Сергей Ковальчук: «Страховой рынок будет расти за счет развития онлайн-продаж»
Генеральный директор компании «Либерти Страхование» Сергей Ковальчук рассказал «Строительному Еженедельнику» о текущем состоянии страхового рынка России и его перспективах в условиях появления мегарегулятора.
– Как чувствует себя рынок страхования России? Как страховая индустрия изменится в ближайшие несколько лет?
– Во-первых, хотел бы отметить, что страховой рынок в России продолжит набирать обороты, и, по нашим прогнозам, в течение 5 лет рост составит от 10 до 15%, а может быть, и выше. Вторая тенденция – продолжение концентрации рынка: на данный момент в России 480 страховых компаний, через пять лет их количество сократится до 300. Сегодня мы наблюдаем движение в сторону полной капитализации компаний страхового рынка. Думаю, в будущем эти изменения будут сопровождаться увеличением транспарентности компаний, в том числе за счет совершенствования отчетности, повышения значимости регулятора рынка, а также открытости компаний для СМИ и общественности.
Если говорить о текущей ситуации на страховом рынке, то ее можно охарактеризовать как довольно непростой период, учитывая многообразие законодательных инициатив в сфере страхования. В частности, я имею в виду принятие изменений в «Закон об организации страхового дела», «Стратегию развития страховой деятельности до 2020 года», а также выпущенное в июне текущего года постановление Пленума Верховного Суда РФ, в котором отражены позиции суда по отдельным типичным спорам страховщиков со страхователями – физическими лицами и проч.
– Как, на ваш взгляд, инициативы правительства, касающиеся страхового рынка, и создание мегарегулятора повлияют на отрасль?
– Создание мегарегулятора страховой отрасли и передача соответствующих функций Центробанку РФ, а также многочисленные законодательные изменения в страховании привели к ситуации, при которой страховое сообщество должно в короткий период времени осмыслить их, понять, как применять на практике, какие именно изменения внести в стратегию развития компании, бизнес-процессы, страховые полисы, агентские договоры, взаимодействие с каналами продаж и в какой перспективе и т. д.
– Какие аспекты «стратегии-2020», на ваш взгляд, являются важным для развития рынка, а что будет мешать?
– Инициативы правительства, связанные с изменением формата обязательных видов страхования, а также переходом на так называемое вмененное страхование, потребуют дополнительного изучения и осмысления страховщиками. Надо сказать, что эта инициатива правительства, в большей степени представленная с привязкой к ОСАГО – виду страхования, имеющему наиболее значимую социальную функцию, явилась некоторой неожиданностью для страховой отрасли. В последнее время спектр видов страховой защиты в части страхования ответственности расширялся как раз за счет законодательных инициатив по введению новых видов страхования ответственности, как правило, обязательных и прежде всего направленных на защиту жизни и здоровья граждан, нежели на защиту предприятий. Так, с 01.01.2012 года вступил в силу новый закон о ГО ОПО (обязательное страхование гражданской ответственности владельцев опасных производственных объектов), в текущем году – с 01.01.2013 – ОС ГОП (обязательное страхование гражданской ответственности перевозчиков), с 01.07.2013 вступили в силу новые изменения в Градостроительный кодекс.
Если говорить об инициативах на страховом рынке, которые нужно доработать, следует затронуть финансовый контроль посредников, я имею в виду страховых брокеров без лицензии. На сегодняшний день закон в основном направлен на регулирование страховщиков и лицензированных брокеров, тогда как основную проблему составляют посредники в розничном страховании. Зачастую на практике такой посредник представляет собой группу страховых агентов, не имеет достаточных активов для того, чтобы отвечать по своим обязательствам, и в то же время не всегда имеет четко проработанные и отлаженные бизнес-процессы, которые позволяют соблюдать интересы страхователя, вовремя перечислять страховщику инкассированную страховую премию, сдавать бланки полисов и проч. Нередкими являются случаи, когда такой посредник исчезает с собранными страховыми премиями. Страхование имущества граждан от огня и стихийных бедствий, о котором также упомянуто в стратегии, на мой взгляд, требует дополнительной проработки на законодательном уровне. Сейчас эти виды в основном развиваются за счет кросс-продаж моторных портфелей.
