Анатолий Молчанов: «Современной АЭС не страшно даже падение метеорита»
Анатолий Молчанов, главный инженер Санкт-Петербургского института «Атомэнергопроект» (СПбАЭП), рассказал корреспонденту газеты «Строительный Еженедельник» Лидии Горборуковой об особенностях рынка проектирования атомных энергообъектов и современных системах безопасности АЭС.
– Активно ли сегодня развивается атомная энергетика в России и мире?
– Портфель заказов, который есть у института, лишний раз подтверждает, что у атомной энергетики как в России, так и в мире в целом хорошие перспективы. В России сегодня строится 11 атомных реакторов. Санкт-Петербургский «Атомэнергопроект» работает по проекту ЛАЭС-2, четвертому энергоблоку Белоярской АЭС – БН-800 (реактор на быстрых нейтронах), который в нынешнем году будет выходить на этап физического пуска. Институт также ведет проектирование первой Белорусской АЭС в Островце. Нашим традиционным партнером является Китай, где первые два энергоблока Тяньваньской АЭС, построенной по нашему проекту, уже пять лет находятся в эксплуатации. Сейчас идет сооружение еще двух энергоблоков. Активно развивается атомная энергетика у нашего ближайшего соседа – Финляндии, где мы также предполагаем вести проектные работы. Кроме этого, наш институт является генпроектировщиком MIR.1200 – проекта, представленного Российско-чешским консорциумом на тендер по достройке АЭС «Темелин» в Чехии.
– Насколько насыщен российский рынок компаний, проектирующих атомные станции?
– Вообще игроков рынка проектирования атомных объектов в России можно пересчитать по пальцам одной руки. В России сложился устойчивый триумвират компаний, которые выступают генеральными проектировщиками. Существует три института «Атомэнергопроект» – в Москве, Санкт-Петербурге и Нижнем Новгороде. Плюс ОАО «Головной институт ВНИИПИЭТ», расположенный в Санкт-Петербурге. Однако пока он большими промышленными объектами не занимается, но тем не менее «среднюю» энергетику проектирует. В качестве разработчиков реакторной установки ВВЭР (водо-водяной энергетический реактор) традиционно выступают ОКБ «Гидропресс» из Подольска и Курчатовский институт. Разработкой реакторов на быстрых нейтронах занимаются ОАО «ОКБМ Африкантов» в Нижнем Новгороде и Физико-энергетический институт им. А.И. Лейпунского в Обнинске.
Но даже на этом узком рынке происходят изменения. Уже в течение года идет процесс слияния двух структур – ОАО «Головной институт ВНИИПИЭТ» и нашего института.
– Что повлечет за собой появление на рынке новой структуры?
– Слияние двух крупных проектных институтов было продиктовано желанием Росатома создать на Северо-Западе очень мощное проектное подразделение атомной отрасли. ОАО «СПбАЭП» станет филиалом головного института «ВНИИПИЭТ». В конечном итоге у объединенного предприятия появится новое название, над которым мы сейчас думаем.
Если мы занимаемся исключительно гражданской энергетикой, то ВНИИПИЭТ работает и на оборонную отрасль. Объединение в первую очередь позволит нам расширить компетенции. Плюс слияние даст нам возможность привлечь дополнительные ресурсы. В конце июня слияние предприятий завершится.
Несмотря на малое количество игроков, конкуренция на рынке проектирования атомных объектов есть. Она особенно проявляется при участии в крупных тендерах и конкурсах. Каждый из проектных институтов имеет специфику и по ряду проектных работ привлекает субподрядные организации. Вот тут разворачивается активная конкурентная борьба. Мы тоже привлекаем подрядные компании, да и сами по некоторым объектам работаем как субподрядчики. Например, по гидротехническим работам.
– Сколько стоит создание проекта атомного энергоблока?
– Полное сооружение АЭС из двух энергоблоков мощностью 1200 МВт каждый от стадии изыскательских работ, проекта и до ввода в эксплуатацию составляет около 230-240 млрд рублей. Порядка 7% от этой суммы приходится на проектирование. Первый энергоблок, как правило, имеет более высокую стоимость. Это связано с тем, что есть множество вспомогательных систем, которые вводятся вместе с ним, а второй блок подключается к уже готовой инфраструктуре и не требует дополнительных затрат. Необходимо отметить, что на цену значительно влияют вопросы безопасности, экологии.
Любая парогазовая установка с точки зрения сооружения и затрат будет проще и дешевле – она окупит себя лет за 5-7 лет, а атомная станция – за 10-15 лет. Но экономический эффект достигается именно в процессе эксплуатации.
– Сколько времени проектируется атомная станция? Можно ли заложить в проекте атомной станции возможность ее роста?
– Проектирование атомной станции длится около 5-6 лет. Первые три года ведется подготовка технического проекта, потом начинается строительство, и параллельно выпускается рабочая документация. В технический проект мы закладываем тип оборудования по прошлому опыту, но когда в процессе закупок выбирается конкретное оборудование, в проект вносятся изменения.
Мы заявляем, что срок эксплуатации атомной станции – 60 лет. Можно говорить о продлении срока эксплуатации атомной станции после проведения ревизии основного оборудования. Сейчас подобные процедуры происходят на многих энергоблоках в России – на Кольской АЭС, Ленинградской АЭС. Увеличение мощности энергоблока возможно в пределах 4-5%. Например, увеличение топливной компании с одного года до полутора лет существенно улучшает коэффициент использования установленной мощности. Но глобально нарастить мощность АЭС можно только с вводом новых энергоблоков.
