Рафаил Алиев: «Кризис вымыл неэффективных руководителей из строительного бизнеса»
В строительстве, как и вообще в России, ощущается дефицит высококлассных управленцев, говорят все без исключения участники рынка. В чем причины и как с этим бороться, рассказал корреспонденту «Строительного Еженедельника» Антонине Асановой управляющий партнер консалтинговой компании HR Solutions Рафаил Алиев.
– Рафаил, каких именно менеджеров особенно не хватает? Сколько в среднем длится поиск топов или менеджеров на ключевые посты?
– В первую очередь дефицит распространяется на топ-менеджеров, способных управлять строительным бизнесом в целом или крупным проектом как отдельной бизнес-единицей – от разработки концепции до ввода в эксплуатацию. Особенно это касается проектов развития территорий. В среднем поиск топ-менеджера в компанию строительной отрасли длится от полутора до двух с половиной месяцев.
Также в строительной отрасли не хватает опытных руководителей, способных комплексно вести проекты. Причина лежит в той же плоскости – отрасль долго не требовала серьезной экспертизы от заказчиков, генподрядчиков, вопрос сроков и качества всегда существовал, но ему не уделяли достаточно внимания. Существует дефицит и на технические менеджерские позиции – не хватает опытных ГИПов, ГАПов, руководителей проектных команд, владеющих современными технологиями и имеющих серьезный опыт реализации сложных проектов.
– В чем причина такого кадрового голода?
– Первая причина дефицита профессиональных топов определяется тем, что большинство средних и малых компаний часто находятся под управлением собственников. Во-вторых, в гонке за прибылью у компаний часто не было нужды в эффективном управленце, достаточно было руководителя, способного договориться и решать возникающие проблемные вопросы с прохождением согласований и проч. И в-третьих, с начала 2000-х рынок рос очень быстро и считался одним из наиболее капиталоемких и прибыльных. В результате практически все строительные и девелоперские компании без особенной конкуренции находили свое место. Кризис 2008 года, безусловно, откорректировал рынок – неэффективные собственники обанкротились, слабые строительные компании исчезли, но тем не менее спрос остался неудовлетворенным.
– Как влияет на развитие профессиональных управленцев тот факт, что многими строительными компаниями руководят основатели бизнеса?
– Все определяется личными, образовательными и профессиональными ограничениями собственника. «Ограничения» в данном контексте – это некоторый фрейм, а не отрицательное определение. Соответственно, личностно развитый, образованный, позитивный и амбициозный собственник будет нанимать топ-менеджеров под стать себе.
– Как часто компании переманивают топ-менеджеров друг у друга? К чему это приводит?
– Ситуации прямого переманивания случаются редко. В нашей работе переходы, скорее, определяются другой формулой. Успешные кандидаты, как правило, либо уходят «от», либо идут «к». Ситуация «от» часто заключается в отсутствии профессиональных возможностей, например самостоятельности, решения более масштабных задач и перспектив – достижения более высокого статуса, материального роста. И в последнее время мы наблюдали несколько ситуаций, когда топ-менеджеры компаний увольнялись и создавали свой строительный бизнес. В этом есть и положительная сторона – уход из компании значимой фигуры может стимулировать высшее руководство или собственников пересмотреть отношение к своим топ-менеджерам и сложным оргвопросам, которые порой задвигаются в сторону.
Ситуация «к», соответственно, определяется высоким уровнем задач, масштабами бизнеса, возможностью значительно больше зарабатывать и достигать новых бизнес-высот.
– Изменились ли мотивационные пакеты топ-менеджеров с кризисом и после кризиса?
– Кризис вымыл большинство неэффективных руководителей из строительного бизнеса. Топ-менеджеры, доказавшие свою полезность, имеют хорошие компенсационные пакеты, не хуже, чем имели до кризиса. Хотя с падением доходов и ростом себестоимости строительства, конечно, компенсация топ-менеджеров уже не растет теми темпами, как до кризиса и, как правило, завязана на результаты деятельности компании за период.
– Как оградить собственного топа от хедхантеров из других компаний?
