Игорь Креславский: «Нас опять ждет рекордный ввод объектов»
Накануне профессионального праздника глава Комитета по строительству Игорь Креславский рассказал о том, как в Петербурге строятся жилье, социальные объекты и новые станции метро.
— Игорь Вадимович, что бы вам хотелось особенно отметить в работе строительного комплекса за прошедшее полугодие? Какими достижениями может гордиться комитет?
— Во-первых, мы придерживаемся намеченных показателей: из запланированных 2,65 миллиона квадратных метров жилья уже введено более 1,23 миллиона, или 47%, по всем показателям видно, что годовой план будет выполнен.
Во-вторых, строительство социальных объектов набрало хороший темп — в этом году нас ждет рекордный ввод: около 100 объектов. Всего за пять лет было построено порядка 400 социальных объектов — это итог совместной работы всего строительного комплекса. Тем самым практически ликвидирована одна из основных проблем Санкт-Петербурга последних лет, связанная с дефицитом социальной инфраструктуры. Теперь школы и детские сады возводятся без форсирования, в плановом порядке, параллельно со строительством жилья. Что касается обеспечения жильем обманутых дольщиков, то к этому году эти вопросы решены окончательно.
Хочу отметить также, что градостроительная комиссия доказала свою эффективность. Если в мае 2021 года, когда принималось постановление о создании новой структуры, мы слышали много критики от застройщиков, то на сегодня практика показала правильность этого решения: при реализации проектов жилья все социальные обязательства со стороны строительных компаний выполняются в полном объеме и в срок. В результате количество новых социальных объектов, построенных за счет инвесторов, выросло в разы.
Как вы знаете, с 1 февраля полномочия по проектированию, строительству и реконструкции объектов метрополитена перешли в ведение комитета. Это сложное направление, но мы активно работаем с новой подведомственной структурой, чтобы она стала более эффективной. Определенные успехи уже есть: объем выполняемых работ кратно увеличился.
— Плановые объемы ввода жилья в этом году (2,65 млн кв. м) уступают предыдущим годовым показателям, хотя, возможно, опять будут перевыполнены на 25%, как это произошло в 2023 году. Новый генеральный план, по которому развивается Петербург с 2024 года, в итоге сократил площадь территорий под жилую застройку с 23% до 20%. На ваш взгляд, плановое сокращение ввода жилья отражает объективные потребности населения города или является равновесием между спросом и предложением? Может быть, есть другие причины?
— Из-за активного жилого строительства город столкнулся с большой нагрузкой на инфраструктуру — дорожную и социальную. Поэтому в рамках реализации федерального проекта «Жилье» был утвержден существующий план по вводу жилья в Петербурге, в нем предусмотрены немногим более скромные показатели.
Изменения в генплане стали результатом долгих обсуждений и выверенных решений по комплексному развитию города. Было решено сохранить промзоны для наращивания производственной деятельности в городе. Если эти территории отдать под жилье и вытеснить промышленность, то рабочие места будут удалены от жилой застройки. Потом эту ситуацию будет уже не поправить.
— Насколько успешно реализуются рекордные планы по строительству соцобъектов — 99 проектов в 2024 году? Какие источники финансирования задействованы при их реализации?
— На самом деле по итогам года их будет больше, а в следующем году количество вырастет до 140. По сравнению с 2019 годом число строящихся соцобъектов выросло в этом году в два с половиной раза — сказывается синергетический эффект от работы Градостроительной комиссии и АИП.
В этом году 39 объектов строятся в рамках Адресной инвестиционной программы, остальные — застройщиками и инвесторами по решению Градостроительной комиссии в тех локациях, где будут размещены жилые комплексы. Но вклад города больше, так как самые сложные объекты — спортивные, медицинские, культурные, охраняемые КГИОП — строятся и реконструируются за счет средств АИП.
— Нехватка рабочих рук в строительстве — вечная тема даже сейчас, когда зарплата в отрасли за год выросла почти на четверть. Как вы видите решение этой проблемы?
— Дефицит кадров — это традиционная проблема в строительстве, и решается она тоже традиционно за счет трудовой миграции. Практика привлечения кадров из ближнего зарубежья не изменилась, но и не превратилась в нерешаемую задачу. Это постоянная работа строительных компаний, причем подрядчикам объектов АИП, к примеру, удалось и в этой ситуации сколотить неплохие команды. Таких подрядчиков у нас порядка тридцати, и все они научились справляться с работой качественно и в срок. Если подрядчики и испытывают трудности с кадрами, то успешно их преодолевают: кто-то за счет более привлекательных зарплат, кто-то за счет лучшего менеджмента.
