СПбЛЗ: локализация и индивидуальный подход — стратегические приоритеты
Сборка собственных станций управления, уникальные дизайнерские решения для клиентов и адаптация продукции к суровому климату — об основных факторах конкурентоспособности и ключевых направлениях развития компании рассказал генеральный директор ООО «Санкт-Петербургский лифтовый завод» Дмитрий Мареев.
— Дмитрий Евгеньевич, недавно СПбЛЗ оборудовал новый цех по сборке станций управления и приводов дверей. Почему вы сфокусировались именно на этом направлении? Какие ключевые преимущества это дает заводу и, что важно, вашим заказчикам?
— В условиях современных требований к комплектующим российского производства адаптация и расширение собственной линейки — необходимость. Фокус на сборке собственных станций позволяет нам предложить клиентам полный цикл решений, что упрощает обслуживание и ускоряет внедрение. А в случае неисправности мы оперативно сможем устранить все неполадки, обеспечивая бесперебойную работу оборудования. Также сборка собственных станций управления и приводов является большим преимуществом на рынке, так как перестаешь зависеть от поставок иностранных комплектующих.
— СПбЛЗ активно развивает направление индивидуального дизайна лифтовых кабин. Расскажите, пожалуйста, подробнее о самых необычных проектах, реализованных компанией в последнее время.
— Мы всегда открыты новому опыту, и интересный дизайн кабин — не исключение. Несмотря на то, что обилие аутентичных решений присутствует в основном на зарубежном рынке, особенно приятно, когда заказчики обращаются к нам с нестандартными запросами по оформлению кабин. В качестве примера можно привести лифт для офиса известного оператора связи. По требованию заказчика вертикальный транспорт должен гармонично вписаться в интерьер и соответствовать фирменному стилю компании. На себя берем техническую часть: какой материал подобрать, как вписать все пожелания заказчика. Дизайнеры разрабатывают макет с учетом дизайн-кода бренда заказчика и интегрируют рисунки в тематику Санкт-Петербурга, поскольку проект осуществляется для офиса компании в нашем городе. Такой опыт стимулирует развитие производства, так как, в отличие от работы с однотипными проектами, применяются инновационные решения. Конструктивные особенности «старого фонда» также требуют разработки нестандартных подходов для кабин с ограниченными размерами. Поэтому интересные проекты рождаются и в сотрудничестве с Фондом капитального ремонта Санкт-Петербурга.
— Насколько гибко ваше производство готово подстраиваться под фантазии архитекторов и дизайнеров? Есть ли технические или эстетические границы, которые вы не можете переступить?
— Определенные технические ограничения, безусловно, существуют. Мы обязаны соблюдать строгие требования, касающиеся, например, глубины приямка или высоты последней остановки. Однако в эстетическом плане компания открыта для самых смелых идей. Как правило, дизайнеры не затрагивают конструктив кабины, а работают над оформлением купе. В этой области у нас есть широкое поле для реализации интересных задумок.
— Учитывая особенности Северо-Западного региона, какие дополнительные технологии покрытия кабин использует СПбЛЗ, чтобы обеспечить повышенную устойчивость к неблагоприятным погодным условиям?
— Все оборудование СПбЛЗ адаптировано для эксплуатации в условиях Северо-Западного федерального округа. В технологическом процессе учитываются климатические особенности региона. Мы используем нержавеющую и оцинкованную сталь с дополнительным применением технологий покрытия изделий цинкосодержащим грунтом ICONIC в соответствии с ГОСТ 9.410-88 и окрашиваем краской AMIKA (шагрень глянцевая), устойчивой к ультрафиолету, влаге, перепадам температур и агрессивной химии. Это обеспечивает долговечность покрытия даже в экстремальных условиях. Электрооборудование, применяемое в лифтах СПбЛЗ, соответствует классу защиты IP54 и используется в стандартной комплектации лифтов для объектов Крайнего Севера и Северо-Западного федерального округа.
При этом гарантии на такое оборудование остаются прежними, даже несмотря на то, что оно будет использоваться в более суровых условиях.
— Какие меры принимает СПбЛЗ для подготовки и повышения квалификации своих специалистов?
— Сейчас нехватка кадров на производстве определенно присутствует, поэтому мы в поиске амбициозных специалистов. И — да, мы планируем дальнейшее повышение квалификации работников, так как современное оборудование требует специальной подготовки и высокого уровня знаний. Именно поэтому в уходящем году завод предложил своим сотрудникам обучение, при этом полностью взяв все расходы на себя. Если люди сами проявляют инициативу к совершенствованию своих знаний и навыков, то мы это только приветствуем.
