Юрий Орленко: «Надежные транспортные объекты начинаются с качественного проектирования»
В январе 2025 года АО «Петербургские дороги» отмечает двадцатилетие. За это время предприятием реализовано множество проектов, география которых простирается от Северной столицы до Дальнего Востока. О пройденном пути и планах на будущее рассказал генеральный директор компании Юрий Орленко.
— Юрий Александрович, мы встречаемся с вами в юбилейный для АО «Петербургские дороги» год. В сфере проектирования объектов транспортной инфраструктуры компания приобрела уникальный опыт. Давайте напомним нашим читателям, какие значимые проекты удалось воплотить за эти годы.
— Мы занимаем активную позицию на рынке проектирования объектов транспортной инфраструктуры с 2005 года. За это время компания участвовала в нескольких сотнях больших и маленьких проектов, поэтому выделить какой-то один сложно. Но если говорить о наиболее знаковых для Санкт-Петербурга и Ленинградской области, то это, например, участие по заказу АО «АБЗ-Дорстрой» в подключении общественно-делового комплекса «Лахта Центр» к улично-дорожной сети. Могу также отметить, что по выполненным нами проектам велись строительные работы на улицах Финляндская и Оборонная для подключения СИЗО «Кресты-2». Также созданы перехватывающие автостоянки в поселке Шушары и городе Ломоносове, несколько парковок в Кронштадте.
За годы существования у АО «Петербургские дороги» сложились крепкие отношения с городским Комитетом по развитию транспортной инфраструктуры Санкт-Петербурга, ГКУ «Дирекция транспортного строительства», ГКУ Ленинградской области «Управление автомобильных дорог Ленинградской области» (ГКУ «Ленавтодор»), на которые приходится львиная часть контрактов, но есть заказы и со стороны строительных компаний. У нас установились тесные отношения с АО «Институт Гипростроймост — Санкт-Петербург», для которого выполняем большие объемы работ. Как правило, взаимодействие начинается с какого-то небольшого проекта, который мы стараемся выполнить качественно, с учетом всех пожеланий заказчика. После этого к нам обращаются вновь. Мы дорожим своей репутацией. В конечном счете от качества нашей работы зависят надежность и долговечность транспортных объектов.
— Помнится, АО «Петербургские дороги» являлось генеральной проектной организацией проекта линии легкорельсового транспорта (ЛРТ), соединяющей центр города с аэропортом Пулково. Как обстоят дела в этом направлении?
— Действительно, в 2010 по заказу Комитета по инвестициям и стратегическим проектам мы выполнили данный проект. Но, к сожалению, пока он не реализован. Транспортный вопрос — один из самых сложных для Санкт-Петербурга и Ленинградской области. И сегодня вместе с партнерами мы активно занимаемся вопросами развития легкорельсового и скоростного трамвайного транспорта. Среди реализованных проектов — ЛРТ по направлению Санкт-Петербург — г. Всеволожск, а также участие в выполнении научно-исследовательской работы по теме «Обоснование потребности в развитии скоростного легкого рельсового транспорта на направлениях Санкт-Петербург — Ленинградская область (новые зоны развития городской агломерации) и формирование перечня приоритетных направлений». В данный момент специалисты компании задействованы в разработке разделов проектной документации трамвайной сети по маршруту станция метро «Купчино» — п. Шушары — Славянка. А в Саратове полным ходом идет строительство по нашему проекту «Трамвайная сеть от остановки Детский парк до остановки Завод Зуборезных станков» (маршрут № 9). Как видите, и в этом направлении мы активно развиваемся.
— Ваша компания — одна из немногих в своей сфере, которой удалось увеличить портфель заказов благодаря участию в проектах по всей стране…
— Если в начале своего пути мы были сконцентрированы только на Санкт-Петербурге и Ленобласти, то начиная с середины 2019 года, активно осваиваем просторы нашей Родины. Удалось выиграть несколько интересных конкурсов в новых для нас регионах. Например, на разработку проектной документации на строительство связанной велосипедной инфраструктуры и концепции устойчивого развития велотранспортной системы города Пскова. А также на подготовку проектной документации на капитальный ремонт участков автомобильных дорог регионального или межмуниципального значения в нескольких муниципальных районах Республики Мордовия с проведением экспертизы проектов в части достоверности определения сметной стоимости.
