Владимир Жуйков: «Намыв – это естественная градостроительная тенденция»
Заместитель генерального директора «Северо-Запад Инвест» Владимир Жуйков рассказал корреспонденту «Строительного Еженедельника» Михаилу Немировскому о технологиях экологической защиты в рамках проекта «Новый берег», сходстве проекта с немецким Hafencity и о том, в чем состоит отличие работы российских экологов от их зарубежных коллег.
– На какой стадии находится на данный момент проект «Новый берег»?
– Сегодня все идет по плану, но с некоторым опозданием. В данный момент мы заканчиваем все работы, связанные с проектом планировки территории, готовимся до конца года выйти с ППТ на правительство. Кроме того, мы готовим окончательный вариант схемы взаимодействия с правительством города относительно строительства инженерной и социальной инфраструктуры. Ожидается, что по итогам переговоров будет выпущен отдельный документ, в котором все эти обязательства будут прописаны.
– Позиция города в отношении финансирования строительство инженерных сетей не поменялась?
– Не поменялась. Мы идем навстречу городу и выполним работы по прокладке магистральных сетей за свой счет.
– На ваш взгляд, почему вообще родилась идея развивать город в сторону акватории залива, намывать новые территории? Что побуждает девелоперов участвовать в таких проектах?
– Для бизнеса преимущества строительства на намыве очевидны. Прибрежные территории всегда более привлекательны для проживания и более перспективны с точки зрения городского развития. Это исключительные видовые характеристики, благоприятная экологическая обстановка, близость санаторно-курортной и развлекательной инфраструктуры. Все понимают, что прибрежные зоны – это лучшие территории города, поэтому их застройка велась активно во все времена. И застраивались они не потому, что не хватало территорий, а потому что это была сознательная градостроительная политика. В первую очередь застраивались набережные, то есть места, которые представляют собой лицо города, практически все территории, которые примыкают к воде, являются искусственными объектами. Дело в том, что дельта Невы отличалась болотистой местностью, строить на которой было проблематично. Для формирования берегов нашим предкам приходилось насыпать новые земельные участки, например территория Летнего сада является большей частью искусственной. Именно поэтому я считаю, что намыв – это нормальная градостроительная практика, которая длится уже сотни лет. Город расширяется и растет – остановить этот процесс невозможно.
– А где предел этого роста? Какие перспективы дальнейшей экспансии города на акваторию залива?
– Не думаю, что намыв станет массовой практикой, потому что каждый подобный проект возникает только в том случае, если характеристики территории не противоречат множеству условий и требований. Поэтому процесс выбора площадки сопряжен с глубочайшим природно-экологическим анализом территорий.
По сути, наш участок был последней зоной, где имелись все предпосылки для реализации проекта такого масштаба. Сегодня здесь заброшенный подтопляемый берег, и попытки развития этих территорий город предпринимал еще с 1990-х годов. Сначала землю здесь пытались освоить фрагментарно, по кускам, но из-за отсутствия здесь инженерной инфраструктуры и постоянного подтопления девелоперы так и не смогли создать здесь ничего толкового. Город принял решение найти такого инвестора, который мог бы осуществить инженерную подготовку всей территории. Что касается появления новых проектов намыва, то я не думаю, что это реально, во всяком случае в обозримой перспективе. Могут возникнуть лишь небольшие проекты, предусматривающие локальный намыв новых территорий.
– Эксперты-экологи уже несколько лет подряд говорят о пагубном влиянии работ по намыву территорий на экосистему Невской губы. Согласны ли с этими опасениями?
– Влияние намывных территорий на экосистему залива есть, все это понимают. Вопрос в оценке степени этого влияния, а также в объеме и характере тех мер, которые предпринимаются, чтобы это влияние минимизировать. Я имею в виду прежде всего технологию намыва, потому что сам по себе спектр технологических возможностей для создания новых территорий огромный. В нашем случае мы сделали все, чтобы снизить влияние строительных работ на окружающую среду.
– Какое конкретно технологическое решение будет применено?