Но проблема не зависит от работодателей. Многое решает волатильность рубля. Пока строитель из Таджикистана или Узбекистана сможет заработать условную тысячу долларов в рублевом эквиваленте, он будет трудиться на российских стройках. Если нет, то начнет искать работу на других рынках. Более жесткая политика по отношению к миграционной рабочей силе тоже способна остановить приток рабочих рук. Нужна гармония.
— Начиная с 2024 года, в задания на проектирование соцобъектов по заказу Комстроя в обязательном порядке включено требование о разработке сметной документации с использованием ресурсно-индексного метода. Как это сказывается на стоимости объектов?
— Пока никак, потому что это касается объектов, которые еще только проектируются. Сейчас в стройке находятся объекты, спроектированные и прошедшие экспертизу до обязательного введения РИМ. По закону это касается также проектов, направленных на повторную экспертизу.
Кроме того, метод для строительного рынка принципиально новый. Чтобы он стал работающим, систему расчетов еще предстоит наполнить объективной стоимостной информацией о различных ресурсах от поставщиков стройматериалов, оборудования, услуг и т. д. Это тысячи позиций, которые производителям надо будет предоставить, а строителям — проанализировать, прежде чем использовать в сметах. Пока не будет полноценного наполнения таких «библиотек», говорить об эффективности ресурсно-индексного метода рано.
— Как вы думаете, почему в городе так мало «зеленого» строительства: новых зданий класса энергоэффективности А, применения альтернативных источников энергии, тепловых насосов и т. п.?
— Во-первых, здания все-таки строят энергетически эффективными согласно региональным нормативам, с применением современного инженерного оборудования и с минимальными потерями тепла, что показывают обследования вводимых в эксплуатацию объектов. Это достигается, в том числе, благодаря использованию в проектах эффективных теплоизолирующих материалов. Действительно, премиальному жилью присваивают самый высокий класс энергоэффективности, но, если судить по теплопотерям, то никаких отличий от проектов жилья комфорт-класса, получающих в основном класс В, нет.
Во-вторых, я не вижу разницы между «зелеными» и энергоэффективными зданиями. Многое из того, что служит критериями для присуждения зданию зеленого сертификата (например собственная котельная), зависит от начальных технических условий и возможностей подключения объекта к магистральной сети. Эти решения продиктованы не желанием застройщика, а развитием города и схемой теплоснабжения.
Ну, и об экономической эффективности забывать нельзя: какой смысл инвестору вкладываться в солнечные панели, если их производительность на широте Петербурга будет заведомо низкой? Обслуживание возобновляемых источников энергии и тепла обойдется дороже, а надежность в масштабах капитального строительства пока вызывает много вопросов на практике даже за рубежом, где накоплен опыт внедрения ВИЭ.
— Что бы вы хотели пожелать коллегам по случаю Дня строителя?
— Терпения, и все будет хорошо.
В начале 2022 года была завершена застройка жилых корпусов «Садовых кварталов» — знакового для Москвы комплекса, строившегося более десяти лет. О том, что в проекте удалось, что не удалось, о радостях и трудностях совместной работы звезд архитектуры рассказал знаменитый архитектор Сергей Скуратов.
— Сергей Александрович, как начинался проект и какая концепция в него закладывались?
— Проект начинал банк Российский кредит, это было в 2005 году. Непосредственно стартом «Садовых кварталов» там занимались Вячеслав Попов и Андрей Лукьянов. Был проведен международный конкурс, в котором участвовало порядка пятнадцати российских команд архитекторов, плюс какое-то количество иностранных тоже пригласили.
Жюри собралось, кстати, очень профессиональное, в него, помимо заказчиков, входили лучшие умы того времени в области градостроительства — Вячеслав Глазычев, Евгений Асс, несколько приглашенных архитекторов из-за рубежа. По результатам конкурса и последующих достаточно долгих дискуссий работа была поручена моей команде. В 2006 году мы начали делать предварительную концепцию. На ее основании мы потом совместно с Институтом генерального плана во главе с Сергеем Ткаченко примерно за год, параллельно работая над другими темами этого проекта, выпустили мастер-план «Садовых кварталов».
