вы здесь больше не появляйтесь. Но дело в том, что даже в этом случае эта организация должна будет составить научный отчет. Кроме того, есть такая важная вещь, как репутация. В археологическом сообществе, где все знают всех, фальсификация легко видна, и сразу будет понятно, кто работает профессионально, а кто нет.
- Каким образом?
- Профессионал никогда не спутает кладку первой половины XVIII в. с кладкой второй половины XIX в.
Незаполненные пробелы
- Охранные зоны и зоны регулирования застройки охватывают треть территории города. Могут ли нас ждать неожиданные открытия?
- Бывает так, что ценные объекты просматриваются. Вот на углу Шпалерной и пр. Чернышевского стоит домик. Он попал в перечень вновь выявленных объектов культурного наследия как казарма конца XVIII – начала XIX в. Оказалось, что внутри – особняк княгини Голицыной петровского времени. А цокольный этаж одного из зданий военно-транспортного университета на ул. Глинки, как выяснилось, полностью представляет собой постройку XVIII в.
У нас ведь почти вся информация о памятниках состоит из данных историко-архивных исследований. Натурных исследований, пока речь не заходит о реконструкции, не проводится. А без этого мы очень многое можем упустить, как уже прозевали дом Чичерина. По идее, необходима такая программа по всему историческому центру, с проведением зондажей. Одновременно можно осуществить и диагностику зданий.
- И тогда снимется волнующий многих вопрос о правомерности признания зданий аварийными?
- Конечно. Другой вопрос, что это требует серьезных бюджетных и кадровых затрат...
- Что еще можно предпринять, чтобы избежать потерь ценных элементов наследия?
- Если говорить о местных законах, вносящих дополнения в закон «О границах зон охраны», то их будет еще много. У нас более 2000 вновь выявленных объектов культурного наследия, по которым предстоит принять решение об их включении в реестр. Но при этом вокруг каждого объекта по федеральному законодательству должна создаваться охранная зона.
- Такой вопрос ставился в связи с Новодевичьим монастырем.
- Да, и в отношении этого монастыря, после проведения соответствующих исследований, могут быть внесены поправки в закон. Не обойдется без нового закона и вопрос о статусе Дворцовой площади, хотя уже сейчас она включена в охранную зону, и следовательно, еще недавних вольностей там позволить уже нельзя.
На самом деле, главная трудность в применении закона – это проблема кадров. Чтобы качественно вести реставрационные и археологические работы, государство должно озаботиться обучением специалистов. Между тем археология даже не включена в перечень профессий.
- Это уже вопрос федерального законодательства?
- Да, но не только. Дело ведь не только в названии, но и в содержании дисциплины. Сегодня кафедра архитектурной реставрации у нас есть только в одном институте. Зато во множестве вузов открыты кафедры музейного дела, которые, казалось бы, также должны обучать истории архитектуры. Но там учат каким-то синтетическим абстракциям, а сами кафедры образуются из бывших преподавателей общественно-политических дисциплин. А нам нужно сегодня думать о том, где уже в ближайшие годы искать квалифицированных экспертов.
Критерий связи времен
- Интересно, как наша эпоха будет оцениваться археологами будущего...
- Это зависит от самого будущего. Мы сейчас тоже разные эпохи оцениваем по-своему. Так в эпоху Возрождения средневековье считалось жутким варварством. Потом пошла противоположная тенденция. Только к концу XX в. наконец пришло осознание того факта, что каждая эпоха ценна по-своему.
Еще недавно реставрация проводилась под какое-то время. Когда в Новгороде проводилась реставрация церкви Параскевы Пятницы (начало XIII в.), в ней убрали все позднейшие наслоения. При реставрации Юрьевского монастыря XII в. убрали все ампирные пристройки. А у Николо-Дворищенского собора они остались, и сейчас их уже никто разбирать не будет: изменилось отношение к провинциальному ампиру.
В Москве сталинская архитектура уничтожила множество ценных старинных построек. Но при этом, как мы только сейчас догадываемся, было создано какое-то новое качество. Сейчас ставится вопрос уже об охране сталинской неоклассики.
- Наверное, потому, что в Москве вообще более вольно обращаются с исторической средой...
- У нас тоже был такой период. В начале XX в. существовал проект пр. Николая II, возникший явно под влиянием американской архитектуры. Речь шла о засыпке Екатерининского, Крюкова, Адмиралтейского каналов. Именно тогда появился и дом компании «Зингер».
Но интересно, что самые радикальные новаторы со временем оценивали свою деятельность по-иному. Фомин, один из участников разработке этого проекта, впоследствии предложил проект Нового Петербурга (правда в неоклассических формах) на незастроенной территории острова Голодай, а старый Петербург должен был быть законсервирован.
- И все же интересно, как через исторические эпохи будет восприниматься нынешняя архитектура…
- О нынешней архитектуре говорить вообще сложно, поскольку этот вид художественного творчества был ликвидирован в конце 1950-х гг. хрущевскими постановлениями. Архитектура была заменена застройкой. Если с чем-то сравнивать, что в XIII-XIV вв. после татаро-монгольского нашествия архитектуры не было полвека – все пришлось начинать сначала. Если 10 лет архитекторов не учат быть архитекторами, школы исчезают.
К тому же сегодня появилось поколение архитекторов, которое умеет рисовать только на компьютере. Причем, увлечение компьютерной графикой, как мне кажется, подводит и именитых архитекторов. К них получается как бы другое пространство.
- Чуждое среде Петербурга?
- Просто нереальное. Вот дом Земцова на Шпалерной. Гигантский масштаб остекления с гигантским масштабом межэтажных перекрытий. Казалось бы, объем не особенно увеличился – но здание вторгается в среду этого места из какого-то другого пространства.
Как ни странно, куб, который стоит за Казанским собором, меня так не раздражает, потому что он не выделяется ничем и потому нейтрален. Там только слишком много стекла.
Дело, впрочем, не в том, много ли стекла, а в том, есть ли архитектура. И вписать – не значит стилизовать. В европейских городах, особенно в Германии, на средневековой улице иногда возникает совершенно новый объект, но вписанный таким образом, что историческая ткань сохраняется полностью.
- То есть сохранить историческую среду – не означает ничего не трогать?
- К примеру, я не согласен с предложением вообще запретить изменение кровель в историческом центре. Хотя бы потому, что многие кровли были изуродованы еще до нас.
Кровля серьезно меняет облик здания. Ну например, казалось бы, что можно сделать с «хрущевками»? А в белорусском Полоцке их раскрасили в разные цвета и надстроили остроконечные крыши – и получился европейский город.
- Сергей Чобан считает, что остекление наиболее уместно на набережных.
- Смотря где.
- Ну, скажем, на Свердловской наб. образуются большие пространства.
- Думаю, что там остекленные фасады уместны. Но в этом районе много памятников индустриальной архитектуры, которые нужно вписать в новую среду.
- Это не так просто.
- Наши предки решали и более сложные задачи. Ну казалось бы, настолько разные стили – барокко и классицизм. Казалось бы, одно отрицает другое. Барокко могло мимикрировать, куда-то вписываться, а классицизм – уже нет. Но Росси не «задвигал» барокко, а наоборот, выявлял и вставлял в рамку. То же касается Кваренги. Ему барокко вообще было чуждо, но проезжая мимо Смольного собора, он снимал шляпу. Даже если бы мы об этом не знали, мы бы догадаться по той корректности, с которой был построен Смольный институт.
Вот когда у нас научатся обращаться с наследием предыдущих эпох так, как Росси обращался с барокко, мы сможем сказать: да, архитектура у нас есть.
Беседовал Константин Черемных