— Каким вы видите будущее Санкт-Петербургского лифтового завода, скажем, лет через пять? Какие новые направления могут появиться, следуя той логике развития, которую мы обсудили?
— Мы адаптируемся к требованиям российского рынка, расширяя линейку за счет локализации комплектующих и сборки собственных станций управления и приводов. Это снижает зависимость от импортных поставок и ускоряет внедрение решений. Развитие индивидуального дизайна лифтовых кабин показывает способность компании сочетать функциональность с уникальными решениями под заказы клиентов и проекты по замене из Фонда капитального ремонта, что позволяет удерживать конкурентное преимущество и выводить производство на новый уровень.
Ожидаемое развитие завода в ближайшие годы мы видим в локализации и расширении линейки продукции. Поэтому продолжаем переход на отечественные комплектующие и усиливаем сборку собственных станций управления и приводов, что снизит риски цепочек поставок и повысит гибкость производства. Суровый климат воспринимаем не как вызов, а как стандарт: продуктовая линейка будет адаптирована под экстремальные условия Севера и аналогичных климатических зон — с улучшенной морозостойкостью, климатическим тестированием и локализацией запасных частей. И, конечно, СПбЛЗ станет заметно более конкурентоспособным за счет расширения портфолио уникальных проектов по конструктиву и дизайну кабин, включая решения для региональных программ по замене лифтового оборудования.
Именно эти направления позволят нам не только адаптироваться к требованиям рынка, но и уверенно развиваться, укрепляя свои позиции.
Ленинградская школа реставрации — эталон для других российских городов. Восстановление и сохранение памятников требует большого мастерства, немалых затрат и много времени. О том, как развивается школа реставрации в Петербурге, «Строительному Еженедельнику» рассказал Алексей Михайлов, председатель КГИОП.
— Всем известно, что в Петербурге сосредоточено максимальное количество объектов культурного наследия (ОКН). Многие из них нуждаются в реставрации, восстановлении. Какое количество зданий-памятников сейчас в работе?
— В Петербурге — более девяти тысяч памятников. Все они находятся под нашим надзором. Раз в пять лет проводится осмотр, составление охранных обязательств. К функциям комитета относятся, в том числе, контрольно-надзорная деятельность, составление и корректировка учетных документов. Также выявляются новые сведения, и их надо систематизировать.
Еще одно направление — реставрация. В рамках городской программы есть два больших реставрационных блока. К первому относятся объекты, находящиеся в государственной собственности, в собственности госучреждений — как федеральных, так и региональных. Особое внимание уделяется объектам религиозного назначения различных конфессий — выдающимся с точки зрения архитектуры памятникам.
Сейчас в этом блоке нашей программы — 45 объектов госсобственности. Как правило, на каждом работаем по несколько лет, в зависимости от объема работ и размера финансирования. Стараемся выполнить работы в течение нескольких лет, но иногда получается больше, даже более десяти — например Юсуповский дворец, храм Богоявления на Гутуевском острове, Аничков дворец, церковь Петра и Павла в Петергофе. Завершаем один этап работ и параллельно проектируем следующий, заходим в экспертизу.
Второй большой блок — реставрация фасадов многоквартирных домов-памятников по поручению губернатора Александра Беглова. 32 уже полностью завершены, 37 — сейчас в работе. На каждом реставраторы трудятся от одного до трех лет. Плюс в конце года выходим на Невский — там у нас в программе десять многоквартирных домов.
Реставрация фасадов — один из приоритетных проектов правительства Петербурга, поэтому мы стараемся наращивать объем работ и, соответственно, темпы проектирования. Сейчас ведется разработка проектов реставрации 40 ОКН МКД, в конце года и в следующем планируем начать еще 20. Правда, при этом мы столкнулись с нехваткой качественных проектных организаций, работаем над этой проблемой.
— Какие из ОКН, находящихся в работе, вы считаете наиболее значимыми?
— Важно, чтобы были задействованы различные реставрационные направления — по металлу, живописи, искусственному мрамору и т. д. Без этого узкопрофильные реставраторы потеряют работу. Например, на будущий год подбираем в программу памятник деревянной архитектуры.
Интересным объектом были Московские триумфальные ворота — военные арматуры состоят из мельчайших, очень тонких деталей, несмотря на то, что они расположены на большой высоте, и человеку снизу их не видно. Реставрация подобного металлического декора — тоже отдельное направление.
