Гидрология не прощает небрежностей
Гидрологические изыскания для ЗАО «ЛенТИСИЗ», одной из крупнейших и старейших изыскательских организаций в Санкт-Петербурге, были и остаются важным направлением деятельности. О настоящем и будущем гидрологии в интервью «Строительному Еженедельнику» рассказали Антон Устинов, начальник отдела гидролого-экологических изысканий, и Ольга Ходкина, главный специалист этого же подразделения ЗАО «ЛенТИСИЗ».
– Подход к гидрологическим исследованиям наверняка менялся со временем. В чем для вас самые существенные перемены?
Антон Устинов: Раньше были многочисленные поездки в разные регионы, мы много работали по южному региону, в частности на Северном Кавказе. Практически ЛенТИСИЗом был охвачен весь район Большого Сочи – от Туапсе до Адлера. После 1995 года начали появляться организации, которые занимаются проектированием и изысканием под конкретные объекты, например проектирование автомобильных дорог, и объемы наших работ существенно сократились.
Ольга Ходкина: Чем это плохо для объектов? У нас база данных, богатая библиотека, высокая степень изученности района, качественные архивы (с 1998 года – в оцифрованном виде). Я читаю наши старые отчеты, и они мне кажутся намного более качественными, чем иные современные отчеты сторонних организаций. Изыскания под водозабор, под сброс – да под любой вид работ велись до полугода и дольше. Сейчас полевые работы нередко выполняются в течение одного-двух дней, по упрощенной схеме.
А.У.: Стало уже повсеместной практикой проводить изыскания под строительство, забывая о гидрологии. Заказчики даже не закладывают средство в смету. И когда уже надо заносить проект в экспертизу они понимают или им подсказывают, что не все изыскания выполнены и надо срочно провести гидрологические изыскания за малую цену, а главное быстро.
– Чем именно чревато пренебрежение к гидрологии?
А.У.: Серьезными разрушениями: размыванием берегов, мостовых опор. Некорректно выбранное место для прокладки дюкерного перехода – трубы, по которой будет осуществляться забор либо сброс воды, например на реке со сложным русловым процессом приводит к аварийным размывам.
О.Х.: Неправильный промер глубин ведет к тому, что труба будет заложена выше или ниже требуемого, а это влечет либо деформацию (и заиление), либо закладку оголовка выше необходимого (и в маловодный год он окажется над уровнем воды).
– А какие гидрологические изыскания наиболее характерны для Санкт-Петербурга?
А.У.: В последнее время мы сталкивались с изысканиями для строительства канализационных очистных сооружений (КОС) – это район Шувалово, Мурино, Коломяги. Делали изыскания для нескольких дюкерных пересечений на р. Охте (в районе Мурино).
– Все ли спокойно в районах новой массовой застройки с точки зрения гидрологии?
А.У.: Нет, не все. Например, недавно мы работали вблизи Шуваловского проспекта. Одна строительная организация обратилась к нам в связи с тем, что есть подтопление нового шоссе. Пока ищем решение данной проблемы.
– А муринская застройка проблемна?
О.Х.: В Мурино за железной дорогой предполагается огромный район под застройку – на водосборе ручья, со строительством мостов. Мы провели обследование ручья, а дальше все зависит от опыта и знаний проектировщиков.
– Вашим специалистам-гидрологам опыта хватает?
О.Х.: Не всегда. Сейчас мало найдете гидрологов 45-50 лет. Как правило, люди нашей профессии либо уже в возрасте, либо 30-35-летние. А опыт-то должен передаваться по цепочке. Из-за экономического провала, когда в 1990-е годы не было работы, люди поменяли сферу деятельности ушли от официальной профессии, переквалифицировались, сейчас даже обратиться за советом особо некому.
– Каковы сегодня шансы на развитие рынка гидрологических изысканий?
О.Х.: Это будет зависеть от того, насколько важным считают их проведение проектировщики и, главное, заказчики. Эксперты требуют результаты гидрологических изысканий. Но сами эксперты, к сожалению, не всегда соответствуют требованиям, предъявляемым к специалистам такого ранга. Иногда по замечаниям экспертов понимаем, что в экспертизе далеко не все обладают необходимым уровнем знаний. К сожалению, это характерно не только для гидрологии. В геологии, экологии та же картина.