– Мы учли все трудности, с которыми столкнулись строители при намыве «Морского фасада». Самые большие проблемы связаны с возникновением шлейфа взвеси, который распространяется в Финский залив. Для решения этой задачи проектом предусматривается, что место намыва отделяется специальной дамбой. Таким образом строительная площадка полностью изолируется от залива, и только тогда начнутся работы по намыву территорий. Длина дамбы, которая обойдется нам в 10 млрд рублей, составит более 3,5 км. Впоследствии дамба превратится в набережную – красивое общественное пространство с пляжем. Очень важно, что вода, вытекающая в залив, будет проходить очень длинный путь, около 7 км, на этом промежутке происходит осаждение песчаной взвеси. То есть поток становится практически чистым, кроме того, на выходе стоят специальные фильтры.
– Инвестор проекта «Морской фасад» платил компенсацию в Росрыболовство за ущерб, нанесенный популяции корюшки. Будете делать аналогичную выплату?
– Эта стандартная практика, ничего необычного здесь нет. Наш проект прошел государственную экологическую экспертизу, и там сформулирован весь объем ущерба, который мы наносим рыбному хозяйству, и соответствующие объемы компенсаций. Все это достаточно легко считается.
– Звучит все складно, но со стороны проекты намывных территорий все равно выглядят как нечто инородное, неестественное, а потому воспринимаются общественностью негативно. Вы говорите, что ущерб от намыва неоспорим, так зачем же наносить этот вред сознательно?
– Любая хозяйственная деятельность человека связана с нанесением ущерба окружающей среде. Даже при работах в чистом поле. Кстати, если говорить о дефиците площадок для строительства в городе, то согласно Генплану мест для жилищного строительства в городе осталось не так уж много. Город со всех сторон окружен сельхозугодиями и лесами. В процессе освоения этих земель экосистеме наносится еще больший вред. Ведь рыба – это возобновляемый ресурс, это контролируемый процесс, а сельхозугодия изымаются и застраиваются необратимо. Выбора у строителей нет. Если говорить о застройке промышленных зон, то предприятия тоже нужно куда-то перевозить.
– А насколько дороже выйдет для девелоперов земля на намыве?
– Не буду отрицать, участки на намывных территориях для девелоперов окажутся несколько дороже, чем на существующих территориях, но это будет стоимость, сопоставимая с расценками в Курортном районе. Цены на землю здесь будут выше, чем в промышленных зонах города, но нужно понимать, что, во-первых, промзоны практически все уже распроданы, а во-вторых, у недействующих ныне заводов, как правило, есть несколько десятков собственников, договориться с которыми зачастую невозможно.
– Обращались ли к зарубежному опыту намыва территорий? Можете привести удачные или неудачные примеры таких преобразований?
– Разумеется, мы обращались к зарубежному опыту как непосредственно намыва территорий, так и строительства на новообразованных участках. В значительной степени мы опирались на опыт немецкого проекта Hafencity в Гамбурге. Проект очень похож по размеру и схеме освоения. Единственное отличие – там все предварительные работы взял на себя муниципалитет. У администрации Петербурга на это денег нет, поэтому данными работами занимаемся мы. Также мы видели, как намывают в Голландии – там просто стоит труба, из которой в море хлещет метровая струя песка. И местные экологи не бьют тревогу по этому поводу. Вообще подход к защите окружающей среды у нас разнится. На Западе научились правильно оценивать ущерб от строительства, они полностью контролируют этот процесс. Да, у них песок сыпется прямо в море, но при этом красивейшая песчаная дюна по соседству огорожена, защищена от осыпания, по ней ходить нельзя. Нашу дюну в Сестрорецке экологи почему-то никак не защищают. По ней ездят машины, там разводят костры. В результате этот уникальный природный объект в скором времени просто исчезнет. Наши экологи, к сожалению, очень конъюнктурно обращаются с темами экозащиты, они защищают не среду, а обращают внимание лишь на те отдельные участки, которые легко могут вызвать общественный резонанс.
Реформа техрегулирования, которая на законодательном уровне запущена еще в 2002-2003 гг., тормозится по целому ряду причин. По мнению руководителя Управления саморегулирования ССОО, генерального директора НП «Строители Петербурга» Сергея Фролова, проблема не только в несовершенстве законодательства.
- Вы уже говорили, что также проекты регламентов «О безопасности зданий и сооружений» «О безопасности стройматериалов и изделий» имеются недочеты системного характера. Что вы имели в виду?
