Елена Лашкова: Реставрация — это по-питерски
В канун Дня реставратора мы встретились с основателем и главой группы компаний «ГЕОИЗОЛ» Еленой Лашковой, для которой восстановление и воссоздание памятников истории и культуры стало важным и любимым делом. Состоялся содержательный разговор не только о реставрации, но и об особенностях сегодняшнего строительного рынка.
— Елена Борисовна, вы дали интервью нашему изданию год назад. Насколько с тех пор изменился строительный рынок? Какие новые тенденции вы заметили в развитии как строительной отрасли, так и экономики России в целом? Поделитесь своими наблюдениями.
— Строительный рынок, конечно, меняется, но тенденции 2024 года — те же, что и в прошлом году:
- стоимость строительных материалов продолжает расти;
- снижается спрос на жилье;
- значительно уменьшились инвестиции на коммерческую недвижимость.
Основные строительные мощности сегодня - в госсекторе и у крупных монополистов. Это, прежде всего, инфраструктурные объекты. У нашей компании остался в основном госзаказ, а это сложный рынок.
— В чем его основные сложности?
— Во-первых, в государственных расценках, которые ниже рыночных. Во-вторых, в низком качестве проектной документации, которую получает генподрядчик, заходя на объект. Приходится переделывать проект, естественно, за свой счет, что повышает затраты. К тому же в этом случае заказчик вынужден отправлять доработанную документацию на экспертизу, что перегружает экспертные организации и замедляет темп выполнения работ. А сдвигать срок сдачи объекта нельзя, иначе попадешь в реестр недобросовестных подрядчиков. Риск несвоевременного исполнения обязательств по контракту усугубляется и уходом с рынка многих производителей оборудования и технологий, по этой причине приходится вносить соответствующие изменения в проект. Из-за всего этого генподрядчики работают по сути в боевых условиях.
— Сегодня, и это лишний раз продемонстрировал ПМЭФ-2024, наблюдается тренд к укрупнению строительного бизнеса. Возникают гигантские строительные корпорации. Ваше отношение к этому процессу?
— Наверное, для госсектора это оправданно. Знаю, что в нашем профессиональном сообществе многие имеют другое мнение и к укрупнению предприятий относятся отрицательно. Но крупные госкорпорации реализуют долгосрочные проекты и имеют возможность плановой, а значит, более эффективной работы. В конце концов, в нашей стране был период плановой экономики, были и достижения. Это ни в коем случае не значит, что я хочу возврата в советское прошлое. Но почему бы не воспользоваться былым опытом, взяв из него лучшее? Еще раз повторю: это неплохо для государства. А в частном секторе строительной отрасли должны оставаться небольшие предприятия и действовать по рыночным правилам в условиях здоровой конкуренции. В некоторых сегментах рынка, например в реставрации, укрупнение компаний в принципе невозможно.
— И для государственных, и для частных предприятий нужны квалифицированные работники, а они сейчас в дефиците во всей строительной отрасли. Какие кадровые проблемы испытывает ваша компания?
— Те же, что и все. Последние десятилетия из сферы высшего образования постепенно выбыли специалисты, имеющие опыт и производства, и науки, и обучения студентов. Образование стало не только узкопрофильным, но и некачественным. В целом потерялась преемственность поколений. Это относится еще в бо́льшей степени и к среднетехническому образованию.
Выпускники производственных училищ и вузов приходят на производство совсем «сырыми», да еще и не хотят идти работать на линию или рассматривают ее как временную стартовую ступень. Прораб и мастер участка — сейчас самые востребованные должности. Также не хватает энергетиков, механиков. И, конечно же, квалифицированных рабочих. У меня когда-то работала династия сварщиков, которые могли прочитать чертеж, подобрать технологию сварочных работ, предложив альтернативное решение. Сегодня таких людей не найти. Система профтехобразования разрушена, и мы вынуждены учить ребят на ходу, но есть рабочие специальности, которым не научить ни за месяц, ни за два. Таким образом, недостаточно людей на линии, включая руководителей среднего звена, не хватает квалифицированных рабочих.
— Наверное, легче сказать, кого хватает?
— Управленцев. Начальников на рынке труда полно! Ко мне на собеседование приходят много ребят, претендующих на должности топ-менеджеров, готовых управлять специально обученными людьми. Но где эти специально обученные люди — квалифицированные рабочие и линейный персонал, который вышел из рабочих и понимает, как строить? Их непросто найти, и их труд сегодня стоит непомерно дорого. В наши дни хороший сварщик встречается реже, чем топ-менеджер, уж точно! Управленцы есть, строителей нет.
