Владимир Болдырев: «Госстройнадзор продолжает курс на снижение административных барьеров»
О деятельности Службы государственного строительного надзора и экспертизы Санкт-Петербурга (Госстройнадзора Санкт-Петербурга), итогах работы в 2024 году, новых полномочиях в 2025 году, достижениях, внедрении в практику передовых технологий беседуем с начальником Службы Владимиром Болдыревым.
— На протяжении последних лет важнейшим направлением политики федерального правительства России по отношению к бизнесу является снижение административных барьеров, баланс интересов власти и предпринимателей, а также повышение прозрачности проведения контрольно-надзорной деятельности. Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин неоднократно в своих выступлениях заявлял о том, что меры по оптимальному регулированию бизнеса показали свою эффективность, и эту работу необходимо продолжать.
— Владимир Геннадьевич, а как сегодня проявляется данный тренд на практике?
— Законодательно это нашло выражение в изменениях Федерального закона № 248-ФЗ «О государственном контроле (надзоре) и муниципальном контроле в Российской Федерации», которые вступили в силу с 1 января 2025 года. В результате частично утратили силу положения Постановления Правительства РФ № 336 «Об особенностях организации и осуществления государственного контроля (надзора) и муниципального контроля».
— В чем суть этих изменений?
— Если отбросить юридические формулировки и говорить более простым языком, то это постановление ввело запрет на внеплановые проверки строительных площадок без веских на то оснований. Мы не имеем права в любой момент, когда нам захочется, приходить на строительную площадку и осуществлять там свою деятельность.
— Так называемый мораторий на проверки?
— Совершенно верно. Мораторий был введен и продлевался каждый год. Естественно, можно было предполагать, что он когда-нибудь закончится, но произошло обратное. Теперь он стал не временной мерой, а постоянной практикой, и это прописано в законе № 248-ФЗ.
— Расскажите чуть подробнее о проверках, которые уполномочена проводить ваша служба.
— Получив разрешение на строительство, застройщик направляет в службу Госстройнадзора уведомление о начале работ на площадке, по получении которого мы разрабатываем и утверждаем программу плановых проверок на весь период строительства. В зависимости от сложности и масштабов объекта их проверок может быть от пяти до семи.
— В чем состоит логика проведения плановых проверок?
— Мы проверяем, соответствуют ли возведенные конструкции проектной документации на каждом этапе строительства. Первая проверка проводится по завершении нулевого цикла, то есть, когда построены фундаменты. Я говорю упрощенно. Вторая — после возведения каркаса здания, третья — с появлением «теплого контура» (когда возведены стены, кровля, подведены инженерные коммуникации), четвертая — после проведения всех мероприятий и согласований, связанных с противопожарной безопасностью, охраной окружающей среды и т. п. И, наконец, пятая, итоговая плановая проверка выполняется по завершении всех работ на площадке. Если она успешно пройдена, мы выдаем застройщику заключение о соответствии построенного (реконструированного) объекта капитального строительства требованиям проектной документации. Это ключевой документ, свидетельствующий о безопасности построенного здания или сооружения.
При этом важно подчеркнуть, что застройщик сам направляет нам уведомление о завершении каждого этапа и готовности к плановой проверке.
— Вернемся к внеплановым проверкам. Они ведь не исключаются совсем…
— Внеплановая проверка может проводиться, если на стройплощадке возникает угроза здоровью или жизни людей. Для этого законом установлен определенный порядок. При получении таких сигналов, а это обычно обращения граждан, мы в свою очередь обращаемся в Прокуратуру Санкт-Петербурга за разрешением провести контрольно-надзорное мероприятие на строящемся объекте. Только согласование прокуратуры дает нам право внепланово прийти на площадку и выполнять там свои функции.
— Как известно, основанием для внеплановой проверки служат индикаторы риска нарушения обязательных требований при осуществлении государственного строительного надзора. В 2024 году перечень таких индикаторов претерпел изменения. Расскажите об этом подробнее.
— Напомню, что перечень индикаторов риска нарушения обязательных требований при осуществлении регионального государственного строительного надзора на территории Санкт-Петербурга был установлен в 2021 году постановлением правительства города № 981. В прошлом году была проведена работа по актуализации индикаторов риска на основании правоприменительной практики и методических рекомендаций Минэкономразвития России. Обновленный перечень индикаторов риска введен в действие постановлением правительства Санкт-Петербурга № 370 от 23 мая 2024. Расскажу о двух наиболее значимых.
