Александр Ситов: «В этом году мы планируем привлечь на территорию ОЭЗ не менее десятка новых резидентов»
Особая экономическая зона «Санкт-Петербург» — это инновационная площадка для реализации крупных бизнес-проектов по разработке и производству высокотехнологичной продукции, предлагающая выгодные льготы, преференции и поддержку государства. О том, что привлекает нынешних и будущих резидентов ОЭЗ «Санкт-Петербург», рассказал Александр Ситов, глава городского Комитета по промышленной политике, инновациям и торговле.
— Александр Николаевич, очевидно, что для поддержки роста предприятий нужны земельные ресурсы, а в Петербурге, насколько я понимаю, свободной земли не так много.
— Благодаря поддержке губернатора Санкт-Петербурга Александра Беглова и членов правительства в рамках формирования нового генплана мы увеличили промышленные территории на 700 га, а теперь и расширили территорию особой экономической зоны «Санкт-Петербург», что позволяет в долгосрочной перспективе удовлетворить растущие потребности промышленности Петербурга.
Кроме того, в Петербурге запущена программа целевого предоставления земельных участков для средних промышленных предприятий — масштабный инвестиционный проект, который позволяет получать землю данной категории инвесторов с инвестициями выше 350 млн рублей вне рамок аукциона.
Для инвесторов, которые хотят расширить производственные мощности, предусмотрены налоговые льготы в рамках инструмента «Региональный инвестиционный проект».
Сейчас мы наблюдаем возросший спрос на земельные участки в особой экономической зоне со стороны инвесторов. Компании готовы вкладываться в разработку и производство инновационной продукции.
— Как сейчас развивается особая экономическая зона?
— Особая экономическая зона «Санкт-Петербург» — наш безусловный лидер развития высокотехнологичных производств.
Общий объем инвестиций резидентов за весь период работы ОЭЗ с 2006 года составляет 134,5 млрд рублей. Объем налоговых отчислений — 75 млрд рублей, из которых 26,7 млрд рублей уплачено в региональный бюджет.
На сегодняшний день на территории ОЭЗ зарегистрированы в качестве резидентов 69 компаний. Объем заявленных инвестиций в проекты — около 234 млрд рублей.
Сейчас город активно занимается строительством инфраструктуры на двух новых площадках ОЭЗ — «Парнас» и «Шушары».
В стадии завершения проектирования — площадка «Парнас». Площадь участка — 28 га.
После положительного заключения экспертизы будет подписан контракт на строительство дорожной, инженерной и таможенной инфраструктур. В соответствии с перспективным планом развития ОЭЗ планируется построить сети электроснабжения, водоснабжения и водоотведения, сети газоснабжения, дороги и проезды, трансформаторные и распределительные подстанции и таможенная инфраструктура.
Ожидаем, что инженерная подготовка площадки будет завершена в конце 2026 года. Из бюджета города на создание инфраструктуры в настоящее время уже выделено 2,8 млрд рублей.
Если говорить о новой площадке «Шушары» (127 га), то сейчас мы находимся на стадии проектирования дорожной, инженерной и таможенной инфраструктур.
Осваивать площадку планируем поэтапно, в настоящее время ведем работу по получению технических условий для первого этапа развития площадки «Шушары».
Создание инфраструктуры на площадке «Шушары» позволит разместить около 40 высокотехнологичных, инновационных производств, объем заявленных инвестиций которых может составить 100 млрд рублей. Количество созданных этими организациями рабочих мест — порядка 8000.
Важно отметить, что в настоящее время все более востребованными у инвесторов становятся готовые площади. Мы также стараемся соответствовать этому тренду.
В рамках развития площадки «Шушары» подписан контракт на выполнение проектно-изыскательских работ по проектированию здания научно-производственного центра площадью 18 тыс. кв. м.
Также мы завершили проектирование нашего второго инновационного центра на площадке «Новоорловская». Его площадь составит не менее 18 тыс. кв. м. В середине мая уже заключен контракт на его строительство.
— В прошлом году Санкт-Петербург получил 2,1 млрд рублей из федерального бюджета по механизму возмещения расходов на развитие ОЭЗ. Что это означает? Какие расходы возмещаются?
— Подчеркну, что Петербург стал первым регионом в стране, который смог возместить часть затрат на строительство инфраструктуры особой экономической зоны из федерального бюджета. Ранее, в 2023 году, получена государственная поддержка в размере 338 млн рублей, в 2024 году — 2,1 млрд рублей. Общий объем полученных средств из федерального бюджета превысил 2,4 млрд рублей.