— Эту проблему не решить даже за счет мигрантов?
— Мигрантов все меньше, они стоят все дороже. Чтобы удержать квалифицированных рабочих, приходится повышать им зарплату. Но, работая по сметным расценкам госзаказа, мы не можем догнать тех, кто переманивает у нас кадры. У нас сегодня накладные расходы «съедают» даже будущую прибыль. Сегодня ни на одном объекте наша прибыль не превышает трех процентов. Но не должно быть и убытка. Откуда его компенсировать?
— И каков выход из этой ситуации?
— Должны быть повышены государственные расценки, куда заложена сейчас очень низкая заработная плата, в сборниках сметных цен она вообще в два-три раза ниже рыночной. Считаю, что сметные расчеты пора выполнять ресурсным методом: сколько затрачено, столько и нужно заплатить исполнителям.
— От дефицита кадров перейдем к дефициту современных технологий, который вот уже десяток лет, а особенно последние два года, испытывает наша экономика. Как в вашей компании решается проблема импортозамещения?
— Импортозамещение — как раз не проблема, а задача. В этом вопросе я настроена гораздо более оптимистично. Могу с гордостью сказать, что многие наши усилия в этом направлении, скорее, называются импортоопережением. Расскажу одну историю. Более десяти лет назад мы начали закупать продукцию немецкой фирмы Ischebeck. Владелец этой фирмы сказал, что эту технологию мы не сможем повторить, и дал исходные параметры закупаемого сырья. Я приняла вызов и в течение трех лет нами были найдены в России специалисты, которые смогли спроектировать и изготовить оборудование, подобрать нужное сырье на российских заводах.
— После этого я предложила владельцу Ischebeck организовать совместное производство на нашем Пушкинском машиностроительном заводе. Он отказался, увидев, что мы смогли решить все задачи и реально заберем производство на себя, уменьшив загрузку его завода. На самом деле я отношусь к этому человеку с большим уважением за патриотизм и социальную ответственность — он развивал производство прежде всего в своем родном городке Эннепеталь земли Северный Рейн-Вестфалия, где еще в XIX веке его предки организовали семейную фирму, которая сегодня является градообразующим предприятием. Я — тоже патриот своего родного города Петербурга и не менее родного мне города Пушкина и хочу, чтобы здесь развивалось производство, и оборудование изготавливалось руками российских рабочих.
— Пушкинский машиностроительный завод полностью покрывает потребности «ГЕОИЗОЛа» в оборудовании?
— В части оборудования для свайных и гидротехнических работ (анкерные тяги, шпунт и т. д.) обеспечивает на сто процентов, а в целом — на четверть. Сейчас импортозамещение нужно, прежде всего, в области инженерных решений — вентиляция, кондиционирование, слаботочные системы и т. п. В этом и ряде других направлений мы сотрудничаем с поставщиками из дружественных стран. Но многие отечественные предприятия сейчас стараются развивать собственные производства, и думаю, что в ближайшем будущем мы будем закупать большинство необходимых материалов и оборудования в российском промышленном кластере.
— На этой оптимистичной ноте перейдем к важному для вас направлению работ — реставрации. Тем более что представители этой профессии отметили свой праздник 1 июля. Расскажите, как компания «ГЕОИЗОЛ» пришла к этому виду деятельности?
— Компания «ГЕОИЗОЛ» начинала свою деятельность почти тридцать лет назад с гидроизоляции подвалов, в основном в зданиях дореволюционной постройки, естественно, находившихся под охраной КГИОП. От гидроизоляции, усиления фундаментов и кирпичной кладки мы шаг за шагом пришли к выполнению комплекса работ «под ключ», в том числе всех необходимых работ по реставрации: восстановлению лепнины, живописи и т. д.
— У «ГЕОИЗОЛа» большой штат реставраторов?
— Нет, конечно. Квалифицированных реставраторов в Петербурге немного, их всех знают пофамильно. В штате мы аккумулируем специалистов-управленцев в области реставрации, а на «тонкие» работы приглашаем сертифицированных профессионалов либо привлекаем на субподряд небольшие реставрационные компании, где как раз трудятся потомственные реставраторы с уникальными навыками и умениями. Эти компании небольшие, им трудно получить крупный государственный контракт, наше сотрудничество с ними взаимовыгодно.
— Реставрационное направление вносит существенный вклад в доходы вашей компании?
