Андрей Шестаков: «Закон о ФКС усложнил процедуру закупок госзаказчиками»
Министр промышленности и строительства Архангельской области Андрей Шестаков рассказал «Строительному Еженедельнику» о примерах проектов КОТ в регионе и причинах недоступности банковских кредитов для застройщиков.
– Каковы основные приоритеты жилищной политики региона?
– В настоящее время на территории Архангельской области реализуется госпрограмма по обеспечению качественным, доступным жильем и объектами инженерной инфраструктуры населения до 2020 года, в рамках которой предусмотрены мероприятия по развитию некоммерческого жилищного фонда для граждан, имеющих невысокий уровень дохода, включая улучшение жилищных условий работников бюджетных учреждений и строительству служебного жилья. Кроме того, совместно с муниципалами мы направили в Минстрой РФ пять заявок на участие в отборе проектов жилищного строительства в рамках реализации проекта по повышению доступности жилья для экономически активного населения, в том числе для специалистов, осуществляющих выполнение оборонного заказа в этих городах.
Также отмечу, что в рамках госпрограммы «Жилье для российской семьи» утверждены основные условия и меры реализации данной программы, а также критерии и требования отбора земельных участков, застройщиков, проектов жилищного строительства для реализации данной программы. Приказом Минстроя РФ от 28.06.2014 № 321/пр определен перечень субъектов РФ, на территории которых планируется осуществлять реализацию программы. И наша область включена в указанный перечень.
– Есть ли примеры реализации проектов комплексного освоения? Есть ли такие проекты на перспективу?
– На территории Архангельска определены перспективные участки под реализацию проектов комплексного освоения территорий для жилищного строительства – это 6-й и 7-й микрорайоны. Площадь земельных участков составляет около 28 га. Ориентировочный ввод жилья превысит 400 тыс. кв. м. Кроме того, при реализации городской адресной Программы развития застроенных территорий муниципального образования «Город Архангельск» на 2011-2013 годы в отношении девяти застроенных территорий по результатам аукционов заключены договоры об их развитии. В свою очередь, администрацией Северодвинска осуществлены работы по инженерной подготовке территории квартала 168. В настоящее время разрабатывается проектная документация с целью начала строительства первой очереди общей площадью порядка 24 тыс. кв. м, или 400 квартир. А в 231-м квартале города планируется строительство жилого комплекса «Ягринский парк» – это 382 индивидуальных жилых дома средней площадью 100 кв. м.
– Как идет реализация АИП региона?
– За шесть месяцев 2014 года программа профинансирована на 689 млн 193,9 тыс. рублей, или на 20,8% к плану года и на 99,9% к плану на первое полугодие. В частности, за отчетный период в рамках программы введен в эксплуатацию 197-квартиный жилой дом на Ленинградском пр. в Архангельске, приобретено 21 жилое помещение для улучшения жилищных условий работников государственных учреждений Архангельской области и муниципальных учреждений муниципальных образований Архангельской области в Каргопольском и Верхнетоемском муниципальных районах.
В 2014 году в эксплуатацию планируется ввести 14 объектов социальной инфраструктуры.
– Вы говорили, что процесс реализации стопорится переходом к 44-ФЗ. Как это происходит? Ведь закон должен был ускорить госзаказ.
– Ряд нововведений Закона о контрактной системе существенно усложнил процедуру закупок государственными и муниципальными заказчиками. В частности, заказчики при проведении конкурсов и/или аукционов обязаны обосновывать начальную цену контракта, что значительно отодвигает сроки начала объявления конкурсов и аукционов. Так, в соответствии со ст. 22 Закона о контрактной системе приоритетным для определения и обоснования начальной цены контракта, заключаемого с единственным подрядчиком, является метод сопоставимых рыночных цен (анализа рынка).
При этом, согласно распоряжению Минэкономразвития РФ, для определения начальной цены контракта рекомендуется, в частности, направить запросы о предоставлении ценовой информации не менее пяти подрядчикам, обладающим опытом поставок соответствующих услуг, информация о которых имеется в свободном доступе. Однако поставщики-подрядчики не всегда предоставляют ответы на указанные запросы, поэтому обоснование цены становится препятствием для заказчиков при осуществлении закупок. А срок с момента объявления торгов по объекту до заключения контракта занимает длительный промежуток времени.
