Мария Полякова: «Следует разделять понятия рискованности и инновационности»
Мария Полякова, директор департамента инноваций и методологий стандартизации Агентства по ипотечному жилищному кредитованию (АИЖК), в интервью корреспонденту газеты «Строительный Еженедельник» Лидии Горборуковой рассказала об инновационном подходе при формировании программ на российском ипотечном рынке.
– Что происходит с российским рынком ипотеки в последнее время?
– На мой взгляд, на рынке ипотеки происходит много изменений, которые связаны как с внешними, так и с внутренними причинами. К внешним факторам относятся изменения в законодательстве, усиливающийся контроль со стороны регулирующих органов, государственная поддержка некоторых категорий граждан (учителя, ученые, врачи), для которых приобретение жилья без дополнительной поддержки проблематично. Кроме этого, на рынке жилья стабилизировались цены, что позитивно сказалось на повышении доступности ипотеки.
К внутренним причинам я бы отнесла усиливающуюся конкуренцию, связанную с активизацией банков. Они накопили достаточный опыт, «раскручивают» гайки, пытаются сделать ипотеку более доступной. Это приводит к тому, что, с одной стороны, доступность отражается в росте ипотечного рынка в 2013 году, а с другой стороны, все большую долю рынка занимают несколько крупнейших банков. В связи с тем что конкуренция продолжает расти, а условия все более облегчаются, у нас есть опасение, что в целом повышается рискованность кредитования. Возможно, в среднесрочной перспективе это может привести к нарушению баланса на рынке.
– Как в этой связи меняются предпочтения заемщиков?
– Во-первых, доля сделок, совершаемых с ипотечным кредитованием, среди всех сделок продолжает расти.
Во-вторых, мы видим явное увеличение спроса на жилье на первичном рынке. Если раньше по рынку ипотеки доля сделок с первичной недвижимости составляла около 20%, то сейчас она достигла 30%.
Во-третьих, наши заемщики стали все более искушенными: финансовая грамотность клиентов растет, поэтому они все больше требуют упрощения и облегчения ипотечной процедуры.
Что касается условий, то заемщики предпочитают фиксированную ставку и платежи в рублях. Доля валютной ипотеки существенно снизилась и практически минимальна на сегодня. Заемщики обращают пристальное внимание на наличие возможности досрочного погашения ипотечного займа. Внимательно изучают комиссии, более глубоко разбираются в том, что написано в кредитном договоре. И стараются заранее выяснить все подводные камни, что, безусловно, хорошо.
Мы обратили внимание на то, что усилился спрос со стороны заемщиков социальных категорий.
– В Петербурге представлено множество ипотечных продуктов. Какие из них можно считать инновационными?
– С моей точки зрения, инновационность – это новизна ипотечного продукта, его нестандартность. Такой продукт чем-то значительно отличается от аналогов, присутствующих на рынке, – либо ставкой, либо условиями платежей, механизмами, новыми возможностями заемщиков.
Если посмотреть на нашу работу, то мы не находимся в стороне от всех этих изменений.
Мы предлагаем как рыночные продукты, так работаем и социальными заемщиками. По социальным ипотечным программам наша доля около 50%.
По рыночным продуктам мы предлагаем большую гибкость и дифференциацию условий. Также мы гарантируем прозрачность, надежность и страховую защиту, в том числе в виде ипотечного страхования при низком первоначальном взносе. Это дает заемщику дополнительную защиту в различных ситуациях с неблагоприятным развитием событий.
По социальным программам у нас есть ипотечные продукты для каждой категории заемщиков: «Военная ипотека», «Материнский капитал», «Молодые учителя», «Молодые ученые». В дальнейшем мы хотим сделать возможность применения единого механизма для различных категорий, что будет способствовать снижению издержек при запуске и повышению эффективности самих программ.
У нас также есть предложения для государства по улучшению самой системы предоставления субсидий, которая в перспективе должна повысить доступность для заемщика и увеличить эффективность для государства.
– Какие инновационные продукты вывело на рынок АИЖК?
