Гатчина становится курортом
Курорт GATCHINA GARDENS - проект, который реализует сегодня ООО «Гатчинская гольф-деревня», будет безусловно полезным для развития туризма в Ленинградской области, а также имеет важность как новая точка приложения труда местных жителей, в том числе инвалидов, уверена Ирина Дрозденко, председатель совета благотворительного фонда «Место под солнцем».
На днях в GATCHINA GARNES открылся всесезонный общедоступный парк семейного отдыха.
- Ирина Григорьевна, с каким другим проектом, реализуемым в Ленобласти сегодня, вы сравнили бы GATCHINA GARDENS по его социальной значимости, привлечению инвестиций, интересу, который он может вызвать?
- Мне трудно судить об объеме инвестиций, не располагая достаточной информацией о вложениях в другие крупные проекты в нашем регионе. Но, может быть, по масштабности, пропорциональности его можно соотнести со строительством инфраструктуры рядом с морским торговым портом Усть-Луга.
- Какое участие в реализации гатчинского проекта принимает ваш благотворительный фонд?
- С генеральным директором компании-девелопера ООО «Гатчинская гольф-деревня» Натальей Осетровой мы познакомились в рамках реализации проекта нашего фонда «Мультицентр социальной и трудовой интеграции» как с будущим работодателем для выпускников мультицентра. Создавая это учреждение дополнительного профессионального образования для инвалидов, мы поставили целью их гарантированное долгосрочное трудоустройство, без негативного опыта как для соискателя, так и для работодателя. Особенность подхода в том, чтобы готовить кадры по целевой заявке конкретного работодателя. Переговорив несколько раз с Натальей и абсолютно ничего не зная о гатчинском проекте, неожиданно мы получили от нее предложение готовить специалистов-газонокосильщиков для GATCHINA GARDENS. С этого началось в том числе оборудование и комплектация одного из профессиональных модулей мультицентра. Наталья стала нашим первым потенциальным работодателем, и, кстати, не только для инвалидов.
Мы же вникали в проект гатчинского курорта только с точки зрения друзей, энтузиастов, партнеров, обсуждая вместе, как его лучше эксплуатировать, в том числе силами инвалидов.
- А как вы оцениваете перспективы этого курорта в русле развития туристического кластера в Ленинградской области?
- Близость такого архитектурного ансамбля, как Гатчинский дворец, безусловно, гарантирует внимание и к этой точке. Но для того чтобы она была интересна для наших земляков, мне кажется, нужно параллельно и воспитывать эту потребительскую культуру, адаптируя предложение на рынке ближе к сегодняшним нашим ожиданиям и увлечениям. Безусловно, здесь придется истратить колоссальное количество сил и финансов, чтобы создать массу интересных форм занятости. Это мы тоже обсуждали с девелопером, в частности, зимние развлечения. Понятно, что летом возможно огромное многообразие спортивных занятий и т. д. Хотелось бы видеть возможности для творческой фантазии, разнообразие свежих идей для развития новых видов активного досуга.
Думаю, что здесь уместна клубная основа для всех видов спорта: надо создавать клуб любителей не только гольфа, но и велоспорта, к примеру. Главное – появился прецедент. Все-таки строящийся курорт в Гатчине отличается от таких объектов, как «Туутари Парк» или «Игора». Там предложения хай-класса, а GATCHINA GARDENS рассчитана на разные уровни дохода.
Предложения были высказаны и поддержаны. Но самое главное – чтобы людям, которые приехали сюда однажды, захотелось возвращаться вновь и вновь.
- Вы сами для какого отдыха сюда приехали бы?
- Я как раз из тех, кто любит осваивать все новое, и очень хочу научиться играть в гольф. Понимаю, что это доступно, не так сложно, как, например, катание на горных лыжах. Хотя это тоже освоила, но рисков много больше, а чем ты старше, тем более опасливым и осторожным становишься. В игре в гольф особых рисков не вижу. Абсолютно гармоничное экологическое занятие, не наносящее, кстати, вреда окружающей среде. Гольф – один из первых в линейке европейских спортивных видов, которые считаются экологическими. Мне все это близко.
