Александр Вахмистров: «В Петербурге создан конкурентоспособный строительный комплекс»
Несмотря на трудности, строительная отрасль Петербурга продолжит успешно развиваться, уверен координатор НОСТРОЙ по Санкт-Петербургу, президент Ассоциации «Объединение строителей Санкт-Петербурга» Александр Вахмистров.
— Александр Иванович, наш город входит в число немногих субъектов Федерации, которые из года в год реализуют крупные инфраструктурные проекты, активно занимаются транспортным строительством, продолжают ставить рекорды по ежегодному вводу жилья и полностью решили проблему обманутых дольщиков. В чем преимущества строительной отрасли Петербурга?
— Прежде всего, Петербург — город уникальный благодаря сочетанию исторических памятников архитектуры, промышленности и строящегося жилья. Как любой мегаполис, он продолжает расти и по некоторым направлениям своего развития может считаться эталоном мирового градостроительства и архитектуры.
Эту уникальность Петербург унаследовал от своих основателей: еще в петровские времена был заложен первый генеральный план развития города. Принятый недавно генплан на период до 2035 года — с его четким зонированием — базируется на предыдущих планах, содержит информацию о новых путях развития и в то же время — план регенерации существующих территорий.
Основу генплана составляет транспортный каркас. В самой идее нет особой новизны, но для Петербурга это открывает новые перспективы. Мы не так давно начали заниматься масштабным транспортным строительством: в городе были построены КАД, ЗСД, транспортные развязки, вантовый мост через Неву, было возобновлено и завершено возведение дамбы. Сейчас эта тема получила продолжение: начинают строиться Южная широтная магистраль, еще один скоростной диаметр, новый разводной мост, возобновилось обсуждение КАД-2. Много внимания уделяется «расшивке» узких мест транспортной сети, в том числе для общественного транспорта. В 2023–2024 гг. окончательно приняты политические решения по метростроению с образованием новой структуры, и результаты уже видны. То есть создается дорожная основа для дальнейшего развития города, на которую начнут «нанизываться» новые кварталы.
Наконец, в Петербурге создан конкурентоспособный стройкомплекс. Здесь трудятся застройщики из Москвы, Тюмени, Красноярска — мы никому не закрываем дорогу, но все обязуются действовать по единым правилам, которые касаются инвестиционной политики, получения участков, работы с бюджетными заказами. Такой подход дает возможность проявить себя любому, кто хотел бы попробовать свои силы в Петербурге.
Иными словами, уже понятно, как должен развиваться город, по каким правилам и какими силами.
— Вместе с тем есть проблемы, которые не зависят от строителей: ключевая ставка ЦБ, дорогие кредиты, инфляционные процессы, дефицит кадров, внешнеполитические условия. Что, на ваш взгляд, сегодня беспокоит участников строительного рынка больше всего?
— Только что принятое решение о повышении Центробанком ключевой ставки до 18 процентов годовых по замыслу должно было помочь в борьбе с инфляцией, но оно же становится заградительным барьером для инвестиций и ипотечного кредитования. С другой стороны, ожидаемо, что действие льготной ипотеки завершилось — мировой опыт показывает, что целесообразнее применять точечное субсидирование ипотеки по территориальному или по индивидуальному принципу. Первая направлена на развитие территорий — в нашем случае это дальневосточная, сельская, ипотека в новых регионах. Вторая — на поддержку отдельных категорий граждан: многодетных семей, бюджетников, семей участников СВО.
Вторая проблема, кадровая, касается почти всех отраслей экономики. В строительстве она стала следствием многолетней практики привлечения трудовых мигрантов из стран ближнего зарубежья. Сейчас приток рабочих рук сократился. Во-первых, теперь они могут найти сопоставимую по зарплате работу в своих странах, во-вторых, ужесточились меры по обеспечению безопасности при найме мигрантов. Не стоит сбрасывать со счетов и то, что многие строительные специальности оказались востребованными при восстановлении территорий и в зоне боевых действий.