— Недавно меня спросили, почему мы занимаемся реставрацией. И я поняла, что ответ на этот вопрос будет не «потому что», а «вопреки». Вопреки экономическим показателям. Ведь бизнес — это еще и «про амбиции». Реставрация — это наш, лично мой вклад в историю города. То, что я люблю, то, что мне интересно, и то, что делаешь с удовольствием.
— То есть это некая отдушина в общем потоке дел?
— В процессе работы — это не отдушина, а заботы и хлопоты. Когда объект завершен, при взгляде на результат ты понимаешь: вот оно, дело твоей жизни. Конечно, мне интересны все наши объекты, особенно гидротехнические. Ты о них вспоминаешь, ты к ним возвращаешься. Но реставрация — это, что называется, по-питерски. То, от чего невозможно отказаться.
— Какие питерские объекты в области реставрации сейчас у вас в работе? Расскажите о них.
— Из наиболее крупных стоит назвать Федоровский городок в Пушкине, форт «Кроншлот» в Кронштадте и особняк Веге на Октябрьской набережной в Петербурге, о котором хочется рассказать отдельно.
Он выполнен в стиле модернизма, который предвосхищает конструктивизм, функционализм и другие направления советского авангарда и который, на мой взгляд, можно считать золотым веком отечественной архитектуры. Я люблю все, что связано с этим периодом в российском зодчестве. К тому же отрадно, что реставрация памятников истории и культуры выходит за пределы центра Петербурга и проводится на территориях, которые до недавнего времени можно было назвать депрессивными. Уверена, «ГЕОИЗОЛ» не разочарует Setl Group как своего заказчика, с которым мы выполнили реконструкцию здания канатного цеха на заводе «Красный гвоздильщик» на Васильевском острове.
— Здание бывшего туберкулезного диспансера на Петроградской стороне с приспособлением под учебный корпус РАНХиГС награжден серебряным дипломом VII Всероссийского фестиваля «Архитектурное наследие»...
— Награда обошлась дорого. После того как тубдиспансер на Каменноостровском проспекте, 66, закрыли, здание десять лет оставалось бесхозным со всеми вытекающими отсюда последствиями. Когда мы пришли на объект, кровля практически отсутствовала, наблюдалась серьезная деструкция кирпичной кладки, а помещения служили пристанищем бомжей. Нам пришлось проводить дополнительное обследование, в результате которого было выявлено много дефектов, не замеченных ранее. Затем, как обычно, пришлось переделывать проект. Но, несмотря на все трудности, мы отреставрировали здание, обустроили великолепные помещения, абсолютно отвечающее стандартам современного образования и строгим требованиям КГИОП.
— В сфере реставрации «ГЕОИЗОЛ» сегодня успешно действует не только в родном для компании Петербурге, но и в Калининградской области. Расскажите о деятельности компании в этом регионе.
— В Калининграде у нас несколько крупных заказчиков, туда направлены основные силы. В последнее время меня не покидает ощущение, что наш головной офис в Петербурге стал филиалом калининградского отделения, а не наоборот.
Объекты в Калининградской области у нас в основном гидротехнические. Из наиболее крупных назову реконструкцию променада в Светлогорске с реставрацией знаменитых солнечных часов и строительство волноломов в той же локации. Променад — это не просто прогулочная дорожка вдоль моря, а серьезное гидротехническое сооружение для защиты берега и пляжа от штормовой нагрузки. В наших проектных решениях мы применяем и старые немецкие технологии, например для удержания песчаного пляжа от вымывания забиваем бревна в море поперек береговой линии из лиственницы. Это так называемые буны. Они уже более ста лет возводятся по побережью Балтийского и Северного морей в Польше, Германии, Нидерландах...
Волноломы, которые мы строим в шельфовой зоне для защиты от штормов, не имеют аналогов в России. Изначально предполагалось воспользоваться технологиями и оборудованием из Голландии, которая в данном направлении — ведущая в мире, поскольку находится в зоне постоянной штормовой опасности. Мы даже хотели направить наших молодых сотрудников в Нидерланды на обучение, но оказалось, что все учебные курсы по гидротехнике проводятся на нидерландском языке, на английском не учат — таким образом они защищают свой рынок от иностранной экспансии. К тому же началось санкционное давление, пришлось многое делать самостоятельно: осваивать новые гидротехнические технологии, закупать оборудование и материалы через дружественные страны и даже самим добывать камень, арендуя карьер. В результате была проведена большая научно-исследовательская работа, мы сейчас успешно реализуем проект.
