Марат Оганесян: «Намечается переход от принятия решений в индивидуальном режиме к созданию единых правил работы»
В преддверии Дня строителя вице-губернатор Петербурга Марат Оганесян рассказал «Строительному Еженедельнику» о ситуации сложившейся в строительном комплексе Петербурга и путях решения наболевших вопросов.
– Девелоперы сетуют на то, что в Петербурге не сформированы четкие правила игры. Когда город планирует определиться с градостроительной политикой?
– Формирование четкой и понятной всем участникам рынка градостроительной политики – моя основная стратегическая задача. Но нельзя говорить, что эту работу я начинаю с нуля. Многое уже было сделано в прошлые годы. Например, в городе сформирована обширная нормативная база, которая регулирует градостроительные процессы. Конечно, она не охватывает абсолютно все направления нашей работы. Из-за этого часть решений приходится принимать в ручном режиме. В частности, это решения, касающиеся участия девелоперов в строительстве инфраструктуры. Да, сегодня есть понятный механизм взаимодействия в рамках государственно-частного партнерства – Петербург по количеству и объему проектов ГЧП лидирует среди российских регионов. Но у этого механизма при всех его неоспоримых достоинствах есть большой недостаток – сроки реализации проектов. Например, между появлением у инвестора желания построить детский сад и подписанием соответствующего соглашения проходит минимум год. Причем это не задержка, а нормативный срок. Поэтому сегодня мы готовим иной механизм, которой позволит социально ответственному бизнесу вкладываться в инфраструктуру, минуя сложные процедуры ГЧП.
Сегодня мы можем однозначно говорить, что в городе намечается тенденция перехода от принятия решений в индивидуальном режиме к созданию единых правил работы. Это моя личная позиция, которую поддерживает и губернатор. Простой пример: я стараюсь сократить до минимума индивидуальные встречи с руководителями предприятий строительной отрасли, проводя их лишь в крайних случаях. Вместо этого собираются совещания, круглые столы с большим количеством участников, проходящие в формате многостороннего обсуждения. Насколько можно судить, бизнес относится к такой политике с пониманием.
– Застройщики жалуются, что процесс выдачи ППТ остановлен уже на протяжении года. Когда КГА намерен возобновить активную работу по их выдаче?
– Большая часть замороженных ППТ связана с нахождением кварталов, на которые распространяются эти проекты, в зонах регулирования застройки. В настоящее время в соответствии с решением Верховного суда, регламенты, установленные Правилами землепользования и застройки, в ЗРЗ не действуют. В связи с этим возникает проблема по определению основного вида использования участков.
Дело в том, что градостроительный план содержит в себе сведения из информационной системы градостроительной деятельности. Сведения в эту систему вносятся из проектов планировки и Правил землепользования и застройки. В силу решения суда утверждение большого количества проектов планировки пришлось остановить до внесения изменений в закон № 820-7, который регламентирует процесс градостроительной деятельности на значительной части территории Петербурга. В частности, должен быть разработан новый проект охранных зон, в котором будут прописаны все регламенты – сведения о будущих строениях с высотами, объемами, основными и условно разрешенными видами использования.
Работа в этом направлении уже идет. Скоро будут подведены итоги конкурса на разработку проектов зон охраны. Когда разработка завершится, будет заказана историко-культурная экспертиза, проведено согласование с Министерством культуры, а затем подготовлен скорректированный вариант закона № 820-7. Новая редакция закона даст необходимые регламенты, которые будут действовать в границах ЗРЗ. При благоприятном стечении обстоятельств на все это потребуется около года.
Что касается ППТ, которые не затрагивают зоны регулирования застройки, то процесс их выдачи в настоящий момент налажен. КГА работает в штатном режиме. Если задержки и возникают, то они связаны по большей части с нерасторопностью монополистов, согласовывающих подключения к инженерным сетям.
– Когда будет решен вопрос со строительством социальной инфраструктуры в новых жилых проектах?