Дом архитектора Николая Никонова на улице Достоевского с майоликой в отделке — тоже тонкая работа. В Большой столовой Аничкова дворца специалисты работают с искусственным мрамором. Церковь Покрова Пресвятой Богородицы на Боровой с 1930-х годов стояла, лишенная куполов и колокольни, КГИОП последние десять лет работал над их восстановлением.
Так что все объекты интересны. Важно правильно распределить виды работ, чтобы для всех специалистов нашлось дело.
— Восстановление каких памятников требует больше всего времени и затрат?
— Объект, построенный за 100 млн до революции, невозможно отремонтировать дешево. Чем дороже обошлась постройка объекта, тем дороже его реставрация.
Петербург — столица Российской империи. Дворцы и особняки имеют очень богатую отделку интерьеров и экстерьеров, это требует правильных реставрационных подходов.
Для реализации городских программ нужно растущее финансирование. Очень заметно сказывалось на рынке и качестве работ, когда государственное финансирование сильно сокращалось. Реставраторы уходили в другие регионы, молодежь не шла в профессию, прерывались традиции Ленинградской школы реставрации. Но последние лет 15, и особенно в последние пять, стабильность позволяет реставраторам работать.
Что касается временных затрат, надо понимать, что реставрация — процесс открытий. По проекту предполагается одна ситуация, но вскрыли слой — оказывается другая, нужно вносить изменения в документацию. Cтроительные технологии в реставрации не применишь.
Например, недавно осматривали Парадную лестницу Мариинского дворца. В свое время, скорее всего, из добрых побуждений, стены покрыли олифой — считалось, что так лучше сохранится. В результате олифа пропитала искусственный мрамор. Задача специалистов теперь — бережно очистить стены с помощью компрессов.
Есть объекты, где внешний вид определяет толстый слой известковой штукатурки. Раньше в слои закладывали уголь, сейчас этого делать нельзя. И материалы, и технологии подбираются для каждого объекта индивидуально.
— Каковы источники финансирования реставрационных работ? Например, встречаются ли по-прежнему благотворители?
— Бывало, что в некоторые годы размеры инвестиций превышали госфинансирование. Это касалось отдельных крупных объектов. Сейчас объем средств, вкладываемых городом только в реставрацию, примерно соотносится с объемом средств, вкладываемых инвесторами и в реставрацию, и в приспособление для современного использования.
Наш город инвестиционно привлекательный: инвесторы хоть и плачут, рассказывают, как им трудно, но объекты в работу берут. В комитет обращаются организации, которые хотят «памятничек» хоть какой-нибудь. По программе «Рубль за метр» почти все объекты уходят, хотя это действительно сложные случаи. Конечно, какие-то отдельные объекты «зависают», но в целом пессимизма нет.
— В рамках XXIII Общероссийского форума «Стратегическое планирование в регионах и городах России» КГИОП запланировал панельную дискуссию, которая будет касаться законодательства в сфере охраны памятников. Из анонса следует: нужен индивидуальный подход к охране ОКН. Какие законодательные нормы, по вашему мнению, должны отражать специфику Петербурга?
— Я — сторонник индивидуального градостроительного регулирования и охраны памятников для Петербурга. Ему аналогов в стране нет. Он строился как образцовая столица.
У Петербурга много статусов: и историческое поселение федерального значения, и объект ЮНЕСКО, и огромное количество памятников. Это многослойный «пирог», где каждый слой должен иметь собственное законодательное регулирование. Правила охраны для каждого статуса пересекаются, а в некоторых случаях противоречат друг другу. Это требуется приводить в соответствие.
Нельзя сравнивать Петербург с другими городами. Сейчас Москва формирует активные изменения в законодательстве и предлагает идти от частностей. Набирается пул аналогичных, как правило, не самых существенных проблем, и подбирается законодательное решение. Мы же привыкли идти от общего — к частному: сначала выстроить систему, а потом регулировать детали.
Это еще раз подтверждает, что Петербург должен выделиться в самостоятельную единицу. У нас прекрасная система охраны, которая формировалась в конце 1940-х, когда даже еще не все здания были восстановлены после войны.
— Регулярно в СМИ появляются сообщения, что тот или иной дом признан вновь выявленным ОКН. Насколько это сложная процедура — признание здания памятником?
— Есть несколько итераций. Кто-то обратил внимание, подал заявление — здание становится объектом, обладающим признаками объекта культурного наследия.