Интересным представляется упоминание о необходимости становления российского рынка как крупного перестраховочного центра. Как известно, сегодня в России не существует действительно серьезной перестраховочной емкости в виде одной или нескольких профессиональных перестраховочных компаний. Несколько национальных профессиональных перестраховщиков, как правило, имеют капиталы и емкость собственного удержания ниже, чем некоторые наиболее крупные национальные страховые компании. Кроме того, в отличие от укрупнения страхового рынка, в том числе за счет сделок слияния и поглощения, среди российских профессиональных перестраховщиков тенденции укрупнения и концентрации капитала не наблюдается. Тем не менее российская перестраховочная емкость существует как в виде профессиональных перестраховщиков, так и в форме страховых компаний, которые так или иначе в последние несколько лет все более пишут перестраховочные премии из-за рубежа. В каком виде имеющийся на российском рынке страхования капитал может или должен быть использован для позиционирования российского рынка как перестраховочного центра – это вопрос, требующий дополнительной проработки.
– Есть ли перспективы у так называемых электронных страховых полисов, которые обсуждает правительство?
– Безусловно, мы поддерживаем инициативу правительства по внедрению электронных страховых полисов, которые позволят работать с клиентами полностью в бездокументарной форме. По моему мнению, электронная продажа полисов – мощный инструмент, который уже сейчас позволяет сдерживать рост тарифов и сокращать издержки страховой организации.
– Каковы перспективы страхового рынка России? С чем вы связываете точки его роста?
– Если говорить о России, то рост страхового рынка я связываю с развитием онлайн-продаж, новых продуктов, а также развитием новых видов страхования, которые внедряет правительство. Конечно, важно во главу всего поставить состояние нашей экономики и темпы прироста ВВП. Если же сохранится прогноз роста в 3-4% или оптимистичный 5%, то все это, конечно, станет источником укрепления и для страховой отрасли, соответственно.
Справка:
Согласно предварительным итогам деятельности «Либерти Страхование» в первом полугодии 2013 года, опубликованным на сайте компании, объем страховых сборов по итогам первых шести месяцев 2013 года увеличился на 35% по сравнению с показателями за аналогичный период прошлого года и составил 1,1 млрд рублей. Страховые премии в рамках корпоративного страхования составили 816 млн рублей, в директ-направлении – 160 млн рублей, личное страхование – 72 млн рублей, по банковскому страхованию – 36 млн рублей, входящее перестрахование – 26 млн рублей. Выплаты по договорам страхования за первое полугодие 2013 года составили 508 млн рублей, уровень выплат – 46%. Увеличение страховых сборов компании связано с расширением каналов продаж, активным использованием дистанционных сервисов и укреплением позиций компании в регионах.
Недавно ЗАО «ВТБ-Девелопмент», инвестор проекта строительства многофункционального комплекса «Набережная Европы», объявило закрытый архитектурный конкурс на лучшее здание Дворца танца. К участию в нем приглашены четыре архитектурных бюро – Ateliers Jean Nouvel (Франция), Snohetta (Норвегия), UN Studio (Нидерланды), ООО «Архитектурное бюро «Земцов, Кондиайн и партнеры» (Россия). О том, с какими сложностями сопряжена реализация проекта как театра, так и всего комплекса, АСН-инфо рассказал член наблюдательного совета ЗАО «ВТБ-Девелопмент» Александр Ольховский.
- Проект Дворца танца – фактически первый петербургский проект театра нового времени, кроме второй сцены Маринки. В чем его особенности?
- Еще был проект реконструкции Михайловского театра. Пример господина Кехмана, вложившего собственные средства в его реконструкцию, безусловно, заслуживает уважения. Я не берусь оценивать, в какой мере ему удалось соблюсти все требования, предъявляемые к современным театрам. Но как посетитель Михайловского, могу утверждать, что в старом здании невозможно сделать столько, сколько в новом.
При проектировании Дворца танца мы начали с того, что сформировали театральную технологию с привлечением компании, которая специализируется на решении задач подобного рода. Это компания ТДМ, которая работала и с Александринским театром, и с Мариинкой. И я думаю, что с помощью профессиональных архитектурных мастерских мы получим достойный продукт, за который нам будет не стыдно перед нашими потомками.
Новый театр позволит не только ставить балетные или оперные спектакли. У него будет очень широкий спектр возможностей. Технология позволяет таким образом модифицировать партер, чтобы использовать для мероприятий, имеющих нетрадиционный, неформальный характер. В итоге мы намерены получить уникальный объект, аналогов которому в Петербурге нет – если говорить о сочетании всех функций.
- А сцена тоже будет модифицироваться?