– Накануне губернатор области Игорь Орлов посетовал, что строители при реализации жилищных программ не могут привлекать деньги банков, и поручил разработать соответствующий механизм. Почему в регионе не работает авансирование и схема проектного финансирования?
– Развитию кредитования и проектного финансирования в регионе мешают риски неисполнения или недолжного исполнения обязательств по контрактам застройщиками. Инвесторы боятся осуществлять финансирование до завершения строительства на объекте. Необходимо создавать механизм с участием областных средств, но Архангельская область – дотационный регион, и бюджет не располагает свободными средствами на реализацию пилотных проектов. Вместе с тем на территории области развивается механизм ГЧП. Такое сотрудничество достигается посредством разделения рисков и привлечения частных ресурсов. Наиболее значимый пример развития сектора государственно-частного партнерства в регионе – строительство детских садов под ключ. Сегодня нам необходимо предусматривать долгосрочное бюджетное финансирование по объектам (под выкуп объектов) с целью предоставления гарантий для инвесторов.
– Почему банки не заинтересованы в кредитовании стройки?
– Практика банковского кредитования в регионе насчитывает лишь короткий период времени в сравнении со всей страной. Развитие банковского кредитования невозможно без соответствующего правового регулирования. В строительном законодательстве имеется немало пробелов и нестыковок в Градкодексе, действиях арбитражных судов, федерального банковского законодательства и нормативного регулирования Банка России. Свою лепту вносят и нерасторопные действия местных и муниципальных властей. Кроме того, одной из ключевых проблем является невозможность застройщиков предоставлять залог под кредиты.
– Поморье стало первым регионом СЗФО, вступившим в федеральную программу «Жилье для российской семьи». На каких конкретно проектах основываются эти планы?
– Для реализации программы проведен предварительный отбор земельных участков, застройщиков и проектов жилищного строительства. По итогам проведенного отбора реализация проектов строительства жилья экономического класса планируется в городах Северодвинске, Архангельске, Котласе, а также в Коношском и Приморском районах области.
Согласно отобранным проектам, до 1 июля 2017 года планируется ввести в эксплуатацию более 240 тыс. кв. м. Наибольшую степень готовности к реализации имеют проекты жилищного строительства по критериям экономического класса в городах Северодвинске, Архангельске и Котласе.
В рамках участия региона в указанной программе одним из первых планируется реализовать проект жилой застройки для работников ОАО «Центр судоремонта «Звездочка» в 209-м квартале Северодвинска. Проектом предусмотрено строительство трех многоквартирных 9-этажных жилых домов. Здесь к 2016 году будет введено в эксплуатацию 24 тыс. кв. м жилой площади, к 2018 году дополнительно будет введено еще 18 тыс. кв. м.
Для обеспечения жильем корабелов Архангельска планируется строительство 36 тыс. кв. м жилья в Соломбальском округе.
В интервью корреспонденту «Строительного Еженедельника» Агате Марининой генеральный директор компании Springald Виталий Никифоровский рассказал, с чем приходится сталкиваться при работе в историческом центре и отношениях с градозащитниками.
– Ваша компания – один из лидеров по проектам в историческом центре. И судя по всему, в ближайшем будущем работы меньше не станет ввиду программы по реновации.
– По количеству выполненных проектов в историческом центре города за последние два года мы действительно лидируем. Что же касается программы реновации, разработанной Смольным, то она станет одним из ключевых драйверов рынка демонтажа наравне с проектом вывода промышленных предприятий за пределы города.
В историческом центре износ по некоторым объектам составляет не менее 70%. Как минимум 30% домов постройки до 1917 года находятся в состоянии аварийности, в том чисел необратимой. Это последствия ошибок прошлого – мы не занимались капремонтом зданий, многие здания не ремонтировались 50-80 лет. Да и строились они без особого внимания и не «на века». Разбирая постройки, мы можем отметить плохое качество кирпича на некоторых объектах – экономили и до 1917 года. Некоторые здания в таком плачевном состоянии, что если их восстанавливать, то в результате получится те же здания, но из новых материалов – старые материалы непригодны для дальнейшего использования, то есть получится новодел, не соответствующий никаким современным нормам градостроительства, которые значительно изменились за последние столетия.