– Из рыночных продуктов я бы отметила программу «Переезд», а из социальных – «Молодые ученые».
Ипотечный продукт «Переезд» интересен тем, что позволяет заемщикам осуществлять альтернативные сделки, которые занимают большую долю на рынке. Такая возможность в первую очередь интересна тем заемщикам, которые хотят купить новое строящееся жилье, при этом проживать в своей квартире до момента окончания строительства. Основной инновацией этого продукта является возможность взять краткосрочный ипотечный кредит (сроком до двух лет) под имеющееся жилье и использовать эти деньги в качестве первоначального взноса на приобретение нового строящегося жилья. Это позволит совершенно спокойно дождаться окончания строительства и провести альтернативную сделку, сделать ремонт и спокойно выехать в новое жилье.
При этом платежи по короткому кредиту не осуществляются. Весь кредит гасится после продажи заложенного жилья. Это позволяет не делать дополнительные нагрузки на бюджет заемщиков и более комфортно и удобно продавать имеющееся жилье.
Продукт «Молодые ученые» реализуется во всех регионах РФ с 2012 года. Но, на мой взгляд, он особенно актуален для Петербурга, где находится много учебных заведений, научно-исследовательских институтов, предприятий, входящих в состав госкорпораций (Росатом, Росвооружение), ведущих медицинских учреждений, предприятий оборонно-промышленного комплекса и т. д., то есть работники которых подпадают под категорию «молодой специалист».
Инновация программы «Молодые ученые» заключается в том, что помимо низкой ставки в 10,5% в ней учитывается рост доходов заемщика, который в молодом возрасте получает более низкую зарплату, а в дальнейшем, по мере карьерного повышения и накопления опыта, его доходы растут.
Продукт «Молодые ученые» позволяет также увеличивать платежи и закладывать их рост в график кредита, за счет чего может существенно возрасти сумма кредита, изначально доступная для заемщика. Возможность индексации зависит от возраста – чем моложе заемщик, тем большую индексацию можно заложить. И наоборот. Таким образом, мы ограничиваем его кредитный риск. Максимальная индексация дает возможность увеличить сумму кредита до двух раз по сравнению со стандартным кредитом.
Если сравнить доступность ипотечных кредитов на примере Петербурга и Ленобласти, то мы рассчитали, что для стоимости квартиры 4 млн рублей в Петербурге и 2,6 млн рублей в Ленобласти ежемесячный платеж по программе «Молодые ученые» получается самым низким из-за индексации платежей и делает приобретение жилья доступным самым молодым специалистам.
– В связи с конкуренцией между банками и ипотечными компаниями планка инновационности постоянно повышается.
– Скорее, повышается планка готовности банка принять дополнительный риск – снизить первоначальный взнос, убрать те или иные требования для заемщика и т. д.
– Получается, что инновационность – это прежде всего дополнительный риск для банка?
- Нет. На мой взгляд, следует разделять понятия рискованности и инновационности. Ипотечный продукт может быть консервативным по своим рискам и параметрам, но инновационным именно с точки зрения механизма его реализации. Например, на российском ипотечном рынке не было отдельного продукта для молодых специалистов. Мы создали программу «Молодые ученые» с растущим платежом. Сам продукт инновационный, но по рискованности он консервативный. И мы видим по нашему портфелю, что просрочка платежей по этой программе очень низкая. Мы наблюдаем очень большой спрос на участие в ней. С 2012 года к нам поступило 2240 заявок, выдано 240 кредитов на 514 млн рублей. В том числе 21 кредит на 33 млн рублей в Петербурге.
– Можно ли сегодня воплотить в реальность идею ипотеки без первоначального взноса? Насколько такая инновация уместна на рынке?
– Мне кажется, что это не инновация, потому что ипотека без первоначального взноса присутствовала на рынке еще до кризиса. Но мировая практика доказала, а отечественная подтвердила, что отсутствие первоначального взноса – это высокий риск как для банка, так и для заемщика. Когда последний не внес никаких собственных средств в покупку жилья, то у него ниже мотивация оплачивать кредит. И такие кредиты чаще других попадают в дефолт. Есть различные инструменты ликвидации этого риска, в частности ипотечное страхование. Но мы все равно рекомендуем хотя бы минимальный первоначальный взнос в 10%.
