Владимир Жуйков: «Намыв – это естественная градостроительная тенденция»
Заместитель генерального директора «Северо-Запад Инвест» Владимир Жуйков рассказал корреспонденту «Строительного Еженедельника» Михаилу Немировскому о технологиях экологической защиты в рамках проекта «Новый берег», сходстве проекта с немецким Hafencity и о том, в чем состоит отличие работы российских экологов от их зарубежных коллег.
– На какой стадии находится на данный момент проект «Новый берег»?
– Сегодня все идет по плану, но с некоторым опозданием. В данный момент мы заканчиваем все работы, связанные с проектом планировки территории, готовимся до конца года выйти с ППТ на правительство. Кроме того, мы готовим окончательный вариант схемы взаимодействия с правительством города относительно строительства инженерной и социальной инфраструктуры. Ожидается, что по итогам переговоров будет выпущен отдельный документ, в котором все эти обязательства будут прописаны.
– Позиция города в отношении финансирования строительство инженерных сетей не поменялась?
– Не поменялась. Мы идем навстречу городу и выполним работы по прокладке магистральных сетей за свой счет.
– На ваш взгляд, почему вообще родилась идея развивать город в сторону акватории залива, намывать новые территории? Что побуждает девелоперов участвовать в таких проектах?
– Для бизнеса преимущества строительства на намыве очевидны. Прибрежные территории всегда более привлекательны для проживания и более перспективны с точки зрения городского развития. Это исключительные видовые характеристики, благоприятная экологическая обстановка, близость санаторно-курортной и развлекательной инфраструктуры. Все понимают, что прибрежные зоны – это лучшие территории города, поэтому их застройка велась активно во все времена. И застраивались они не потому, что не хватало территорий, а потому что это была сознательная градостроительная политика. В первую очередь застраивались набережные, то есть места, которые представляют собой лицо города, практически все территории, которые примыкают к воде, являются искусственными объектами. Дело в том, что дельта Невы отличалась болотистой местностью, строить на которой было проблематично. Для формирования берегов нашим предкам приходилось насыпать новые земельные участки, например территория Летнего сада является большей частью искусственной. Именно поэтому я считаю, что намыв – это нормальная градостроительная практика, которая длится уже сотни лет. Город расширяется и растет – остановить этот процесс невозможно.
– А где предел этого роста? Какие перспективы дальнейшей экспансии города на акваторию залива?
– Не думаю, что намыв станет массовой практикой, потому что каждый подобный проект возникает только в том случае, если характеристики территории не противоречат множеству условий и требований. Поэтому процесс выбора площадки сопряжен с глубочайшим природно-экологическим анализом территорий.
По сути, наш участок был последней зоной, где имелись все предпосылки для реализации проекта такого масштаба. Сегодня здесь заброшенный подтопляемый берег, и попытки развития этих территорий город предпринимал еще с 1990-х годов. Сначала землю здесь пытались освоить фрагментарно, по кускам, но из-за отсутствия здесь инженерной инфраструктуры и постоянного подтопления девелоперы так и не смогли создать здесь ничего толкового. Город принял решение найти такого инвестора, который мог бы осуществить инженерную подготовку всей территории. Что касается появления новых проектов намыва, то я не думаю, что это реально, во всяком случае в обозримой перспективе. Могут возникнуть лишь небольшие проекты, предусматривающие локальный намыв новых территорий.
– Эксперты-экологи уже несколько лет подряд говорят о пагубном влиянии работ по намыву территорий на экосистему Невской губы. Согласны ли с этими опасениями?
– Влияние намывных территорий на экосистему залива есть, все это понимают. Вопрос в оценке степени этого влияния, а также в объеме и характере тех мер, которые предпринимаются, чтобы это влияние минимизировать. Я имею в виду прежде всего технологию намыва, потому что сам по себе спектр технологических возможностей для создания новых территорий огромный. В нашем случае мы сделали все, чтобы снизить влияние строительных работ на окружающую среду.
– Какое конкретно технологическое решение будет применено?
– Мы учли все трудности, с которыми столкнулись строители при намыве «Морского фасада». Самые большие проблемы связаны с возникновением шлейфа взвеси, который распространяется в Финский залив. Для решения этой задачи проектом предусматривается, что место намыва отделяется специальной дамбой. Таким образом строительная площадка полностью изолируется от залива, и только тогда начнутся работы по намыву территорий. Длина дамбы, которая обойдется нам в 10 млрд рублей, составит более 3,5 км. Впоследствии дамба превратится в набережную – красивое общественное пространство с пляжем. Очень важно, что вода, вытекающая в залив, будет проходить очень длинный путь, около 7 км, на этом промежутке происходит осаждение песчаной взвеси. То есть поток становится практически чистым, кроме того, на выходе стоят специальные фильтры.
