Елена Пучкова: «Когда ты понимаешь, что границ нет, а мы находимся далеко от конечной точки, проще проектировать»
Если верить академическим определениям, современная архитектура — все, что строится, по крайней мере, с середины прошлого века. Но стили, технологии, материалы 1970-х и 2000-х — совсем разные. Следовательно, каждый архитектор может трактовать понятие «современная архитектура» по-своему. У Елены Пучковой, главного архитектора архитектурной компании Генпро, есть собственный взгляд.
— Что лично вы вкладываете в понятие «современная архитектура»?
— Современная архитектура — удовлетворение функций, которые вкладываются в строение, с сохранением эстетического внешнего облика; это красота, это функционал, это архитектура вне времени.
Архитектура имеет свойство устаревать — в основном в попытках удешевить объект.
В разные эпохи были разные стили. Если посмотреть на старые здания, они нам представляются вечными. Старыми, но не устаревшими. Есть разница между старым и устаревшим. Старые — это красиво. У красоты нет времени. А устаревший — это не очень хорошо: нет эстетики, нет красоты. К сожалению, была эпоха проектирования, здания которой очень хочется откорректировать.
Условно архитектуру можно разделить на три эпохи. Первая — когда здания проектировались с позиции в первую очередь эстетики. Вторая — когда здания должны были быть дешевыми и функциональными, укладываться в экономическую модель. Теперь совмещается и то, и другое.
Современные направления позволяют создать такую архитектуру, чтобы она не устаревала. В архитектуру возвращается идея красоты и функционала. В Москве главный архитектор и мэр дают архитекторам возможность фантазировать. Руки у нас больше развязаны.
Мы понимаем, что изначально архитектура вырастала из внешнего облика. Появлялись именитые архитекторы. Эстетика внешнего облика превалировала. Сейчас все считают деньги, и задача — попасть в нормы, в квартирографию, экономику. Ни один девелопер не позволит построить здание, которое не попадает в экономику, но оно должно быть эстетичным. Сегодняшние проекты домов бизнес-класса, даже комфорт-класса направлены на то, чтобы они не устаревали. Чтобы через много лет можно было сказать, что эти здания начала XXI века, но они не устаревшие.
— Появляются ли, на ваш взгляд, сегодня течения, соразмерные стилям прошлых лет — неоклассике, модерну и т. д.?
— Сегодня сложно сказать, что есть какой-то стиль. По-хорошему, все это эклектика. Это слово стало ругательным, потому что не всегда получается хорошо. Но изначально это очень эстетически правильный стиль.
Если в определенной эпохе стиль был надиктован, все делали здания плюс-минус похожими. Сейчас никто не старается придерживаться определенного стиля.
У меня есть версия, что названия стилей — современные. Вряд ли такие названия появлялись в то время, когда здания проектировались. Они появились позже. Может быть, с течением времени появится название у современного стиля. Есть вероятность, что через сто лет студенты МАРХИ будут изучать постройки нашего времени и как-то назовут современный стиль.
— Как правило, оригинальностью могут похвастаться специализированные здания вроде культурных центров, отелей, спортивных сооружений. В какой мере это можно отнести к жилым зданиям?
— Оригинальный музей проще сделать, чем любое жилое здание. Они похожи друг на друга — это связано с функционалом. Но сейчас в Москве есть запрос на уникальную архитектуру. В кейсе нашей компании — много уникальных жилых объектов. Тот же «JOIS», который мы делали для MR Group. Это здание не похоже на другое жилье. Бизнес-центр «Nice Tower» — максимально оригинальная форма, которая в том числе исходила из функционала и эффективности. Мы создаем узнаваемые здания, которые становятся доминантами, точками притяжения. Хороший пример также — бизнес-центр «Upside Kuntsevo», который, в отличие от предыдущих кейсов, не является высотным объектом, но привлекает именно необычной формой и лаконичной структурой фасадных решений.
Есть много зданий уникальных форм. Архитектура уходит от квадратов, от кубиков. В Москве уникальны 90% проектов. Именно жилые дома и офисы сегодня становятся оригинальными.
Архитектура на перспективу
— У каких направлений в архитектуре есть сегодня перспектива для развития?
