Валерия Жукова: «Работающие с нами компании всегда в курсе последних обновлений»
Ведущий российский производитель полимерных труб и фитингов РОСТерм оказывает полную поддержку своим заказчикам — проектным, подрядным и монтажным организациям. Спектр взаимодействия достаточно широкий: от консультирования по расчетам и подбору оборудования до тестирования специализированного ПО. Об особенностях этого сотрудничества рассказывает руководитель проектного отдела Валерия Жукова.
— Расскажите, чем живет сегодня проектный отдел РОСТерма?
— У нас широкое поле деятельности. Помимо непосредственно проектирования, подготовки альбомов проектных решений, создания библиотек наших изделий для ТИМ, отдел ведет большую работу с проектными организациями. Как производители оборудования мы стремимся обеспечить специалистов всеми необходимыми инструментами для произведения расчетов, выбора подходящего оборудования и выполнения чертежей. Обычно мы консультируем по техническим вопросам и программным продуктам и даже помогаем иногда, если коллеги не успевают в срок.
В последнее время в связи с уходом с рынка зарубежных вендоров много внимания уделяем вопросам отечественного программного обеспечения проектов систем отопления и водоснабжения. Как только на этом рынке появляется новый российский софт, тестируем его одними из первых и стараемся применять. Например, линейку основного оборудования мы подготовили в программе Renga для 3D-моделирования более полугода назад. Сейчас приступили к разработке такого же ресурса для коллекторных узлов. Есть ряд других разработчиков ПО, с которыми мы активно сотрудничаем. Думаю, что скоро наши партнеры узнают о результатах этой работы из новостей на сайте компании.
— Продукция РОСТерм — это многократно подтвержденное качество российского производителя. Какая роль в упрочении этой позиции отводится проектному отделу?
— Как и все подразделения компании, активно следим за качеством и стараемся подтвердить репутацию производства. Проектировщики — первая ступень в создании любого объекта строительства, и от нас во многом зависит, насколько успешно будут реализованы следующие этапы. Поэтому так важно не упустить каждую деталь, применив свой опыт и навыки в подборе оборудования и расчетах.
Мы помогаем во всем: держим коллег в курсе наших новинок, поясняем, какое оборудование лучше применить в том или ином случае, как выйти из проблемной ситуации с минимальными потерями, как избежать нестыковок. Одним словом, работаем своеобразным буфером между проектировщиками и монтажниками.
— Какие преимущества получает подрядная или проектная организация, обратившись к вашим специалистам?
— Если вы работаете напрямую с поставщиком оборудования, то вы всегда в курсе последних изменений, новостей, каталогов. Сегодняшний рынок — очень динамичный, конкурентный и мгновенно реагирует на запросы потребителя. Очень важно быть в курсе этих изменений, будь то новинки оборудования, особенности поставок или введение новой сертификации, а для этого надо находиться с нами на связи. Мы всегда готовы к общению.
— В каких программах представлено оборудование? Как складываются отношения с российскими разработчиками проектного ПО?
— Оборудование РОСТерм и Heizen представлено в каталогах основных расчетных программ. Разработаны каталоги моделей для Revit, MagiCad и совместно с «Асконом» для Renga. Сотрудничаем по разработке и внедрению программ с архитектурным бюро Setl Group и их подрядчиками. К сожалению, программы по гидравлическим и тепловым расчетам SANKOM теперь недоступны, но мы ищем выход вместе с подрядчиками и коллегами.
К нам часто обращаются разработчики за экспертным мнением, мы охотно участвуем в тестировании новых программных продуктов, потому что сегодня все заинтересованы в том, чтобы иметь российское ПО для расчета инженерных систем.
— Какой из проектов вы для себя считаете наиболее значимым?
— Невозможно выделить что-то одно. На сегодня через отдел прошли сотни проектов, и каждый по-своему интересен. С любым из них мы получаем новый опыт от строителей и проектировщиков.
— Что бы вы хотели пожелать коллегам по случаю Дня проектировщика?
— Много терпения, новых свершений и как можно больше интересных проектов! Желательно — на оборудовании РОСТерм.