Основная идея была абсолютно новаторской для Москвы того времени, и ее Александр Викторович Кузьмин очень поддержал. А вот заказчик долго упирался, потому что сутью проекта стало внедрение городского общественного пространства в структуру частной территории. Его пришлось убеждать, что можно на какую-то часть территории, за которую они заплатили достаточно большие деньги, пустить в городское общественное пространство. Я им объяснял, что если не запустить внутрь большое количество людей и не сделать «Садовые кварталы» центром района, то кафе, рестораны, магазины и фитнес-центры не заработают. У меня к тому времени накопился колоссальный опыт строительства закрытых элитных комплексов — с бассейнами, тренажерными залами, сигарными и т. д. Но инфраструктура очень плохо работает, когда большая часть жильцов постоянно живет или за городом или за границей, и дома стоят полупустыми, как в том же Бутиковском переулке. Мне хотелось жизни, а жизнь возникает, только если могут приехать все — и ребята из Люберец и Мытищ, и какие-то архитекторы, и гости, и студенты, и просто люди, живущие вокруг Хамовников или вообще в Москве. Вот как на Патрики сейчас приезжают. Задачу нужно было решить не только архитектурно, с точки зрения безопасности, организации допуска. Требовалось еще выстроить модель того, как все будет функционировать, использоваться, оплачиваться, убираться и т. д. Очень много сил и времени потрачено на создание и функциональной, и экономической моделей.
— А подобного опыта в тогда России не было еще, закрывали территорию?
— Не то что в России, в мире не было. В мире тоже закрывали территорию в тот момент. «Садовые кварталы» — история до сих пор беспрецедентная, потому что мы отдали городу практически четверть территории. Сейчас уже, спустя много лет, появляются проекты, в которых по требованию главного архитектора города и согласно всем новым веяниям в каждом крупном градостроительном девелоперском проекте прочерчиваются на уровне мастер-плана общественные пространства: проходные коридоры, какие-то внедрения и т. д. Все прекрасно понимают, что нельзя аннексировать у города территории. Конечно, нужны безопасные дворы, но первые этажи должны все же «омываться» городом.
— Какие именно решения были применены?
— Понимаете, это ведь вообще было очень депрессивное место в Хамовниках. Здесь стоял завод «Каучук», который производил в основном шины для эскалаторов Московского метро, он очень загрязнял воздух. К тому же территория — достаточно большая, 16 га, — не была проходной, не соединяла улицы. И я предложил такую идею: в центре квартала сделать общественную зону, пробить 3-ю Фрунзенскую улицу до Пироговки и сделать выходы из центральной зоны на все четыре улицы — на Ефремова, на Усачева, на Трубецкую и на 3-ю Фрунзенскую. Таким образом у нас получались четыре жилых квартала и квартал с конгресс-центром, он должен был появиться между вторым и третьим кварталами, на пересечении Усачева и продолжения 3-й Фрунзенской. Первый квартал выходил на угол Трубецкой и Ефремова, четвертый — на Ефремова и третий — на улицу Усачева. Между первым и третьим кварталами возникало еще пространство для строительства школы. Основная идея заключалась в том, что все приватные жилые кварталы были объединены так называемой «дорогой в школу», которая проходила по уровню вторых этажей. Таким образом, дети могли спокойно и безопасно перебегать из квартала в квартал, пользоваться всеми четырьмя внутренними дворами и так же совершенно безопасно попадать в школу.
Центральная зона была тоже решена в двух уровнях. Основной уровень площади вокруг пруда был почти на 4,5 метра ниже уровня окружающих улиц, т. е. все дорожки, проходы спускались вниз. Отметка же пруда находилась на глубине 9 метров, что давало возможность организовать выход из нижнего уровня подземной парковки прямо к пруду.
Кстати, два уровня нужны были еще и для полноценного озеленения. У нас только студенты рисуют на парковках целые леса деревьев, в жизни-то это сделать нельзя.
— Над «Садовыми кварталами» работало несколько самостоятельных независимых архитекторов. Так и предполагалось на старте?