- Закон о техническом регламенте должен точно отражать предмет регулирования. В двух проектах технических регламентов в строительной сфере в качестве предмета определен «готовый продукт» отрасли.
- Какое значение это имеет на практике?
- Согласно ст.2 регламента «О безопасности зданий и сооружений», как здание, так и сооружение является результатом строительства. То есть речь идет о завершенном объекте. Если объектом техрегулирования является здание или сооружение, это означает, что регламент распространяется только на период его эксплуатации, но не на период проектирования и строительства.
Между тем, как нам известно по большинству известных несчастных случаев - от аквапарка в Москве до Саяно-Шушенской ГЭС, на судьбе уникальных объектов могут сказаться недочеты в проектной документации. Безопасность будущего сооружения должна подлежать контролю уже на этой стадии.
Таким образом, предметом регулирования должны быть не здания и сооружения, а требования к их безопасности. В соответствии с Градкодексом, требования к безопасности должны соответствовать техническим регламентам. Пока они не утверждены, статьи Градкодекса в части проектирования и строительства практически не работают.
- Техрегламенты, в соответствии с законом №184-ФЗ «О техрегулировании», были призваны заменить существующую нормативную документацию. Но нормативы имеют числовое выражение, а в двух законопроектах нет вообще никаких цифр.
- За эталон технического регламента были приняты европейские директивы. Но в европейском техническом регулировании действует ссылочный механизм: директивы содержат ссылки на исходные нормативы, обеспечивающие безопасность объектов. В них и должны содержаться цифровые показатели.
- Таким образом, к каждому техническому регламенту должен прилагаться перечень документов?
- Да, и регламент не может быть введен в действие без утверждения этого перечня.
- По закону «О техрегулировании», до разработки техрегламентов нормативы, не влияющие на безопасность, стали рекомендательными. Что будет с этими нормативами после утверждениями регламентов?
- Положения, подлежащие добровольному исполнению, в соответствии с законом должны содержаться в национальных стандартах и сводах правил. Перед вступлением в силу закона №184-ФЗ несколько месяцев продолжался спор о том, что считать национальными стандартами. В итоге решили просто переименовать существующие ГОСТ Р и ГОСТ в национальные стандарты. Появилась хоть какая-то ясность. А вот со сводами правил так и осталась путаница.
- По идее, в них должны были войти строительные нормы и правила?
- Какие именно СНиП должны быть включены в своды законов, так и осталось неясным. Это действительно непростая задача – разобраться в том, какие из них имеют прямое и косвенное отношение к безопасности зданий, а какие – нет.
В соответствии с 184-ФЗ, нормативы, не имеющие отношение к безопасности, имеют рекомендательный характер. Они не отменены, но, согласно толкованию Минюста, не влекут правовых последствий, то есть их неисполнение не может быть оспорено судом.
Более того, новейшие СНиП, разработанные в 2003 г. накануне вступления в силу закона №184 и учитывающие лучший современный отечественный и мировой опыт, не были зарегистрированы Минюстом.
Нормативная неопределенность на практике приводит к снижению надежности как в производстве, так и в строительстве. Между тем, органам надзора по существу нечем руководствоваться для подтверждения соответствия используемых норм каким-либо документам.
- В разных регионах нашей страны сильно различаются геологические и климатические условия. Могут ли территориальные строительные нормативы, утвержденные в качестве обязательных, заменить отсутствующие федеральные нормативы?
- В принципе ТСН не должны содержать более строгих ограничений, чем федеральные нормативы. Однако за неимением таковых, по существу «от безысходности», региональные власти актуализируют ТСН, придают им обязательный статус и рекомендуют СРО принять их в качестве стандартов.
- А сами СРО в этом заинтересованы?
- Строительные СРО несут субсидиарную ответственность за работу своих членов. Фактически приблизиться к европейскому уровню строительства мы сможем только тогда, когда бизнес будет сам финансировать разработку нормативов, обеспечивающих качество как стройматериалов, так и зданий и сооружений.
Именно такой порядок сложился в Германии, где институт нормирования (DIN) является частной организацией, работающей по контракту с государством. В Германии бизнес на 98% финансирует разработку строительных нормативов, влияющих на качество. А безопасность берет на себя государство.
- Как нормативы отдельных европейских стран согласуются между собой в рамках ЕС?