— Как в Петербурге развиваются направления деятельности НОСТРОЙ, связанные с популяризацией строительных специальностей?
— Мы стараемся через систему общего среднего образования, что называется, достучаться до молодежи. По инициативе СРО А «Объединение строителей СПб» в городе открыты специализированные классы в ряде школ, выпускники которых, как показал опыт, выбирают вузы, где есть строительные направления: СПб ГАСУ, ПГУПС, Горный университет, Политех. Для наших подопечных мы проводим экскурсии на стройплощадки, предприятия стройиндустрии, готовые объекты.
Сейчас совместно с Комитетом по образованию рассматриваем возможность уже на стадии проекта заложить в одном из новых кварталов профильную строительную школу и оборудовать ее всем необходимым. Пусть школьники получат представление о том, что такое современное строительство, как много интересных специальностей в нем есть, а заодно смогут пройти дополнительное образование и получить сертификат по некоторым доступным для подростков специальностям. Ведь стройка и производства стали совсем другими: синие воротнички овладели программированием и уступили рабочие места роботам.
Понятно, что сквозное BIM-моделирование и 3D-печать готовых домов — это пока только светлое будущее. Да, полностью кадровые вопросы с помощью цифровизации не решить. Есть ручной труд, ремонты, реконструкция, замена коммуникаций. Дефицит рабочих рук в строительстве — проблема общемировая, она обострилась даже в странах, где престиж строительной профессии намного выше.
— Проектировщика или конструктора искусственный интеллект тоже не заменит?
— Я думаю, что такая задача даже не стоит. Цифровизация в лучшем случае сможет избавить творца от рутинной работы. Мне довелось общаться с Норманом Фостером. Он приносил на обсуждение серьезнейших проектов листы бумаги с карандашными набросками, которые его бюро потом воплощало в чертежи. Или более близкий пример: домостроительный комбинат «БЛОК» — полностью автоматизированное производство сборного железобетона от цифрового чертежа здания до отгрузки на площадку всей номенклатуры готовых конструкций. Но для создания даже типового проекта жилья нужны архитектор, конструктор, маркетолог с их идеями и знаниями. Сегодня «цифра» дает возможность создать 3D-модель, получить файлы для станков ЧПУ, рассчитать потребность в ресурсах и материалах, управлять строительством, совершать виртуальные прогулки по квартирам и многое другое. Но значимость специалиста это никак не снижает.
— Цены на строительство растут, а внедрение ресурсно-индексного метода сметных расчетов продвигается с трудом. Сможет ли РИМ в конце концов упорядочить ценообразование? Есть ли у строителей другие способы оптимизировать затраты?
— Внедрение РИМ обсуждается прежде всего для бюджетного строительства. Бизнес настолько оптимизировал цены на строительство, что двигаться в сторону понижения уже некуда.
Но с инфляцией ничего не поделаешь, стройка объективно дорожает. Изредка мы видим всплески цен на металл или цемент, которые после вмешательства ФАС отыгрывают назад. Но в целом цены растут вместе с расходами на топливо, энергию, логистику, валютную составляющую на производственное оборудование, зарплату, которая в строительстве заметно увеличилась. Драйвером роста зарплаты стал ВПК, но остальные отрасли тоже подтягиваются.
— Совсем недавно снижение административных барьеров, сокращение согласовательных процедур и секвестирование СНиПов рассматривались как шаг навстречу строителям со стороны профильного министерства. Можно ли сказать, что результаты этих инициатив действительно упростили и ускорили процессы в строительстве?
— Впервые на моей памяти мы находимся в ситуации, когда федеральная власть и регионы говорят на одном языке, в этом большая заслуга федеральных чиновников, и в первую очередь вице-премьера Марата Шакирзяновича Хуснуллина. С ним у нас давние и теплые отношения, он отлично знает стройку и показал, как много можно сделать всего за пять лет. В частности, отменен целый ряд устаревших нормативных документов.