Народный архитектор, действительный член РААСН, профессор Никита Явейн более 30 лет руководит архитектурным бюро «Студия 44», в котором были созданы проекты таких знаковых для Петербурга зданий, как Академия танца и Детский театр балета Бориса Эйфмана, Ладожский вокзал и еще десятки объектов самого разного назначения. Мэтр архитектуры рассказал о том, что он думает о современном градостроительстве, реставрации исторических зданий и перспективах Северной столицы.
— Никита Игоревич, ваше творчество пришлось на новейшее время в российской истории. Некоторые считают его «золотым», потому что за это время архитекторы получили доступ к большим средствам, возможность проектировать без оглядки на авторитеты, шанс очаровать заказчика своими идеями, использовать новые технологии и материалы. А что вы думаете по этому поводу?
— Это было время пошатнувшихся критериев и появления самозванцев, что свойственно любому переходному периоду. Это было время, когда вкус состоятельного заказчика, если понимать под ним общность людей с разными интересами и возможностями, только начал формироваться. А по-настоящему элитарные объекты создают элитарные заказчики.
Единственное положительное, что принесло архитекторам это тяжелое время, была возможность относительно быстрых социальных лифтов, какими бы они ни были. Многое решали личные связи, но не всегда мастерство. А ведь хорошая архитектура — это профессионализм архитектора.
— Не грозит ли сегодня российским специалистам изолированность от мировой архитектуры?
— Конечно, грозит! Но изолированность и в каком-то смысле провинциализм присутствовали в девяностые годы и в начале двухтысячных даже в большей степени. Мы не можем соревноваться с западными студиями ни по рекламе, ни по финансовым возможностям, не можем привлекать такой же объем средств. В изолированности есть свои плюсы и минусы. Не секрет, что для многих субподряд от иностранного архитектора стал возможностью улучшить свою репутацию, хотя это было, мягко говоря, необъективно.
— Какие черты несет архитектура Никиты Явейна и зодчих из «Студии 44»?
— Во-первых, я бы не отделял себя от архитекторов студии: в разных проектах у меня разная степень участия, а в некоторых меня нет. Впрочем, это не означает, что меня в проектах нет совсем или я один всем занимаюсь.
Что касается отличительных черт, то наши проекты в целом не похожи на другую архитектуру. Глядя на них, любой специалист, архитектор или критик, который «купается» в теме, сразу скажет, что проекты сделаны в «Студии 44», потому что в них есть что-то необычное, новое, иногда трудно понимаемое и не принимаемое. Возьмите, к примеру, музейный Центр промышленного прогресса в Выксе или жилой комплекс Imperial Club, спроектированный по петровскому генплану Леблона-Трезини, — до сих пор все плечами пожимают. Почему так получается? Наверно, мы думаем по-другому. Или просто думаем.
— Сейчас в Петербурге происходит смена исторического ландшафта: многие объекты, не имеющие охранного статуса, сносятся под жилое строительство. Нам, горожанам, следует относиться к этому как к неизбежности?
— В последнее время появилось подозрительно много спекуляций на тему сохранения разных по исторической значимости объектов. На самом деле нет российского города, в котором так мало зданий сносилось бы в историческом центре, как в Петербурге. В Москве сносов больше на порядок. Единственное, о чем стоит сожалеть всем нам, это утрата СКК. Вот это явное изменение ландшафта не в лучшую сторону.
— Что ждет архитектурные памятники города? Похоже, что они ветшают быстрее, чем до них доходят средства на реставрацию. Тот же Апраксин двор, по вашим словам, требует серьезных инвестиций в инженерию, которых нет.
— Да, увы, они рискуют не дождаться должного финансирования. Но при этом Петербург тратит на поддержание памятников больше, чем может, и даже больше, чем среднестатистический европейский город, но количество заброшенных исторических объектов все равно растет.
Проблема не в недостатке финансирования, а в другом: прежде, чем начинать реставрацию, для этой недвижимости надо найти собственника, иначе получится напрасная трата средств. У нас в свое время были отреставрированы памятники, и здания без владельцев продержались 3–5 лет, а потом все было растащено. Но собственника отпугивают, во-первых, сложнейшие бюрократические процедуры, которые защищают памятник от неправомерных действий и вместе с тем отбивают охоту у будущего владельца заниматься объектом. Во-вторых, огромное количество разных ограничений и, самое главное, нестыковка законодательств. А уж вмешательство Следственного комитета, который теперь контролирует процессы вокруг спорных исторических зданий в Петербурге, окончательно спугнула инвесторов.