– Идеологически этот вопрос уже решен. Сейчас мы заканчиваем работу над типовым соглашением, которое будет заключаться между городом и девелоперами. В этом документе применительно к каждому конкретному случаю будет прописано, какое количество мест в детском саду рекомендуется профинансировать инвестору, какое количество мест в школе, сколько посещений за смену в поликлинике и т. д. Крупный девелопер, реализующий большой проект, сможет взять нагрузку в виде строительства, например, двух детских садов и одной школы. А небольшие застройщики смогут объединяться друг с другом, финансируя социальные объекты в зависимости от объемов вводимого жилья. Рекомендации девелоперам будут делаться на основе аналитической информации, которая есть в каждом районе. В каких-то случаях, например, строительство школы в микрорайоне нецелесообразно, а с медицинскими услугами, наоборот, есть проблемы. Соответственно, инвестору будет рекомендовано сделать акцент на здравоохранении.
– Амнистия по регистрации объектов, ведущих незаконное строительство, закончилась. Как теперь город намерен поступать с такими застройщиками?
– Амнистия как таковая не закончилась – завершился сбор заявок на включение в реестр объектов, строительство которых ведется без разрешения. А сама амнистия действует до конца мая 2014 года. Теперь можно сказать, что у нас в городе сформировались две категории застройщиков, начавших работы без разрешения. Первая – это компании, перечисленные в реестре. Они приняли решение выйти из неправового поля, пусть даже с учетом возможных издержек и продления сроков строительства. Дело в том, что включение в реестр означает, что застройщик обязуется приостановить работы вплоть до получения разрешения службы стройнадзора. Город, в свою очередь, не будет принимать репрессивные меры по отношению к этим застройщикам на период амнистии. Но есть и вторая категория – компании, которые начали строительство без разрешения, а заявок на включение в реестр не подали. С ними разговор будет намного более жестким. Последние судебные разбирательства по искам службы стройнадзора – яркая тому иллюстрация.
– Как вы относитесь к новому строительству в центре Петербурга? В каких случаях оно, на ваш взгляд, возможно?
– В этом вопросе я считаю необходимым прислушиваться к мнению архитекторов. А они сегодня не поддерживают отмену любого строительства в центре, выступают против тотальной консервации. Да, необходимо до последнего бороться за сохранение памятников и исторических зданий. В основном реставрация, а если реконструкция – то исключительно для приспособления под современное использование. Но в центре есть ветхие объекты, которые к этим категориям не относятся. По ним надо принимать решения. Конечно, вмешательство в границах существующих охранных зон должно быть минимальным. Примерно 99% строительных работ в центре должны быть связаны с реставрацией или реконструкцией, и только 1% – с новым строительством на месте ветхих и аварийных зданий. И даже в работе с этим единственным процентом, на мой взгляд, должны сохраняться объемно-планировочные решения. Если здание было 10 на 20, то новое должно иметь такие же габариты. Кроме того, я считаю необходимым повысить роль общественных слушаний на этапе проектирования и строительства современных зданий в центре города, особенно крупных и знаковых объектов.
– Стоимость жилья не коррелирует с реальными доходами горожан. Есть ли потенциал для снижения стоимости квадратного метра?
– На недавней встрече, которую я провел с руководителями отраслевых СМИ, было высказано мнение, что стоимость 1 кв. м жилья должна соответствовать среднему месячному доходу жителя региона, в котором это жилье приобретается. В Петербурге, по разным оценкам, средняя зарплата колеблется в пределах 30-40 тыс. рублей. Фактически это себестоимость 1 кв. м жилья. Но рыночная цена по объективным причинам выше более чем в два раза. Сокращение этого разрыва – чрезвычайно сложная задача, которую ресурсами одного лишь правительства Петербурга решить невозможно. Поэтому, по сути, нам приходится воспринимать этот разрыв как константу в уравнении. А одной из переменных в данном уравнении является доступность жилья в принципе. И вот над этой переменной мы вполне можем работать.