— И специалисты компании обогатились новыми знаниями...
— Конечно! В том числе в тех сферах, о которых раньше не имели представления. Например, в вопросах навигации, фрахта кораблей, транспортировки груза по льду. Эти знания необходимы для успешной организации работ в Калининградской области и в Кронштадте, где у нас, кстати сказать, появилась новая штатная единица — реставратор-водолаз, необходимая для реставрации подводной части сооружений форта. Мы развиваемся, этим можно гордиться!
— Традиционный вопрос нашего времени: ваше отношение к искусственному интеллекту?
— Как в медицине: хорошее диагностическое оборудование никогда не заменит опыт врача. Искусственный интеллект дает огромные возможности и должен дополнить человеческий мозг, а не заменить его. Управлять искусственным интеллектом и интерпретировать результаты его работы должны квалифицированные специалисты.
В начале ноября Правительство России утвердило Стратегию развития строительной отрасли. Документ предполагает, что к 2030 году сроки инвестиционно-строительного цикла сократятся на 30% по сравнению с показателями 2019 года, количество предоставляемых документов, сведений и согласований уменьшится вдвое, а большинство административных процедур будет оптимизировано и переведено в электронный вид. Собственно, часть задуманного уже реализована — Главгосэкспертиза запустила работу в режиме одного окна, согласно которому экологическая и строительная экспертиза проекта проходят параллельно. Об особенностях процедуры рассказала начальник Управления экологической экспертизы Главгосэкспертизы России Оксана Родивилова.
— Оксана Викторовна, каков новый порядок прохождения государственной строительной и экологической экспертиз в режиме «одного окна»?
— С 1 сентября вступили в силу положения двух нормативных документов, которые изменили для застройщика не столько порядок, а скорее ритм прохождения экспертизы. Так, Постановление Правительства № 711 от 22 апреля 2022 года исключает из 145-го постановления «О порядке организации и проведения государственной экспертизы проектной документации и результатов инженерных изысканий» подпункт «з» пункта 13, который требовал обязательного предоставления заключения экологической экспертизы при подаче документации на государственную экспертизу. Теперь проведение двух экспертиз стало возможным параллельно, а не обязательно последовательно, как было раньше.
Второе нововведение, которое вступило в силу с 1 сентября (по Постановлению Правительства РФ № 2366 от 20 декабря 2021 года), подразумевает синхронное проведение государственной экспертизы и государственной экологической экспертизы в рамках одного окна. Таким образом, заказчик может подавать один комплект документации в автоматизированную систему Главгосэкспертизы России. Дальше две экспертизы проходят параллельно с обязательной синхронизацией сроков. И на выходе заказчики получают два независимых заключения.
— В чем преимущества такой процедуры?
— Прежде всего в общем сокращении сроков проведения экспертизы, поскольку две независимые процедуры теперь проходят одновременно. Второе несомненное преимущество в том, что эксперты двух ведомств видят и оценивают один и тот же комплект документации.
— Насколько короче стал инвестиционный цикл благодаря синхронизации, «запараллеливанию» экспертиз?
— Он стал короче ровно настолько, сколько времени раньше занимало проведение экологической экспертизы — а это не менее 60 дней, плюс дополнительное время на приемку документов и другие процедурные вопросы, включая подготовку приказа Росприроднадзора по итогам экспертизы. И только после получения положительного заключения экологической экспертизы, то есть минимум через два месяца, можно было подавать документы на государственную экспертизу. Так что в случае «одного окна» экономия времени значительная: объект может выйти на стройку как минимум на два месяца раньше.
— Идет ли в данном случае речь о переформатировании института государственной экспертизы и как вообще изменился уровень входного контроля документации — он стал ниже или, наоборот, повысился и, соответственно, возросла нагрузка и степень личной ответственности экспертов?
— Речи о переформатировании института государственной экспертизы не идет в принципе. Согласно Постановлению Правительства № 2366, появилась возможность подачи документации в одно окно, а процессы экспертиз проводятся в соответствии с установленным регламентом. То есть в случае государственной экспертизы она как проводилась по 145-му постановлению, так и проводится теперь. Уровень входного контроля также остался прежним: в новых постановлениях об одном окне нет положений, которые бы что-то меняли в перечне предоставляемой на экспертизу документации. При этом контроль комплектности и достаточности документов осуществляется Росприроднадзором и Главгосэкспертизой в прежнем порядке и независимо друг от друга. Но так как постановлением Правительства предписано обязательное условие — начинать обе экспертизы одновременно, то, конечно же, для синхронизации придется ждать, пока будут полностью завершены процедуры предпроверки с обеих сторон.