— Изначально концепция была моя, мастер-план мой, дизайн-код мой, проект планировки — тоже мой. После того как мы сделали архитектурную концепцию всего комплекса, сделали мастер-план, у банка «Российский кредит» и, в частности, у Андрея Лукьянова возникла идея на какие-то дома пригласить других архитекторов, чтобы застройка стала более разнообразной. Это не значит, что они мне не доверяли. Это не значит, что я не мог сделать все 36 домов. Они хотели, чтобы появились и другие архитекторы, но не просто какие-то другие, а именно знаковые, топовые, которые в содружестве со мной смогли бы поработать в собственной творческой манере, сохраняя, естественно, сделанный уже до этого дизайн-код. Главенствующую роль — и дирижера, и первой скрипки, и композитора — играл все равно я. Со мной список обговаривался и согласовывался.
В результате из 36 домов 22 сделали мы. Это все дома, выходящие на центральную часть, и восемь домов в третьем квартале. Также мы выполнили трансформаторные подстанции. Одна из них — очень интересная, между вторым и четвертым кварталами, троллейбусная подстанция, сделанная как маленький архитектурный шедевр. Еще мы должны были сделать конгресс-центр, но проект, к сожалению, не состоялся. Мы разработали все внешнее благоустройство и всю подземную часть.
Помимо нашей команды, в проекте появились Юрий Григорян — это «Меганом», Владимир Плоткин — ТПО «Резерв», Александр Скокан — бюро «Остоженка» и только начинающий активно работать в Москве Сергей Чобан. Ему с Сергеем Кузнецовым достался один дом в третьем квартале. Два дома из первого квартала получила мастерская Алексея Михайловича Куренного, занимавшего на тот момент должность руководителя отдела согласования проектов Москомархитектуры.
И еще одна команда появилась, скажем так, вопреки моим возражениям, хотя мы и близкие друзья. Это скандальное и очень известное тогда бюро, которое называлось Art-blya, Лабазов и Чельцов. Я говорил, что ребята не будут работать в моем дизайн-коде и вообще они хулиганы. В общем, свой валенок в четвертом квартале — они его сделали.
Фактически мы приглашали архитекторов только на отдельные дома и, по сути, только на фасады. Потому что и планировки были уже нарисованы и дома стояли на подземной части. Фактически они поменяли только рубашку фасадов, причем в материале, предполагавшемся дизайн-кодом. Единственные, кто нарушил полностью все, — это Art-blya. К примеру, должна была быть медь — они сделали алюминий под медь. Все остальные сработали в том материале и в том дизайн-коде, который, собственно, был.
Как начиналось строительство?
— Стройку начала в 2008 году компания «М-девелопмент», дочерняя структура банка «Российский кредит». Надо понимать, что это самые «жирные» и богатые годы были для России. Мы привлекли компанию Strabag, на тот момент — очень известную и очень качественно работающую. Мы построили первый и четвертый кварталы, можно сказать, с фантастическим качеством для Москвы. Вообще, первая очередь явно отличается от всех остальных. И по высотным характеристикам, и по качеству строительства, и по стоимости строительства, и по размеру квартир.
—Все ли удалось в итоге реализовать?
— Я должен сказать, что проект претерпел несколько стадий — и время расцвета страны, и время кризиса страны, и время некоего огосударствления всей девелоперской схемы. В итоге он стал зеркалом времени, не кривым, а настоящим, со всеми трещинками и сколами. Прямым, честным зеркалом эпохи со всеми ее радостями и проблемами, достоинствами и недостатками.
В 2010 году Бидзина Иванишвили, собственник банка «Российский кредит», решил заняться политикой и уехал в Грузию. Проект «Садовые кварталы» был продан компании «Интеко», возглавляемой Олегом Моисеевичем Слащанским, бывшим партнером Елены Батуриной. С этого момента для меня началась сложная история «Садовых кварталов». Во-первых, с экономикой стало стало хуже. Во-вторых, команду банка «Российский кредит» и компанию «М-девелопмент» можно было назвать немножко романтиками, такими очень увлеченными людьми, особенно Андрея Лукьянова и Вячеслава Попова. Олег Моисеевич же человек более приземленный, номенклатурный, несколько из другой сферы. Конечно, у нас начались с ними некоторые трения.
В итоге в проекте не был реализован ряд очень важных вещей.
Во-первых, не была пробита как минимум до Усачевской улицы, а вообще — до Пироговской — 3-я Фрунзенская улица.
Во-вторых, от конгресс-центра на месте пожарного депо на углу 3-й Фрунзенской и Усачева они отказались, и пожарное депо там осталось.
