«Город живет и развивается по своим законам, а мы их выявляем и транслируем»
Не всякий архитектор может спроектировать объект, который будет органично смотреться в исторической застройке. — не только в Петербурге, но и в других российских городах. О специфике нового строительства среди дореволюционных построек и объектов культурного наследия рассказали партнеры бюро, главные архитекторы проектов Иван Кожин, Евгений Новосадюк и Антон Яр-Скрябин.
— Какую часть портфеля компании составляют проекты, реализованные в исторической части городов?
Яр-Скрябин: — Вместе с проектами по реставрации и приспособлению памятников — не менее 80%.
Кожин: — Если смотреть по всем регионам, где проекты «Студии 44» были реализованы, то может быть даже и все 90%.
Новосадюк: — Тут важно понимать, что считать историческим городом. Например Астана, где по проектам бюро были построены Дворец творчества школьников, а также Казахская национальная академия хореографии, — сравнительно молодая и бурно растущая городская структура. Такого исторического центра, как в Петербурге, там нет, но это не значит, что при проектировании в Астане мы не должны учитывать существующий там контекст.
Кожин: — В Нижнем Новгороде, где по проекту бюро сейчас строится IT-кампус; в Пскове, где по нашему проекту вблизи средневековой крепостной стены спроектирован жилой комплекс, частью которого стала отреставрированная ТЭЦ; в Калининграде, для центра которого мы разработали концепцию развития центральной части города, признанную в 2015 году на Международном фестивале архитектуры в Сингапуре лучшим мастер-планом мира, — везде мы работаем с контекстом и очень внимательно относимся к интеграции новых зданий в историческую ткань.
— При проектировании в исторической части города от чего надо отталкиваться? И всегда ли нужна отправная точка?
Яр-Скрябин: — Назову три такие основные точки: во-первых, это контекст в самом широком понимании; во-вторых, локация, то есть расположение и характеристики участка проектирования; в-третьих, функция будущего здания.
Даже в чистом поле возникает определенный контекст: стороны света, окружающая природа, рельеф, роза ветров и т. д. Еще более плотный и разнообразный контекст существует в сложившейся городской структуре. Это история места, градостроительная ситуация, транспортные связи и множество иных факторов, которые и по отдельности, и вместе способны повлиять на формирование архитектурного образа.
Кожин: — Мы — из Петербурга, и работа с контекстом — часть нашего ДНК. Контекст для нас — не только внешние характеристики окружающей среды. Сказываются личные обязательства по сохранению городской ткани и жесткие ограничения, главная цель которых заключается в защите исторического наследия: мы относимся к контексту намного внимательнее, чем многие другие архитекторы. Москва — абсолютно иная. Здесь больше контрастов и градостроительной свободы.
— Может ли новый проект быть в стилистике окружающей застройки?
Новосадюк: — Философия проектов «Студии 44» заключается не только в максимально ответственной работе с контекстом, но также в том, что мы никогда и ни под каким предлогом не делаем архитектуру «в стилях». Мы выстраиваем взаимоотношения нового и старого не через подражание и стилизацию — такой путь для нас абсолютно неприемлем, а через поиск глубинных связей. Это работа с контекстом следующего уровня.
Глупо в современных материалах и при современных возможностях создавать подобия неких исторических прототипов. Парфенон из железобетона как минимум экономически строить нецелесообразно. Мы в своей работе ищем новые подходы, переосмысливаем классическую ордерную систему или трактуем пропорционирование в зависимости от контекста и стоящих перед нами задач.
Кожин: — Мы пытаемся говорить на современном языке и искренне стараемся избегать любых псевдоисторических цитат. Город — это не дачный участок, на котором его владелец вправе построить что угодно. Это некое общественное образование. Он живет и развивается по своим законам, а мы их выявляем и транслируем.
Новосадюк: — Показательный пример такого подхода — проект ЖК «Imperial Club» на Васильевском острове. Структура этого комплекса выросла из градостроительного плана Доменико Трезини, а также из нехарактерной для нашего города исторической застройки набережной Лейтенанта Шмидта.
— Архивные исследования, исторические справки, согласования в КГИОП и прочее… Работа над проектами в исторической части городов занимает больше времени, чем проектирование, например, на периферии?
Яр-Скрябин: — Как правило, все процессы идут практически одновременно с разработкой проекта. Вслед за согласованиями и получением новых вводных происходит внесение корректировок. Не думаю, что это как-то серьезно отражается на сроках проектирования.