- Сцена будет в любом случае выполнять свою функцию, но при постановке тех или иных спектаклей она предоставит постановщикам самые разные возможности.
- Учитывались ли при разработке условий конкурса пожелания руководителя Театра балета Б.Эйфмана? В кулуарах Градсовета он как-то высказывал пожелание, чтобы на крыше театра была обзорная площадка, которая бы одновременно служила частью культурного пространства…
- Все, что делается по подготовке конкурса на Дворец танца, происходит в тесном, непосредственном контакте с Борисом Эйфманом. Мы изначально получили проект технического задания от него. Далее техническое задание было доработано и осмыслено театральными технологами. Борис Яковлевич ознакомлен со всеми предложенными решениями. Ожидаю, что на установочном семинаре в середине апреля он выскажет свои соображения, прежде всего эмоционального плана, о том, каким он видит новый театр. Он также является участником жюри. Таким образом, его участие в разработке проекта очень весомо.
Обзорной площадки в техническом задании нет. Разрешенная высота – 40 м – в принципе позволяет ее создать, но если расширять зону театральных кулис, то придется расширять и объем всего здания, что вряд ли реально. С точки зрения архитектуры возможно создание обзорных пространств в виде балконов. Однако это не входит в требования к архитектурному конкурсу. Впрочем, я не исключаю, что техническое задание претерпит некоторые несущественные изменения.
- В некоторых проектах театрального здания, которые предлагались участниками конкурса на архитектурно-градостроительное решение всего комплекса «Набережная Европы», конструкция крыши частично представляла плоскую площадку…
- Конкурс по многофункциональному комплексу не предусматривал архитектурного решения здания театра. Да, каждый из участников представлял свой вариант «посадки» театрального здания в рамках мастер-плана. Но никакие разработки в отношении планировки театральных помещений, его архитектурного облика, использования материалов для фасада и прочих элементов здания театра, в задание для проектировщиков МФК не входили. Конкурс на Дворец танца объявлен 31 марта, и техническое задание будет выдано участникам на установочном семинаре в середине апреля. Все остальное – из области желаемого.
Конечно, детали облика будущего театра могли рождаться в проектах архитекторов, но их задачей было спланировать только мастер-план комплекса, где театр был элементом пространства. А в ходе нового конкурса мы увидим и планировки, и разрезы, и все фасады театра. Техническое задание предполагает определенный набор необходимых факторов.
- Какой из них важнее?
- Трудно выделить что-то самое главное. В моем понимании все элементы проекта неразделимы. Нельзя сделать плохой фасад и хороший интерьер – точно так же, как хороший свет и плохой звук. Все должно быть на высочайшем уровне. Необходима грамотная планировка помещений, чтобы зрители имели возможность нормально подойти к гардеробу, пройти на свои места, с любой точки видеть сцену – не половину или три четверти, а полностью, чтобы из каждой точки одинаково качественно воспринимался звук. Здесь все должно быть гармонично, как в живой природе.
- Высказывалось беспокойство в связи с тем, что из-за раздельного проведения конкурсов на МФК и сам театр, его здание может оказаться дисгармонично по архитектурному стилю как самому комплексу «Набережной Европы», так и исторической застройке. Вы согласны, что такая проблема может возникнуть, учитывая большое различие в архитектурных стилях, которую мы видели в проектах МФК?
- Конечно, теоретически можно предположить, что мы получим четыре плохих работы, которые не будут вписываться ни в мастер-план ни в сложившуюся архитектурную среду. Но это может произойти лишь в случае, если что архитекторы с мировым именем проигнорируют все то, о чем говорилось на этом круглом столе – историю места, окружающую застройку, визуальные коридоры... Но велика ли такая вероятность? Думаю, что она ничтожна. Я убежден, что каждый из претендентов поставит во главу угла все те приоритеты, которые я перечислил.
- В проекте Е.Герасимова и С.Чобана, выигравшем на конкурсе на лучший мастер-план МФК, эскиз театрального здания был представлен в форме овала, вписанного в площадь такой же конфигурации. Окажет ли это видение авторов какое-то влияние на техническое задание для конкурса на театр?
- Вопрос о том, не задает ли мастер-план проекта МФК определенную форму театра, в принципе уместен. Но именно проект Герасимова и Чобана, по моему мнению, в наименьшей степени обязывает архитекторов к определенной геометрии театрального здания. Овальная площадь вокруг театра позволяет поддерживать любую форму его здания - овальную, круглую, треугольную, прямоугольную, трапециевидную. Овал, как орбита, легко поддерживает более острые формы и углы. Это могут быть и более абстрактные решения. Для театра, по-моему, это самый благоприятный проект.