Дальше начинаются претензии заявителей: «мы подали заявление, а вы не выявили», «выявили, а не включили в реестр»…
Универсальных классификаций не существует. Архитектура в нашем городе, как правило, индивидуальна, поэтому разработать единую систему ценностей априори невозможно. Как ты определишь, приходя в музей, какая картина наиболее ценная? Вопрос субъективный. Если это Росси, Штакеншнейдер — ясно, но их объекты у нас все уже и так памятники.
Москва приняла балльную систему по методике Зеленовой, которая предполагает определение ценности по баллам. Вначале все обрадовались, потом выяснилось, что каждый специалист по-разному считает баллы.
Достоин ли объект статуса памятника, у нас решает Совет по сохранению культурного наследия, куда входят профессионалы высокого уровня. Подача заявления по признакам — не гарантия, что здание будет включено в реестр. Выявленный объект — всегда предмет для изучения.
Спорных и неизученных объектов осталось немного. В 1970-е была инвентаризация, в 1990-е. Основной массив учтен. Сейчас мы активно изучаем советский период. Петербург — один из немногих городов, который уже выявил и признал памятниками часть советской застройки. Конечно, есть спорные объекты — например, по поводу ВНИИБ среди специалистов разные мнения.
— Нередко разные группы градозащитников подают на комитет в суд из-за непризнания какого-либо дома объектом культурного наследия. Как часто приходится судиться и насколько успешны суды?
— Судиться приходится много. В настоящее время в производстве 347 дел. Это наша работа — мы контрольно-надзорный орган, а суд — цивилизованный механизм понуждения собственника выполнять обязательство по сохранению памятника. В каких-то случаях выходим на мировое соглашение, но в нем так же, как в судебном решении, устанавливаются сроки проведения работы. В других случаях необходимо применять карательные меры исполнительного производства, раз другие меры не помогают.
Судимся по незаконным перепланировкам, другим самовольным работам. Но большее количество исков — порядка 80% — связано с неисполнением условий охранных обязательств.
Мы понимаем, что не у всякого хозяйствующего субъекта есть деньги, а расставаться с объектом не хочется. А вот крупные застройщики как раз законопослушны. Они говорят: вы нам пропишите понятные правила, мы будем исполнять. Главное, чтобы о них заранее было известно.
Сейчас одна из основных проблем с нашей сфере — злонамеренные манипуляции с процедурой выявления памятников, не имеющие ничего общего с научной исследовательской работой.
В Петербурге много градозащитных организаций — ВООПИК, ИКОМОС, отдельные организации по локациям города. Среди них немало профессионалов, с которыми полезно дискутировать, вести диалог.
Но, к сожалению, среди тех, кто себя называют градозащитниками, есть и те, кто манипулируют общественным мнением. Они осознанно или неосознанно вредят всему направлению охраны памятников. В результате их деятельности мы в перспективе, вероятно, не сможем выявлять советскую застройку например.
— В этом году ленинградской школе реставрации исполнилось 80 лет. Петербург придумал и первым в стране начал отмечать День реставратора. Мероприятия в этом году в связи с круглой датой были какими-то особенными?
— Мы с Союзом реставраторов Санкт-Петербурга предусмотрели традиционный набор мероприятий. Как обычно, проводили Неделю реставрации. Помимо празднований, мы посвятили неделю направлению «Реставрация реставрации»: как реставратор должен относиться к реставрационным наслоениям. Мы дожили до момента, когда предыдущая реставрация становится частью истории. При этом зачастую у нас есть возможность применить более правильные материалы, методики, чем у наших предшественников, ведь наука не стоит на месте. Тема вызвала серьезный отклик у реставрационного сообщества по всей стране.
При этом в реставрации важна преемственность: реставрационные школы, династии. Мы также пытались переосмыслить это направление. В России случился разрыв династий после революции. А взять тот же Иран — иногда там специалист реставрирует то, что строил его прапрапрадед. У нас уже таких династий нет. Вернее, династии уже есть, но не такие глубокие.
Еще одна из проблем — исчезли государственные профильные реставрационные институты, которые занимались не только практикой, но и наукой. В конце прошлого века все развалилось. Остались осколки в коммерческих организациях и отдельные специалисты. Есть, например, производители красок или смесей, они занимаются подбором определенных технологий. Но то, что они разрабатывают, — это прежде всего коммерция. Для развития отрасли очень важно воссоздать утраченные институты.
Любой юбилей — это еще и повод вспомнить людей, которые способствовали возникновению школы. Мы поздравили ветеранов реставрационной отрасли, губернатор Александр Беглов наградил заслуженных реставраторов Санкт-Петербурга.
Важно помнить о прошлом, но еще важнее смотреть в будущее. Мы получили от предшественников ценный дар и должны его развивать.