Кожин: — При работе в сложившейся исторической среде намного больше факторов, которые влияют на архитекторов. Поэтому, конечно, всегда хочется чуть больше времени на проектирование. При этом надо держать темп. Думаю, нам удается сохранять баланс. В конечном счете все зависит от сложности объекта.
Новосадюк: — Еще один важный аспект — работа с объектами культурного наследия. Естественно, при этом необходимы архивные исследования, требующие времени. К счастью, в «Студии 44» работают архитекторы-реставраторы, которые готовы к решению сложных задач. Получается очень интересное взаимодействие, когда находки наших коллег позволяют определить наиболее уместное архитектурное решение. Так было, например, с проектом музейно-выставочного комплекса «Горэлектротранс», который займет участок одного из старейших городских трампарков. В основу теоретической базы проекта вошли сведения из обнаруженного нашими коллегами у букинистов оригинального альбома 1905 года.
— Правда ли, что в Петербурге — одно из самых строгих в России градозащитных законодательств?
Яр-Скрябин: — Насколько я знаю, у нас самый зарегулированный город в мире. Поэтому отвечу за всех: в Петербурге действительно самые жесткие законы, связанные с сохранением исторической среды.
— Возникают ли у архитекторов проблемы с градозащитниками?
Кожин: — Хотелось бы понять, о ком именно идет речь. Об общественных организациях, о сложившихся институциях или некоих активистах? Если у населения есть внятный запрос на публичное обсуждение того или иного проекта, это прекрасно. Конструктивный диалог необходим и приносит пользу. Другое дело, когда громко кричат, но за этими криками не чувствуется ни малейшего желания разобраться в ситуации. Сразу возникают подозрения в ангажированности. Не скажу, что для нас это проблема. Мы всегда действуем в рамках регламентов. Более того, у нас есть свой собственный «внутренний» регламент, сверяясь с которым, удается избежать критических ошибок и хамских по отношению к исторической среде решений.
Яр-Скрябин: — Звучная архитектура, что в моем понимании равно архитектуре классной, заметной и по-хорошему бескомпромиссной, всегда вызывает эмоциональный отклик. Общественный резонанс — нормально, а как к нему относиться, каждый решает сам.
— Насколько часто приходится убеждать заказчиков в необходимости тех или иных решений?
Новосадюк: — Постоянно. Это часть нашей работы. Хорошо, когда заказчик представлен в лице руководства одной компании. Намного сложнее убеждать государственного заказчика, когда единый архитектурный проект разделяется между разными комитетами и департаментами, которые формируют зачастую противоречащие друг другу замечания.
Яр-Скрябин: — Убеждать приходится на любом этапе проектирования и даже во время строительства. Помню, как в работе над ЖК «Фортеция» в Кронштадте мы бились за увеличение площади квартир, за более интересную квартирографию, за облицовку кирпичом, за обустройство индивидуальных палисадников вместо балконов, а застройщик очень переживал, что квартиры вырастут в цене и не продадутся. В итоге уже на стадии строительства люди стали покупать жилье по заниженной цене застройщика, а потом продавать чуть ли не в два раза дороже.
И в проекте ЖК «Мануфактура James Beck» мы год искали единственный необходимый нам кирпич, тогда как застройщик изначально задумывался об использовании недорогого базового кирпича, что могло бы все испортить. К счастью, и в этом случае нам удалось найти взаимопонимание: проект состоялся в том виде, в каком был задуман.
Кожин: — Бывает и обратная ситуация, когда опытный и успешный девелопер настаивает на своих решениях, поскольку лучше знает, чего хотят его клиенты. Для появления хорошей архитектуры надо, чтобы в паре заказчик — архитектор была достигнута определенная гармония. Архитектору нужно очаровать заказчика — именно он строит и вкладывает деньги.
Яр-Скрябин: — Правда, в процессе реализации некоторые нотки из такой гармонии вдруг начинают выпадать, гармония слегка расстраивается, но это еще одна важная наша задача — пройти вместе с заказчиком весь путь от начала до конца без ощутимых потерь.
— В Москве, как недавно заявили специалисты института Генплана, жилье активно вытесняется из исторической части города. Грозит ли нехватка жилья центру Петербурга?