— С чем они связаны?
— С тем, что застройщики не всегда ведут себя идеально по отношению к требованиям при осуществлении контрольно-надзорных мероприятий. Первый значимый индикатор риска связан с разрешением на строительство. По получении этого документа застройщик имеет право приступить к работам и обязан прислать нам извещение о начале строительства. К сожалению, бывает, что застройщик начинает работы без разрешения на строительство или без уведомления нас об этом, либо не приступает к работам. Во всех этих случаях мы имеем право обращаться в Прокуратуру за разрешением о проведении внеплановой проверки.
— Получается, что застройщика могут внепланово проверить не только, когда он нарушает закон, но и когда он не реализует свои права?
— Да, это тоже может указывать на возможные нарушения обязательных требований при осуществлении государственного строительного надзора.
Второй значимый индикатор может проявиться по окончании строительных работ. После того как мы выдадим застройщику заключение о соответствии построенного (реконструированного) объекта капитального строительства требованиям проектной документации, он имеет право подать нам заявление о получении разрешения на ввод объекта в эксплуатацию. Если он этого не делает в течение четырех месяцев — есть основание подать запрос о внеплановой проверке.
— А какой смысл тянуть с началом эксплуатации объекта? Ведь неработающая недвижимость — это потеря денег.
— Верно. Однако перед началом эксплуатации объект должен быть зарегистрирован в Росреестре, и тогда он становится предметом налогообложения. Поэтому недобросовестные предприниматели оттягивают этот момент, некоторые пытаются эксплуатировать свою недвижимость неофициально.
Кстати, пользуясь случаем, хочу обратить внимание читателей на заблуждение, в которое вводит неосведомленного человека факт получения застройщиком разрешения на ввод объекта в эксплуатацию. Некоторые полагают, что с данного момента объект автоматически становится пригодным для использования, и если это жилой дом, то покупатели квартир якобы могут вселяться в свое новое жилище и обустраивать быт.
— А это как раз тот случай, когда жизнь оказывается сложнее, чем наши представления о ней?
— Да. Разрешение на ввод объекта в эксплуатацию свидетельствует о том, что он безопасный, построен в соответствии с проектной документацией, успешно прошедшей экспертизу, к нему подключены все инженерные сети. Все это дает право застройщику проводить правовые процедуры, без которых жить в доме еще нельзя. Во-первых, нужно поставить дом на первичный кадастровый учет, иначе жильцы не смогут зарегистрировать право собственности на купленные квартиры. Во-вторых, жильцы должны в полной мере получать жилищные и коммунальные услуги. Для этого нужно выбрать управляющую компанию и заключить договоры на поставку энергоресурсов, вывоз мусора и т. п. Все это занимает время — практика показывает, что с момента получения разрешения на ввод объекта в эксплуатацию до возможности его использовать проходит два-три месяца для небольших простых объектов, пять-шесть месяцев для крупных и сложных. Многоквартирные жилые дома относятся к сложным.
— Кстати, о крупных и сложных объектах. Подведомственное вашей службе учреждение — СПб ГАУ «Центр государственной экспертизы» (ЦГЭ) — получило новые полномочия по проведению госэкспертизы проектной документации и результатов инженерных изысканий для некоторых видов объектов, которые ранее проходили эту процедуру в ФАУ «Главгосэкспертиза России». Что это за объекты?
— Данные полномочия предоставлены Законом № 404-ФЗ «О внесении изменения в статью 4.2 Федерального закона «О введении в действие Градостроительного кодекса Российской Федерации», который был подписан президентом России 23 ноября прошлого года.
Речь идет о зданиях высотой более 100 метров, гидротехнических сооружениях, зданиях и сооружениях морских портов, железнодорожных вокзалах вместимостью не более 900 пассажиров, мостах, железнодорожных тоннелях и мостовые переходах, высоковольтных линиях электропередач, а также скоростных магистралях и автомобильных дорогах федерального значения, расположенных на территории города. Отдельно хочу отметить объекты культурного наследия федерального значения, расположенные в нашем городе, и объекты петербургского метрополитена, что особенно важно.
— Теперь проекты станций и линий нашего метро будут проходить экспертизу в ЦГЭ?
— Да, за развитие петербургского метрополитена взялись серьезно. Еще необходимо отметить, что проходить экспертизу в ЦГЭ могут только объекты, не имеющие федерального финансирования. То есть если на их проектирование или строительство потрачен или планируется потратить хотя бы один рубль из федерального бюджета, то проектную документацию нужно отдавать в «Главгосэкспертизу».