Финансовая нестабильность внесла свои коррективы в сектор коммерческой недвижимости. Мало кто из девелоперов и управляющих не изменил стратегии – чтобы остаться на плаву, пришлось сокращать объемы сделок, снижать расходы и арендные ставки. Объективно, с долей субъективности, о положении дел в управлении коммерческой недвижимостью рассказал Сергей Игонин, управляющий партнер группы компаний «АйБи Групп».
– Как чувствуют себя на падающем рынке управляющие компании?
– Как и во всей экономике, в нашей отрасли произошел очень серьезный спад. Кризис привел к тому, что практически все компании пересмотрели свои планы развития, а большое количество мелких фирм просто прекратило существование. Новые игроки на рынок не выходят. Подавляющее количество петербургских бизнес-центров потеряли часть своих арендаторов. В качестве ответной меры владельцы бизнес-центров пытаются удержать арендаторов, а это приводит к снижению арендных ставок. Кроме того, все перешли к номинированию ставки в рублях. Раньше рассчитывали кто как: в долларах, в условных единицах, в евро, причем у всех был разный курс. Мы, например, считали по 36 рублей за условную единицу. Если пересчитать ставки по сегодняшнему курсу и сравнить их, то окажется, что их падение составило 40-50%.
– Это за какой период времени?
– Существенное снижение началось с октября и продолжилось по февраль включительно. Большую лепту в этот процесс внесли новые бизнес-центры, идущие на самые большие скидки. Понятно, что в уже готовом офисном комплексе арендатора удержать легче, чем привлечь в новый, только что построенный.
– А что предпринимают управляющие компании для того, чтобы удержать арендатора? Какие меры наиболее эффективны?
– Самое важное – это снижение арендной ставки. Остальное – лишь дополнительные меры стимулирования. Это может быть снижение стоимости парковочного места или льготные периоды оплаты. Для новых бизнес-центров в качестве преимущества можно рассматривать сдачу помещений с отделкой. Сегодня мы имеем рынок арендатора, который диктует свои условия и свои требования. Главное для управляющих компаний в этой ситуации – научиться объективно и профессионально вести переговоры, внимательно относиться к проблемам арендаторов, вникать в бизнес. Хотя, снижая ставку, мы сокращаем и свой доход, наносим урон собственному бизнесу.
– Когда же дышать станет легче и управляющим?
– Есть надежда, что в марте этот процесс стабилизировался и ставки больше падать не будут, но все в конечном итоге зависит от развития экономики. Существуют разные точки зрения, одни говорят, что дно уже достигнуто и процесс будет налаживаться. Другие считают, что нынешняя стабилизация временна и падение в скором времени продолжится. Я надеюсь, что ситуация прояснится к июню и станет понятно, в каком направлении движется рынок.
– До кризиса на рынок планировалось вывести множество коммерческих объектов, не способствовало ли это падению арендных ставок?
– По-настоящему перепроизводства коммерческих площадей мы еще не почувствовали. Заявлено было много. Все более-менее крупные объекты к лету 2008 года только перешли в стадию начала строительства. Например, в «Электрик-сити» и «Клевер-хаус» велась расчистка площадки и подготовительные работы. Единственный, кто реально строился, – зона «Пулково-2». Говорить о перепроизводстве преждевременно, ведь еще летом прошлого года мы имели жесткий рынок продавца. Большой спрос стимулировал девелоперов к разработке новых крупных проектов бизнес-центров и торговых комплексов: проекты на Выборгской набережной, Измайловская перспектива, Шкапина-Розенштейна и многие другие. Мое глубокое убеждение – что реализация всего задуманного и запланированного неизбежно бы привело к переходу «рынка продавца» в «рынок покупателя» и падение ставок тоже было бы существенным, но это было бы через несколько лет. Кризис внес свои коррективы …
– Наблюдается ли сегодня отток арендаторов из высококлассных бизнес-центров в офисы рангом пониже?