Кожин: — В центральной части нашего города — огромный жилой фонд, который, конечно, никуда не денется. В подавляющем большинстве это историческая застройка. С другой стороны, участков под новое жилье практически не осталось, а те, что есть, — невероятно сложные. В этой связи мне вспоминается наша работа над проектом ЖК «Meltzer Hall» на Петроградской стороне. Дом возводится на месте бывшей фабрики Мельцера с сохранением ряда исторических построек, которые вошли в состав нового комплекса. Думаю, что в этом проекте нам удалось, оставаясь абсолютно современными, вписаться и в сложный участок, и в контекст.
Новосадюк: — Вытеснение жилья — негативный сценарий для любого исторического города. Есть примеры Брюсселя или Чикаго, где за историческими зданиями начинают расти офисы, в результате чего из центра уходит жизнь. Надеюсь, что Петербургу это не грозит.
Яр-Скрябин: — Современный город, как мне кажется, должен представлять собой некую полицентрическую систему, в которой и жилье, и офисы распределены равномерно. В Петербурге существует гигантский и до сих пор плохо освоенный серый промышленный пояс, который уже начинает точечно застраиваться жильем. Понятно, что жить поближе к центру приятно, но хочется, чтобы эти территории включали в себя не только жилье, но и центры деловой активности, общественные пространства и даже некие инновационные и экологически чистые производства категории light industrial. Мне кажется, Москва сейчас развивается именно в этом направлении, то есть становится все более полицентричной, и это хорошо.
— Руководитель «Студии 44» Никита Игоревич Явейн — один из лучших в стране специалистов по проектированию в исторической среде и работе с ОКН. Можно ли говорить об определенной школе внутри бюро, принципы которой разделяют все его сотрудники?
Яр-Скрябин: — Давайте начнем с того, что мы втроем учились у Никиты Игоревича на факультете архитектуры в Академии художеств. Поэтому преемственность возникла сразу и абсолютно естественным образом.
Новосадюк: — Кстати, во время нашего обучения работе в исторической среде уделялось чуть меньше внимания, чем сейчас. Знаю об этом точно, поскольку преподаю под руководством Никиты Игоревича на факультете архитектуры. Сейчас благодаря его инициативе появились студенческие задания, которые прямо связаны с такой работой. Добавлю, что и во главе «Студии 44», и в качестве преподавателя Академии художеств Никита Игоревич последовательно продвигает идею: псевдоисторизм губителен для исторической среды. И мы полностью разделяем такой подход.
Кожин: — Думаю, архитектурная школа, которая, как мне кажется, постепенно складывается вокруг «Студии 44», базируется на огромном опыте работы в исторической среде. У нас давно сформировался целый набор разнообразных решений, доказавших на практике свою полезность, уместность и эффективность. Это позволяет четко понимать, что допустимо в той или иной градостроительной ситуации, а что нет, и в то же время придает определенную уверенность. Мы сохраняем все, что положено сохранить, и при этом делаем яркую и смелую архитектуру, которая опирается на контекст.
Ленинградская область — вновь среди регионов-лидеров по объему ввода жилья. Что позволяет региону быть в группе сильнейших, как выстроена работа между бизнесом и властью, каким образом создается комфортная для жизни среда в интервью «Строительному Еженедельнику» рассказал Евгений Барановский, заместитель председателя правительства Ленинградской области по строительству и жилищно-коммунальному хозяйству.
— Ленобласть опять по итогам 2023 года — в лидерах по объему ввода жилья. Прежде губернатор региона Александр Дрозденко говорил, что большие объемы нового строительства не нужны. Правда ли есть необходимость сократить новое строительство?
— Строительный комплекс действительно поставил очередной рекорд — 4,1 млн кв. м появились на территории региона по итогу 2023 года. Мы второй год подряд обеспечили более двух квадратных метров вводимого жилья на человека. Но необходимо понимать, что больше половины от всего объема — это ИЖС. Регион переживает экономический подъем, люди заводят семьи и стремятся к более комфортным условиям. Поэтому они приобретают земельные участки и строят собственные дома.
При обсуждении вопроса сокращения объемов важно учитывать, что каждый рубль, вложенный в строительство, дает мультипликативный эффект для экономики смежных отраслей. Работают карьеры, перевозчики, заводы по производству кирпичей, штукатурных смесей, бетона, монолитных плит и многого другого: на производствах нашего региона задействовано очень много людей.