– Для того чтобы эффективные руководители не уходили из компаний, необходимо создавать им условия для комфортной работы и вознаграждать за достигнутые результаты. Любой топ-менеджер в ситуации профессиональной неудовлетворенности будет искать новые возможности для своей самореализации в других компаниях. И причина всегда не в хедхантере. Поэтому, уважаемые собственники, не стремитесь ограждать топа от внешнего мира, а открывайте новые горизонты перед работающими на вас управленцами.
– Могло бы стать выходом из ситуации кадрового голода приглашение экспатов?
– Экспаты на строительном рынке России работали очень много и работают сейчас, но редко кто из них доказывал свою эффективность в российских условиях. Интересен пример финской строительной компании «ЮИТ», которая начала активно развиваться в направлении жилого строительства в Петербурге после того, как ее возглавил топ-менеджер – россиянин.
При этом многие российские строители сформировались как реальные профессионалы, работая именно с экспатами. Как правило, экспаты – это эффективное управление проектом (бюджетирование и оптимизация расходов, оптимальные управленческие ходы) и современные подходы и технологии (опыт, конструктивные решения и проч.). В текущий момент строительство многих объектов завершено, новые масштабные проекты не стартовали, поэтому мы наблюдаем отток экспатов из России. Будет больше средств и, соответственно, возможностей – иностранные компании сразу вернутся.
– Что нужно делать собственникам, чтобы избежать дефицита управленческих кадров?
– Для эффективной работы своего бизнеса собственникам компании необходимо сформировать слаженную управленческую команду, поставить перед ней краткосрочные и среднесрочные цели, основанные на наличных ресурсах и прогнозе развития отрасли, предоставить мотивирующие условия и дать возможность работать.
– В строительной отрасли Петербурга чиновники зачастую переходят в бизнес, а бизнесмены – во власть. С чем это связано? Как это влияет на рынок?
– Приглашая бывшего чиновника, собственник или высшее руководство компании, возможно, рассчитывает, что сотрудник из «власти» привлечет свой административный ресурс и иные возможности для согласования сложных проектов или лоббирования интересов компании в ситуации реализации масштабных инвестпроектов.
В обратном случае, мы хотим надеяться, что во власть приходят бизнесмены, желающие изменить систему регулирования отрасли в лучшую сторону для инвесторов, строителей и конечных пользователей. Как правило, такие менеджеры уже обеспечили себя материально. Понимая узкие места и проблематику отрасли изнутри, они имеют возможность более эффективно организовывать взаимодействие между властью и бизнесом и более адекватно осуществлять контроль над реализацией строительных проектов в регионе.
– Есть ли предпосылки к тому, чтобы профессиональных менеджеров в строительстве становилось больше? Каковы Ваши прогнозы?
– Прогнозы пока строить рано, хотя изменения как в регулирующей отрасли, так и в бизнесе в целом показывают, что медленно, но сдвиги в системе происходят. Работать на строительном рынке стало сложнее, а спрос на недвижимость не сократился. Более того, если мы обратимся к собственникам компаний, вряд ли мы найдем хоть одного из них, который не будет заинтересован в развитии своей организации. В результате появляется больше профессиональных руководителей и специалистов, способных решать поставленные вопросы и защищать свои предложения.
В течение ближайших трех месяцев должен быть окончательно разрешен вопрос о передаче около шестисот архитектурных памятников федерального значения в городскую собственность.
В дальнейшем это позволит Петербургу вовлекать объекты культурного наследия в хозяйственный оборот. Однако в числе рассматриваемых памятников есть спорные объекты, передача которых в городскую собственность представляет проблему для представителей власти. Председатель Комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры (КГИОП) Вера Дементьева объяснила «Строительному Еженедельнику» основные причины сложившейся ситуации и рассказала о том, чем в дальнейшем могут обернуться такие преобразования в сфере охраны культурного наследия.– Вера Анатольевна, какие памятники федерального значения подлежат передаче в городскую собственность?