– Что скажете о доле гидрологии в общем объеме изысканий ЗАО «ЛенТИСИЗ»?
А.У.: Сейчас мы вышли на стабильный уровень. Если год не особо загружен крупными проектами, мы выполняем в среднем 15 объектов. Сложно сказать, какую долю занимают они в общем объеме изысканий треста. Трудозатраты, знания у всех одинаковы. Что касается стоимости и важности изысканий – конечно, мы за то, что геологические изыскания очень важны. Но и гидрологические изыскания на конкретных объектах также немаловажны.
В последнее время в ЗАО «ЛенТИСИЗ» сократилось количество комплексных изысканий. Понятно, что заказчики стремятся оптимизировать затраты. Но при этом забывают, что комплексные инженерные изыскания более качественны и в конечном счете обходятся дешевле.
О.Х.: Мы выполняем работы по определению возможности обеспечения потребностей в воде и организации различных видов водопользования (это как раз касаемо водосбросов и водозаборов). В числе решаемых нами задач – выбор мест размещения площадки строительства для предотвращения ее подтопления, инженерная защита от неблагоприятных метеорологических воздействий. Кроме того, мы выполняем изыскания под проектирование автомобильных, железных дорог (проектирование мостовых переходов), прокладку трубопроводов, дюкерных переходов.
– А какова динамика гидрологических изысканий в ЗАО «ЛенТИСИЗ» в последнее время?
А.У.: Почему-то много заказов на гидрологические изыскания появляется осенью: промерные работы, работы на реках любят заказывать именно в период неустойчивого ледостава. Заказчик не понимает, что осенью условия неблагоприятные. Удлиняются сроки выполнения, плюс за счет эксплуатации оборудования в холода электроника работает очень неустойчиво. Например, электронные тахеометры надежны максимум до -20˚С. Между тем есть прекрасный летний сезон.
О.Х.: Наши изыскания неразрывно связаны с природными явлениями. Например, лучше увидеть половодье – значит, надо поработать весной. Промерные работы лучше выполнять со льда. Упускается подходящий момент, когда можно было приехать и увидеть все натурно.
– Полевые исследования остаются настолько важными?
А.У.: Без натурных наблюдений никаким образом не обойтись. Уже потому, что есть районы малоизученные, где невозможно воспользоваться аналогами: в Новгородской, Псковской областях, на отдаленных территориях Ленинградской области.
О.Х.: Раньше изучением гидрологического режима рек занимались неотрывно, выпускались каждый год ежегодники, в которых находилась информация по постам. Но в 1990-е годы много постов гидрологических наблюдений, на которые мы завязаны, было закрыто. Сегодня, если у нас есть гидронаблюдения до 1990-х годов, этот ряд необходимо продлить. А как это сделать, если пост закрыт? Мы уже не видим тенденцию изменения уровня воды. А сейчас, например, на водотоках Ленинградской области есть тенденция к его снижению. Из-за чего? Так ведь никто не ведет наблюдения. Раньше данные регулярно обновлялись в справочных пособиях. Теперь информацию можно только купить в том же Гидрометцентре.
– Получается, что перспективы вашей отрасли, мягко говоря, не вызывают оптимизма?
А.У.: Пока для проектирования требуются гидрологические изыскания, думаю, ничего плохого с нашей отраслью происходить не будет. Просто хотелось бы, чтобы гидрологию ценили, как она того заслуживает. Мы в этом заинтересованы, и это, на наш взгляд, важно для проектов.
– А какова цена типичного для Санкт-Петербурга контракта на гидрологические изыскания?
А.У.: Минимум – это 150-200 тыс. рублей. Все зависит от объема работы. Тот же сброс может располагаться на мелком ручье или канаве либо на р. Волхове.
О.Х.: Кстати, из-за острой конкуренции стоимость инженерно-гидрометеорологических изысканий падает. Но при этом снижается и качество: чем меньше цена контракта, тем больше необходимых пунктов будет исключено. Чаще всего исключается полевой сбор данных либо изыскания выполняются поверхностно, торопливо. Например, в зависимости от ширины реки делается определенное количество промерных точек, которое при удешевлении работ может быть сведено к минимуму. Сокращается количество проб воды, расходов воды, проведенных в поле.