С другой стороны, мы понимаем, что при таком бурном развитии возникает обязанность субъекта по строительству всего спектра социальных объектов: образования, медицины, досуга, ЧС, правопорядка. Речь о колоссальном финансировании из бюджета. В среднесрочной перспективе неизбежно появление дефицита важнейшей инфраструктуры. Значит, нам нужно думать не о том, как сократить или нарастить объемы строительства, а как сократить дефицит социальных объектов в уже построенных кварталах во время бурного роста и не допустить отставания в районах новостроек.
Третий аспект состоит в том, что точки роста в зоне агломерации, на которых есть возможность строить 20-этажные моногорода, практически исчерпаны. Поэтому губернатор и строительное сообщество решили постепенно уходить от высотных проектов, как в городах Мурино и Кудрово.
— Кто финансирует строительство социальных объектов?
— Бо́льшая часть социальных объектов строится за счет бюджета Ленобласти. В этом году на проектирование и строительство предусмотрены порядка 8 млрд рублей. Но в Ленинградской области успешно работает государственная программа «Социальные объекты в обмен на налоги». Что она собой представляет? Если застройщик регистрируется в Ленинградской области и платит налоги, мы выкупаем объекты, и они становятся государственными. На выкуп объектов у застройщиков в этом году планируем направить около 4 млрд рублей.
— Достаточно ли строится инфраструктурных объектов?
— В 2023 году мы вышли на самые высокие в истории региона темпы по строительству новых объектов образования и здравоохранения; в стройке — 24 объекта образования, поликлиники в Мурино, Новоселье, Кировске. Сегодня на разных этапах, включая проектирование, идет работа над 72 объектами.
Я считаю, что текущие темпы — более чем достаточны. Однако дефицит сформировался более восьми лет назад, и необходимо отметить, что есть застройщики, которые так и не выполнили обязательства перед гражданами и правительством по строительству социальной инфраструктуры. Например, региональный бюджет взял на себя строительство одной из самых больших школ в городе Кудрово после многолетних переговоров с инвестором, который ушел с территории. Этот проект вошел в список из 14 новых строек, которые мы планируем начать в 2024 году.
Стройка без обмана
— Когда, по вашим расчетам, решится проблема с обманутыми дольщиками?
— Ленинградская область выстроила высокоэффективную работу по решению проблемы обманутых дольщиков. По темпам восстановления прав граждан наш регион — в списке лидеров. Только за прошлый год мы помогли более чем восьми тысячам человек, и если в 2021 году в реестре было около 300 домов, то сегодня остался 21. За последние месяцы приняты решения о выплатах компенсаций по 20 проблемным объектам — на выплаты гражданам были направлены десятки миллиардов рублей. Понимая глубину и остроту проблемы для обманутых граждан, принято решение пойти на такие траты.
Сегодня ключи от своих квартир ждут чуть больше шести тысяч граждан (уже не 20 тысяч, как два года назад), и мы делаем все возможное, чтобы завершить строительство их домов. Полностью закрыть проблему с обманутыми дольщиками планируем к осени — с вводом в эксплуатацию ЖК «Рябиновый сад».
— Какие преференции получают компании, взявшиеся за достройку проблемных домов?
— Переговоры с застройщиками подразумевают использование механизмов, которые увеличивают выгоду для инвестора: повышенная этажность, предоставление земельных участков под масштабные инвестиционные проекты, содействие в оформлении градостроительной документации. Но помощь дольщикам не отменяет общие правила игры. Стоит задача поддерживать синхронные темпы строительства жилой и социальной инфраструктуры в регионе, и она учитывается во время переговоров по заключению соответствующих соглашений.
К застройке готовы
— В регионе остались крупные территории под застройку в локациях, близких к городу?
— Готовясь к совещанию по строительству КАД-2 и ШМСД под руководством президента России, мы подсчитали, что градостроительный потенциал Ленинградской области на долгосрочную перспективу составляет 45 млн кв. м. В ближайшие годы массовая жилая застройка по-прежнему развернется в районах агломерации, преимущественно с южной стороны. Именно для того, чтобы процесс проходил планомерно, активно стимулируем развитие механизма КРТ.
— Насколько часты случаи перевода сельхозземель в земли поселений? Строительство может нанести ущерб сельскому/лесному хозяйству…
— Перевод земель в новую категорию — право собственника и полномочия органов местного самоуправления в рамках разработки генерального плана. Конечно, такие действия не должны негативно сказываться на экологической ситуации поселения или региона в целом, поэтому всегда при переводе части земель под жилье заявитель обязан согласовать проект со всеми профильными ведомствами, включая федеральные власти. Помимо этого, мы требуем от органов местного самоуправления провести компенсационные мероприятия, а на новых территориях жилищного строительства предусмотреть объекты социальной инфраструктуры, дороги, скверы, парки — все, что сделает быт будущих жильцов максимально комфортным.