– Чем дальше развивается отрасль, тем больше внимания уделяется безопасности атомных станций. Какие инновационные технологии появились за последние годы?
– Эволюция технологий по обеспечению безопасности происходит на разных уровнях. Во-первых, постоянно совершенствуется топливная составляющая – конструкции топливных таблеток становятся более надежными. Во-вторых, есть непосредственно реакторная установка – корпус реактора, насосы, парогенераторы, которые совершенствуются и по технологии, и по материалам.
В чем как таковая проблема с безопасностью атомной станции? Заглушить ядерную реакцию несложно. Можно это сделать специальными стержнями или ввести жидкий поглотитель. Но существуют остаточные тепловыделения, и если не обеспечить отвод тепла, можно получить неприятности. На АЭС Фукусима-1 цунами сбило генераторные установки, а без электричества насосы не работали, и значит, было нечем отводить остаточное тепло.
Поэтому помимо активных систем безопасности, работающих от электроэнергии, следует предусматривать в проекте и пассивные системы безопасности. Сейчас все наши проекты обеспечены такими системами. Их действие основано на законах физики и происходит естественным образом. Это и есть прогресс в системах безопасности – сочетание активных и пассивных систем.
Современной атомной станции не страшно даже падение небольшого метеорита. Конструкция энергоблока имеет двойную защитную оболочку. Внутренняя оболочка защищает от выхода наружу радиоактивных веществ, а внешняя является своеобразной броней от внешних воздействий – торнадо, ураганов, падения самолетов и т. д.
Но по целевым показателям вероятностного анализа безопасности, который обязательно проводится при разработке проекта, плавление активной зоны может случиться не чаще, чем один раз в миллион лет, а выброс радиоактивности с современной АЭС – еще реже.
В Петербурге стартуют работы по ремонту ключевых автодорог города. На вопросы «АСН-Инфо» об инновациях в дорожных ремонтах и отношениях с подрядчиками отвечал глава КРТИ Борис Мурашов.
Какие ключевые объекты транспортной инфраструктуры находятся сегодня в стадии строительства и ремонта?
- Особое внимание комитета сейчас направлено на объекты, интенсивность автопотока которых наиболее велика. Это Западный скоростной диаметр, где интенсивность потока составляет порядка 100 тысяч автомобилей в сутки. Таким образом, ЗСД заберет почти 7% всего автопотока Петербурга. Это Приморский проспект, интенсивность которого составляет около 65 тысяч автомобилей в сутки. Это ключевая транспортная артерия севера города - проспект Энгельса, который в этом году будет ремонтироваться практически на всем протяжении. А также все адреса, указанные в перечне ГАТИ — это очень важные и очень перегруженные на сегодня дороги. На этих объектах мы стремимся продлить срок жизни дороги — применяем новые технологии, материалы. Потому что, если здесь сразу не добиться качества, результат функционирования этих дорог и развязок будет плачевным.
К слову о новых технологиях и материалах — какие инновации, заявленные в недавнем прошлом, применяются сегодня? Было много разговоров о 3D моделировании...
- С 3D моделированием, признаюсь, мы чуть-чуть забежали вперед. Всего 7% оборудования, которым сегодня пользуются в городе при дорожных работах, способно работать в режиме 3D. Поэтому подрядчики, для того чтобы качественно выполнить такое моделирование, вынуждены были озаботиться оснащением новой техникой, и мы даем им время на переоснащение. На сегодня очевидно, что подрядчики попросту не успевают переоснаститься и заставить их разом продать всю технику и закупать новую — не выход. В противном случае рынок подряда сузился бы до 2-3 компаний, которые уже взяли на вооружение технику нового поколения. В ближайшем будущем, я уверен, мы вернемся к реализации технологии 3D моделирования.
Мы отказались от технологии микроасфальта, поскольку предприятие ДОРОЖНИК-92 пошло на риск, активно взяло на вооружение эту технологию, и, как результат, стало лидером по количеству зафиксированных дефектов. Микроасфальт, к сожалению, не прижился — не пережил нашу петербургскую зиму. В то же время мы продолжаем работать с порфиритом, с компакт-асфальтом и другими проверенными технологиями.
Как складываются взаимоотношения с подрядчиками?
Отношения складываются подчас непросто. Например, в конце прошлого года ассоциация дорожников «Дормост» пожаловалась на то, что стоимость ремонта квадратного метра дороги у нас слишком низка. Подрядчики настаивали на увеличении стоимости. Потребовалось порядка трех месяцев для того, чтобы разобраться и урегулировать ситуацию, и вот буквально недавно этот длительный диалог с представителями подрядных организаций закончился в пользу государства. Стоимость ремонта квадратного метра не только не увеличилась по сравнению с показателем прошлого года, но наоборот — снизилась.
Также ведется и работа по мониторингу соблюдения подрядчиками стандартов качества. Любой материал, в том числе асфальт и разметка имеет свои гарантийные сроки. Если на объекте материал разрушился или стерся, или появились трещины — подрядчик за свой счет должен устранить дефекты. На сегодня на наших объектах — 597 гарантийных адресов. Каждую осень и весну специальная комиссия обследует эти адреса с целью выявления дефектов. Подрядчику дается время на устранение недостатков, и в случае неисполнения этих обязательств мы подаем в суд. И хотя механизм работы в таких ситуациях уже налажен, вопрос качества строительства и ремонта дорог еще не снят, и еще долго снят не будет.