– Инвестор проекта «Морской фасад» платил компенсацию в Росрыболовство за ущерб, нанесенный популяции корюшки. Будете делать аналогичную выплату?
– Эта стандартная практика, ничего необычного здесь нет. Наш проект прошел государственную экологическую экспертизу, и там сформулирован весь объем ущерба, который мы наносим рыбному хозяйству, и соответствующие объемы компенсаций. Все это достаточно легко считается.
– Звучит все складно, но со стороны проекты намывных территорий все равно выглядят как нечто инородное, неестественное, а потому воспринимаются общественностью негативно. Вы говорите, что ущерб от намыва неоспорим, так зачем же наносить этот вред сознательно?
– Любая хозяйственная деятельность человека связана с нанесением ущерба окружающей среде. Даже при работах в чистом поле. Кстати, если говорить о дефиците площадок для строительства в городе, то согласно Генплану мест для жилищного строительства в городе осталось не так уж много. Город со всех сторон окружен сельхозугодиями и лесами. В процессе освоения этих земель экосистеме наносится еще больший вред. Ведь рыба – это возобновляемый ресурс, это контролируемый процесс, а сельхозугодия изымаются и застраиваются необратимо. Выбора у строителей нет. Если говорить о застройке промышленных зон, то предприятия тоже нужно куда-то перевозить.
– А насколько дороже выйдет для девелоперов земля на намыве?
– Не буду отрицать, участки на намывных территориях для девелоперов окажутся несколько дороже, чем на существующих территориях, но это будет стоимость, сопоставимая с расценками в Курортном районе. Цены на землю здесь будут выше, чем в промышленных зонах города, но нужно понимать, что, во-первых, промзоны практически все уже распроданы, а во-вторых, у недействующих ныне заводов, как правило, есть несколько десятков собственников, договориться с которыми зачастую невозможно.
– Обращались ли к зарубежному опыту намыва территорий? Можете привести удачные или неудачные примеры таких преобразований?
– Разумеется, мы обращались к зарубежному опыту как непосредственно намыва территорий, так и строительства на новообразованных участках. В значительной степени мы опирались на опыт немецкого проекта Hafencity в Гамбурге. Проект очень похож по размеру и схеме освоения. Единственное отличие – там все предварительные работы взял на себя муниципалитет. У администрации Петербурга на это денег нет, поэтому данными работами занимаемся мы. Также мы видели, как намывают в Голландии – там просто стоит труба, из которой в море хлещет метровая струя песка. И местные экологи не бьют тревогу по этому поводу. Вообще подход к защите окружающей среды у нас разнится. На Западе научились правильно оценивать ущерб от строительства, они полностью контролируют этот процесс. Да, у них песок сыпется прямо в море, но при этом красивейшая песчаная дюна по соседству огорожена, защищена от осыпания, по ней ходить нельзя. Нашу дюну в Сестрорецке экологи почему-то никак не защищают. По ней ездят машины, там разводят костры. В результате этот уникальный природный объект в скором времени просто исчезнет. Наши экологи, к сожалению, очень конъюнктурно обращаются с темами экозащиты, они защищают не среду, а обращают внимание лишь на те отдельные участки, которые легко могут вызвать общественный резонанс.
Накануне кадровых перестановок в Смольном, предполагающих переход Александра Вахмистрова на должность вице-губернатора по административным вопросам, а Романа Филимонова – на пост вице-губернатора, курирующего строительную отрасль, последний согласился дать сжатое (в силу крайне напряженного рабочего графика), но информативное интервью.
– Роман Евгеньевич, согласно официальным прогнозам, в 2009 году в Санкт-Петербурге будет возведено порядка 2 миллионов квадратных метров жилья. Что позволяет делать такие выводы?
– План по вводу квадратных метров жилья составляется на год. Мы подвели черту по итогам ввода прошлого года, и у нас по срокам действия постановлений должно быть сдано 3,2 миллиона квадратных метров. Тем не менее, мы, понимая состояние строительной отрасли, учитываем поправочный коэффициент, и это позволяет нам утверждать, что в 2009 году будет не менее 2 миллионов квадратных метров жилья.
– На более дальний срок планы есть?
– Учет постановлений ведется вплоть до 2012-2013 года. Безусловно, у нас есть прогнозы и на 2010 и 2011 годы. Мы анализируем их в зависимости от итогов текущего года, принимаем во внимание, какие постановления были перенесены на более дальний срок. Сейчас планы ввода жилья фактически корректируется ежеквартально. Поэтому озвучивать какие-то конкретные цифры на столь далекий срок пока рано.
– Город предложил строительному комплексу помощь. Одна из форм – покупка инженерно подготовленных территорий. Есть ли желающие продавать землю?