В рамках национального проекта «Безопасные качественные дороги» в активе компании — уже пять успешно запущенных объектов в Москве и Московской области, Крыму, Краснодарском крае. Начиная с сентября 2020 года, были выполнены работы по многим проектам федерального и регионального значения, среди которых М-12 Казань — Екатеринбург в составе скоростного международного транспортного коридора «Запад — Восток»; строительство и реконструкция автомобильной дороги Кучино — М-7 «Волга», включая транспортную развязку; реконструкция участка автомобильной дороги М-5 «Урал» — п. Володарского — Каширское шоссе. Реконструкция моста через реку Северский Донец (правый) на километрах 930+788 автомобильной дороги М-4 «Дон» в Ростовской области в сторону Москвы и т. д. Если говорить о совсем недавно реализованных проектах, то не могу не упомянуть о том, что 22 декабря 2024 года состоялось открытие автомобильной дороги А-289 Краснодар — Славянск-на-Кубани — Темрюк, в котором по видеосвязи принял участие Владимир Путин. Этот 120-километровый скоростной подход к Крымскому мосту в Краснодарском крае соединит трассы «Дон» и «Таврида». Таким образом, будет обеспечено бесшовное, бессветофорное движение от Санкт-Петербурга через Москву, Краснодар, Симферополь до Севастополя. А значит, повысится транспортная доступность курортов юга России. Так вот, всю дорожную проектную часть на этом объекте выполняла как раз наша компания.
Также были сданы объекты с нашим участием в Сургуте, Владивостоке, Калининграде, Перми, Саратове и Севастополе.
— Расширился ли за эти годы спектр услуг, предоставляемых компанией?
— Как известно, мы начинали с проектов развития улично-дорожной сети Санкт-Петербурга. В настоящее время основные направления деятельности предприятия — проектирование автомобильных и городских дорог всех категорий, мостов, транспортных развязок и путепроводов, линий рельсового транспорта, проекты планировки, благоустройства, шумозащиты и озеленения территорий. При этом компания предлагает заказчикам полный комплекс услуг по проектированию объектов транспортной инфраструктуры, гарантированное качество исполнения заказов любой сложности и в самые короткие сроки. АО «Петербургские дороги» имеет все лицензии, необходимые допуски и может выступать генеральным проектировщиком. Все чаще оказываем консультационно-экспертную помощь различным региональным экспертизам в сфере строительства автодорог, мостов и других объектов транспортной инфраструктуры.
— Коснулся ли ваш сегмент с проблемой замены в проектах импортных составляющих отечественными?
— Вопрос импортозамещения при проектировании транспортных объектов встал с 2014 года: все государственные заказчики поставили задачи по плавному переходу на российские материалы. Мы оперативно, в короткий срок смогли перестроить работу, изучить рынок материалов и сейчас применяем в своих проектах только отечественные. В настоящее время на рынке достаточно всевозможных аналогов, заменивших ушедших иностранных производителей, а также наших российских разработок, которые по некоторым параметрам даже превосходят зарубежные. В 2020 году и мы запатентовали наше первое изобретение — «Способ прохождения водоотводных устройств (водоотводных лотков) через конструкцию однопрофильного деформационного шва на мостовых сооружениях». Данное решение отличается надежностью и простотой в исполнении. Вообще, я должен сказать, что у нас в компании собраны достаточно профессиональные, молодые и амбициозные люди со знанием рынка оборудования и материалов, способные предложить качественные инженерные решения для высокотехнологичного и оптимального по затратам строительства. Со своей стороны, я как руководитель всегда приветствовал новации и творческий подход к работе. Поэтому уверен, что это не последний наш патент.
— Каковы планы компании на ближайшее будущее?