– Я не замечал, что в городе идет мощный миграционный процесс. Массовый переход из класса в класс был бы возможен, если бы собственники бизнес-центров отказались договариваться и гнули бы свою линию. На снижение ставок сегодня идут все, независимо от категории объекта, поэтому управляющим удается удерживать большую часть арендаторов.
– Насколько серьезно от кризиса пострадали ваши западные коллеги? Можно ли сказать, что российским управляющим досталось меньше всего или наоборот?
– Я думаю, что все пострадали одинаково. За счет бренда ставку не удержишь. Сократился поток средств от арендаторов, и, как следствие, уменьшились доходы управляющих и собственников.
– Есть ли различие между управляющим из Европы и России?
– Я не вижу особого различия. Российские управляющие компании сегодня справляются со своими функциями не хуже западных коллег. Процесс отработан, есть возможность постоянно совершенствоваться, перенимать передовой опыт. Если говорить о подразделении по управлению офисной недвижимостью в «АйБи Групп», то мы регулярно обмениваемся опытом в лучшими российскими компаниями, сотрудничаем с ведущими международными управляющими – в частности, REMM Group из США. Поэтому нельзя сказать, что иностранные управляющие в чем-то превосходят отечественных. Другое дело, что у российских собственников есть стереотипы: они больше доверяют западным компаниям, полагая, что те меньше подвержены оппортунизму, то есть не подыгрывают владельцам, выдавая желаемое за действительное. Но, как показывает практика, все болеют одними и теми же болезнями, независимо от страны происхождения. Другое заблуждение – западные компании привлекут больше успешных европейских арендаторов. Возможно, это и работало в Москве, но петербургский рынок развивался в первую очередь за счет отечественных компаний. Хотя можно отметить, что сотрудничество с западной компанией облегчало получение кредитного ресурса, потому что европейские финансовые институты смотрят на бренды, с которыми они работают.
– Недавно на круглом столе Гильдии управляющих и девелоперов обсуждался вопрос организации СРО. Как выяснилось, российское законодательство даже не предусматривает таких понятий, как управляющий.
– Понятие такое есть, нет стандартов. Образование СРО пока вообще не имеет прецедентов. Даже в сфере строительных услуг зарегистрировать саморегулируемую организацию оказалось непросто, хотя в связи с отменой лицензий этот вопрос стоит весьма остро. В сфере управления лицензирования никогда не было, поэтому процесс идет тяжелее, но со временем мы придем и к этому.
– Один финский управляющий в беседе со мной упомянул, что главная проблема русских коллег в отсутствии института специального образования. Вы можете с ним поспорить?
– Вообще понятие коммерческой недвижимости – достаточно новое для России. Офисные центры появились у нас в начале 90-х годов, а торговые комплексы – еще позже. По мере нарастания конкуренции мы придем к западной классификации и системе профобразования. Сейчас уже есть вузы, которые готовят специалистов в области недвижимости, но со временем потребности возрастут, и их станет больше.
– Те, кто сегодня управляет коммерческой недвижимостью, – у них какое образование?
– В сферу управления приходили люди из разных сфер; другое дело, что они занимаются самообразованием. Например, в рамках Гильдии есть западные программы по управлению и эксплуатации недвижимости, адаптированные к российским условиям. Ну а так, я думаю, что у нас присутствуют представители всей гаммы специалистов, подготовкой которых занимались вузы нашей страны.
– Какой бы совет вы дали студенту, который хочет управлять недвижимостью, но не знает, с чего начать?
– В первую очередь необходимо желание. В любой профессии успехов можно достигнуть только тогда, когда дело тебе нравится. Человек должен любить недвижимость.
– Расскажите о вашем Investors Club.