– Какова сегодня обеспеченность петербуржцев жильем?
– По итогам недавнего исследования, проведенного рейтинговым агентством «РИА Рейтинг», Петербург находится на втором месте в России по обеспечению жилищных условий, уступая в этом лишь столице. В «Рейтинге качества жизни в регионах Российской Федерации» по группе «Жилищные условия» наш город получил 79,2 балла из 100 возможных. Можно сказать, что оценка – пять с минусом.
Согласно данным Комитета по строительству, на одного жителя Петербурга приходится почти 24 кв. м жилья. Общий объем жилищного фонда города – более 117 млнкв. м. В связи с хорошими темпами ввода нового жилья эти показатели ежегодно растут.
Конечно, эта позитивная статистика не в полной мере отражает реальную ситуацию с обеспеченностью горожан жильем. Ведь она не учитывает, что нередко эти квадратные метры находятся в коммунальных квартирах, в ветхих домах, в жилье, не обладающем даже базовыми признаками комфорта. 24 метра на человека – приятная цифра для чиновников, ответственных за жилье и строительство, но я прекрасно понимаю, что это почти такой же условный показатель, как средняя температура по больнице. У кого-то пентхауз на крыше, а у кого-то угол в коммуналке. А в среднем все вроде как хорошо. Конечно, государство не может, да и не должно обеспечивать жильем всех поголовно. Люди к этому тоже должны прикладывать некоторые усилия. Наша задача, со своей стороны, сделать так, чтобы способов решить квартирный вопрос было у каждого петербуржца несколько, чтобы все они были реализуемыми на практике.
– Для большинства выход один – ипотека. Как вы оцениваете перспективы этого инструмента?
– Ипотека – вовсе не единственный выход, а лишь один из инструментов, повышающих доступность жилья. Его развитие тормозится относительно высокой инфляцией в России и ставкой рефинансирования. С учетом этих факторов, если смотреть чисто экономически, длительные рассрочки от застройщиков являются сегодня более привлекательными вариантом. Правда, и риски при этом увеличиваются. В перспективе проценты по ипотечным кредитам могут уменьшиться до приемлемого уровня, но вот только к этому моменту, как мне кажется, интерес к ипотеке спадет. Полагаю, что в российских мегаполисах, как это уже произошло в Европе, люди перестанут придавать свидетельству о собственности сверхвысокое значение. Реальным механизмом решения жилищного вопроса станет долгосрочная аренда. Это то направление, которое я лично считаю необходимым развивать.
– Как вы относитесь к проектам комплексного освоения территорий (КОТ) в Петербурге? Нужны ли они городу?
– На этот вопрос нет однозначного ответа. На первый взгляд, может показаться, что координировать работу властей с крупными инвесторами проще: вопросы инфраструктуры решаются эффективнее, легче достичь искомого результата. Ведь смысл комплексного освоения в том, чтобы получить на выходе микрорайоны, в которых на момент ввода решены вопросы с дорогами, транспортом, коммуникациями, социальным объектами. Но на практике это получается далеко не всегда. При этом у КОТ есть очевидные минусы. Например, распределение земельных ресурсов между большими предприятиями приводит к монополизации рынка. Что самое главное, при этом затрудняется доступ малому и среднему бизнесу. Это вредит конкуренции и негативно отражается и на качестве жилья, и на его стоимости.
Поэтому, не отказываясь полностью от концепции КОТ, мы намерены сделать акцент на реализации небольших участков, которые смогут выкупать с торгов предприятия малого и среднего бизнеса. Уверен, это окажет оздоравливающее воздействие на строительный рынок Петербурга. В последние годы объемы работ, которые выполняют малые предприниматели, постоянно падали. 85% делают крупные компании. Это нехорошая тенденция, которую мы будем менять.
– На какие показатели по вводу город рассчитывает по итогам года?
– По итогам года рассчитываем сдать не менее 2,4 млн кв. м – это расчетный показатель, установленный для Петербурга Министерством регионального развития РФ.