— Мы живем во время больших перемен и больших возможностей, наша задача — их не упустить. Активно трудимся, оптимизируем процессы внутри компании, налаживаем более эффективную работу с регионами. Участвуем как в местных, так и федеральных транспортных инфраструктурных проектах. Ну и, конечно, планируем продолжать осваивать новые рынки. В период бурного развития цифровых технологий внедрили BIM-технологии в нашей организации. Продолжается процесс переоснащения компании программными продуктами и переобучения сотрудников. Привлекаем к работе перспективных выпускников профильных вузов. Должен сказать, что кадры — наше основное преимущество. Квалификация и опыт специалистов компании позволяют браться даже за самые нестандартные транспортные проекты. Без сомнения, будем принимать участие в новых национальных проектах, объявленных президентом страны, в части развития транспортной инфраструктуры.
Пользуясь случаем, хочу поздравить всех сотрудников компании с юбилеем и выразить искреннюю благодарность за их труд, пожелать дальнейших успехов в профессиональной деятельности.
О петербургской архитектурной идентичности, актуальных проблемах современного зодчества и задаче осмысления супрематического наследия «Строительному Еженедельнику» рассказал академик архитектуры (МААМ и РААСН), заслуженный архитектор России Михаил Мамошин, руководитель «Архитектурной мастерской Мамошина».
— Михаил Александрович, на ваш взгляд, каковы основные черты петербургской идентичности в архитектуре?
— Это вопрос сложный и очень многогранный, который можно обсуждать часами. Но есть несколько ключевых моментов, которые, пожалуй, неотъемлемы от этого феномена. Во-первых, уникальность Петербурга в том, что он — «умышленный город». То есть в отличие от подавляющего большинства других исторических поселений он не проходил медленного процесса зарождения, постепенного, достаточно хаотичного расширения и увеличения, обретения новых социальных статусов и функций с соответствующей систематизацией пространства. Петербург изначально строился по плану, по чертежам как единая структура, более того, с самого начала — как столица великой империи. И такой четкий, системный подход к формированию городской среды существовал вплоть до революции, благодаря чему и сложилось то пространство, которое мы называем историческим Петербургом.
Во-вторых, специфика Северной столицы состоит в том, что это сравнительно редкий в мировой практике случай архитектурного развития мегаполиса в формате 2D, что обусловлено равнинным характером ландшафта. В подавляющем большинстве исторические города формировались на холмах, что было естественно с точки зрения оборонительной функции. Соответственно, и архитектурная среда в них формировалась ярусная, с доминантами на естественных возвышенностях. На территории исторического Петербурга все высотные доминанты — искусственные, построенные по плану, что и формирует его уникальный силуэт.
В-третьих, наш город представляет собой крайне редкий феномен мегаполиса, историческая часть которого законсервировалась, застыла в развитии почти полностью в том виде, который сложился к Первой мировой войне. По сути, именно для того, чтобы посмотреть на то, каким был крупный европейский город в начале ХХ века, и приезжают в Петербург миллионы туристов. Если мысленно убрать автомобили на улицах и вернуть гужевой транспорт, визуальные отличия от той эпохи будут минимальными.
В результате этих историко-географических особенностей развития на сегодняшний день и сохранился центр Петербурга, ставший уникальным объектом всемирного наследия ЮНЕСКО и получивший на фоне других российских городов, в значительной мере потерявших исторический облик, своеобразное сакральное значение не только для нашей страны, но и для всего человечества. Думаю, именно благодаря социальным катаклизмам ХХ века, в результате которых Северная столица прекратила развиваться, удалось сберечь этот гигантский объемно-пространственный памятник под открытым небом. Если бы не это, Петербург, скорее всего, ждала бы судьба многих европейских городов, где в 1920–1930-е годы сносились очень качественные барочные и классицистические здания, чтобы строить объекты модернизма.
— Вы думаете, это было неизбежно?
— Во всяком случае, весьма вероятно. Дореволюционная российская архитектура вполне шла в русле мировых трендов, а в периоды после мировых войн происходил глобальный излом архитектуры (да и искусства в целом), переход от традиционных, фигуративных форм к абстрактному формату. Так что должно это было бы коснуться и нас. Но в реальности в нашем городе после революции такого не произошло (пожалуй, это можно назвать одним из немногих позитивных результатов той социальной катастрофы). Тогдашние советские архитекторы — учителя наших учителей — вынесли свои конструктивистские проекты на рабочие окраины, за пределы старого Петербурга. Минимальны были вторжения в историческую среду центра и после Великой Отечественной войны.