По сути, обязательными остались нормативные документы в рамках двух базовых технических регламентов — о безопасности зданий и сооружений и о пожарной безопасности. Другое дело, что опытный проектировщик будет все равно продолжать работать в привычном для него нормативном поле, независимо от того, рекомендательный или обязательный характер будут носить СП и СНиПы.
— В январе этого года Национальный реестр специалистов в строительстве покинули более тысячи специалистов. Стоит ли опасаться того, что это приведет к сокращению компаний, выполняющих договоры по госзаказам, ведь для подачи заявки для участия в конкурсных процедурах им нужно иметь определенное количество штатных специалистов, зарегистрированных в НРС?
— Членство в НРС — это не пожизненная привилегия специалиста, ему приходится раз в пять лет подтверждать свою квалификацию. Кто-то решил не утруждать себя, кто-то упорно готовится к экзаменам, а кому-то не удалось сдать с первого раза. По нашим данным, успешно проходят испытания 94% специалистов. Поэтому ничего страшного в этом не вижу.
— Как вы оцениваете нынешние перспективы строительного комплекса Санкт-Петербурга? Связаны ли они с инвестиционным строительством или с увеличением госзаказа?
— Невзирая на все сложности, смотрю в строительное будущее нашего города с оптимизмом. Он будет строиться и, следовательно, будет жить. С точки зрения моего профессионального полувекового опыта, сегодняшнее сочетание федеральной и региональной политики, намерений и возможностей бизнеса вызывает удовлетворение. Сейчас бюджетное и инвестиционное строительство идут нога в ногу. Первое нацелено на решение транспортных задач, связанных со строительством дорог и дорожной инфраструктуры, закупкой общественного транспорта, организацией и дотированием пассажирских перевозок, а также занимается инженерным обеспечением города. Второе наряду с ударными темпами по вводу жилья осваивает новые для себя общественные объекты — спортивные, медицинские.
— Что бы вы хотели пожелать своим коллегам по случаю профессионального праздника?
— Пожелаю архитекторам создавать неповторимые идеи и превращать их в проекты с помощью цифровых решений, предприятиям — производить для их реализации достаточно много собственных современных материалов и конструкций, всем участникам строительного рынка — как можно больше новых интересных проектов и их успешного воплощения. Пусть каждый проект вызывает у строителя и проектировщика гордость за проделанный труд — это самое важное!
О качестве петербургской архитектуры, роли современных зодчих в реализации проектов, о нехватке политической воли и о совещательной функции Градсовета «Строительному Еженедельнику» рассказал руководитель Архитектурного бюро «Студия 44» Никита Явейн.
– Никита Игоревич, некоторое время назад раздавалось немало упреков в низком качестве современной петербургской архитектуры. Как Вы оцениваете ее сегодняшний уровень и можно ли говорить о повышении качества?
– Для понимания ситуации прежде всего необходимо развести понятия «качество работы архитекторов» и «качество архитектуры реализованных проектов». Сегодня это совершенно разные вещи. Примерно две трети возводимых сейчас зданий (если не три четверти) строятся вообще без участия архитектора – по крайней мере, в таком качестве, как мы понимаем эту профессию, то есть человека, осуществляющего проектирование объекта и несущего за это определенную ответственность.
Большая часть строительства идет по разработкам проектных бюро или проектных подразделений при строительных компаниях. И их задача – чисто техническая и сводится, по большому счету, к обеспечению необходимого количества «квадратов» в объекте под разный функционал, созданию квартирографии, желаемой девелопером, и контроле за соблюдением многочисленных нормативов.
Второй довлеющий фактор – общее стремление к снижению себестоимости строительства. По сути, мы дошли до «хрущевской» идеи добиться максимального снижения цены жилья (пусть даже в ущерб всему), чтобы обеспечить им как можно больше людей. Только если в 1950–1960-х годах это была государственная задача и над снижением себестоимости работали целые институты, то сейчас это «воля рынка», а точнее, значительной части девелоперов, которые на нем работают. Но принцип отсечения «архитектурных излишеств», а по большому счету – излишности самой архитектуры – при этом сохраняется.