Мы внимательно изучали книгу отзывов на выставке проектов МФК, в которой оставляли свои суждения горожане. Многие благодарили нас за саму возможность высказать свою позицию. Сами мнения, как и следовало ожидать, были полярными. Но все же при всем разбросе суждений позитивные отзывы о проекте Герасимова и Чобана преобладали.
Профессиональным архитекторам, конечно, судить легче. Но мне кажется, что победивший проект мастер-плана предоставляет наибольшую свободу для фантазии проектировщиков театра.
- Насколько мне известно, в период разработки первого варианта мастер-плана ее участники ездили в Рим и знакомились с современной архитектурой итальянских мегаполисов. Однако среди компаний, включенных в список претендентов, нет ни одной итальянской…
- Во всех европейских странах есть выдающиеся мастера. В лонг-листе претендентов итальянские архитектурные бюро были, и у них был шанс попасть в четверку. Но в итоге выбор пал на других. Дело в том, что наш выбор основывался в том числе на наличии опыта строительства именно театральных зданий.
И как мне кажется, мы выбрали три наиболее уважаемые зарубежные творческие группы – как в области архитектуры в целом, так и по знанию специфики проектирования театров. Жан Нувель – это брэнд, входящий в пятерку лучших архитекторов мира, а Snohetta и UN Studio в последние 10 лет выполнили потрясающие работы в строительстве театральных зданий. Так что ничего страшного, что не будет итальянцев.
Конкурс серьезно и глубоко подготовлен. И в любом случае победителю будет предоставлена уже разработанная театральная технология. Им остается ее облечь в некие нетривиальные, прогрессивные архитектурные формы.
- Б.Эйфман говорил, что ждет нового театра с 1994 г. Что мешало вашим предшественникам реализовать проект, тем более на столь привлекательной территории?
- Проект «Набережная Европы» чрезвычайно сложен во всех своих аспектах – и юридических, и экологических, и финансовых. Чтобы сдвинуть подобный проект с места, мало иметь профессиональную, грамотную команду. Нужно еще много составляющих, и не в последнюю очередь – источники финансирования. С самого начала этот проект предполагает крупные инвестиции, которые окупятся лишь через многие годы.
-В какую сумму сейчас оцениваются вложения в проект?
- Общий объем инвестиций сейчас пересматривается. В условиях рынка августа 2008 г. мы считали, что сможем его реализовать примерно за 2 млрд. долларов. Сейчас, учитывая снижение цен на рынке стройматериалов, рабочей силы – мы полагаем, что стоимость может существенно сократиться, если не будет неожиданных изменений. Сейчас мы в кризисной ситуации. Думаю, если мы останемся в таких уровнях цен, как сейчас, то проект обойдется дешевле. Но как поведет себя рынок в 2011 г., когда мы выйдем на строительную площадку, предсказывать бесполезно. Поэтому сейчас абсолютные величины определить сложно.
То же относится и к театру. Мы только сейчас уточняем его предварительный объем. В соответствии с инвестиционным договором с Правительством РФ, мы должны были построить театр площадью 15 тысяч кв. м. Но только театральная технология требует площади 17 тысяч кв. м. В итоге общая площадь, которую мы передадим РФ, составит от 22 до 25 тысяч кв. м, в зависимости от параметров проекта-победителя. Далее следует ориентироваться на стоимость оборудования, которое должно быть приобретено для театра, а также со стоимостью создания эксклюзивных элементов. От этого будет зависеть удельный вес стоимости театра по отношению ко всему проекту.
- Оборудование, в основном, импортное?
- Да. Поэтому доля стоимости театра в проекте сейчас возрастает.
- Вы говорили о юридических сложностях. Они связаны с несовершенством законодательства?
- Законодательство никогда не идеально, так как написано не на все случаи жизни. Кроме того, в него часто по разным причинам вносятся коррективы. Здесь важно, чтобы поправки в законодательные акты вносили профессионалы. В ходе реализации проекта мы столкнулись с огромным количеством нюансов, которые законодательство трактует неоднозначно, или не регулирует вообще, или ставит инвестора в зависимую позицию по отношению к партнерам.