Деньги на стройку инновационного центра в «Новоорловской» в размере 2,1 млрд рублей как раз были изысканы в городском бюджете в прошлом году из средств, которыми федеральный бюджет возместил ранее потраченные Санкт-Петербургом деньги на строительство инфраструктуры ОЭЗ.
— Почему резиденты охотно открывают производства в особой экономической зоне?
— Предприятиям важно иметь инфраструктурно подготовленные земельные участки для создания новых производств. ОЭЗ для этого подходит лучше всего, но стоит отметить, что туда могут попасть только высокотехнологичные производства с высокой долей НИОКР. Они получают не только подготовленные площади, но и целый ряд налоговых льгот и других преференций.
Крупным компаниям нужна технологически подготовленная земля, малым и средним интереснее арендовать готовую промышленную «коробку».
Учитывая этот тренд, в приоритете — создание инфраструктуры не только для промпредприятий, которые приходят в ОЭЗ строить заводы, но и для тех, кто готов арендовать площади.
Мы планируем строить готовые корпусные решения, где малый и средний бизнес сможет брать в аренду помещения и оперативно начинать работу, поставив оборудование и не тратя время на строительство здания.
У нас уже есть готовые производственные помещения на площадке «Новоорловская», планируем развивать это направление и на других площадках.
Если говорить о планах на этот год, мы планируем привлечь на территорию особой экономической зоны «Санкт-Петербург» не менее десятка новых резидентов.
— Готовы ли компании активно инвестировать в свое расширение в условиях возросшей ключевой ставки?
— Объем инвестиций в обрабатывающие производства Петербурга за год вырос на 20%. В 2024 году предприятия обрабатывающего комплекса Северной столицы инвестировали в собственное развитие 137,6 млрд рублей. Суммарно за 2024 год промышленные предприятия города вложили в свое развитие порядка 258 млрд рублей.
Мы видим, что сейчас компании готовы вкладываться в модернизацию, расширяться, а также запускать новые проекты на основе собственных технологий и разработок. Повышение инвестиционной активности говорит о долгосрочной стратегии развития наших предприятий.
Не всякий архитектор может спроектировать объект, который будет органично смотреться в исторической застройке. — не только в Петербурге, но и в других российских городах. О специфике нового строительства среди дореволюционных построек и объектов культурного наследия рассказали партнеры бюро, главные архитекторы проектов Иван Кожин, Евгений Новосадюк и Антон Яр-Скрябин.
— Какую часть портфеля компании составляют проекты, реализованные в исторической части городов?
Яр-Скрябин: — Вместе с проектами по реставрации и приспособлению памятников — не менее 80%.
Кожин: — Если смотреть по всем регионам, где проекты «Студии 44» были реализованы, то может быть даже и все 90%.
Новосадюк: — Тут важно понимать, что считать историческим городом. Например Астана, где по проектам бюро были построены Дворец творчества школьников, а также Казахская национальная академия хореографии, — сравнительно молодая и бурно растущая городская структура. Такого исторического центра, как в Петербурге, там нет, но это не значит, что при проектировании в Астане мы не должны учитывать существующий там контекст.
Кожин: — В Нижнем Новгороде, где по проекту бюро сейчас строится IT-кампус; в Пскове, где по нашему проекту вблизи средневековой крепостной стены спроектирован жилой комплекс, частью которого стала отреставрированная ТЭЦ; в Калининграде, для центра которого мы разработали концепцию развития центральной части города, признанную в 2015 году на Международном фестивале архитектуры в Сингапуре лучшим мастер-планом мира, — везде мы работаем с контекстом и очень внимательно относимся к интеграции новых зданий в историческую ткань.
— При проектировании в исторической части города от чего надо отталкиваться? И всегда ли нужна отправная точка?
Яр-Скрябин: — Назову три такие основные точки: во-первых, это контекст в самом широком понимании; во-вторых, локация, то есть расположение и характеристики участка проектирования; в-третьих, функция будущего здания.
Даже в чистом поле возникает определенный контекст: стороны света, окружающая природа, рельеф, роза ветров и т. д. Еще более плотный и разнообразный контекст существует в сложившейся городской структуре. Это история места, градостроительная ситуация, транспортные связи и множество иных факторов, которые и по отдельности, и вместе способны повлиять на формирование архитектурного образа.
Кожин: — Мы — из Петербурга, и работа с контекстом — часть нашего ДНК. Контекст для нас — не только внешние характеристики окружающей среды. Сказываются личные обязательства по сохранению городской ткани и жесткие ограничения, главная цель которых заключается в защите исторического наследия: мы относимся к контексту намного внимательнее, чем многие другие архитекторы. Москва — абсолютно иная. Здесь больше контрастов и градостроительной свободы.