— Наступил век новых технологий. Мы тяготеем все к компьютеризации, к машинным технологиям. По сути, те же бионические формы возникли именно из-за компьютеризации проектирования. Появился стиль параметрика, он же — алгоритмическая архитектура. Патрик Шумахер, который ныне руководит бюро Захи Хадид, сформулировал Манифест параметризма. Архитектор берет компьютер, задает ему код, компьютер делает архитектуру. Многие не понимают сути этого стиля, думая, что все эти необычные формы рисует человек. Нет. Само название говорит об обратном: «Параметрика» — «параметр», «алгоритмическая архитектура» — «алгоритм». Архитектор задает определенный код или алгоритм, например, условно: «тяготей к этой точке», и компьютер сам генерирует форму. То есть архитектор не знает, что получится в конечном итоге, объем формирует машина, а человек лишь контролирует процесс.
В процесс проектирования все больше внедряется технологий, связанных с искусственным интеллектом. Пока все это на этапе развития, и те же планировки, которые делаются при помощи ИИ, получаются довольно кривыми, но со временем технология будет совершенствоваться, и бо́льшая часть рутинных процессов будет делегироваться машине. И это очень правильно. К примеру, когда я сажаю квартирографию, наношу зонинг, трачу безумное количество времени. Я переберу 20–30 вариантов, а машина за более короткий срок может предложить тысячи. Архитектор должен контролировать машину и внешним обликом заниматься.
Если посмотреть более глобально на те направления, которые будут внедрять в практику через 50–100 лет, основные мировые исследования сводятся к полному уходу от статичности архитектуры. Одно из таких исследований проводила я. Появляются юниты, которые можно перемещать по зданию, менять между собой. Мы говорим не о конкретном здании, которое стоит, а о зданиях, которые могут переконфигурироваться, менять место, видоизменяться. Ведь что такое архитектура будущего как таковая? Это архитектура, которая может удовлетворять все потребности, пожелания человека, у которого сегодня — одно настроение, завтра — другое. Идея — чтобы архитектура удовлетворяла каждый запрос, который на нее поступает.
Это не новая идея. Ее много лет назад предложил Седрик Прайс — «здание, в котором человек может делать все, что он хочет». Это проект «Fun Palace» на месте нынешнего Центра Помпиду в Париже. Проект не был принят.
Сейчас в Нью-Йорке построен арт-центр «The Shed». Он состоит из оболочки и внутренней части. Во внутренней расположен зал, мастерские. Внешняя оболочка, когда трансформируется, образует другой зал.
На самом деле все эти идеи с точки зрения технологий реализуемы и сейчас, но, чтобы сделать полностью трансформируемое здание, где каждая часть перемещается, нужно несколько илонов масков и бюджет нескольких государств. Любая инновация — это дорого. С течением времени, когда начинается фабричное производство, все дешевеет и становится обыденным. Мы уже видели это на примере умного дома.
Поскольку люди любят стабильность, им кажется, будто что-то новое не придумается, не появится, не приживется. Например монолитный железобетон. Если бы о нем рассказали человеку, который жил в XVII веке? А что такое монолит? Если подумать — уникальная вещь. Здание создается единым объемом непосредственно на площадке. Но это уже то, к чему мы привыкли. Почему это надо считать чем-то из разряда фантастики? Сейчас есть много новых материалов, технологий.
— В каком направлении, на ваш взгляд, будут развиваться технологии строительства?
— Уже сегодня используются 3D-принтеры для печати домов. Они позволяют решить одну из главных проблем монтажа — избавиться от швов на стыке материалов. Остаются лишь эстетичные ровные линии послойного нанесения. Надеюсь, что лет через 20–30 швов не будет совсем.
Роботы-манипуляторы занимаются кладкой. Результат более совершенный, чем у человека. Другое дело, что мы тянемся к ручному исполнению, как пример — кирпич ручной формовки. Такой кирпич разный, кладка неровная, но в этом есть особая эстетика.
Развивается модульное строительство, когда на заводе собираются целые комнаты с отделкой, а потом монтируются на площадке. У многих эта технология ассоциируется с хрущевками. У меня такого нет. Но это должны быть очень качественные изделия и исполнение.
Появились модульные фасады. При строительном исполнении ты подходишь к фасаду здания и видишь, что плохо сведено, криво. А при использовании модульных фасадов кассеты производятся в фабричных условиях, их привозят и просто вешают. Это дороже, но эстетически правильнее и долговечнее.
— Какие строительные материалы сегодня в приоритете, на ваш взгляд? Известно, что архитекторы нередко имеют любимые материалы.