— Вы говорили, что ЦГЭ в прошлом году обеспечил экономию бюджета Санкт-Петербурга в размере 49,1 млрд рублей. Как именно?
— В ходе экспертизы проектной документации специалисты ЦГЭ предлагают оптимизировать то или иное техническое решение, если выбран не самый рациональный вариант. Например, советуют заменить заложенные в проекте дорогостоящие импортные материалы, оборудование или конструкции более дешевыми отечественными аналогами без снижения качества. Это подчас существенно снижает сметную стоимость проекта, которую также сокращают за счет выявления и устранения ошибок в расчетах.
СПб ГАУ «Центр государственной экспертизы» вносит весомый вклад в экономию бюджета Санкт-Петербурга благодаря профессионализму своих сотрудников. При этом на протяжении 15 лет своего существования центр не потратил ни одного рубля бюджетных средств, обеспечивая себя за счет оказания услуг по экспертизе, а также в сфере образования. Учебные программы, разработанные и внедренные ЦГЭ, весьма востребованы в профессиональном сообществе строителей.
— По каким направлениям «Центр государственной экспертизы» проводит обучение специалистов? Какие из них особенно популярны?
— Наиболее востребовано то, что связано с внедрением технологий информационного моделирования (ТИМ) и цифровой трансформации в строительную отрасль. К примеру, программа повышения квалификации «Технологии информационного моделирования» позволяет оперативно получить базовую информацию об основах ТИМ и практике их внедрения в проектных или строительных организациях. Практическая часть обучения по программе проводится совместно с ведущими проектировщиками Санкт-Петербурга, применяющими ТИМ, и разработчиками отечественного программного обеспечения (ПО). С 2020 года проведены десять таких программ, общее количество слушателей составило 205 человек.
Большой популярностью пользуется программа повышения квалификации «Актуальные вопросы ценообразования и сметного нормирования в строительстве». С 2023 года обучение по этой программе прошли 80 человек.
В декабре 2024 года учебный центр ЦГЭ запустил новую программу «Повышение качества подготовки проектной документации». Специалисты ЦГЭ регулярно проводят обучающие мероприятия по вопросам применения действующего законодательства, в том числе ценообразования, стоимости строительных ресурсов, изменения требований пожарной, экологической и санитарно-эпидемиологической безопасности, определения стоимости работ по сохранению объектов культурного наследия.
— В заключение спрошу о приятном. ЦГЭ стал победителем российского конкурса «ТИМ-лидеры» в номинации «Лучшая ТИМ-идея года». Расскажите об этом подробнее.
— Лучшей ТИМ-идеей стал наш проект «Интерфейс взаимодействия с моделью на основе искусственного интеллекта». Интерфейс представляет собой специально разработанный сайт с чатом, в котором пользователь делает текстовый запрос и получает ответы, таблицы или графики, исходя из данных, заложенных модель.
— То есть ведет письменный диалог с моделью, как с Яндексом?
— Абсолютно точно, общается с моделью при помощи нейросети. Эта технология изначально разрабатывалась для медицинских баз данных, но ее можно адаптировать для строительных объектов. Внедрение данного проекта упростит использование ПО и сделает его доступным для специалистов без технической подготовки.
Победа ЦГЭ неслучайна. Центр идет в авангарде внедрения и применения ТИМ. Именно СПб ГАУ «Центр государственной экспертизы» первым в России выдал положительное заключение экспертизы с применением технологий информационного моделирования. Это было в сентябре 2020 года. По такому случаю нас даже посетил министр.
На мой взгляд, не за горами времена, когда станет обязательной разработка любой проектной документации с применением ТИМ. Наши специалисты к этому готовы.
В Санкт-Петербурге немало прекрасных архитекторов, достойно продолжающих дело старых мастеров, чьи шедевры украшают город, а вот системной градостроительной политики Северной столице не хватает. Впрочем, и в этом отношении ситуация постепенно изменяется к лучшему. Об этом «Строительному Еженедельнику» рассказал руководитель архитектурной мастерской «АМЦ-ПРОЕКТ» Сергей Цыцин.
— Сергей Викторович, нередко можно встретить мнение, что хотя градостроительных ошибок, имевших место в 1990-х и нулевых годах, сейчас практически нет, но и по-настоящему интересных, ярких проектов в Петербурге не появляется. Согласны ли вы с такой оценкой?