А.У.: Камеральные работы при этом тоже страдают. Потому что пишем заключение просто по изученности района, без подробностей. Страдаем из-за того, что если хотим оттолкнуться от какого-то аналога, должны купить данные по нему. Например, показатели расхода воды за 10 лет. Но это в разы увеличивает смету. Так, на выписку материалов по расходам воды за 15 лет работы поста может быть потрачено 60-90 тыс. рублей. Заказчик соглашается на такое удорожание далеко не всегда.
– Как меняется территория вашего присутствия?
А.У.: Дальних объектов стало очень мало. А мы бы хотели на них работать – это интересно, это расширяет кругозор. Санкт-Петербург и Ленинградская область для нас районы хорошо изученные. С другой стороны, и здесь есть речки, на которых мало проводилось работ. Например, интересна р. Оредеж (мы как раз недавно там выполняли изыскания). Представляет интерес для гидролога и р. Вруда, протекающая в верхнем течении в зоне карста. Зацикливаться на канавах, безусловно, нет желания. Хотелось бы заниматься именно гидрологией.
Петербургские реставраторы завершают переход отрасли на саморегулирование и предлагают правительству Петербурга установить максимальную границу снижения цены госконтракта в размере 10-15%, чтобы не допустить демпинга недобросовестных подрядчиков. Об актуальных проблемах рынка реставрационных работ рассказала председатель правления Союза реставраторов Санкт-Петербурга Нина Шангина.
– Что сегодня наиболее актуально для реставрационного рынка Санкт-Петербурга?
– Острая проблема, которой уже не один год и которая заметно усложняет нашу жизнь, – отсутствие нормативно-правовой базы, регламентирующей деятельность реставраторов. Множество интереснейших методик и технологий находится в головах и компьютерах специалистов. Это разрозненная и очень богатая база, которой невозможно воспользоваться в полной мере, так как она не систематизирована, не объединена и не помещена в правовое пространство.
Другая проблема возникла по причине финансовых сложностей, которые испытывает весь российский бизнес, в том числе и реставрационный. Все более очевидной становится тенденция демпинга на тендерах по размещению государственного заказа в сфере реставрации. При выборе победителя в подавляющем большинстве случаев главным критерием является не квалификация исполнителя, а цена контракта, которую он предлагает. В последнее время понижения достигают 50 процентов. С такой ценой можно согласиться, если это сильная, опытная компания, которая имеет резервы и готова пожертвовать рентабельностью, не в ущерб качеству, чтобы сохранить позиции на рынке. Или если предложено нестандартное техническое решение, значительно удешевляющее работу. (Но в таком случае инновация должна быть научно обоснованной и утвержденной компетентными экспертами.)
Однако зачастую побеждают неизвестные, маленькие фирмы, не имеющие серьезных оснований для снижения затрат. Такие правила игры негативно влияют на состояние реставрационного рынка, жизнеспособность реставрационных компаний и процесс сохранения культурного наследия.
– Как можно решить эти проблемы? И возможно ли это в нынешних экономических условиях?
– Что касается нормативно-правовой базы, то надежда есть. Глава Росохранкультуры Александр Кибовский заверил, что в Министерстве культуры России ведется активная работа по формированию соответствующей правовой, информационной базы. В 2009 году впервые на эти цели были выделены существенные средства. Ну а от нас, реставрационного сообщества, требуется содействие в создании методического обеспечения этих работ.
Вообще-то многие проблемы будут решены, если выделить реставрацию в самостоятельную отрасль. Сегодня в Градостроительном кодексе нет даже слова «реставрация». В нашей сфере не может быть усредненных показателей производительности, однако наши тендеры проходят, по сути, по тем же правилам, что тендеры строителей. Необходимо изменить правила выбора исполнителя реставрационных работ и услуг таким образом, чтобы цена не являлась главным критерием, а приоритет был отдан квалификации; чтобы была установлена максимальная граница снижения цены государственного контракта в размере 10-15 процентов. А если в исключительных случаях участник торгов переходит нижнюю границу, то внимание к нему конкурсной комиссии должно быть самым пристальным.
– Как вы оцениваете объемы государственного финансирования реставрации в Петербурге?
– Все прекрасно понимают, что реставрация не может остановиться, она продолжается ровно в тех объемах, в каких это необходимо для сохранения уникального культурного наследия Петербурга. Кроме того, сейчас ситуация в нашей сфере изменилась к лучшему. Благодаря усилиям главы КГИОП Веры Дементьевой финансирование реставрационной программы комитета в 2010 году увеличено. Есть основания рассчитывать, что будут реализованы все намеченные на этот год проекты.