— Может ли новый проект быть в стилистике окружающей застройки?
Новосадюк: — Философия проектов «Студии 44» заключается не только в максимально ответственной работе с контекстом, но также в том, что мы никогда и ни под каким предлогом не делаем архитектуру «в стилях». Мы выстраиваем взаимоотношения нового и старого не через подражание и стилизацию — такой путь для нас абсолютно неприемлем, а через поиск глубинных связей. Это работа с контекстом следующего уровня.
Глупо в современных материалах и при современных возможностях создавать подобия неких исторических прототипов. Парфенон из железобетона как минимум экономически строить нецелесообразно. Мы в своей работе ищем новые подходы, переосмысливаем классическую ордерную систему или трактуем пропорционирование в зависимости от контекста и стоящих перед нами задач.
Кожин: — Мы пытаемся говорить на современном языке и искренне стараемся избегать любых псевдоисторических цитат. Город — это не дачный участок, на котором его владелец вправе построить что угодно. Это некое общественное образование. Он живет и развивается по своим законам, а мы их выявляем и транслируем.
Новосадюк: — Показательный пример такого подхода — проект ЖК «Imperial Club» на Васильевском острове. Структура этого комплекса выросла из градостроительного плана Доменико Трезини, а также из нехарактерной для нашего города исторической застройки набережной Лейтенанта Шмидта.
— Архивные исследования, исторические справки, согласования в КГИОП и прочее… Работа над проектами в исторической части городов занимает больше времени, чем проектирование, например, на периферии?
Яр-Скрябин: — Как правило, все процессы идут практически одновременно с разработкой проекта. Вслед за согласованиями и получением новых вводных происходит внесение корректировок. Не думаю, что это как-то серьезно отражается на сроках проектирования.
Кожин: — При работе в сложившейся исторической среде намного больше факторов, которые влияют на архитекторов. Поэтому, конечно, всегда хочется чуть больше времени на проектирование. При этом надо держать темп. Думаю, нам удается сохранять баланс. В конечном счете все зависит от сложности объекта.
Новосадюк: — Еще один важный аспект — работа с объектами культурного наследия. Естественно, при этом необходимы архивные исследования, требующие времени. К счастью, в «Студии 44» работают архитекторы-реставраторы, которые готовы к решению сложных задач. Получается очень интересное взаимодействие, когда находки наших коллег позволяют определить наиболее уместное архитектурное решение. Так было, например, с проектом музейно-выставочного комплекса «Горэлектротранс», который займет участок одного из старейших городских трампарков. В основу теоретической базы проекта вошли сведения из обнаруженного нашими коллегами у букинистов оригинального альбома 1905 года.
— Правда ли, что в Петербурге — одно из самых строгих в России градозащитных законодательств?
Яр-Скрябин: — Насколько я знаю, у нас самый зарегулированный город в мире. Поэтому отвечу за всех: в Петербурге действительно самые жесткие законы, связанные с сохранением исторической среды.
— Возникают ли у архитекторов проблемы с градозащитниками?
Кожин: — Хотелось бы понять, о ком именно идет речь. Об общественных организациях, о сложившихся институциях или некоих активистах? Если у населения есть внятный запрос на публичное обсуждение того или иного проекта, это прекрасно. Конструктивный диалог необходим и приносит пользу. Другое дело, когда громко кричат, но за этими криками не чувствуется ни малейшего желания разобраться в ситуации. Сразу возникают подозрения в ангажированности. Не скажу, что для нас это проблема. Мы всегда действуем в рамках регламентов. Более того, у нас есть свой собственный «внутренний» регламент, сверяясь с которым, удается избежать критических ошибок и хамских по отношению к исторической среде решений.
Яр-Скрябин: — Звучная архитектура, что в моем понимании равно архитектуре классной, заметной и по-хорошему бескомпромиссной, всегда вызывает эмоциональный отклик. Общественный резонанс — нормально, а как к нему относиться, каждый решает сам.
— Насколько часто приходится убеждать заказчиков в необходимости тех или иных решений?
Новосадюк: — Постоянно. Это часть нашей работы. Хорошо, когда заказчик представлен в лице руководства одной компании. Намного сложнее убеждать государственного заказчика, когда единый архитектурный проект разделяется между разными комитетами и департаментами, которые формируют зачастую противоречащие друг другу замечания.