Еще один фактор влияния – огромное число различных нормирующих документов, регламентирующих каждую мелочь, которые превращают проектирование в своего рода математическую игру, целью которой становится найти способ извлечь из имеющегося участка максимальную прибыль. Главная задача при этом – все учесть и между собой как-то увязать, что совсем непросто, учитывая то, что нормы сплошь и рядом противоречат друг другу. Дополнительной пикантности процессу добавляют постоянные изменения действующих нормативов, что приводит к необходимости переделывать проект.
В этой ситуации говорить о качестве архитектуры или кризисе профессии не приходится. Речь идет о сформировавшейся практике, о ситуации, сложившейся в сфере проектирования и строительства в России вообще и в Санкт-Петербурге в частности. И эта система в значительной степени просто не подразумевает необходимости архитектора как такового. Соответственно, обвинять архитекторов в низком качестве проектов, при том, что они не принимали никакого участия в их разработке, просто нелепо.
– То есть профессия архитектора практически исчезла?
– Нет, конечно, не до такой степени ситуация запущена. Есть серьезные архитектурные организации, которые прошли через все наши пертурбации последних лет, научились выживать в «безвоздушном пространстве». Это и опытные специалисты, и молодые талантливые архитекторы, которые продолжают работать, доказывая, что наша профессия сохранилась. И надо отметить, что многие петербургские проекты получают признание и на российском, и на международном уровне. Так что мы умеем делать хорошую архитектуру, в лучших своих проявлениях как минимум не хуже европейской. Другое дело, что потенциал этот, к сожалению, пока недостаточно востребован.
– И все-таки, возвращаясь к общей ситуации, можно ли говорить, что в среднем качество реализуемых проектов за последние, скажем, 10-15 лет выросло?
– В общем и целом – да. Это, конечно, касается, конечно, не всего, что строится в городе, но усредненно можно говорить, что общий уровень проектирования вырос. Прежде всего это, конечно, касается проектов, в которых архитекторы приняли хотя бы мало-мальски заметное участие.
При этом, конечно, надо понимать, что даже если девелоперы привлекают серьезную архитектурную организацию, задача снижения себестоимости строительства все равно остается. То есть архитекторы понимают, что свои «изыски» они должны уложить в определенный бюджет, за пределы которого выйти в любом случае не получится.
Есть и такой фактор, как стоимость проектирования в общем объеме инвестиций в строительство объекта. Она и раньше была невысока, а сейчас снизилась до совершенно смешного уровня. Фактически это 1–2% от общего объема инвестиций, если 3% – это уже много. В Европе эта доля тоже существенно снизилась – и, как раньше, 10% от общей суммы инвестиций на проектирование уже не выделяют. Но в зависимости от функционала объекта доля варьируется в диапазоне 5–8%. Мы о таком не можем и мечтать.
А если наложить на это разницу в общих затратах на реализацию строительного проекта (у нас – 1-2 тыс. евро на 1 кв. м здания, в Европе – 5–6 тыс.), то становится ясно, что оплата труда архитекторов в Петербурге в 4–5 раз ниже, чем за рубежом. Расходы же при этом не намного ниже (одно лицензионное программное обеспечение чего стоит). Ну а поскольку архитектурные бюро – это коммерческие организации, они должны поддерживать рентабельность своей деятельности, то, конечно, приходится брать в работу больше проектов, но каждому из них уделять, возможно, меньше внимания, чем хотелось бы.
– Насколько сильное давление заказчики оказывают на архитекторов? Удается ли зодчим отстоять свою позицию в случае разногласий? И меняется ли отношение заказчиков в зависимости от класса объекта?