– Investors Club организован в рамках Гильдии управляющих и девелоперов для продвижения форума PROEstate. Его задача – дать участникам Гильдии и форума дополнительную возможность донести их проекты до конечных потребителей, инвесторов, и облегчить поиск ресурсов. Первый Investors Club был проведен в 2008 году. Недавно на MIPIM 2009 с успехом прошло заседание клуба. Мы собрали хороший круг участников, смогли сформулировать интересные темы, связанные с будущим рынка недвижимости, и обсудить их. Дальше мы планируем формализовать клуб, определить его участников, создать банк данных по проектам со всей России и пул инвесторов. В июне мы проведем очередное заседание в Германии при участии немецких партнеров.
В Каннах мы смогли привлечь инвесторов, которые продолжают интересоваться Россией.
У них сменились приоритеты: теперь они хотят покупать готовый бизнес и готовую недвижимость. Сделки на этапе проекта практически не проходят. Но рано или поздно проснется интерес к девелоперским проектам. Недвижимость – это вечная ценность.
Беседовала Наталья Бурковская
Недавно ЗАО «ВТБ-Девелопмент», инвестор проекта строительства многофункционального комплекса «Набережная Европы», объявило закрытый архитектурный конкурс на лучшее здание Дворца танца. К участию в нем приглашены четыре архитектурных бюро – Ateliers Jean Nouvel (Франция), Snohetta (Норвегия), UN Studio (Нидерланды), ООО «Архитектурное бюро «Земцов, Кондиайн и партнеры» (Россия). О том, с какими сложностями сопряжена реализация проекта как театра, так и всего комплекса, АСН-инфо рассказал член наблюдательного совета ЗАО «ВТБ-Девелопмент» Александр Ольховский.
- Проект Дворца танца – фактически первый петербургский проект театра нового времени, кроме второй сцены Маринки. В чем его особенности?
- Еще был проект реконструкции Михайловского театра. Пример господина Кехмана, вложившего собственные средства в его реконструкцию, безусловно, заслуживает уважения. Я не берусь оценивать, в какой мере ему удалось соблюсти все требования, предъявляемые к современным театрам. Но как посетитель Михайловского, могу утверждать, что в старом здании невозможно сделать столько, сколько в новом.
При проектировании Дворца танца мы начали с того, что сформировали театральную технологию с привлечением компании, которая специализируется на решении задач подобного рода. Это компания ТДМ, которая работала и с Александринским театром, и с Мариинкой. И я думаю, что с помощью профессиональных архитектурных мастерских мы получим достойный продукт, за который нам будет не стыдно перед нашими потомками.
Новый театр позволит не только ставить балетные или оперные спектакли. У него будет очень широкий спектр возможностей. Технология позволяет таким образом модифицировать партер, чтобы использовать для мероприятий, имеющих нетрадиционный, неформальный характер. В итоге мы намерены получить уникальный объект, аналогов которому в Петербурге нет – если говорить о сочетании всех функций.
- А сцена тоже будет модифицироваться?
- Сцена будет в любом случае выполнять свою функцию, но при постановке тех или иных спектаклей она предоставит постановщикам самые разные возможности.
- Учитывались ли при разработке условий конкурса пожелания руководителя Театра балета Б.Эйфмана? В кулуарах Градсовета он как-то высказывал пожелание, чтобы на крыше театра была обзорная площадка, которая бы одновременно служила частью культурного пространства…
- Все, что делается по подготовке конкурса на Дворец танца, происходит в тесном, непосредственном контакте с Борисом Эйфманом. Мы изначально получили проект технического задания от него. Далее техническое задание было доработано и осмыслено театральными технологами. Борис Яковлевич ознакомлен со всеми предложенными решениями. Ожидаю, что на установочном семинаре в середине апреля он выскажет свои соображения, прежде всего эмоционального плана, о том, каким он видит новый театр. Он также является участником жюри. Таким образом, его участие в разработке проекта очень весомо.
Обзорной площадки в техническом задании нет. Разрешенная высота – 40 м – в принципе позволяет ее создать, но если расширять зону театральных кулис, то придется расширять и объем всего здания, что вряд ли реально. С точки зрения архитектуры возможно создание обзорных пространств в виде балконов. Однако это не входит в требования к архитектурному конкурсу. Впрочем, я не исключаю, что техническое задание претерпит некоторые несущественные изменения.