– Конечно. На днях Ассоциация «Строительно-промышленный комплекс Северо-Запада» представила нам порядка семи участков. Но это не значит, что мы будем покупать именно их. Нам эта информация нужна, чтобы проанализировать, что есть у застройщика, оценить и понять, сколько такая земля может стоить и насколько актуально проводить подобные конкурсы. В итоге мы поняли, что такие конкурсы нужны. Ресурсы у застройщиков есть. И мы дали свои рекомендации, чтобы они готовили градостроительную документацию. После внесения изменений в городской бюджет будем объявлять такие конкурсы. Первые тендеры, скорее всего, пройдут в марте.
– Могли бы Вы прокомментировать предложение федерального правительства дать право субъектам Федерации формировать цену квадратного метра при закупке жилья для госнужд?
– Пока это проработки. Какого-то документа, дающего регионам право увеличить выкупную цену, на сегодняшний день мы не имеем. Пока что на ближайшем конкурсе город будет приобретать жилье по цене 47,3 тыс. рублей. На сегодня увеличен процент предоплаты: 70 процентов застройщик получает сразу, 20 процентов – при 90-процентной готовности дома и 10 процентов – после ввода объекта в эксплуатацию. Таким образом, застройщик получает деньги в процессе строительства.
Если конкурс не будет поддержан застройщиками, мы попросту будем возводить на эти деньги бюджетное жилье. Ведь все дело во времени. Когда остро необходимо предоставить квартиры ветеранам, мы не можем рисковать и терять время на проведение новых конкурсных процедур. Мы объявили одну процедуру на 1,5 месяца, потом объявили другую еще на 1,5 месяца. В общей сложности потеряли 3 месяца. Мы не процедурный комитет, нам нужны квартиры для расселения горожан.
– Каково Ваше мнение по поводу возвращения строительной отрасли к бартерным схемам?
– На встречах с Ассоциацией «Строительно-промышленный комплекс Северо-Запада» и Союзпетростроем я говорил о том, что по возможности необходимо исключить бартерные схемы. Продать квартиру может девелопер. Но по поводу того, что эту квартиру сможет реализовать подрядчик, есть большие сомнения.
Давайте вспомним 1998 год, когда бартерные схемы присутствовали практически везде: продавались долги, выполненные работы менялись на квартиры. Что мы имели? Мы имели задержку зарплаты более 3 месяцев в некоторых организациях, те же бартерные схемы использовались при уплате налогов. Спекулянты просто наживались на этом, а до производственной сферы деньги не доходили. Если мы не хотим спада, то бартерную схему нужно исключить. Или минимизировать. Она возможна, но не в таком виде, когда организация, выполняя подрядные работы, получала квартиры, но не получала деньги.
– Когда, на Ваш взгляд, наступит дно кризиса?
– Кризис – это состояние экономики, когда нет развития. Наступило дно кризиса или нет – не важно. Главное сейчас – работать не покладая рук, чтобы смягчить кризисные процессы, минимизировать их длительность.
– Роман Евгеньевич, Вы готовитесь стать вице-губернатором. Каково Ваше эмоциональное состояние? Готовы к этому?
– Скажу одно: это колоссальный, ответственный труд. В этом я смог убедиться на примере работы вице-губернаторов, в частности – Александра Ивановича Вахмистрова. Этой работе, мягко говоря, не позавидуешь – очень много обязанностей. Однако выполнять ее можно. И нужно.
Беседовал Алексей Виноградов, Строительный Еженедельник
1 декабря 2008 г. Юрий Митюрев был назначен на должность первого заместителя председателя Комитета по градостроительству и архитектуре – главного архитектора Санкт-Петербурга. Каким он видит градостроительное будущее нашего города? Удастся ли избежать ошибок на этом пути? Есть ли шанс участвовать в этой работе молодым зодчим?
– Юрий Константинович, вы шаг за шагом прошли все ступени в своей профессии, с 1991 г. создали и возглавили собственную архитектурную мастерскую. И вот – совсем иная сфера деятельности. Трудно было перестраиваться?
– В общем-то не очень. Дело в том, что у нас с Юлией Евгеньевной Киселевой, председателем КГА, достаточно ясно определены зоны ответственности. За мной остаются вопросы формирования градостроительной политики, подготовки нормативных документов, координация работы по организации архитектурных конкурсов и еще ряд функций. Предвосхищая возможный вопрос, сразу скажу: в связи в тем объемом работы, который ныне возложен на КГА, считаю такое разделение абсолютно обоснованным и даже назревшим.
Что же касается градостроительного развития Петербурга в целом, то здесь я пока лишь набираюсь знаний и опыта, изучаю задачи, которые стоят перед нашим комитетом. Однако отмечу: на данном этапе своей биографии я в профессиональном смысле в первую очередь чиновник.