С учетом всех проблем говорить о том, что есть необходимость и технологическая возможность восстановления всех исторических зданий, – кривить душой.
– Например?
– В прошлом году мы проводили демонтаж на Заставской ул., 35. Здание образовывало единый фронт застройки с соседним заданием по Московскому пр., 128, – в советский период был залит бетоном тепловой шов между зданиями. Износ основных конструкций объекта был 90%. Здания, будучи прикрепленными друг к другу, действовали как единая конструкция, испытывали сверхнагрузку и разрушались. Вероятность саморазрушения была настолько велика, что когда техника зашла на площадку, если бы мы не предприняли соответствующее меры по укреплению соседнего здания, то хватило 2-3 ударов стрелой экскаватора, и оба здания сложились бы в один момент.
– Квалификация петербургских демонтажных компаний позволяет правильно оценивать ситуацию на объекте и выбирать оптимальный метод?
– Все компании делятся по своей специализации. Есть те, кто специализируется только на механическом демонтаже, есть демонтажники, выполняющие внутренние работы. Многие наши проекты находятся на стыке этих направлений.
Исторический центр – это всегда очень сложно. Некоторые здания стоят только потому, что держатся за соседние. Далеко не любую технику можно применять. Не все специалисты могут проводить работы. У нас есть технические возможности для ювелирного демонтажа и сверхтяжелое оборудование для массовой работы. Решающее значение имеет накопленный опыт работы с такими объектами, очень ответственные проекты.
В любом случае говорить о том, что сейчас придут какие-то варвары и уничтожат исторический центр, в корне неправильно.
– В Петербурге все же очень трепетно относятся к каким-то действиям в зоне исторической застройки.
– Историческая застройка требует уважения и имеет неоспоримую ценность, но мы не можем все залить эпоксидным клеем, убрать жителей, сделать весь центр зоной неприкасаемого отчуждения. Город – живой организм и должен развиваться.
В конце концов, есть законодательство, которое определяет режим охраны. Все ценные здания взяты под охрану. На всякий случай также охраняются объекты, которые в нынешнем виде особого культурного наследия не представляют.
В мире есть опыт работы с историческими кварталами. Один из вариантов – оставлять фасадную застройку, а внутри здания переконфигурировать. Половина Европы прошла по такому пути, и Петербург вполне может перенять этот опыт.
– С таким мнением явно не все согласятся.
– Сейчас модно заниматься градозащитой. Только не совсем понятно, какова конечная цель. За последние три года мы не увидели ни одного документа от градозащитного сообщества по вопросам сохранения и реновации исторической застройки. Сейчас их позиция сводится к запрету любой деятельности в центре. Хорошо, представим, что такое решение будет принято. Кто будет платить за банкет? За чей счет будет содержаться все это хозяйство?
У градозащитного сообщества сейчас есть несколько течений. И очень похоже, что в последние годы между ними, как во времена СССР, идет социалистическое соревнование «кто больше жизнь отравит девелоперу». Самый яркий пример того, к чему приводят необдуманные действия, – дом Шагина на Фонтанке. К этому году там уже должна была появиться гостиница, но инвестора остановили. В итоге мы имеем полуразрушенное здание с ограничением движения. И что теперь с этим делать, градозащита ответить не может.
– Вы считаете, что диалог с градозащитниками не имеет смысла?
– Можно постараться выстроить диалог. Но разговор может получиться только с теми людьми, которые в конечном итоге способны к производству чего-либо: концепций, решений, документов. Петербургские градозащитники же, на мой взгляд, стремятся вызвать скандал и пытаются на этом заработать. Не уверен, что их не используют для того, чтобы организовать атаку на конкурентов или из политических интересов.
– Какие стратегии в этом ключе выбирают демонтажные компании?
– Демонтажная компания – производитель работ. В абсолютном большинстве случаев к началу демонтажа у девелопера все документы собраны. Есть только один случай за продолжительное время, когда это было не так. За исключением этого инцидента я не помню за 10 лет ни одного снесенного здания, которое имело охранный статус. На момент начала работ по тому же дому Рогова у девелопера все разрешительные документы были собраны.