— Можно ли говорить о преемственности послереволюционной архитектуры города дореволюционной, той самой, что определила визуальную идентичность города?
— Безусловно. Город вышел из революции в шизофреничном состоянии (в классическом понимании термина — раскол, расщепление сознания). С одной стороны, он был оплотом традиционных архитектурных форм, а с другой — кипучие процессы авангарда 1920-х годов породили новые идеи и концепции. Но, по счастью, практическая реализация последних, как уже говорилось, была выведена из центра.
Сохранению и развитию старой школы в 1930–1950-х годах способствовало и изменение подходов на государственном уровне: классицизм неофициально был признан «стилем III Интернационала». В Ленинграде советская классика была очень высокого качества, так как основывалась на классицистическом модерне и неоклассике начала XX века (в отличие, надо признать, от многих образчиков в регионах и в Москве). Свидетельством тому — объекты на Каменноостровском, Московском проспектах, в других местах. Эти здания, несомненно, можно считать достойным продолжением дореволюционной архитектурной традиции. Высокое качество ленинградских проектов привело к тому, что многие наши выдающиеся зодчие того времени (Лев Руднев, Иван Фомин, Ассы, Хазановы и др.) были вызваны работать в Москву, потому что специалистов такого уровня столице явно не хватало. По их проектам построено немало знаковых столичных объектов того времени. И это — яркое доказательство класса нашей архитектурной школы, которая являлась продолжением петербургской.
— Но потом началась борьба с «архитектурными излишествами», строительство панельных серий…
— Да, это очень печальная для нашей архитектуры история. Хотя надо отметить, что в самом по себе панельном способе домостроения ничего плохого нет. Еще до появления печально известного постановления 1955 года об «излишествах» отечественные архитекторы разработали целые системы крупноэлементного, панельного сборного домостроения. При этом здания имели геометрию и планировки квартир, в целом типичные для архитектуры 1930–1950-х годов, то есть достаточно комфортные для жизни, а также вполне удовлетворительное фасадное оформление.
Однако с точки зрения сохранения исторического центра Петербурга важен следующий момент. В 1958 году на Всемирном конгрессе Международного союза архитекторов в Москве была принята хартия, декларировавшая принцип вынесения новой активной застройки городов за пределы исторических центров. Этот подход впоследствии применялся не везде и не всегда — как в СССР, так и в мировой практике. Но для нас очень важно, что власти и профессиональный цех Ленинграда старались реализовать этот подход буквально.
Для города это было великое дело, результатом которого стало спасение центра Петербурга от нового строительства и появление районов массовой застройки хрущевками, а затем и брежневками с внешней стороны дореволюционного промышленного пояса. В качестве альтернативного негативного примера можно привести так называемые «цековские дома» в Москве, возводившиеся с 1963 года, жилье в которых предназначалось для членов ЦК КПСС, Совмина, Верховного Совета СССР, высших военных чинов. Вторжение этих (и не только этих) объектов в историческую архитектурную ткань столичной застройки часто носило совершенно неприемлемый характер.
К счастью, Петербург сумел этого избежать (за редкими исключениями) даже в перестроечный период. Тогда сначала в центре появилось некоторое число достаточно добротных ремейков, затем был ряд вполне авторских работ. Но, слава Богу, до сегодняшнего дня в историческом Петербурге так и не возникло объектов абстрактной архитектуры. Все новые здания так или иначе тяготеют к традиционной, фигуративной архитектуре и через те или иные коды вполне сослагаются с принципами петербургской идентичности. Печальные исключения — ТЦ ПИК, ЖК «Монблан» и еще около десятка объектов, что в общегородских масштабах, в общем, немного.
— Что, на ваш взгляд, у нас сегодня делается в городе с архитектурой и насколько она соответствует исторической петербургской идентичности?