— Мы говорим о фасадах зданий. Есть норматив, при котором какие-то материалы нельзя использовать — например горючесть: нельзя использовать горючие материалы для зданий выше 75 метров. Лично я всегда подбираю материал под конкретный фасад. Каждый заказчик имеет свое видение. Многие просят сделать один массинг (массинг — термин в архитектуре, который относится к восприятию общей формы, а также к размеру здания. — Примеч. ред.) и к нему — несколько вариантов фасадов. Мне проще сделать три массинга и к каждому — свой фасад. К сожалению, существует частая практика оптимизации уже на этапе строительства — замена материалов более дешевыми. Я обычно стараюсь на этапе концепции продумать материал согласно бюджету. Если здание не очень высокое — фасад может быть в композите например. Определенной форме здания походит определенный материал: матовый, с отливом, определенного цвета.
Плюс ограничения финансовые. Был один объект, где мы хотели зеленый фасад. Можно было использовать глазурованный кирпич, терракоту, металл. Выбирали согласно бюджету.
Сегодня чаще используется алюминий, стеклофибробетон. Уходит на второй план керамогранит — есть проблемы с нарезкой: если неправильно нарезать, фасад выглядит ужасно. Кляймеры запрещены. Мелкоштучные материалы активно используются — бетонная или клинкерная плитка; стали возвращаться к керамическому кирпичу.
Я стараюсь предлагать несколько вариантов. Бывают объекты, которые сделаешь — и понимаешь: это оно. И заказчик сразу принимает, и инстанции проходим сразу. Бывает, заказчику не нравятся отдельные моменты. Их можно переделать, но за материал я обычно сражаюсь. Если металл — должен быть металл, если кирпич — то кирпич. Хуже всего — имитация, когда, к примеру, пытаются рисунком на керамограните создать ощущение дерева или металла. Всегда смотрится как подделка.
Большая стройка
— Насколько важна при проектировании экономика проекта?
— Экономика сейчас — самое важное. У нас задача — соединить в одно целое архитектуру, город, девелопера. Мы стараемся максимально.
— В каком направлении развивается современное строительство?
— Есть площадки, которые застраиваются кластерами — Шелепиха, ЗиЛ. Бывает, что какая-то площадка становится модной, застраивается разными девелоперами в рамках КРТ.
Сегодня много объектов, которые строятся в несколько очередей.
Если мы говорим о планировках, становится больше маленьких квартир. Если посмотреть на квартирографию, которая была несколько лет назад, — квартиры более просторные.
Квартирография в домах бизнес-класса — как в классе «комфорт» три года назад.
Может быть, хорошо, что квартиры становятся меньше, — цены выросли. Можно меньше квадратных метров купить, но все функции в квартире будут. Я давно не видела классических квартир, почти все девелоперы заказывают европланировки. Чаще отказываются от коридоров. Раньше было больше комнат, но меньше функциональных помещений. Теперь — все наоборот: комнаты уменьшаются, появляются дополнительные помещения — гардеробные, постирочные, кладовые.
Но в чем большой плюс — все строят разное, и площади становятся более функциональными.
— На одном из недавних форумов вы заявили: «Конечная цель должна заключаться в отказе от традиционного проектирования зданий». Что вы подразумеваете под нетрадиционными методами?
— Выступая перед аудиторией, я каждый раз пытаюсь донести, какова конечная цель архитектуры. Это здание, которое может удовлетворить любой запрос человека, которое взаимодействует с человеком. Пока архитектура и человек существуют отдельно.
А представьте здание, которое знает своего хозяина. Ты моргаешь — значит, хочешь есть, оно раскладывает стол. Зеваешь — раскладывает кровать. Можно иметь квартиру 12 квадратных метров, а не 80, но там могут быть все функции.
Почему важно думать, к какой конечной точке мы стремимся: когда архитектура начинает понимать человека? Проблема большинства архитекторов — зашоренность сознания, они боятся сломать рамки, в которых существуют. Когда ты рассуждаешь и понимаешь, что границ нет, а мы находимся далеко от конечной точки, проще проектировать, искать много вариантов. Это если мы говорим про нетрадиционные методы.
Что касается проектирования, повторюсь: все рутинные операции должны передаваться машине. Я не боюсь, что машина заберет у меня работу. Потому что машина не станет Норманом Фостером, хотя она может стать Захой Хадид. Мы не ругаемся на «мышку» или карандаш, не боимся, что они отберут у нас работу. За человеком остается контроль и направление процессов, он занимается красотой и эстетикой, и даже эти вещи в какой-то степени можно делегировать машине.
На последних форумах многие размышляли, кто будет нести ответственность, если машина неверно рассчитала конструкцию, и здание упало. У нас есть большое количество технологических вещей в мире. Падают даже такие совершенные механизмы, как самолеты. Я исследовала этот вопрос: 85% авиакатастроф — ошибка человека, то есть машина срабатывает точнее. Если что-то произошло, идет расследование до конца, до мельчайших деталей — выясняется все, чтобы исправить ошибку. И после этого ошибочную деталь заменяют на всех самолетах. В архитектуре должна быть такая же практика.