- В некоторых проектах театрального здания, которые предлагались участниками конкурса на архитектурно-градостроительное решение всего комплекса «Набережная Европы», конструкция крыши частично представляла плоскую площадку…
- Конкурс по многофункциональному комплексу не предусматривал архитектурного решения здания театра. Да, каждый из участников представлял свой вариант «посадки» театрального здания в рамках мастер-плана. Но никакие разработки в отношении планировки театральных помещений, его архитектурного облика, использования материалов для фасада и прочих элементов здания театра, в задание для проектировщиков МФК не входили. Конкурс на Дворец танца объявлен 31 марта, и техническое задание будет выдано участникам на установочном семинаре в середине апреля. Все остальное – из области желаемого.
Конечно, детали облика будущего театра могли рождаться в проектах архитекторов, но их задачей было спланировать только мастер-план комплекса, где театр был элементом пространства. А в ходе нового конкурса мы увидим и планировки, и разрезы, и все фасады театра. Техническое задание предполагает определенный набор необходимых факторов.
- Какой из них важнее?
- Трудно выделить что-то самое главное. В моем понимании все элементы проекта неразделимы. Нельзя сделать плохой фасад и хороший интерьер – точно так же, как хороший свет и плохой звук. Все должно быть на высочайшем уровне. Необходима грамотная планировка помещений, чтобы зрители имели возможность нормально подойти к гардеробу, пройти на свои места, с любой точки видеть сцену – не половину или три четверти, а полностью, чтобы из каждой точки одинаково качественно воспринимался звук. Здесь все должно быть гармонично, как в живой природе.
- Высказывалось беспокойство в связи с тем, что из-за раздельного проведения конкурсов на МФК и сам театр, его здание может оказаться дисгармонично по архитектурному стилю как самому комплексу «Набережной Европы», так и исторической застройке. Вы согласны, что такая проблема может возникнуть, учитывая большое различие в архитектурных стилях, которую мы видели в проектах МФК?
- Конечно, теоретически можно предположить, что мы получим четыре плохих работы, которые не будут вписываться ни в мастер-план ни в сложившуюся архитектурную среду. Но это может произойти лишь в случае, если что архитекторы с мировым именем проигнорируют все то, о чем говорилось на этом круглом столе – историю места, окружающую застройку, визуальные коридоры... Но велика ли такая вероятность? Думаю, что она ничтожна. Я убежден, что каждый из претендентов поставит во главу угла все те приоритеты, которые я перечислил.
- В проекте Е.Герасимова и С.Чобана, выигравшем на конкурсе на лучший мастер-план МФК, эскиз театрального здания был представлен в форме овала, вписанного в площадь такой же конфигурации. Окажет ли это видение авторов какое-то влияние на техническое задание для конкурса на театр?
- Вопрос о том, не задает ли мастер-план проекта МФК определенную форму театра, в принципе уместен. Но именно проект Герасимова и Чобана, по моему мнению, в наименьшей степени обязывает архитекторов к определенной геометрии театрального здания. Овальная площадь вокруг театра позволяет поддерживать любую форму его здания - овальную, круглую, треугольную, прямоугольную, трапециевидную. Овал, как орбита, легко поддерживает более острые формы и углы. Это могут быть и более абстрактные решения. Для театра, по-моему, это самый благоприятный проект.
Мы внимательно изучали книгу отзывов на выставке проектов МФК, в которой оставляли свои суждения горожане. Многие благодарили нас за саму возможность высказать свою позицию. Сами мнения, как и следовало ожидать, были полярными. Но все же при всем разбросе суждений позитивные отзывы о проекте Герасимова и Чобана преобладали.
Профессиональным архитекторам, конечно, судить легче. Но мне кажется, что победивший проект мастер-плана предоставляет наибольшую свободу для фантазии проектировщиков театра.