В-третьих, на оставшемся куске между конгресс-центром и третьим кварталом возникла площадка, которую «Интеко» назвали пятым кварталом. Они провели конкурс, меня тоже пригласили. Я сделал очень красивый проект, он есть на моем сайте. Но надо сказать честно — компания «Интеко» была достаточно жадной компанией. В общем, они выбрали ужасный, с моей точки зрения, проект, очень странных каких-то архитекторов, в котором просто квадратных метров было больше. Пятый квартал, который сейчас построен, — я его вообще не воспринимаю, это градостроительная ошибка, это просто ложка дегтя в «Садовых кварталах». Я везде где только можно пишу и говорю, что это не пятый квартал, а просто отдельный проект, который продают под видом пятого квартала.
В-четвертых, территория школы лишилась некого сервитута, гигантской консоли, выходившей в центральную зону, от которой проходила дорога в школу. Они сделали другую нарезку земли и предназначавшийся для консоли участок присоединили к третьему кварталу, лишив школу своего главного достоинства и оставив в урезанном виде. Когда несколько лет назад туда пришел новый заказчик, МГИМО, и захотел с моим участием построить школу, они выяснили, что консоль сделать нельзя. Это дало повод пересмотреть проект школы и попробовать пригласить другого архитектора. Может быть, более дешевого, может — более сговорчивого, не знаю. Но как-то наши отношения с заказчиком не сложились, они провели конкурс, где и я участвовал, выбрали очень слабый проект, потом отказались от него… В итоге пригласили команду, занявшую на конкурсе второе место, — UNK Юлия Борисова. Юлий сделал только концепцию, от дальнейшего участия тоже отказался, поэтому сейчас судьбу школы я не знаю.
В-пятых, очень сильно изменилась структура в целом, сократился бюджет на все. Были уменьшены размеры квартир. Если в первой очереди высота потолков составляла 3,9 м, то уже и во второй, и в третьей опустилась до 3,6 м. Очень сильно упало качество строительства, потому что Олег Моисеевич пригласил свою «домашнюю» компанию «Стратегия». Для того чтобы это не бросалось в глаза, потребовались колоссальные усилия моей команды. Сейчас, если зайти в центральную часть «Садовых кварталов», можно ничего и не заметить, но глаз профессионала, конечно, все ловит.
В-шестых, у меня в проекте центральная зона соединялась с парком Трубецких. Имелось важное обстоятельство — на Трубецкой улице уже был построен другой дом, который присоединил к себе территорию, нужную для организации такого выхода. Когда мы делали проект планировки, то предусмотрели сервитут-проход, даже делали мостик сразу в «Садовые кварталы», чтобы дети из школы могли во время занятий физкультурой пользоваться площадками парка Трубецких. Идею очень поддерживал Александр Викторович Кузьмин, но, когда дело дошло до деления земли, собственники вышеупомянутого дома категорически отказались пропускать через себя будущий поток. В результате школа, которая сейчас проектируется, не имеет своих открытых спортивных площадок. Я даже обсуждал ситуацию с Сергеем Кузнецовым, но он сказал, что без согласия собственника сервитут организовать невозможно, а продавать землю собственник отказывается. В итоге здесь тоже получилась не в полной мере работающая история.
—Что на данный момент в проекте вызывает у вас наибольшее беспокойство?
— Незавершенная до сих пор дорога в школу, потому что между первым и третьим кварталами она еще не закончена. Насколько я знаю, в проекте Юлия Борисова подсоединения к этой дороге вообще нет, оно проигнорировано. Несмотря на то, что декларировалось соблюдение всех принципов проектирования, проект мне даже не был показан, что они в итоге сделали — я не знаю. Если говорить о конкурсном проекте, то, с моей точки зрения, он абсолютно диссонантный и только усиливает негативную роль пятого квартала. Ну и до сих пор не выполнена центральная зона — пруд, благоустройство вокруг него.
— Насколько сейчас возможно реализовать первоначальную концепцию школы?
— Все возможно, когда есть желание всех сторон. Когда этого хочет только архитектор — к сожалению, это невозможно. Школу с консолью и сейчас возможно реализовать в полной мере. Я разговаривал с «Интеко» — там можно было бы передать необходимую для консоли землю обратно школе, но это просто дополнительные затраты, согласования и время.