— Я такого мнения не разделяю. Действительно, Петербург — это феноменальный город, в котором за очень краткий по историческим меркам период сложилась уникальная архитектурная среда. Именно она притягивает сюда людей со всего мира. Именно она формирует дух города. И соответствовать ей в самом деле очень непросто. В то же время эта среда и воспитывает, формирует вкус, задает планку в творчестве. И, на мой взгляд, у нас достаточно очень сильных архитекторов, уровень творчества которых вполне достоин традиций Северной столицы. Кстати, надо добавить, что лишь очень немногие работы специалистов из других городов и стран, пытавшихся что-то делать для Петербурга, можно признать успешными.
В то же время есть проблема, из-за которой даже успешные проекты архитекторов часто не производят того положительного впечатления, на которое вполне могли бы рассчитывать. Проблема эта со временем становится все более явной и требующей решения. Заключается она в нехватке цельной, долгосрочной политики градостроительного развития нашего мегаполиса.
Дело в том, что Петербург — «умышленный город», исторически он всегда развивался по плану, существовала доминантная линия развития города и его агломерации. Само начало строительства осуществлялось на основании согласованного генплана Леблона. Позже генплан Еропкина, градостроительная деятельность архитектора Фельтена и других известных зодчих вносили изменения в планы развития, не меняя его основы. Эти принципы сохранялись и в дальнейшем. Архитекторы в целом следовали заданной концепции городского развития. При формировании новых регулярных кварталов всегда появлялась доминанта (обычно это был храм), вокруг которой происходила организация общественного пространства — площадь, улицы, скверы. Таким образом и складывалось гармоническое единство петербургской архитектурной среды, включавшей в себя множество стилистически разнообразных элементов.
В советское время в определенной мере эти подходы сохранялись — отчасти из-за того, что сохранялась старая архитектурная школа, отчасти из-за планового принципа хозяйствования, предполагавшего предварительную теоретическую проработку направлений развития. Во всяком случае, мы имеем немало примеров реализации не только отдельных проектов, но и целых ансамблей с правильно организованным пространством.
Слом накатанной системы в 1990-е годы негативно отразился на ситуации. Идеология застройки кардинально поменялась. Каждый девелопер фактически был предоставлен сам себе и отвечал только за свой проект. Соответственно, и архитекторы, которые осуществляли их разработку, не занимались средой в целом. Градостроительные институты пришли в упадок, а сама градостроительная политика утратила опережающий характер и комплексность решения. Отмечу, что негативную роль играет, как мне кажется, не сам факт коммерческого освоения площадей, а сложившаяся тогда система приоритетов, исключившая из сферы своего внимания проектирование и развитие общественно значимых пространств. При правильной градостроительной политике освоение вполне может успешно происходить в рамках коммерческих схем, но оно следует за принятыми на городском уровне базовыми градостроительными основами, полноценно учитывая необходимость гармоничного градостроительного развития. У нас же получилось наоборот: организация среды вторична по отношению к отдельным девелоперским проектам. В итоге стратегия развития города в целом прорабатывалась недостаточно внятно.
— Какие пути выхода из сложившейся ситуации вы видите?
— Нужно возвращаться к системной градостроительной политике. Надо отметить, что та проблема, о которой я говорил, не является новостью ни для архитектурного сообщества города, ни для органов власти, которые ведают этими вопросами, ни лично для главы КГА Владимира Григорьева. И в принципе в последние годы многое для исправления сложившегося положения делается.
Но надо понимать, что градостроение очень инертно, это крайне медленный процесс, и те или иные усилия в правильном направлении получают отражение в реальной жизни лишь спустя многие годы. И, подобно тому, как отрицательный результат приоритета интересов застройщиков в сфере градостроения, который сформировался в 1990-х годах, стал очевиден только в «десятых», так и предпринимаемые сегодня усилия для изменения ситуации станут хорошо заметны только через несколько десятилетий. Однако позитивно само то, что уже наметилось движение в нужном направлении.
— Вы говорили о роли градостроительных доминант в деле формирования городской среды. Что может ими стать, раз уж общество изменилось, и такого числа храмов, как ранее, ему не нужно?
— Действительно, сейчас их востребованность существенно ниже. Но очевидно, что дело не в функциональном назначении объектов. Доминантами могут быть административные, офисные, торговые объекты, общественные пространства. Важно, чтобы они выделялись на фоне рядовой застройки и позволяли вместе с транспортным каркасом формировать пространство вокруг себя. Но, соответственно, к ним и архитектурные требования должны предъявляться не просто по функционалу, но и по их роли в градостроительном процессе. На Западе есть такой термин icons architecture — «иконическая архитектура» — то есть индивидуальная, оригинальная, запоминающаяся архитектура, которая определяет облик квартала, района, города. Именно к ней должны относиться доминанты.