Часто пытаются закон об охранных зонах перекорежить. Ввести в него понятия, которые фактически запрещают работы в центре, поправки, противоречащие здравому смыслу. Возникают правовые коллизии. В Градостроительном кодексе нет понятия «разрешение на снос», есть «разрешение на строительство». Но Градостроительный кодекс – это Градостроительный кодекс. У нас есть еще Конституция РФ, которая определяет права собственников на имущество, и постройки на территории земельного участка являются имуществом. И если, к примеру, вы не собираетесь ничего строить на новом месте, выполнили все обременения и в какой-то момент приняли решение, что имущество уже устало жить и от него надо избавиться, ни одна инстанция не в праве вам это запретить. Вы должны только доказать безопасность работ со всех точек зрения.
– Может ли градозащитная активность пойти на спад?
– На данный момент есть некоторая безответственность в действиях градозащиты. Думаю, два-три жестких решения администрации по привлечению к ответственности за противоправные действия, которые имеют место быть, – и градозащитное сообщество сойдет на нет в том виде, в котором оно существует сейчас.
– Какие планы у компании на ближайшую перспективу?
– Мы намерены увеличивать свою долю на рынке демонтажа. По итогам прошлого года по этому виду работ мы зафиксировали увеличение объемов работ, проводимых нашей компанией. Прирост составил не менее 25%. В прошлом году мы активно поработали на различных промышленных предприятиях Ленинградской области. Об этом особо никто не знает, но на самом деле там был проведен значительный объем работ. В ближайшем будущем будем продолжать развивать новые направления. В прошлом году мы активно занимались диверсификацией бизнеса. В частности, вышли на рынок работ по реконструкции с проектом «Красные бани». В планах – дальнейшее развитие промышленного проектирования, запуск направления «строительство». Будем заниматься уникальными проектами. Сейчас компания готовится к реализации гидростроительных проектов. Как говорится, не складывай яйца в одну корзину, и все у тебя будет хорошо.
Руководитель Группы экологии рядовой архитектуры (ЭРА) Алексей Ярэма в интервью «Строительному Еженедельнику» рассказал о технологии борьбы за исторические здания в Петербурге и о том, почему считает диалог с бизнесом бессмысленным.
– Главные оппоненты градозащитников – бизнес и власть. Изменились ли за последнее время отношения между сторонами?
– По существу, мы не общаемся с бизнесом. Попросту нет предмета для разговора, так как у нас противоположные, взаимоисключающие цели. Девелоперы стремятся к извлечению максимальной сверхприбыли за минимальную единицу времени. Закономерное следствие – градостроительный вандализм и уничтожение города. Пик сносов пришелся на 2006-2008 годы. Тогда было решено снести целый квартал. Именно тогда началось возрождение градозащитного движения в городе. Потом был спад. Теперь опять рост. В 2013 и 2012 годах мы потеряли по 20 домов. Предмета для дискуссии между градозащитниками и бизнесом нет. Каждый занимает свою нишу.
– Но попытки же были.
– Некоторые крупнейшие петербургские корпорации, связанные со сносом, пытались с нами договориться. Было даже несколько встреч. Но результата не последовало. Были обозначены позиции. Мы, со своей стороны, ни на какие компромиссы не согласны. У нас есть свои объективные критерии оценки культурного наследия, и мы от них не отойдем. Почвы для дальнейших бесед нет.
– С властью отношения складываются аналогичным образом?
– С исполнительной властью мы принципиально не общаемся по тем же причинам, что и с бизнесом. Прокуратуру пытаемся регулярно инициировать к действию. В законодательной власти у нас есть пара опорных депутатов, с которыми мы работаем в нормальном режиме.
– Само градозащитное сообщество претерпело какие-то изменения за последние годы?
– Никакого единого градозащитного сообщества в городе нет. Есть различные организации, которые, по большому счету, делятся на две коалиции: либеральную и радикальную градозащиту.
– Необходимость объединяться есть?