– Вообще-то, вопрос стоит не так. До января 2007 года статей 63 Федерального закона «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов РФ» запрещалась регистрация прав собственности на объекты культурного наследия федерального значения, в том числе регистрация прав государственной собственности. Для органов охраны разграничение по собственности и ее регистрация чрезвычайно важны. Кто собственник, тот и должен содержать объект, обязан обеспечивать его финансирование. С собственника и спрос серьезный, его можно призвать к ответу. Априори большинство памятников федерального значения являлись государственной собственностью, но чьей конкретно – Российской Федерации или субъекта (в нашем случае – Санкт-Петербурга)? Так что никто никому ничего не передает. Идет разграничение государственной собственности на объекты федерального значения между Федерацией и ее субъектами. Исходная позиция Германа Грефа такова, что в федеральной собственности должны быть те объекты, которые необходимы для исполнения функции органов федеральной власти. Остальное должно быть закреплено в качестве собственности за субъектом. Схема разграничения проста: объекты, пользователи которых являются органами федеральной власти или государственными федеральными учреждениями, оформляются собственностью Федерации. В случае использования в нашем городе объектов культурного наследия федерального значения органами власти субъекта или его государственным учреждением – оформляются собственностью Санкт-Петербурга. Это – здравая позиция.
– Какие объекты вошли в число спорных?
– Речь идет об объектах, которые не являются предметом первой необходимости для исполнения функций органов власти. Сегодня их насчитывается пятьдесят. Это, в первую очередь, объекты коммерческого направления, например, Гостиный двор, Никольский рынок, Дом книги.
– Эти объекты в дальнейшем могут быть приватизированы?
– Почему нет? Зачем, например, Санкт-Петербургу держать в своей собственности Гостиный двор или Никольские ряды? Почему они не могут быть выкуплены юридическим или частным лицом? Это ведь налоги и дополнительные отчисления в бюджет города. Такие объекты с явными коммерческими функциями могут быть отчуждены из государственной собственности. В Петербурге давно отработана система передачи объектов культурного наследия на основе инвестиционных проектов. В отличие от торгов эта система, на мой взгляд, более надежная. Инвестор знает, что его право собственности отсрочено. Собственником он станет только по исполнении всех обязательств, связанных с реставрацией объекта. Вообще же, общественные ожидания от приватизации, так же как и опасения, слишком преувеличены. Приватизация – это всего-навсего деловой оборот, но не панацея охраны памятников. Понятно, что такие здания, как Юсуповский дворец, Шереметевский дворец – полноценные государственные музеи – передавать в частные руки не имеет никакого смысла. Это нонсенс. Что это будет? Частные музеи? Я не знаю частных музеев, которые моли бы работать в таком масштабе. Более того, это объекты ежедневного доступа. Во всяком случае, не так беден Санкт-Петербург, чтобы с молотка пустить объекты, которые приносят, и будут приносить казне города значительный доход, в том числе не только в деньгах.
– Когда все-таки произойдет долгожданное разграничение собственности, здания, соответственно, будут реставрироваться за счет собственника?
– Да. Как правило. Таким образом, мы четко определим, кто будет финансировать восстановление памятника. У нас в течение двух лет подряд были проблемы с финансированием не в смысле отсутствия денег, а в запретах. В соответствии с Бюджетным кодексом финансирование памятников федерального значения из средств городского бюджета было запрещено. Между тем мы вели программу «Фасады Санкт-Петербурга». Большая часть зданий из списка объектов, вошедших в программу 2005 года, – памятники федерального значения. Хорошо, что сейчас этот законодательный казус распутан. С 1 января 2006 года у нас появилось право принимать участие в финансировании реставрации объектов федерального значения. Обратите внимание – только принимать участие, то есть мы могли присоединиться к федеральному финансированию. А с 1 января 2007 года имеем полное право финансировать. Вот такие особенности российского законодательства: обязанности у субъекта есть, а права… Они отсутствуют.
– Что будет с объектами, статус охраны которых еще не определен? На каких основаниях собственник может демонтировать здание?