– «Общего знаменателя» тут нет. Есть архитектурные бюро, условно говоря, более «сговорчивые», максимально старающиеся выполнить требования заказчика. Иногда это молодые компании, которые недавно вышли на рынок, и им нужно на нем как-то закрепиться. Есть менее «сговорчивые» архитекторы, старающиеся отстоять свое видение проекта. Поскольку в целом рынок сложившийся и позиции, занимаемые мастерскими, известны, то девелоперы, в зависимости от своих взглядов на функцию архитектора, обращаются в ту или иную организацию.
Есть, конечно, исключительные ситуации, когда проект привлекает общественное внимание, имеет резонанс, требует широкого обсуждения. Тогда девелоперы предпочитают выбрать архитектора «с именем», он получает достаточно большую свободу для творчества, и его позиция будет учитываться достаточно серьезно. Другое дело, что таких проектов не так много.
Класс объекта, конечно, оказывает влияние на качество проекта. Для элитных проектов и практически всего бизнес-класса девелоперы привлекают архитекторов. Но и здесь ситуации бывают разные. Некоторые предпочитают побольше вложить в отделку, оборудование, инфраструктуру, а архитектурной составляющей объекта особого внимания не уделяется.
– Вы сказали, что в целом уровень проектов в городе вырос. Есть ли в этом заслуга Градсовета?
– На мой взгляд, роль Градсовета положительная. И это видно из одного факта. Когда сталкиваешься с не самыми, мягко говоря, удачными проектами, построенными в городе, выясняется, что обсуждения на Градсовете они почему-то не проходили. Либо же на заседании проект был подвергнут критике, но затем все-таки был реализован. То есть, по крайней мере, самые неудачные варианты по большей части все-таки отфильтровываются.
Кроме того, у людей часто неверное представление о том, что такое Градсовет. Это не решающий орган – решения принимаются на уровне Комитета по градостроительству и архитектуре, главным архитектором города. Градсовет – это орган совещательный, на его заседаниях профессионалы высказывают свой взгляд на тот или иной проект. Часто мнения различны. Важен сам факт, что обсуждение состоялось, экспертное сообщество обменялось взглядами. А главный архитектор волен как согласиться с высказанными мнениями, так и нет; это его зона ответственности. В этом смысле, на мой взгляд, даже голосование в Градсовете – избыточно, поскольку решающего значения оно не имеет.
– В начале беседы Вы описали довольно печальную ситуацию в сфере проектирования. Можно ли как-то изменить сложившееся положение?
– В принципе, изменить ситуацию мог бы социальный запрос на хорошую архитектуру. Но, к сожалению, его пока нет, в том числе и со стороны состоятельных людей, которые могли бы себе позволить нанять лучших мастеров. Этого пока не происходит. Пока взгляд на архитектуру остался на уровне «красные пиджаки с золотыми пуговицами – это красиво».
Вторым фактором, способным повлиять на положение, может стать политическая воля власти. Во Франции, например, архитектурные конкурсы на крупные проекты общенационального масштаба курируют непосредственно президенты страны. У нас и близко такого нет, даже на уровне участия региональной власти. Не говоря уже о том, что часто конкурсы проводятся, архитекторы представляют свои работы, проходит экспертное обсуждение, запускается голосование в Интернете, жюри определяет победителя. И на этом все заканчивается, проект так и не строится. Я и сам не раз оказывался в такой ситуации.
Если будет государственная воля в это сфере – изменится и качество архитектуры. Екатерина II знала архитектуру на уровне лучших зодчих своего времени. Интересовалась, вникала во все последние веяния. И Александр I тоже был хороший знаток. И Николай I, как бы к нему кто ни относился, – тоже знал толк в архитектуре, разбирался в этом очень серьезно. Ну так все и получалось, тогда строились шедевры, которые восхищают нас по сей день. Сейчас, к сожалению, общее отношение к архитектуре – как к чему-то второстепенному. Ну и результат соответствующий.