- Гармонизация стандартов продукции в европейских странах было многолетним и постепенным процессом, как и сближение законодательства в других сферах. Разработка европейских стандартов и присоединение к ним было организовано таким образом, чтобы максимально учесть пожелания всех заинтересованных сторон, позволяя переходить на новые стандарты без существенных проблем и в течение длительного времени.
Но при этом совершенствование стандартов в Европе происходило непрерывно, а в нашей стране - застыло на 7 лет. Но если наша страна вступит в единое торговое пространство с Европой без собственной нормативно-технической базы, она будет вынуждена подчиняться требованиям чужих документов. Тогда о технологическом лидерстве в каких-либо сферах не придется и мечтать.
- Чем вы объясняете такую задержку с разработкой регламентов по безопасности стройматериалов, зданий и сооружений в нашей стране?
- Не в последнюю очередь сыграло роль «размывание» государственного субъекта. Сейчас разработку нормативов, влияющих на безопасность, курируют несколько министерств, а единого органа после роспуска Росстроя не существует.
Кроме того, административная реформа была произведена таким образом, что Росстандарт, как федеральное агентство, имеет статус ведомства, оказывающего услуги. Между тем ведомство, отвечающее за качество строительства, должно располагать как полномочиями разработки – и соответственно, правом на законодательную инициативу в этой области, и полномочиями контроля.
- Таким образом, проблема состоит не только в нечеткости определений, но и в отсутствии единого государственного субъекта?
- Да. В том числе и в сфере контроля над обеспечением безопасности, поскольку Ростехнадзор и региональные службы строительного надзора и экспертизы не образуют единую иерархию. Действительно, системные проблемы имеются не только в законодательстве, но и в государственном управлении отраслью.
Беседовал Константин Черемных
Строительный комплекс Петербурга пережил тяжелый кризисный год практически без потерь. Немалую роль в этом сыграла политика городского правительства. О том, как будет развиваться отрасль дальше рассказал вице-губернатор Санкт-Петербурга Роман Филимонов.
– Год на посту вице-губернатора – что он изменил в вашей жизни?
– Профиль моей деятельности не изменился. Добавился ряд обязанностей и увеличился объем работы. Так, мне приходится осуществлять более тесное сотрудничество (руководство) с профильными комитетами: КГИОП, Службой госстройнадзора и экспертизы, КГА. В каждом комитете есть свои проблемы, которые нужно решать. Работа вице-губернатора сложная и интересная, пока энергии хватает на все.
– Каких успехов удалось достигнуть за это время? Чем сегодня можно гордиться?
– Гордиться нужно нашим строительным комплексом. Несмотря на кризис, он сохранил свой потенциал и жизнеспособность. Год назад мы слышали только мрачные прогнозы, ведь данная отрасль очень чувствительна к сокращению финансирования. Но стройкомплекс достойно вынес испытания, не сузился, не сократился, зато очистился от шелухи, которая мешала его работоспособности и активности. Так, он избавился от не свойственной ему функции – операции с денежным потоком рынка, по аналогии с инвестиционными фондами. Теперь комплекс сосредоточен на основной деятельности и направляет деньги на строительство и производство. Мы продолжаем совершенствовать законодательную базу, и основная тенденция – облегчение работы инвестора. Несмотря на довольно жесткое градостроительное регулирование Петербурга, все подзаконные акты направлены на упрощение работы любого инвестора – будь то малый бизнес или крупные компании. Создание благоприятного инвестиционного климата позволит увеличить налоговые отчисления в бюджет, создать новые рабочие места, развивать инфраструктуру города.
– Инвестиционные каникулы закончились. Что дальше будет с фирмами, которые, как говорится, не смогли и не успели?
– Инвестиционный договор нужно выполнять, и это плановая работа, а не форс-мажорные обстоятельства. Каникулы, которые мы предоставили петербургским строителям, позволили аккумулировать деньги на сохранение и продвижение производства. Теперь заработанные деньги нужно отдавать государству в качестве оплаты долгов по инвестдоговорам.
– Есть ли на питерском рынке кандидаты на «вылет»?