– Речь идет о выявленных объектах культурного наследия. Эта группа памятников охраняется государством временно на период их изучения, на что законом отпущен один год. Далее этим объектам должна быть определена соответствующая категория, либо должно быть отказано в праве их занесения в реестр в качестве объектов культурного наследия. Это те здания, в отношении которых должна быть проведена государственная историко-культурная экспертиза, которая обоснует их отнесение к объектам культурного наследия. Выявленные объекты – это даже не категория, а группа объектов, своего рода резерв пополнения памятников федерального и регионального значений. После проведения экспертизы становится ясно, обладает объект должными признаками исторической и культурной ценности или нет. Сегодня в нашем резерве 2185 выявленных объектов культурного наследия. Это кандидаты в памятники. Из этого числа точно сохранят свой статус 1678 объектов.
– Кто проводит историко-культурную экспертизу?
– Любая лицензированная организация по заказу любого лица, как физического, так и юридического.
– Если по заказу частного лица, то понятно, что ее результаты должны доказать, что объект не имеет никакой историко-культурной ценности.
– Далеко не всегда. Иногда выгодно наоборот доказать особую ценность. В конце концов результаты экспертизы все равно поступают к нам и в Роскультуру, где экспертиза согласуется, получая таким образом статус государственной. Кроме того, напомню, эксперты несут уголовную ответственность за достоверность предоставленных сведений и обоснованность выводов. Но вы правы, часто экспертизы ангажированы.
– Если архитектурный памятник находится в аварийном состоянии, можно ли его демонтировать и на каких условиях?
– Только в одном случае: если техническая экспертиза приходит к выводу о том, что объект пребывает в аварийном состоянии и вывод его из аварийности невозможен.
– Возможно ли изменение статуса Апраксина двора? Ведь существует мнение, что целесообразнее построить на его территории новые здания.
– Да. Есть инвесторы, которые вообще хотят расчистить площадку, сохранив лишь периметральную застройку. Зачем? Мы что-нибудь лучше построим? Апраксин двор – объект культурного наследия регионального значения. И вряд ли найдутся эксперты, которые докажут отсутствие ценности этого комплекса. Согласна, сегодня корпусы смотрятся неприглядно. Значит, нужно их просто привести в порядок. Апраксин двор может быть очень привлекательным уголком. Допустимы отдельные преобразования, реконструкция, снос советских построек. Этот проект для инвестора вполне окупаем. Однако большинство инвесторов идут легким путем. С точки зрения сиюминутной экономической целесообразности, конечно же, легче все снести и начать с чистого листа.
– В результате страдают архитектурные памятники, как случилось с домом на Литейном пр., 5/19, например.
– Уточним: Литейный пр., 5/19 не является памятником. На объекте должна была вестись реконструкция, а его снесли. Снесли незаконно, за что и поплатился застройщик. Инвестору дали урок. Но в случае с наследием критерии сиюминутной экономической целесообразности не могут быть приоритетными. А сохранение в конечном счете может обернуться огромной выгодой. Недостатка в инвесторах уже нет, и не будет. Не могут работать в историческом центре грамотно – придут другие.
– Сколько в Петербурге аварийных памятников?
– Список аварийных объектов мы не ведем, поскольку он носит оперативный характер. К аварийным сегодня относится Анниенкирхе (кинотеатр «Спартак»), Конюшенный корпус в Знаменке, Собственная дача, форты Кронштадта, башня Адмиралтейства. По-настоящему аварийных объектов, слава богу, немного. Все-таки нам многое удалось сделать.
– Есть ли в КГИОП списки всех охраняемых объектов?
– Санкт-Петербург – единственный город в России, имеющий полноценные списки своих памятников. Их 7 782.
– И на каждый объект есть паспорт?
– Паспортизация – процесс бесконечный, ибо это – все данные об объекте. В процессе постоянного изучения уточняются многие данные, атрибуции, сведения о проведении реставрации – и все это вносится в паспорт объекта культурного наследия. И здесь Петербург лидирует. Несмотря на отсутствие правового акта «О порядке и форме паспортизации» продолжается работа по своим наработанным методикам. По основному массиву объектов у нас очень качественная документация. Другое дело, что имеется много паспортов старого образца 50-х годов, и они требуют приведения в соответствие с нашими современными научными данными. А вообще архив КГИОП за 88 лет своего существования стал по-настоящему бесценен.
Беседовала Марина Голокова