О современном состоянии рынка диагностики в энергетике, особенностях проведения энергоаудита в России и за рубежом, а также об иностранном опыте, который отечественная отрасль должна перенять, корреспонденту «Строительного Еженедельника» Кристине Наумовой рассказал исполнительный директор ООО «Квадро Электрик» Артем Денисов.
– Как вы оцениваете государственную программу по энергосбережению и уровень ее выполнения?
– До целевых показателей экономии, утвержденных 261-ФЗ, исходя из доклада заместителя министра энергетики Антона Инюцына, сделанного в рамках круглого стола по энергоэффективности на Х Красноярском экономическом форуме, мы пока не дотягиваем. За 2011‑2012 годы сокращение энергоемкости ВВП составило 2,2%, из них только 1,5% – результат мероприятий государственной программы повышения энергоэффективности. Минэнерго заявляет, что если двигаться дальше такими темпами, то к 2020 году показателя в 40% мы не достигнем, а получим всего лишь 20-22%. Господин Инюцын основной причиной такого отставания называет серьезный износ основных фондов (отставание от наилучших доступных технологий в некоторых отраслях огромное, энергозатраты на производство больше, чем в Китае, на 26%, а чем в США – на 90%), поэтому качественное ускорение темпов выполнения программы возможно только при пересмотре стимулирующих мероприятий. Можно присмотреться к зарубежному опыту. Мне нравится китайский вариант заключения целевых соглашений с производствами, по которым они обязуются сократить потребление до определенных показателей.
– Как вы можете оценить пункт программы об обязательном энергоаудите?
– Достаточно понятно желание государства максимально быстро сократить энергоемкость ВВП. Пока Россия на 124‑м из 141 места в рейтинге Международного энергетического агентства по этому показателю. Отсюда желание быстро провести энергоаудит для всех крупных потребителей энергоресурсов и госструктур в краткие сроки. Однако рынок не был готов качественно обеспечить возникший спрос на энергоаудиторские услуги, и поэтому паспортизация, которая должна была помочь компаниям встать на путь экономии, вылилась, скорее, в перепись структуры энергопотребления предприятий. Ну что может порекомендовать компания организации, когда она делает энергопаспорт за один-два десятка тысяч рублей, серьезно демпингуя на конкурсной процедуре? Хотя это уже что-то, учитывая, что раньше далеко не все госорганизации были обеспечены счетчиками. Теперь государство сможет хотя бы проанализировать структуру энергопотребления, а компании научатся лучше считать энергозатраты. Важный тезис энергосбережения – нельзя сберегать то, что нельзя учесть. Есть здесь, конечно, и недоработки Минэнерго – регулирование рынка не было хорошо проработано сразу.
– Как энергоаудит проводится за границей? Какой опыт нам необходимо перенять?
– Для энергосбережения необходимы стимулы. Например, на Западе они самые меркантильные – сэкономить деньги, тем более цены на энергоресурсы там значительно выше, чем у нас. Энергоаудит там проводится как мероприятие, которое делает энергосервисная компания для того, чтобы разобраться, можно ли инвестировать деньги в организацию, сократив ее энергопотребление за счет установки оборудования и внедрения энергосберегающих мероприятий, чтобы делить доход в долгосрочной перспективе. Энергосервисная компания окупает инвестиции с доходом, а организация сразу меньше платит за энергоресурсы. Часто энергоаудит делается бесплатно. Нам не хватает мотивации на снижение энергопотребления – это слишком долгосрочные инвестиции, такими категориями бизнес зачастую не мыслит. Комфортные сроки окупаемости инвестиций для собственников сейчас – не более 3 лет.
– С какими сложностями при работе с клиентами вы сталкиваетесь?
– Сложно объяснить заказчику, что, заплатив деньги за качественный энергоаудит сейчас, он сможет сэкономить в будущем. Многие смотрят только на формальную сторону выполнения закона.
– Штрафовали ли в прошлом году тех, кто остался без энергетического паспорта?