— Остаются ли проблемы с инженерным обеспечением территорий нового строительства?
— Конечно, остаются, поэтому мы ввели жесткие правила для застройщиков, которые планируют приступить к реализации новых жилищных проектов. Без четкого понимания по обеспеченности территории сетями водоснабжения и канализации разрешений на строительство не выдаем. Это значит, что застройщик и ресурсоснабжающая организация должны подтвердить, что у них есть достаточные мощности для обеспечения заявленного количества потребителей. Это вынужденная мера, потому что многие территории требуют существенных вложений и мероприятий для подключения к сетям. Чтобы выстроить работу системно и облегчить нагрузку на инвесторов, мы участвуем во всех возможных программах финансирования. Строим коммунальную инфраструктуру за счет бюджетных и казначейских кредитов, средств Фонда национального благосостояния, программы «Чистая вода» нацпроекта «Жилье и городская среда».
В 2023 году мы завершили расширение и реконструкцию площадки резервуаров чистой воды и водопроводной станции в Никольском, обновили коммунальную инфраструктуру в Киришах, построили водозабор на 2 тыс. куб. м в сутки в Кипени. Масштабным открытием года стал запуск в работу реконструированных канализационных сооружений в Подпорожье, которые эффективно очищают стоки всего города.
Новая инфраструктура помогает поддерживать местную экосистему и способствует развитию фермерских хозяйств, что эффективно сказывается на экономике региона и благосостоянии жителей.
В работе у «Леноблводоканала» — строительство централизованной системы водоснабжения и водоотведения микрорайона Петровский в Выборге с учетом строительства инженерных сетей парка Монрепо; строительство канализационных очистных сооружений с реконструкцией насосных станций и коллекторов в поселке Кузнечное; строительство водопроводной насосной станции второго подъема с резервуарами чистой воды и напорными трубопроводами для бесперебойного водоснабжения Русско-Высоцкого сельского поселения; реконструкция водоочистных сооружений в селе Колчаново; реконструкция водоочистных сооружений в поселке Паша.
Демонстрация роста
— В объеме ввода большая доля домов ИЖС. Регион как-то стимулирует это строительство?
— Тренд на малоэтажное жилье невозможно игнорировать. Его видим не только мы, но и крупнейшие финансовые институты. В начале года вместе с коллегами из Сбера обсуждали, что количество ипотечных сделок на покупку или строительство частного дома по итогу прошлого года в восемь раз больше, чем в 2022-м. Преимущественно за средствами в банки обращаются уже состоявшиеся семьи.
По государственной программе «Комплексное развитие сельских территорий» предоставляются социальные выплаты на строительство индивидуального жилого дома (90%), на участие в долевом строительстве многоквартирного дома (90%), на приобретение готового жилья (70%). Более того, начал действовать новый механизм, защищающий инвесторов за счет кредитования подрядчиков по ставке до 1% с использованием счетов эскроу. До этого закон не защищал права вкладчиков в частный сектор.
— Много ли в регионе работает небольших компаний, привязанных исключительно к области или конкретному району?
— Если говорить о многоквартирном строительстве, рынок неизбежно укрупнился после реформы эскроу-кредитования в 2019 году. Сегодня на территории региона — только сильные и профессиональные команды, которым доверяют свои средства будущие жители Ленобласти. Это позитивный тренд и с точки зрения качества продукта. Конкуренция подстегивает застройщиков делать жилье качественнее и привлекательнее для покупателей. За последние 15 лет кардинально изменились подходы к градостроительству, планированию территорий и созданию комфортной среды.
С другой стороны, есть растущий рынок ИЖС, которым занимаются преимущественно маленькие, местные компании. Их работа видна по статистике ввода во всей Ленинградской области. Даже в районах с умеренными темпами развития мы каждый год видим рост жилищного строительства.
В целом сегодня жилищное строительство в Ленинградской области осуществляется надежными игроками, но наша взвешенная прозрачная политика в отношении девелоперов привлекает новых участников из других регионов. Это здо́рово, потому что территория региона приобретает статус площадки для обмен опытом и мнениями, что качественно сказывается на конечном продукте.