— На сегодняшний день в городе сформированы базовые правила игры в этой сфере, особенно жесткие для центра. Выстроена система фильтров, в которую входит Градостроительный совет Петербурга, согласование в КГА, а если проект находится в зоне охраны культурного наследия — то еще и с КГИОП, для чего необходимо подготовить историко-культурное исследование и пройти ряд процедур. То есть в историческом центре и в непосредственной близости от него вряд ли могут появиться какие-то объекты, диссонирующие со сложившейся архитектурной средой. И заказчики это тоже прекрасно понимают. Существует также градозащитное сообщество, которое, хоть и не всегда взвешенно и профессионально подходит к возникающим проблемам, но в целом свою позитивную роль в охране наследия играет. Так что если сегодня в центре и появляются новые объекты, то это образцы достаточно качественной в большей части традиционной архитектуры, прошедшие через соответствующие фильтры.
Со строительством в ленинградской части города все обстоит, конечно, несколько сложнее. Есть ряд серьезных проблем. Например, некоторые застройщики заводят собственных проектировщиков. Не знаю, как точнее сказать. Их задача как-то раскрашивать и разукрашивать имеющиеся у строителей технологические и проектировочные шаблоны, встраивать здания в участки с целью получения максимального количества продающихся квадратных метров с соблюдением всех имеющихся нормативов. Говорить здесь о каком-то творческом архитектурном процессе, на мой взгляд, не приходится.
Другая проблема уже завязана на процессы, текущие непосредственно в архитектурной среде. Есть определенные космополитичные, поверхностные веяния, тренды, которые сегодня распространяются очень широко и в мировых, и в российских профессиональных СМИ, на сайтах, иных ресурсах. И эти тенденции находят отражение в реализуемых проектах, в результате чего современные части наших городов стали застраиваться формально разными, но по сути совершенно однообразными, типовыми объектами, полностью игнорирующими какие-то местные условия, особенности и традиции. Даже поздние советские серии жилых домов в большинстве случаев по архитектурному качеству превосходят то, что появляется сегодня в рамках этой тенденции «обращения к мировому опыту строительства».
Это очень печальные факторы, в результате действия которых, конечно, значительную часть проектов современной массовой застройки сложно отнести к качественным продуктам работы архитектора.
— Разве использование мирового опыта — это всегда плохо?
— Конечно, не всегда. Плохо то, что мы сейчас идем по «задам» этого опыта, хватаемся за идеи, уже освоенные и отработанные. Вместо того чтобы самим формировать новые оригинальные архитектурные тренды. И это притом что именно в России в 1920-е годы вокруг Казимира Малевича сформировался круг авангардистов, искавших новые формы, принципы, концепции работы. Это и первый супрематический архитектор Лазарь Хидекель, и Армен Барутчев, и Николай Суетин, и Илья Чашник, и другие. Результатом их работы стали очень качественные векторы, посылы, данные в будущее, но, по сути, не получившие должного развития, в результате чего мы не имеем идентичной российской абстрактной архитектуры. Это тем более грустно, что Петербург, Москва, некоторые уральские города (где работали немецкие авангардисты) имеют уникальную базу для создания таких проектов. Импульсы, идеи, которые тогда были заданы, надо подхватывать, изучать, осмысливать, реализовывать в тех или иных формах.
Мы же имеем парадоксальную ситуацию. Сегодня влияние идей Малевича и Хидекеля на европейскую и мировую архитектуру гораздо сильнее, чем на российскую. И уже через зарубежный опыт эти концепции приходят к нам и «открываются» нашими специалистами. И мы в итоге пользуемся вторичными и третичными переработками, хотя можем напрямую черпать идеи в первоисточниках. На мой взгляд, обращение к раннеленинградской абстрактной архитектуре для новых территорий Петербурга сегодня является очень важной и интересной задачей, способной придать новое качество реализуемым проектам, создать современную среду, причем аутентичную именно для Петербурга. Думаю, это очень актуальная тема для обсуждения в профессиональной среде и поиска форм реализации на практике. Своим вкладом в попытку современного осмысления идей супрематизма я могу назвать бизнес-центр на ул. Чайковского, 44, проект отеля «Холидей Инн Пулково», а также спортивный объект для футбольного клуба «Коломяги».