Яр-Скрябин: — Убеждать приходится на любом этапе проектирования и даже во время строительства. Помню, как в работе над ЖК «Фортеция» в Кронштадте мы бились за увеличение площади квартир, за более интересную квартирографию, за облицовку кирпичом, за обустройство индивидуальных палисадников вместо балконов, а застройщик очень переживал, что квартиры вырастут в цене и не продадутся. В итоге уже на стадии строительства люди стали покупать жилье по заниженной цене застройщика, а потом продавать чуть ли не в два раза дороже.
И в проекте ЖК «Мануфактура James Beck» мы год искали единственный необходимый нам кирпич, тогда как застройщик изначально задумывался об использовании недорогого базового кирпича, что могло бы все испортить. К счастью, и в этом случае нам удалось найти взаимопонимание: проект состоялся в том виде, в каком был задуман.
Кожин: — Бывает и обратная ситуация, когда опытный и успешный девелопер настаивает на своих решениях, поскольку лучше знает, чего хотят его клиенты. Для появления хорошей архитектуры надо, чтобы в паре заказчик — архитектор была достигнута определенная гармония. Архитектору нужно очаровать заказчика — именно он строит и вкладывает деньги.
Яр-Скрябин: — Правда, в процессе реализации некоторые нотки из такой гармонии вдруг начинают выпадать, гармония слегка расстраивается, но это еще одна важная наша задача — пройти вместе с заказчиком весь путь от начала до конца без ощутимых потерь.
— В Москве, как недавно заявили специалисты института Генплана, жилье активно вытесняется из исторической части города. Грозит ли нехватка жилья центру Петербурга?
Кожин: — В центральной части нашего города — огромный жилой фонд, который, конечно, никуда не денется. В подавляющем большинстве это историческая застройка. С другой стороны, участков под новое жилье практически не осталось, а те, что есть, — невероятно сложные. В этой связи мне вспоминается наша работа над проектом ЖК «Meltzer Hall» на Петроградской стороне. Дом возводится на месте бывшей фабрики Мельцера с сохранением ряда исторических построек, которые вошли в состав нового комплекса. Думаю, что в этом проекте нам удалось, оставаясь абсолютно современными, вписаться и в сложный участок, и в контекст.
Новосадюк: — Вытеснение жилья — негативный сценарий для любого исторического города. Есть примеры Брюсселя или Чикаго, где за историческими зданиями начинают расти офисы, в результате чего из центра уходит жизнь. Надеюсь, что Петербургу это не грозит.
Яр-Скрябин: — Современный город, как мне кажется, должен представлять собой некую полицентрическую систему, в которой и жилье, и офисы распределены равномерно. В Петербурге существует гигантский и до сих пор плохо освоенный серый промышленный пояс, который уже начинает точечно застраиваться жильем. Понятно, что жить поближе к центру приятно, но хочется, чтобы эти территории включали в себя не только жилье, но и центры деловой активности, общественные пространства и даже некие инновационные и экологически чистые производства категории light industrial. Мне кажется, Москва сейчас развивается именно в этом направлении, то есть становится все более полицентричной, и это хорошо.
— Руководитель «Студии 44» Никита Игоревич Явейн — один из лучших в стране специалистов по проектированию в исторической среде и работе с ОКН. Можно ли говорить об определенной школе внутри бюро, принципы которой разделяют все его сотрудники?
Яр-Скрябин: — Давайте начнем с того, что мы втроем учились у Никиты Игоревича на факультете архитектуры в Академии художеств. Поэтому преемственность возникла сразу и абсолютно естественным образом.
Новосадюк: — Кстати, во время нашего обучения работе в исторической среде уделялось чуть меньше внимания, чем сейчас. Знаю об этом точно, поскольку преподаю под руководством Никиты Игоревича на факультете архитектуры. Сейчас благодаря его инициативе появились студенческие задания, которые прямо связаны с такой работой. Добавлю, что и во главе «Студии 44», и в качестве преподавателя Академии художеств Никита Игоревич последовательно продвигает идею: псевдоисторизм губителен для исторической среды. И мы полностью разделяем такой подход.
Кожин: — Думаю, архитектурная школа, которая, как мне кажется, постепенно складывается вокруг «Студии 44», базируется на огромном опыте работы в исторической среде. У нас давно сформировался целый набор разнообразных решений, доказавших на практике свою полезность, уместность и эффективность. Это позволяет четко понимать, что допустимо в той или иной градостроительной ситуации, а что нет, и в то же время придает определенную уверенность. Мы сохраняем все, что положено сохранить, и при этом делаем яркую и смелую архитектуру, которая опирается на контекст.