Получается, что мы не можем произвести полноценную реконструкцию, которая вернула бы памятник к жизни. Действующие нормативы позволяют сделать только капремонт, хотя даже с ним дом не доживет до давно назревшей корректировки морально устаревших норм. В результате все участники рынка спустились в «серую зону» и что-то делают на исторических объектах под видом капремонта и реконструкции, хотя по-хорошему малоценные постройки следовало бы сносить и заменять новыми. Этот законодательный тупик рано или поздно придется разруливать, потому что он гораздо опаснее для города, чем один-два сноса в год.
— Какие проекты, на ваш взгляд, были бы необходимы городу, чтобы создавать полноценное городское пространство и пойти ему на пользу?
— Сегодня практически прекращено строительство общественных зданий. Понятно, что город растет, надо развивать транспортную инфраструктуру, чтобы он не задохнулся. Однако и девелоперы не стремятся развивать общественные пространства даже в виде торгово-развлекательных центров. Кроме жилья, мало что строится, и это создает ощущение какого-то безвременья.
— В вашей проектной практике есть объекты самого разного назначения: культурного, научно-образовательного, спортивного, жилого. Какие из них хотелось бы отметить и почему?
— Наверное, Академию танца Бориса Эйфмана, реконструкцию Восточного крыла Главного штаба под экспозицию Эрмитажа, Ладожский вокзал. Вокзал считаю одной из сильнейших работ в архитектурном и технологическом плане. В проекте Академии особенно выделил бы первую очередь — это один из лучших наших проектов, который принес России первую победу на международном конкурсе архитектуры WAF.
Из реставрационных работ отмечу Александровский дворец — для нас это была сложная, мучительная работа, где решены не только многие реставрационные задачи, в том числе по воссозданию отделки и убранства помещений «из ничего», но также применены инженерные, конструктивные решения, авангардные не только для Петербурга или страны, но и для мировой архитектуры. Университетский кампус «Михайловская дача» — тоже во многом прорывная работа.
Из музейных проектов очень люблю томский Музей науки и техники — жаль, что его не построили.
Из жилья, безусловно, Imperial Club на Васильевском острове, жилые комплексы на ул. Типанова и на Московском проспекте на месте комбината «Петмол». В последние годы архитекторы часто обсуждают, каким должно быть жилье в центре города, чтобы оно было и рентабельным, и масштабным, и отвечало бы петербургскому стилю. Вот эти три объекта показывают, что такое для меня на сегодня петербургская архитектура, как мы ее понимаем и какой бы она могла быть.
— Среди музейных объектов комплекс в Выксе выглядит очень необычно. Почему было предложено именно такое решение?
— Это музей металла, который строится на территории Верхневыксунского металлургического завода — одного из старейших в России. В проекте мы возвращаемся к первоистокам железа как архитектурного элемента. Получились три, как мы их называем, храма-периптера разной величины. Металл здесь работает на растяжение. Меня на этот образ вдохновил снесенный СКК, это своего рода дань памяти легендарному зданию.
В проекте предусмотрено применение легированной стали с добавками фосфора, меди и т. д. — аналога кортеновской стали. Такая сталь понемногу меняется, покрываясь окисной пленкой с бархатистой фактурой. Эта плотная пленка, препятствуя дальнейшему проникновению воды к металлу, делает сталь «вечной»: однажды покрывшись патиной, она навсегда сохраняет свой рыжеватый цвет и уже не нуждается в окраске или других видах коррозионной защиты. Пусть те, кто приедет на открытие музея, через пять лет увидят совсем другой образ, пусть это будет инсталляция во времени, которая станет продолжением истории местного металлургического производства.
— Ваши специалисты работают в Петербурге, Калининграде и в других городах. В чем разница в проектировании объектов в разных городах? Как культурный и архитектурный контекст каждого города влияет на проекты?
— Все города совершенно не похожи: в них различный архитектурный ландшафт и культурный контекст, решения принимают разные люди. Поэтому взаимоотношения с каждым городом тоже складываются по-разному. В Нижнем Новгороде нам комфортно, в Москве сложно, в Калининграде очень своеобразная атмосфера. Допускаю, что для кого-то из коллег все будет наоборот. Зависит ли диалог с городом от конкретного архитектора? Наверное, зависит.