Кстати, храмы и сегодня способны быть доминантами. Но для этого необходимо их правильное размещение в городской среде. Ими можно акцентировать площади, зеленые насаждения, общественные пространства. А сейчас они порой строятся «по остаточному принципу». Остается при проектировании жилого комплекса клочок земли, на котором просто невозможно разместить какую-то пригодную к продаже недвижимость, — туда «втыкают» маленький храмик. Конечно, сейчас, когда преобладает высотное домостроение, смотрятся они у подножья высоток просто жалко. Даже при комплексном освоении территории, когда застраивается большая территория и под храм отводится приличный по площади участок, находится он обычно где-нибудь на отшибе и, конечно, градостроительной функции доминанты не носит.
— По вашим словам, к доминантам должны предъявляться особые требования. Недавно губернатор поручил КГА подготовить требования к облику в том числе и нежилых объектов. Вы считаете это шагом в нужном направлении?
— На мой взгляд, вопрос слишком сложен, чтобы урегулировать его какой-то разовой мерой. К решению этой задачи может вести несколько путей, возможно, наиболее эффективна какая-то комбинация из них.
Мне представляется целесообразным наиболее важные, крупные объекты поручать проектировать архитекторам, которые своими прежними работами доказали свой талант, ответственность, уровень качества, способность соответствовать петербургским традициям. Такие люди по определению не будут делать халтуру, им лучше не мешать, не стеснять их творчество формальными требованиями.
— Это то, что было раньше, когда император поручал, условно, Монферрану или Стасову построить собор и фактически давал им карт-бланш. Работала система: талант зодчего плюс развитый эстетический вкус государя, итого — шедевр. Как сейчас определить, кто, кому и на каких условиях дает свободу творчества? Сразу же найдутся недовольные…
— Да, конечно, этот путь трудно формализуется. Он основан на высокой культуре и развитости вкуса, на нравственности и заказчика, и исполнителя, и в значительной мере - общества в целом. Тем не менее уже до революции получили распространение архитектурные конкурсы, в рамках которых представлялось несколько авторских проектов, и специалисты отбирали наиболее интересный из них. Этот путь, хотя и в несколько других условиях, возможно реализовать и сегодня. Кстати, конкурсы-то проводятся, и выигрывают их обычно действительно очень интересные проекты. Но нередко возникает вопрос с реализацией. Достаточно вспомнить историю с новым Музеем блокады. Поэтому, конечно, помимо проведения конкурса, нужна еще и политическая воля для воплощения проекта.
Второе направление — создание системы архитектурных кодов, архетипов застройки. Они очень помогают гармонизировать среду — вплоть до цветовых решений. Но формирование систем требований — это очень сложное дело, где важно, как говорится, не перегнуть палку и не стать заложником формальных требований. У нас архитектурная деятельность и без того предельно зарегулирована. У меня есть нормативы в этой сфере, действующие в Финляндии. По сравнению с Петербургом норм меньше, наверное, в 150 раз. Очень многое отдается на волю проектировщика и заказчика. Разве в Финляндии плохая архитектура?
У нас же введены требования по массе параметров — от плотности проживания и высоты зданий до инсоляции и числа машино-мест. С одной стороны, вроде все правильно: не должны в исторической части города появляться небоскребы, не надо строить человейники, нужна комфортная среда и зеленые зоны. Но с другой — задается некий средний стандарт, шаблон, под который подгоняются все проекты. Архитектор предельно ограничен в творчестве — на все есть норматив. Что же удивляться, что в городе появляется много «среднестатистических» проектов и мало ярких, запоминающихся, о чем вы говорили в начале беседы. Оригинальность замысла сплошь и рядом требует выхода за прокрустово ложе действующих требований. Творчество плохо поддается нормированию. Да, конечно, существует комиссия по получению разрешения на отклонение от предельно допустимых параметров. Но это требует немало времени, да и результат неизвестен, а большая часть девелоперов не готова «терять время», поэтому обычно требует от архитекторов строго уложиться во все нормы.
Так что, на мой взгляд, для того что бы появлялось больше интересных проектов, необходимо искать некий баланс между нормативами и архитектурным творчеством.