– Чем обоснован активизировавшийся с 2010 года процесс передачи памятников в частные руки?
– Наверняка желанием государства перераспределить груз более рационально, ведь львиная доля средств на реставрацию поступает из государственного бюджета. Тем более в Петербурге, где половина из 7,5 тысяч объектов культурного наследия нуждается в реставрации, а более тысячи буквально ждет спасения. Только за последние 5 лет из городского бюджета на реставрацию выделено почти 20 миллиардов рублей.
Стоит напомнить, что с 2009 года действует указ президента РФ о разграничении прав собственности между Петербургом и Российской Федерацией на более чем 250 объектов культурного наследия. 155 объектов и памятников отошли городу, 119 – Российской Федерации. Таким образом, Смольный получил возможность искать памятникам рачительных хозяев, которые будут вкладывать деньги в реставрацию.
– Какие опасности таятся в процессе приватизации для самих памятников и как избежать «продажи» мировых шедевров?
– Задача номер один – создать список объектов культурного наследия, не подлежащих отчуждению из государственной собственности, независимо от принадлежности памятника к РФ или Петербургу. Для памятников федерального значения такой список есть, а Петербургу еще предстоит разработать свой перечень. Думаю, в нашем городе неотчуждаемых объектов должно быть значительно больше сотни.
Все мы помним 1990-е годы, когда под предлогом социальной необходимости за бесценок были распроданы народно-хозяйственные и промышленные предприятия. В этой связи чрезвычайно важно то, что прописана и практикуется процедура заключения вместе с договором купли-продажи жесткого, детально проработанного охранного обязательства, где определены и режим реставрационных работ, и контроль КГИОП, и возможность доступа к памятнику экскурсантов.
На мой взгляд, следует повысить ответственность собственника, ужесточить санкции за нарушение охранного обязательства. Возможно, стоило бы еще поработать над законодательной базой до устранения всех белых пятен и противоречий. Однако глобальная финансовая ситуация диктует определенные условия.
– Как происходит переход на саморегулирование в сфере реставрации: какие задачи уже решены, какие проблемы остаются неразрешенными?
– В связи с тем, что реставрационная отрасль как понятие отсутствует, реставрационные предприятия оказались в особых условиях при переходе к саморегулированию. С одной стороны, реставрационные лицензии не отменены, с другой – требуется допуск к выполнению работ по списку приложения к Градостроительному кодексу.
Следует сказать, что в Союзе реставраторов уже давно налажены основные механизмы саморегулирования. Давно существует комиссия по качеству и конфликтная комиссия, в состав союза входят не только подрядные, но и проектные организации, и аккредитованные лаборатории, и поставщики материалов.
Чтобы сохранить и развить эти наработки, на базе союза создан филиал «Реставраторы Санкт-Петербурга» в составе зарегистрированной СРО строительного профиля «Балтийский строительный комплекс». Филиал активно работает, и входящие в него организации имеют допуск на строительный рынок.
– Как в условиях всеобщей экономии чувствует себя Союз реставраторов – есть ли угроза его развитию?
– В сложных условиях умные, цивилизованные люди объединяются. Исходя из этой истины, можно сделать вывод, что в Союзе реставраторов собрались действительно сильные и продвинутые игроки реставрационного рынка. Причем за минувший год состав участников союза вырос с 43 до 46 компаний. Так что как общественная организация мы стали сильнее. Вообще-то 2009 год был не менее насыщенным, чем предыдущие 9 лет деятельности союза: выставки, научные и культурные мероприятия, международный обмен опытом… Очередным достижением стала абсолютная победа в конкурсе «Сделано в Петербурге» – его реставрационной части. Все четыре знака качества «ушли» к нам.
Конечно, мы экономим и ищем внутренние резервы, но все это не в ущерб главному – сохранению лучших традиций и развитию реставрационной школы Петербурга. К примеру, несмотря на финансовые сложности, мы не закрыли проект по выплате именных стипендий лучшим ученикам городских реставрационных лицеев. Пока есть преемственность и коллективная поддержка, будет жив и Союз реставраторов.
Беседовала Оксана Прохорова