- Насколько мне известно, в период разработки первого варианта мастер-плана ее участники ездили в Рим и знакомились с современной архитектурой итальянских мегаполисов. Однако среди компаний, включенных в список претендентов, нет ни одной итальянской…
- Во всех европейских странах есть выдающиеся мастера. В лонг-листе претендентов итальянские архитектурные бюро были, и у них был шанс попасть в четверку. Но в итоге выбор пал на других. Дело в том, что наш выбор основывался в том числе на наличии опыта строительства именно театральных зданий.
И как мне кажется, мы выбрали три наиболее уважаемые зарубежные творческие группы – как в области архитектуры в целом, так и по знанию специфики проектирования театров. Жан Нувель – это брэнд, входящий в пятерку лучших архитекторов мира, а Snohetta и UN Studio в последние 10 лет выполнили потрясающие работы в строительстве театральных зданий. Так что ничего страшного, что не будет итальянцев.
Конкурс серьезно и глубоко подготовлен. И в любом случае победителю будет предоставлена уже разработанная театральная технология. Им остается ее облечь в некие нетривиальные, прогрессивные архитектурные формы.
- Б.Эйфман говорил, что ждет нового театра с 1994 г. Что мешало вашим предшественникам реализовать проект, тем более на столь привлекательной территории?
- Проект «Набережная Европы» чрезвычайно сложен во всех своих аспектах – и юридических, и экологических, и финансовых. Чтобы сдвинуть подобный проект с места, мало иметь профессиональную, грамотную команду. Нужно еще много составляющих, и не в последнюю очередь – источники финансирования. С самого начала этот проект предполагает крупные инвестиции, которые окупятся лишь через многие годы.
-В какую сумму сейчас оцениваются вложения в проект?
- Общий объем инвестиций сейчас пересматривается. В условиях рынка августа 2008 г. мы считали, что сможем его реализовать примерно за 2 млрд. долларов. Сейчас, учитывая снижение цен на рынке стройматериалов, рабочей силы – мы полагаем, что стоимость может существенно сократиться, если не будет неожиданных изменений. Сейчас мы в кризисной ситуации. Думаю, если мы останемся в таких уровнях цен, как сейчас, то проект обойдется дешевле. Но как поведет себя рынок в 2011 г., когда мы выйдем на строительную площадку, предсказывать бесполезно. Поэтому сейчас абсолютные величины определить сложно.
То же относится и к театру. Мы только сейчас уточняем его предварительный объем. В соответствии с инвестиционным договором с Правительством РФ, мы должны были построить театр площадью 15 тысяч кв. м. Но только театральная технология требует площади 17 тысяч кв. м. В итоге общая площадь, которую мы передадим РФ, составит от 22 до 25 тысяч кв. м, в зависимости от параметров проекта-победителя. Далее следует ориентироваться на стоимость оборудования, которое должно быть приобретено для театра, а также со стоимостью создания эксклюзивных элементов. От этого будет зависеть удельный вес стоимости театра по отношению ко всему проекту.
- Оборудование, в основном, импортное?
- Да. Поэтому доля стоимости театра в проекте сейчас возрастает.
- Вы говорили о юридических сложностях. Они связаны с несовершенством законодательства?
- Законодательство никогда не идеально, так как написано не на все случаи жизни. Кроме того, в него часто по разным причинам вносятся коррективы. Здесь важно, чтобы поправки в законодательные акты вносили профессионалы. В ходе реализации проекта мы столкнулись с огромным количеством нюансов, которые законодательство трактует неоднозначно, или не регулирует вообще, или ставит инвестора в зависимую позицию по отношению к партнерам.
В данном случае, выступая в роли инвестора, мы являемся стороной тройственного договора – между Российской Федерацией, ФГУП «Прикладная химия» и мы в лице ООО «Петербург-Сити». И мы зависим от финансового состояния института в силу его обладания правами на земельный участок. И это единственная возможность, предполагаемая законодательством для случая, когда в оборот вовлекается земельный участок, принадлежащий ФГУП на праве хозяйственного ведения. Уже только по этой причине инвестор до окончания проекта не может быть уверенным в судьбе вложений, которые осуществляются на данной территории. Поэтому, в частности, никто до нас и не мог справиться: помимо финансовых возможностей и профессионализма, инвестор должен быть готов идти на огромный риск, обусловленный юридической схемой.