– О таких случаях не слышал, но о том, что представители Ростехнадзора уже связывались с предприятиями, направляли информационные письма о штрафах и прочерках с начала 2013 года, информация есть. Это было важным стимулом для организаций обратиться к энергоаудиторам. Также слышал в этом году о том, что Ростехнадзор связывался с организациями и предупреждал о сроках проверки и о том, что энергопаспорт должен быть готов к этому моменту.
– Достаточно ли в Петербурге энергоаудиторских компаний для того, чтобы обслужить все предприятия, которым необходимы исследования?
– Более чем достаточно, что видно по количеству участников на конкурсных процедурах и серьезной ценовой конкуренции. Не все, правда, подходят комплексно к выполнению исследования. Зачастую о таких вещах просит заказчик: «Сделайте мне бумагу, чтобы показать проверяющим органам». Рынок был не готов качественно обеспечить возникший спрос на энергообследования, поэтому кроме энергоаудиторских компаний, возникших на базе компаний – экспертов в энергетике, появилось много оформителей паспортов, выросших даже из компаний, оказывающих юридический консалтинг или финансовый аудит.
– Какие новые технологии вы применяете при диагностике?
– Мы применяем современные методы диагностики кабельных линий, которые позволяют комплексно оценивать состояние линий. Старые методы в основном не предоставляют возможности прогнозировать развитие дефектов, а могут только оценить состояние линии по критерию, «пробился» или «не пробился» кабель после подачи на него повышенного напряжения. Мы пропагандируем внедрение новых методов диагностики, имеем свою экспертную группу в этой области, взаимодействуем с Комитетом по энергетике и сетевыми организациями города, стремимся внедрять современные методы диагностики. Среди наших партнеров – производители оборудования и эксперты из Германии, Италии, Канады, Израиля. В целом в электроэнергетике диагностика кабельных линий только зарождается, и мы видим большой потенциал в развитии этого рынка.
– Какие еще направления развивает компания? Какие планы на этот год?
– Основное направление, которое мы активно развиваем, – строительно-монтажные и электромонтажные работы. Помимо текущих объектов мы активно наращиваем портфель заказов. Планируем участие в жилищном строительстве, намерены проводить работы по присоединению объектов и работы по прокладке кабельных линий 110 кВ. Также планируем серьезное развитие в направлении диагностики кабельных линий и электрооборудования на объектах по территории России.
Гидрологические изыскания для ЗАО «ЛенТИСИЗ», одной из крупнейших и старейших изыскательских организаций в Санкт-Петербурге, были и остаются важным направлением деятельности. О настоящем и будущем гидрологии в интервью «Строительному Еженедельнику» рассказали Антон Устинов, начальник отдела гидролого-экологических изысканий, и Ольга Ходкина, главный специалист этого же подразделения ЗАО «ЛенТИСИЗ».
– Подход к гидрологическим исследованиям наверняка менялся со временем. В чем для вас самые существенные перемены?
Антон Устинов: Раньше были многочисленные поездки в разные регионы, мы много работали по южному региону, в частности на Северном Кавказе. Практически ЛенТИСИЗом был охвачен весь район Большого Сочи – от Туапсе до Адлера. После 1995 года начали появляться организации, которые занимаются проектированием и изысканием под конкретные объекты, например проектирование автомобильных дорог, и объемы наших работ существенно сократились.
Ольга Ходкина: Чем это плохо для объектов? У нас база данных, богатая библиотека, высокая степень изученности района, качественные архивы (с 1998 года – в оцифрованном виде). Я читаю наши старые отчеты, и они мне кажутся намного более качественными, чем иные современные отчеты сторонних организаций. Изыскания под водозабор, под сброс – да под любой вид работ велись до полугода и дольше. Сейчас полевые работы нередко выполняются в течение одного-двух дней, по упрощенной схеме.