Ну а мотивация – это дружеские отношения к коллективу «Гатчинской гольф-деревни» и искреннее человеческое любопытство – увидеть, что же в нашем регионе появилось нового именно для всех.
Искусствовед, историк архитектуры, научный сотрудник Государственного Эрмитажа Алексей Лепорк в беседе с корреспондентом «Строительного Еженедельника» Анастасией Романовой рассуждает о том, почему в Петербурге нет комфортной среды.
– Алексей, как вы оцениваете развитие города и его новых районов?
– В новых районах нет никакой сбалансированности. Я, конечно, не могу говорить с железной определенностью. Но кажется, что все происходит по принципу «быстро застроить участок с коммуникациями». Я не вижу какой-то логики развития города, исходя из которой на основе мастер-планов происходило бы освоение территорий.
– С этим сложно не согласиться.
– Мне кажется, что со всеми районами происходит одна простая вещь. Я бы сформулировал существующий подход как «берется все, что плохо и близко лежит». Возьмем Обводный канал. Казалось бы, у нас есть самая протяженная в истории традиция градостроительного комитета и генеральных планов города. Но думал ли кто-то о том, как Обводный канал будет выглядеть через пять лет? Даже не 25, которые принято описывать в генеральных планах, а пять? Но уже сегодня Обводный канал выглядит не так, как еще три года назад. То есть пройдет еще несколько лет, и от старого Обводного канала непонятно что останется. Между тем этот район расположен очень близко от центра города.
– Регулирование застройки в центре все-таки строже.
– Но никто не пытается разрешить какие-то общие вопросы. У меня простая точка зрения: если уже ввели регламентацию, определили параметры, то это должно быть навсегда. Без вариантов.
Сейчас нам надо дальше размышлять над тем, как сделать центр города удобным для горожан. Не самая хитрая мысль. Но нам жизненно необходимо решение всех транспортных проблем и создание максимального количества зеленых зон. Мы должны создавать удобства для жизни людей на всех уровнях. Сказать, что это происходит, наверное, мы не можем. Сейчас все носятся с проектом Конюшенной площади и дальше до Новой Голландии, но при этом все понимают, что это сделано только для того, чтобы девелоперы могли заново освоить этот гиперклондайк. А если честно, то там как раз все практически в порядке.
И освоение периферийных районов вызывает аналогичные вопросы. Самый показательный проект – аэропорт. Взяли и построили новый аэропорт. Но так и не решили до самого открытия, как до него добираться. А вскоре появится выставочный комплекс. Это символы всего нашего нового строительства.
– На ваш взгляд, этот вектор можно преломить?
– В Петербурге существуют Комитет по градостроительству и архитектуре и должность главного архитектора, которые надо бы переориентировать на работу в общественных интересах.
– Вас не назовешь оптимистом.
– У меня нет никаких примеров, которые могли бы служить основанием для оптимизма. Я могу найти дома, которые построены лучше, чем многие раньше. Не спорю. Но сказать, что хотя бы одна городская проблема была решена, я не могу.
– Наверное, мы в целом не умеем решать градостроительные вопросы, и дело не в Петербурге.
– То, что мы не умеем их разрешать, очевидно. Но вместе с тем, к примеру, в Москве как ни крути, какие-то вопросы улажены, хотя до идеала и далеко. Простейший пример – сообщение между аэропортом и центром города. Ведь появились же скоростные электрички, и достаточно давно. В Петербурге есть станция «Аэропорт», но она не функционирует. Причина – проданная прилегающая территория. Но ведь отдавал же ее город. Какой смысл тогда в генеральном плане, если продавали и не думали, что в недалеком будущем может потребоваться проложить еще порядка 500 м железной дороги к аэропорту?