Все строительное сообщество озадачено вопросом перехода на проектное финансирование, а группа компаний «КВС» завоевывает сердца покупателей посредством интернет-торговли. Переход переходом, но и технологические прорывы никто не отменял, говорит генеральный директор «КВС» Сергей Ярошенко.
– Сергей Дмитриевич, недавно ГК «КВС» объявила о создании собственного интернет-магазина. Теперь действительно квартиру можно купить в один клик?
– Все правильно. В Петербурге это пока единственный онлайн-магазин квартир новостроек, аналоги только в Москве. И у нас уже есть первый покупатель. Обладателем двухкомнатной квартиры в жилом комплексе «Кирилл и Дарья» стал 42-летний житель Северной столицы.
Стоит отметить, что он воспользовался нашим новым сервисом буквально на следующий день после того, как интернет-магазин официально начал свою работу. Все этапы сделки прошли для клиента быстро – он выбрал на сайте понравившуюся квартиру, потом заполнил необходимые документы. Сделка через сбербанковский сервис «ДомКлик» была автоматически зарегистрирована в Росреестре, после чего клиент оплатил покупку. Пока, на старте проекта, приобретать квартиры через интернет-магазин можно только при полной оплате, но в ближайшее время появится возможность оплачивать покупку в рассрочку или через ипотеку.
– Почему решили перевести взаимодействие с покупателем в электронный формат?
– Традиционные форматы общения никто не отменяет, для нас это скорее расширение сервиса для наших покупателей. А еще увеличение аудитории, планирование и аналитика. Для покупателя же, в первую очередь, – это удобство, прозрачность и экономия времени. Теперь выбрать и приобрести квартиру можно без посещения наших офисов продаж, в какой бы точке страны и мира ты ни находился.
– А как насчет экономии денег? Многие привыкли – если через интернет-магазин, значит, со скидкой.
– До конца февраля все квартиры через интернет-магазин продаются со скидкой в 50 тыс. рублей – вне зависимости от площади и цены квартиры. В будущем тоже планируются скидки, но пока об этом говорить рано.
– С какими показателями завершила ГК «КВС» прошлый год?
– Год мы завершили вполне успешно. Количественно продажи выросли незначительно – объем реализуемых квартир у нас в принципе невелик, мы больше регулировали ценообразование. Поэтому выручка выросла на 67% по сравнению с 2017 годом. В соответствии с графиком все построили и сдали. Вообще, на мой взгляд, и быстрый рост, и стремительное снижение объемов одинаково негативно влияют на девелоперский процесс. А вот выполнение намеченных планов – залог стабильности предприятия и доверия покупателей. Так, в 2019 году мы запланировали ввести в эксплуатацию 120 тыс. кв. м и, соответственно, их реализовать. Ввод 100–120 тыс. кв. м в год – планка, которую мы для себя определили, и придерживаемся этого объема на протяжении последних нескольких лет. Гонка за количеством «квадратов» не всегда позволяет обеспечивать качество продукта.
– Осенью 2017 года ГК «КВС» начала строительство многофункционального комплекса G9 на улице Грибалёвой. В составе проекта – офисы и клубный дом. Насколько успешным оказался такой «микс-проект»?
– G9 (как и соседний наш проект в этой локации – жилой комплекс «Кирилл и Дарья») близок к завершению и будет сдан до конца текущего года. G9 для нас действительно особенный проект, поскольку в коммерческую часть комплекса планирует переехать головной офис «КВС». И здесь тезис «Строить как для себя» мы реализовали в полной мере. Формат клубного дома оказался востребован покупателями, большая часть квартир уже распродана. Успех проекта в целом определили и удобная локация, и развитая инфраструктура района, и высокое качество строительства.
– ЖК «Наутилус» – уже второй жилой комплекс «КВС» в квартале «Балтийская жемчужина». В чем особенность нового проекта?
– Я уже говорил неоднократно, что, на мой взгляд, «Балтийская жемчужина» – лучший пример комплексного освоения территории в городе. Китайские партнеры вложили в развитие проекта колоссальные средства – построена вся социальная инфраструктура, образована улично-дорожная сеть, благоустроена территория, включая набережные. Мы подготовили для этой уже полностью сформированной локации идеальное, с нашей точки зрения, предложение. Наш новый проект будет небольшим и малоэтажным, с дорогой отделкой фасадов. Внутренние дворы ЖК «Наутилус» полностью свободны от машин и закрыты для доступа посторонних. В общем, такая вишенка на торте большой «Балтийской жемчужины».