– Я предпочитаю отталкиваться от реальности. Что-то было бы лучше, что‑то – хуже. Точно было бы меньше возможностей маневра в тактике защиты объектов. До 2010 года у нас было единое градозащитное сообщество, но ни к чему хорошему это не привело. В результате появились люди, которые четко ориентированы на продвижение во власть. Но, на мой взгляд, градозащитники в Смольном – абсолютное противоречие.
– Разве так не легче отстаивать свою точку зрения?
– Это можно делать в прессе, организацией демонстраций и митингов, прямым действием, подачей петиций. Я убежден, что совершенно бессмысленно говорить, если точно знаешь, что конкретно ответит другая сторона.
– Тогда к чему это все? Если результат предрешен.
– Даже в таких тяжелых условиях, как нынешние, нам иногда что-то удается сделать. Хотя в основном это те случаи, которые можно обозначить как последствия интриг во власти, столкновений интересов определенных коммерсантов и определенных чиновников. Или резонанс оказался слишком сильным и перешел все границы.
– То есть градозащитное сообщество анализирует общий фон и пытается использовать возникающие ситуации в своих целях?
– Совершенно верно. Информационно-аналитическая служба – наше важнейшее подразделение.
– Информационная война?
– Не только. Мы ведем борьбу на разных фронтах. У нас огромный объем канцелярской переписки. Организуем акции прямого действия. Мы стараемся использовать все рычаги давления, которые возможны.
– Вам какой больше метод по душе?
– Все зависит от ситуации. Но, если честно, мне лично импонируют радикальные акции прямого воздействия.
- Вы революционер?
– Наверное, да. Но, возможно, при других обстоятельствах моего революционного пыла могло быть и меньше. Стоит признать, что практика показывает, что радикальные действия, как правило, имеют большую эффективность, нежели канцелярская переписка. Остановили же мы снос дома Зыкова на Фонтанке, 145. Три месяца мы удерживали Варшавский пакгауз. Конечно, в итоге сложилось печально. Мы не спасли этот пакгауз, но пять других зданий на охрану поставили. Сейчас идет снос на Дегтярном, 26. Переписка по этому объекту велась на протяжении нескольких лет. Впервые дело к нам попало в 2007 году. Но к 2014 году все средства были исчерпаны. Оставалось только блокировать.
– Принципиально ситуацию что-то может изменить?
– Стратегически, на мой личный взгляд, стоит делать то, что делалось в феврале в Киеве. Без радикальных политических изменений переломить вектор будет невозможно.Сейчас мы работаем как полиция Чикаго в 1930-е годы, применяя тактику комариных укусов. Хватаем отдельные здания и пытаемся их спасти.
В идеале мы должны иметь на каждом объекте второй пакгауз Варшавского вокзала. Это могло бы переломить нарастающую динамику сносов и прекратить разрушение в таких масштабах.
– Разработкой документов и законов делу не поможешь?
– Сейчас в закон о зонах охраны должны были быть внесены изменения, касающиеся таких формулировок, как «за исключением случаев необратимой аварийности». Я видел документ, который в итоге получился. На мой взгляд, стало только хуже.
– Периодически звучат заявления о проплаченности градозащитных акций.
– Я бы соврал, если бы стал это полностью отрицать. В некоторых случаях это правда. Но ЭРА финансируется только за счет членов. Мы живем за свой счет. И с нами договориться таким образом точно не удастся.
– Какие у организации планы на 2014 год?
– Кроме тех сносов, которые ведутся сейчас на Карповке, 27-29, мы ожидаем похожую ситуацию на Сытнинской. Но в основном мы реагируем на то, что происходит.
– Вы группа быстрого реагирования?
– Конечно. И если где-то что-то будет происходить, будем принимать оперативные меры.
– Вы чувствуете поддержку горожан?
– Как правило, горожане заняты своими делами. Их интересы в основном не распространяются на объекты, которые от них далеки. Исключения – редчайший случай. Но с возникающими на отдельных объектах инициативными группами мы работаем.
– Какими силами ведется постоянная деятельность?
– Сейчас нас шесть человек. Группа всегда была небольшой. Даже ее пиковая численность не превышала девять человек. Собственно говоря, для наших целей больше и не надо. Создавать армию нам ни к чему.
– Вы лично не устали от всего происходящего?
– В какой-то степени да. Но кто-то же должен это делать.