А.У.: Стало уже повсеместной практикой проводить изыскания под строительство, забывая о гидрологии. Заказчики даже не закладывают средство в смету. И когда уже надо заносить проект в экспертизу они понимают или им подсказывают, что не все изыскания выполнены и надо срочно провести гидрологические изыскания за малую цену, а главное быстро.
– Чем именно чревато пренебрежение к гидрологии?
А.У.: Серьезными разрушениями: размыванием берегов, мостовых опор. Некорректно выбранное место для прокладки дюкерного перехода – трубы, по которой будет осуществляться забор либо сброс воды, например на реке со сложным русловым процессом приводит к аварийным размывам.
О.Х.: Неправильный промер глубин ведет к тому, что труба будет заложена выше или ниже требуемого, а это влечет либо деформацию (и заиление), либо закладку оголовка выше необходимого (и в маловодный год он окажется над уровнем воды).
– А какие гидрологические изыскания наиболее характерны для Санкт-Петербурга?
А.У.: В последнее время мы сталкивались с изысканиями для строительства канализационных очистных сооружений (КОС) – это район Шувалово, Мурино, Коломяги. Делали изыскания для нескольких дюкерных пересечений на р. Охте (в районе Мурино).
– Все ли спокойно в районах новой массовой застройки с точки зрения гидрологии?
А.У.: Нет, не все. Например, недавно мы работали вблизи Шуваловского проспекта. Одна строительная организация обратилась к нам в связи с тем, что есть подтопление нового шоссе. Пока ищем решение данной проблемы.
– А муринская застройка проблемна?
О.Х.: В Мурино за железной дорогой предполагается огромный район под застройку – на водосборе ручья, со строительством мостов. Мы провели обследование ручья, а дальше все зависит от опыта и знаний проектировщиков.
– Вашим специалистам-гидрологам опыта хватает?
О.Х.: Не всегда. Сейчас мало найдете гидрологов 45-50 лет. Как правило, люди нашей профессии либо уже в возрасте, либо 30-35-летние. А опыт-то должен передаваться по цепочке. Из-за экономического провала, когда в 1990-е годы не было работы, люди поменяли сферу деятельности ушли от официальной профессии, переквалифицировались, сейчас даже обратиться за советом особо некому.
– Каковы сегодня шансы на развитие рынка гидрологических изысканий?
О.Х.: Это будет зависеть от того, насколько важным считают их проведение проектировщики и, главное, заказчики. Эксперты требуют результаты гидрологических изысканий. Но сами эксперты, к сожалению, не всегда соответствуют требованиям, предъявляемым к специалистам такого ранга. Иногда по замечаниям экспертов понимаем, что в экспертизе далеко не все обладают необходимым уровнем знаний. К сожалению, это характерно не только для гидрологии. В геологии, экологии та же картина.
– Что скажете о доле гидрологии в общем объеме изысканий ЗАО «ЛенТИСИЗ»?
А.У.: Сейчас мы вышли на стабильный уровень. Если год не особо загружен крупными проектами, мы выполняем в среднем 15 объектов. Сложно сказать, какую долю занимают они в общем объеме изысканий треста. Трудозатраты, знания у всех одинаковы. Что касается стоимости и важности изысканий – конечно, мы за то, что геологические изыскания очень важны. Но и гидрологические изыскания на конкретных объектах также немаловажны.
В последнее время в ЗАО «ЛенТИСИЗ» сократилось количество комплексных изысканий. Понятно, что заказчики стремятся оптимизировать затраты. Но при этом забывают, что комплексные инженерные изыскания более качественны и в конечном счете обходятся дешевле.
О.Х.: Мы выполняем работы по определению возможности обеспечения потребностей в воде и организации различных видов водопользования (это как раз касаемо водосбросов и водозаборов). В числе решаемых нами задач – выбор мест размещения площадки строительства для предотвращения ее подтопления, инженерная защита от неблагоприятных метеорологических воздействий. Кроме того, мы выполняем изыскания под проектирование автомобильных, железных дорог (проектирование мостовых переходов), прокладку трубопроводов, дюкерных переходов.