– В ретроспективе не всегда так было?
– У каждого советского генерального плана была идея. Было понятно, куда движется город, какие направления надо развивать. К примеру, первый послереволюционный план развивал район от площади Стачек. Все строилось очень последовательно. Жилье и административные объекты, Дворец культуры, баня и фабрика-кухня возводились так, чтобы было легко дойти до завода, который уже существовал. Так же строили Московский проспект.
Был план выйти к морю, и появилась станция метро «Приморская», которая дала шанс эти намерения реализовать. Понятно, что темп изменился, но ведь и отвечающих за градостроительное развитие не стало меньше.
Вместо того чтобы действительно попробовать что-то решить, мы разрабатываем несусветные проекты. К примеру, думаем, как построить велодорожки, а это точно не первостепенная проблема. Самое грустное, что поддержка и тиражирование таких инициатив плохо сказывается на студентах, молодом поколении. В итоге вместо решений придумываются какие-то фикции, которые потом культивируются. На фоне этого решаются интересы конкретных компаний.
– Все же можно, наверное, назвать успешные примеры создания качественной среды?
– Не знаю. Часто говорят о том, что недостаточно опыта. Но время идет, и ссылаться на это уже довольно смешно.
– Удачные примеры вписывания домов в сложившуюся среду можете назвать?
– Их мало, но все же есть. Дом на Ковенском переулке, рядом с костелом. Это очень качественное, скромное и добротное здание. В этом контексте можно в пример привести и здание на углу Стремянной и Марата, и новое крыло справа от концертного зала Мариинского театра.
– Почему примеров мало, как вы считаете?
– Застройщик амбициозен и хочет, чтобы его объект выделялся. Почему дом в Ковенском переулке хорош? Застройщики согласились на то, что объект не будет бросаться в глаза.
Чаще же девелоперы хотят другого – прогреметь.
В начале 1990-х был построен дом на Фонтанке, рядом с цирком. Это, как и дом на Ковенском, очень удачный пример встраивания в городскую среду. Здание утоплено, и этим подчеркивается то, что рядом Инженерный замок и цирк. Таких примеров проявления уважения к окружающему среди новых проектов очень мало. По большей части вылезает бешеная амбициозность, которая стремится выделяться различными способами, как, например, застройка за гостиницей «Санкт-Петербург».
– Градостроительный совет призван следить за этим.
– Действительно, Градостроительный совет создан для того, чтобы девелоперские инициативы смотреть и как-то отбирать. В принципе, не такая большая работа – вменяемо и внимательно просматривать все проекты как минимум для центра города. Николай I утверждал все здания в Петербурге лично. А мы понимаем, что у него были и другие заботы. Кстати, с архитектурой он справлялся лучше, чем со всем остальным.
Если Градостроительный совет принимает проекты, которые признаются градостроительными ошибками, то, может быть, стоит задуматься? Дом на «Владимирской» как-то же одобрили. Как можно отвечать за появление в Петербурге новых домов, не неся никакой за это ответственности? Если это не изменится, ситуация будет длиться бесконечно.
– Вам ближе реконструкция или создание нового?
– Разрушение в некоторых случаях неизбежно. Но мне жаль этих старых домов, которые в идеале надо бы сохранять. В них есть флер времени. Мне жаль Никольский рынок, потому что его реконструируют и выровняют все плиты. Не останется больше Никольского рынка XVII века, каким он дошел до нас, с неровными плитами и чугунными засовами.
Это какая-то парадоксальная черта постсоветского мышления. Мы говорим про историю, но как только нам попадается предмет старины, мы его моментально полируем, гробим и превращаем в предмет сегодняшнего дня.
Понятно, что нужно делать что-то новое, но любое здание можно тактично реконструировать. Не знаю, переболеем ли мы этим. Слишком много бешеных денег, которые даются в нашей стране без реального труда.