В данном случае, выступая в роли инвестора, мы являемся стороной тройственного договора – между Российской Федерацией, ФГУП «Прикладная химия» и мы в лице ООО «Петербург-Сити». И мы зависим от финансового состояния института в силу его обладания правами на земельный участок. И это единственная возможность, предполагаемая законодательством для случая, когда в оборот вовлекается земельный участок, принадлежащий ФГУП на праве хозяйственного ведения. Уже только по этой причине инвестор до окончания проекта не может быть уверенным в судьбе вложений, которые осуществляются на данной территории. Поэтому, в частности, никто до нас и не мог справиться: помимо финансовых возможностей и профессионализма, инвестор должен быть готов идти на огромный риск, обусловленный юридической схемой.
- «Набережная Европы», как и ваш другой проект - «Невская ратуша», осуществляется в зоне регулируемой застройки, установленной КГИОП. Насколько мне известно, в обоих случаях месяцы уходили на решение вопроса о статусе вновь выявленных объектов культурного наследия на территории проектов. Можно ли усовершенствовать законодательство таким образом, чтобы эти решения не принуждали к пересмотру уже утвержденных проектов?
- В обоих случаях мы действовали строго в соответствии с действующими законами города. На территории «Набережной Европы» есть старое двухэтажное здание спиртозавода, которое было включено в перечень вновь выявленных объектов. Историко-культурная экспертиза выдала заключение о том, что это строение не обладает достоинствами, позволяющими его включить в реестр памятников. С «Невской ратушей» оказалось сложнее. Там было 3 т.н. вновь выявленных объекта.
- Их достоинства более очевидны, чем в случае со спиртозаводом?
- Я не уверен в этом. Один из объектов представлял собой стену утраченного здания с остатками примерно 20% фундамента. Понятно, что оно никак не использовалось и не содержалось. В итоге историко-культурная экспертиза отбраковала это здание, но признала памятником еще один объект бывшего трампарка.
Это существенно повлияло на проект. Изменился мастер-план, сместилось овальное здание, ухудшилась визуализация внутренней площади со стороны Заячьего пер.
- Это нанесло ущерб интересам инвестора?
- Да, коммерческие площади сократились. Но на мой взгляд, градостроительство также ничего не выиграло. С Суворовского пр. вид на комплекс Ратуши открываться не будет. Зато мы будем помнить во веки веков, что здесь был трамвайный парк.
- На недавно прошедшем круглом столе вновь поднимался вопрос о здании спиртозавода на «Набережной Европы»...
- Мне кажется, в нашем городе есть множество по-настоящему ценных и всем известных памятников архитектуры, действительно требующих профессионального внимания и должного ухода. Ведь на это не хватает бюджетных средств, а частные инвесторы не всегда готовы вкладывать деньги в реконструкцию и содержание исторических зданий. Тем более при тех повышенных требованиях, которые предъявляются по сохранению конкретных элементов.
- Эти требования, по-Вашему, излишни?
- Они, я бы сказал, не всегда адекватны. И когда проблема сохранности памятников используется некоторыми специалистами для собственного пиара, хочется их спросить: а почему же многие здания, на которые выданы охранные грамоты, пребывают в таком запущенном состоянии?
- В чем здесь проблема – в законодательстве или в его применении?
- Я не подвергаю сомнению установленный порядок. Определять ценность зданий для наших потомков – дело экспертов в этой области. Решать это, конечно, должны профессионалы. Но к ним очень много вопросов. В том числе и у тех людей, включая меня, которые отнюдь не считают, что надо все снести и на чистом месте построить город-сад. Помилуй Бог! Если мы уничтожим свою историю, из этого ничего хорошего не выйдет. Я сторонник хорошей классической архитектуры, и хочу, чтобы она осталась для наших потомков.
Но есть история, а есть спекуляции на истории. Есть охранные требования адекватные и неадекватные. Я не понимаю такого подхода, когда памятниками архитектуры вдруг признаются ветхие строения, о которых никто и не вспоминал, пока они не оказались на территории проекта развития.
- А на Дворцовой площади в это время надстраивается здание на два этажа, и этого почему-то не замечают?
- Совершенно верно. Лучше поберечь то, что является безусловной, всем известной и общепризнанной архитектурной ценностью, чем выискивать у полуразрушенных заводских зданий достоинства, особенно когда их вовсе нет. И если бы мы из-за пресловутого спиртозавода отступились от редевелопмента территории ФГУП «Прикладная химия», кто бы от этого выиграл? Да никто. Ни театр Эйфмана, ни будущие жители новой жилой территории, ни сам ФГУП, ни город, ни наши потомки.
Беседовал Константин Черемных