- «Набережная Европы», как и ваш другой проект - «Невская ратуша», осуществляется в зоне регулируемой застройки, установленной КГИОП. Насколько мне известно, в обоих случаях месяцы уходили на решение вопроса о статусе вновь выявленных объектов культурного наследия на территории проектов. Можно ли усовершенствовать законодательство таким образом, чтобы эти решения не принуждали к пересмотру уже утвержденных проектов?
- В обоих случаях мы действовали строго в соответствии с действующими законами города. На территории «Набережной Европы» есть старое двухэтажное здание спиртозавода, которое было включено в перечень вновь выявленных объектов. Историко-культурная экспертиза выдала заключение о том, что это строение не обладает достоинствами, позволяющими его включить в реестр памятников. С «Невской ратушей» оказалось сложнее. Там было 3 т.н. вновь выявленных объекта.
- Их достоинства более очевидны, чем в случае со спиртозаводом?
- Я не уверен в этом. Один из объектов представлял собой стену утраченного здания с остатками примерно 20% фундамента. Понятно, что оно никак не использовалось и не содержалось. В итоге историко-культурная экспертиза отбраковала это здание, но признала памятником еще один объект бывшего трампарка.
Это существенно повлияло на проект. Изменился мастер-план, сместилось овальное здание, ухудшилась визуализация внутренней площади со стороны Заячьего пер.
- Это нанесло ущерб интересам инвестора?
- Да, коммерческие площади сократились. Но на мой взгляд, градостроительство также ничего не выиграло. С Суворовского пр. вид на комплекс Ратуши открываться не будет. Зато мы будем помнить во веки веков, что здесь был трамвайный парк.
- На недавно прошедшем круглом столе вновь поднимался вопрос о здании спиртозавода на «Набережной Европы»...
- Мне кажется, в нашем городе есть множество по-настоящему ценных и всем известных памятников архитектуры, действительно требующих профессионального внимания и должного ухода. Ведь на это не хватает бюджетных средств, а частные инвесторы не всегда готовы вкладывать деньги в реконструкцию и содержание исторических зданий. Тем более при тех повышенных требованиях, которые предъявляются по сохранению конкретных элементов.
- Эти требования, по-Вашему, излишни?
- Они, я бы сказал, не всегда адекватны. И когда проблема сохранности памятников используется некоторыми специалистами для собственного пиара, хочется их спросить: а почему же многие здания, на которые выданы охранные грамоты, пребывают в таком запущенном состоянии?
- В чем здесь проблема – в законодательстве или в его применении?
- Я не подвергаю сомнению установленный порядок. Определять ценность зданий для наших потомков – дело экспертов в этой области. Решать это, конечно, должны профессионалы. Но к ним очень много вопросов. В том числе и у тех людей, включая меня, которые отнюдь не считают, что надо все снести и на чистом месте построить город-сад. Помилуй Бог! Если мы уничтожим свою историю, из этого ничего хорошего не выйдет. Я сторонник хорошей классической архитектуры, и хочу, чтобы она осталась для наших потомков.
Но есть история, а есть спекуляции на истории. Есть охранные требования адекватные и неадекватные. Я не понимаю такого подхода, когда памятниками архитектуры вдруг признаются ветхие строения, о которых никто и не вспоминал, пока они не оказались на территории проекта развития.
- А на Дворцовой площади в это время надстраивается здание на два этажа, и этого почему-то не замечают?
- Совершенно верно. Лучше поберечь то, что является безусловной, всем известной и общепризнанной архитектурной ценностью, чем выискивать у полуразрушенных заводских зданий достоинства, особенно когда их вовсе нет. И если бы мы из-за пресловутого спиртозавода отступились от редевелопмента территории ФГУП «Прикладная химия», кто бы от этого выиграл? Да никто. Ни театр Эйфмана, ни будущие жители новой жилой территории, ни сам ФГУП, ни город, ни наши потомки.
Беседовал Константин Черемных