– Есть, и это нормальная тенденция. В городе много добросовестных компаний, планирующих свою деятельность на годы вперед, что позволило им пережить кризисное время. Но есть и те, кто ведет краткосрочное планирование, а в условиях жесткого, суженного инвестиционного рынка такое планирование неприемлемо и является стратегической ошибкой менеджмента. Краткосрочное планирование можно применять лишь на тех объектах, срок реализации которых меньше года. Говорить, что с рынка уйдет много компаний, я не стал бы. Уйдут или перестроятся те компании, которые были и ведущими на рынке, но неправильно спланировали свою деятельность. Например, менеджеры компании «Строймонтаж» неверно составили бизнес-план, вследствие чего их инвестиционные проекты были заморожены, а кредиты, взятые на их реализацию, отошли в разряд «токсичных инвестиций».
– Можете назвать наиболее перспективные проекты уходящего года?
– Хочу отметить не конкретные проекты, а успешное решение задач, поставленных Президентом РФ. Например, обеспечение жильем ветеранов. Для Петербурга это была особенно сложная задача: наш город лидировал по количеству ветеранов, нуждающихся в жилье. Мы распланировали все на 100 процентов и на 50 процентов уже воплотили нашу программу в жизнь. Активно решается и задача обеспечения жильем военнослужащих. Так, запущен новый проект строительства жилья для военных в Осиновой Роще. К решению этих задач мы подошли комплексно, не только создав жилой массив, но и тщательно продумав социальную и транспортную инфраструктуру. В уходящем году мы построили и отремонтировали много социальных объектов: школ, детских садов, спортивных комплексов. Социальное строительство приобрело небывалый размах.
Нельзя не сказать об успехах дорожного строительства: КАД, первая очередь ЗСД, капитальный ремонт дорог. Знаковый объект 2009 года – аэропорт Пулково, реализуемый на основе государственно-частного партнерства.
– У вас есть личные предпочтения в архитектуре?
– У меня нет особых предпочтений. Я считаю, что все имеет право на существование, но каждый объект должен быть на своем месте. В историческом центре при приспособлении объектов, при реставрации и капремонте необходимо выдерживать стиль города, заложенный еще Петром и Екатериной. В районах новостроек уместны сооружения из стекла и металла в современном европейском стиле. Радует, что в районах массовых застроек мы ушли от единообразия хрущевских и брежневских времен. Сегодня наши новостройки имеют собственное лицо, индивидуальный стиль.
– Каково ваше мнение в отношении «Охта-центра»?
– Безусловно, проекты нужно обсуждать на стадии подготовки, но говорить сегодня, что этот объект не нужен городу и испортит его вид, неправомерно, хотя бы потому, что его проектная документация так и не утверждена. Проект, с одной стороны, интересен, а с другой стороны, настораживает, как все новое. В любом случае окончательное решение по нему должны принимать не только горожане, но и специалисты.
– Отмена лицензий сильно изменит рынок?
– Изменится процесс администрирования стройки, а с точки зрения строительных работ все останется так же. Саморегулирование призвано помочь стройкомплексу двигаться вперед. Исключение государственных функций по администрированию и переведение их в рамки общественного контроля – это развитие демократического общества.
– Недавно вы были избраны президентом ССОО. Что вы будете делать в новом статусе?
– То же, что делаю на основной работе, – продвигать стройкомплекс вперед. Нужно создавать максимально прозрачные и простые условия для строителей и инвесторов, обеспечивать благоприятную конкурентную среду. Никаких революционных действий и резких перемен ждать не стоит. Буду развивать фундамент, заложенный Александром Вахмистровым на посту вице-губернатора и президента ССОО.
– Многие молодые и перспективные политики уезжают сегодня работать в Москву. Вы не планируете перебираться в столицу?
– Я уже в столице! Только в северной.
– Где будете праздновать Новый год?
– Новый год я традиционно буду праздновать дома, в кругу семьи: с детьми, родителями, близкими людьми.
– Что пожелаете строителям в наступающем году?
– Стандартно: здоровья всем строителям, их близким и родным людям. Когда в семье все хорошо, то и на работе полный порядок. Подрядным организациям желаю в новом году побольше подрядов! Инвестиционным компаниям – рационального планирования и благостного инвестиционного климата в городе, который мы пытаемся создать, несмотря на сложности федерального законодательства. А всей отрасли в целом желаю поменьше потрясений и изменений в законодательстве.
Беседовала Наталья Бурковская