– Одно из направлений работы остается неизменным? Я имею в виду деятельность градостроительного совета…
– Костяк градсовета остается неизменным. Но изменения будут. В его состав будут включены специалисты по инженерным коммуникациям, конструкторы, транспортники, художники. В целом в состав градостроительного совета будет входить порядка 45 человек.
– Не так давно был создан и общественный градостроительный совет, который провел лишь два, от силы три заседания. Какое будущее ожидает его?
– Мы уже подготовили новое положение о градостроительном совете, которое скоро будет вынесено на рассмотрение правительства Петербурга. Затем мы начнем разработку соответствующего документа в отношении общественного градсовета. Так что могу уверить читателей вашей газеты – он будет работать, однако его функции претерпят некоторые изменения.
– Общественный градсовет стал очевидной попыткой привнести что-то новое в архитектурную жизнь Петербурга. Но ясно, что она и не может быть успешной без привлечения молодого поколения архитекторов. Между тем бытует мнение, что в нашем городе сформировалась определенная архитектурная среда – назовем ее кланом – которая неохотно допускает в свои ряды новых людей. На ваш взгляд, можно ли здесь что-то исправить?
– В обновленный состав градостроительного совета будут включены в том числе и молодые архитекторы. Хотя проблема здесь гораздо шире.
Вы назвали верхушку петербургского архитектурного сообщества кланом. Я бы применил другой термин – элита. Ведь это люди, которые завоевывали свой авторитет не одним-двумя удачными проектами, а десятилетиями успешной деятельности. И заработать его можно фактически только одним способом – постоянно участвуя в архитектурных конкурсах, нарабатывая себе имя в ходе их проведения. Да, зачастую в ущерб своим материальным доходам. У нынешнего же поколения молодых архитекторов денежная составляющая стоит подчас все-таки на первом месте.
Убежден: по окончании вуза молодой архитектор обязательно должен поработать в крупной компании, в которой он будет заниматься реальным проектированием, учиться работать в команде, приобретать опыт работы с заказчиками.
– Будем надеяться, что им удастся избежать тех градостроительных ошибок, которыми «прославились» некоторые из их предшественников…
– Вскоре в Петербурге будет сформирован целый комплекс основополагающих документов, которые, я надеюсь, и позволят их не допускать. И Генплан, и Правила землепользования и застройки будут выполнять роль своего рода рамок, в которых, само собой разумеется, останется и свобода для самовыражения архитектора. Ну а если его заведет куда-то не туда, то у архитектурного сообщества и у руководства КГА теперь будут механизмы, с помощью которых коллегу можно будет подправить. То же самое касается и застройщиков. Не хочешь строить в рамках установленных регламентов, то есть в рамках действующих законов, – и не будешь строить. Хотя бы потому, что даже если кто-то решится нарушить закон, то сотрудники КГА нарушать его не собираются.
– Но борьба с градостроительными ошибками важна не сама по себе, а в каком-то контексте. Каков он для вас?
– Не скажу ничего оригинального – сохранение Петербурга таким, каким мы его получили. Но при условии, что наш город – это живой организм, который без развития может погибнуть. И если в отношении исторического центра все более-менее ясно – памятники только реконструируются, а новые дома возводятся лишь в рамках фоновой застройки, то касательно районов массовой застройки обязательно должны применяться программы реновации.
– Насчет «хрущевок» спору нет. А как быть с домами, построенными в так называемом «большом стиле»? Например, с тем же универмагом «Фрунзенский»?
– Во все времена архитектура была тесно связана с политической властью. Например, когда в 50-е годы началась борьба с архитектурными излишествами, то был издан соответствующий приказ и их попросту соскоблили.
Что касается образчиков «большого стиля» и шире – знаковых строений, то в Петербурге есть много зданий, которые трогать попросту нельзя. И это не только универмаг «Фрунзенский», который, несомненно, нужно оставить в нынешнем виде, но и ряд других зданий промышленной и социальной направленности. Кстати, в Союзе архитекторов подготовлен целый список архитектурных объектов, построенных в период с 1957 по 1987 год, которые мы предлагаем к охране. Это – аэропорт «Пулково-1», речной вокзал и гостиница «Речная», спортивная школа на Васильевском острове, детский сад в переулке Джамбула, дворец бракосочетания Выборгского района, БКЗ «Октябрьский», здание ТЮЗа, СКК «Петербургский», жилой дом «Муравейник» в Сестрорецке. В общей сложности – более 10 объектов. И думаю, что нам удастся это сделать. Естественно – при поддержке и КГИОП, и других комитетов, организаций и ведомств, с которыми руководство КГА и в дальнейшем собирается строить дружеские и партнерские отношения. Потому что в одиночку решить поставленные задачи нам будет сложновато.
Беседовал Аркадий Орлов,
Строительный Еженедельник