– А какова динамика гидрологических изысканий в ЗАО «ЛенТИСИЗ» в последнее время?
А.У.: Почему-то много заказов на гидрологические изыскания появляется осенью: промерные работы, работы на реках любят заказывать именно в период неустойчивого ледостава. Заказчик не понимает, что осенью условия неблагоприятные. Удлиняются сроки выполнения, плюс за счет эксплуатации оборудования в холода электроника работает очень неустойчиво. Например, электронные тахеометры надежны максимум до -20˚С. Между тем есть прекрасный летний сезон.
О.Х.: Наши изыскания неразрывно связаны с природными явлениями. Например, лучше увидеть половодье – значит, надо поработать весной. Промерные работы лучше выполнять со льда. Упускается подходящий момент, когда можно было приехать и увидеть все натурно.
– Полевые исследования остаются настолько важными?
А.У.: Без натурных наблюдений никаким образом не обойтись. Уже потому, что есть районы малоизученные, где невозможно воспользоваться аналогами: в Новгородской, Псковской областях, на отдаленных территориях Ленинградской области.
О.Х.: Раньше изучением гидрологического режима рек занимались неотрывно, выпускались каждый год ежегодники, в которых находилась информация по постам. Но в 1990-е годы много постов гидрологических наблюдений, на которые мы завязаны, было закрыто. Сегодня, если у нас есть гидронаблюдения до 1990-х годов, этот ряд необходимо продлить. А как это сделать, если пост закрыт? Мы уже не видим тенденцию изменения уровня воды. А сейчас, например, на водотоках Ленинградской области есть тенденция к его снижению. Из-за чего? Так ведь никто не ведет наблюдения. Раньше данные регулярно обновлялись в справочных пособиях. Теперь информацию можно только купить в том же Гидрометцентре.
– Получается, что перспективы вашей отрасли, мягко говоря, не вызывают оптимизма?
А.У.: Пока для проектирования требуются гидрологические изыскания, думаю, ничего плохого с нашей отраслью происходить не будет. Просто хотелось бы, чтобы гидрологию ценили, как она того заслуживает. Мы в этом заинтересованы, и это, на наш взгляд, важно для проектов.
– А какова цена типичного для Санкт-Петербурга контракта на гидрологические изыскания?
А.У.: Минимум – это 150-200 тыс. рублей. Все зависит от объема работы. Тот же сброс может располагаться на мелком ручье или канаве либо на р. Волхове.
О.Х.: Кстати, из-за острой конкуренции стоимость инженерно-гидрометеорологических изысканий падает. Но при этом снижается и качество: чем меньше цена контракта, тем больше необходимых пунктов будет исключено. Чаще всего исключается полевой сбор данных либо изыскания выполняются поверхностно, торопливо. Например, в зависимости от ширины реки делается определенное количество промерных точек, которое при удешевлении работ может быть сведено к минимуму. Сокращается количество проб воды, расходов воды, проведенных в поле.
А.У.: Камеральные работы при этом тоже страдают. Потому что пишем заключение просто по изученности района, без подробностей. Страдаем из-за того, что если хотим оттолкнуться от какого-то аналога, должны купить данные по нему. Например, показатели расхода воды за 10 лет. Но это в разы увеличивает смету. Так, на выписку материалов по расходам воды за 15 лет работы поста может быть потрачено 60-90 тыс. рублей. Заказчик соглашается на такое удорожание далеко не всегда.
– Как меняется территория вашего присутствия?
А.У.: Дальних объектов стало очень мало. А мы бы хотели на них работать – это интересно, это расширяет кругозор. Санкт-Петербург и Ленинградская область для нас районы хорошо изученные. С другой стороны, и здесь есть речки, на которых мало проводилось работ. Например, интересна р. Оредеж (мы как раз недавно там выполняли изыскания). Представляет интерес для гидролога и р. Вруда, протекающая в верхнем течении в зоне карста. Зацикливаться на канавах, безусловно, нет желания. Хотелось бы заниматься именно гидрологией.