– В прошлом году ГК «КВС» вышла с ЖК «Континенты» на Парнас. Соседство с обилием эконом-предложения от «Северной долины» не смущает?
– Не смущает. Мы отличаемся ценой, качеством и скоростью строительства. Всегда хорошо находиться по соседству с сильными и крупными партнерами. Вместе мы развиваем территорию. Эта синергия усилий всегда на пользу покупателю, который получает качественное жилье и отлично развитую инфраструктуру.
– Аналитики рынка свидетельствуют – за последний год город значительно оттянул спрос от пригородных районов Ленобласти. Вы фиксируете этот тренд? Какие планы по развитию областных проектов «КВС»?
– Падение объемов в области – естественный процесс, обусловленный изменением конъюнктуры рынка. Мы внимательно следим за ситуацией – и по нашим данным, с 2017 года предложение в локациях Сертолово и Янино сократилось в три раза. Объемы ввода жилья в области снижаются – и в перспективе эта тенденция сохранится. Мы также скорректировали темпы строительства, определив для себя оптимальную цифру ежегодного ввода квадратных метров. Оба наших проекта в области профинансированы партнером – банком ВТБ. Мы будем поэтапно их реализовывать и надеемся завершить через несколько лет.
– Правительство области грозится потребовать от застройщиков увеличения площади в квартирографии проектов. Пойдет ли на пользу рынку установленный для квартир минимум площади в 30 кв. м?
– Рынку на пользу пойдут понятные правила игры, один раз установленные и неизменные на много лет вперед. Любые ограничения, безусловно, сказываются тем или иным образом. Как отреагирует рынок на ограничение площади квартир – покажет время. Если это решение окажется ошибочным – люди просто перестанут покупать квартиры, а объемы строительства сократятся до минимума.
Ситуация на рынке области такова, что любое дополнительное обременение для застройщика может быть фатальным для проекта. Это в первую очередь касается и возведения объектов социальной инфраструктуры и дорог. Их построить сегодня без помощи федеральных и региональных средств невозможно. Последние поправки в 214-ФЗ запрещают привлекать деньги дольщиков на объекты, не связанные с жилищным строительством.
– Областные власти просят «КВС» взять на себя завершение долгостроя на улице Красных Военлётов в Гатчине. Но пока дело двигается медленно. В чем причина?
– В 2017 году мы подписали соглашение с Администрацией Ленобласти, муниципальными властями и кооперативом. Процесс переговоров затянулся – и на это был целый ряд причин. Мы провели обследование здания, ведем проектирование его реконструкции, в ближайшее время должны сдать проект в Госэкспертизу. Но теперь ситуацию с достройкой осложнили изменения в законодательстве. Согласно новым правилам, на этот проект нам нужно получать проектное финансирование и обосновывать его экономическую эффективность перед банком, что в принципе невозможно. Я надеюсь, что со временем ситуация прояснится – и для долгостроев в законе будут прописаны особые условия.
– Введение проектного финансирования – как это выглядит на практике? Готовится ли «КВС» к работе по новым правилам?
– Да, как и все застройщики, мы расписали для себя план действий по каждому из объектов и ведем активную работу с банками. Мы готовим проект, который будет выведен на рынок исключительно на новых условиях. Кроме того, как и все, мы ждем от Минстроя РФ четких критериев для объектов, которые будут достраиваться по старым правилам. Важно понять, какой будет кредитная ставка в зависимости от объема средств на счетах эскроу. Каким образом застройщик будет платить проценты по кредиту? Ведь ежемесячно он этого делать не сможет. Пока эти условия не определены, все размышления на эту тему – просто чье-то частное мнение. Я думаю, что переход на банковское финансирование для многих застройщиков будет непростым, но со временем, когда все привыкнут работать по новым условиям, рынок адаптируется к изменениям, поскольку потребность в новом жилье все еще высока. И, конечно, эти изменения неизбежно приведут к росту цен. В массовом сегменте стоимость квадратного метра вырастет в среднем на 7–10 тыс. рублей.
– Вы говорили о новом проекте. О чем идет речь?
– Мы готовим к выводу на рынок большой новый проект в Стрельне, уже согласовали проект планировки. Около 220 тыс. кв. м жилья в малоэтажном формате на 40 га в границах города – такого проекта еще не было. Если добавить к этому школу, два детских сада и спортивный комплекс с бассейном, которые предусмотрены проектом, можно смело заявлять о появлении на рынке Петербурга продукта принципиально нового качественного уровня.