Что касается дополнительной нагрузки и степени личной ответственности экспертов, то повторю, что поскольку не меняется наш основной регламентирующий документ — Постановление 145, где прописан порядок проведения государственной экспертизы, то никакой новой нагрузки на экспертов или каких-то шагов к повышению или понижению их ответственности также не происходит. Просто прежние задачи и функции специалистов Главгосэкспертизы и Росприроднадзора выполняются параллельно.
— Какая роль в работе одного окна отводится информационным системам Главгосэкспертизы и Росприроднадзора? Интегрированы ли они между собой для оценочных процедур и какая работа для этого проводится на подготовительном этапе?
— Информационная система Главгосэкспертизы действительно претерпела существенные изменения в связи с предстоящей работой одного окна. Например, для заказчиков там появились возможности подгружать комплекты необходимой документации для Росприродназора. Для этого наши системы были интегрированы друг с другом в подготовительный период. Кроме того, АИС «Главгосэкспертиза» все материалы, включая проектную, исходно-разрешительную и другую документацию, автоматически передает в систему Росприроднадзора. В тех точках, где необходим обмен статусами — на приемке документов, на стадии выдачи замечаний или подготовки заключения, — системы также взаимодействуют друг с другом. И я считаю большим плюсом, что в итоге такой межведомственной интеграции было принято решение о том, что проектная документация, откорректированная по замечаниям обеих экспертиз, все-таки загружается в одно окно, которым является в данном случае АИС «Главгосэкспертиза». И уже оттуда вся документация автоматически перенаправляется в информационную систему Росприроднадзора.
Таким образом, наша давняя идея о том, что эксперты должны смотреть в «один телевизор», реализована в нынешней архитектуре межведомственного взаимодействия.
— Правила редко бывают без исключений. Предусмотрены ли они в случае введения одного окна экспертизы и распространяются ли на особо охраняемые природные территории?
— Действующим законодательством никаких исключений в этом случае не предусмотрено. В отношении особо охраняемых территорий, наоборот, режим одного окна стал дополнительной гарантией неприкосновенности. Так как экологическая и государственная экспертизы проводятся параллельно, то все замечания государственной экспертизы тут же находят отражение в проектной документации, к которой ровно такой же доступ имеют эксперты Росприроднадзора. Поэтому они сходу понимают, насколько те или иные изменения в проекте влияют на компоненты окружающей среды и допустимы ли они в принципе.
Я думаю, это в целом большой прорыв — то, что застройщику не нужно после внесения изменений в проектную документацию по итогам государственной экспертизы возвращаться в экологическую экспертизу, чтобы обосновать свои решения с точки зрения природоохранных требований. Теперь все это происходит одномоментно в рамках одной экспертизы.
— Насколько готовы к новому формату заявители и какие вопросы чаще всего задают лично вам по поводу одного окна?
— С точки зрения алгоритма подачи документов на экспертизу для заявителей ничего не изменилось, во всяком случае, они могут пользоваться привычным функционалом личных кабинетов в АИС «Главгосэкспертиза». Кроме того, что там появилась еще одна кнопка — «зайти в режиме одного окна», также добавились поля, которые нужно заполнить для прохождения экологической экспертизы. Но все эти сведения наши заявители заполняли и раньше, когда подавали заявление на экологическую экспертизу отдельно, через систему Росприроднадзора. Теперь все те же данные вносятся при подаче документов и на государственную экспертизу.
— С момента вступления в силу нового положения прошло два месяца. Какие результаты уже получены по итогам введения режима одного окна?
— За три месяца на экспертизу подано 89 заявлений. Из общего числа проектов, поступивших на конец ноября в АИС «Главгосэкспертиза», 24 находятся в стадии формирования, 15 проходят параллельную экспертизу в Росприроднадзоре через систему взаимодействия с ПТК «Госконтроль».
По оставшимся проектам проводится совместная работа (проверка комплектности, формирование договоров) в двух ведомствах.
Заявленные за этот срок объекты капстроительства представляют практически все виды производственной деятельности с повышенными природоохранными требованиями. Большая часть из них — восемь объектов — планируется к реализации в сфере добычи, транспорта и хранения углеводородов.
О полицентричности, необходимой для успешного развития Петербурга и создания комфортной среды для горожан, специалисты из разных сфер говорят годами, однако ситуация не меняется. Пока есть еще энтузиасты, которые пытаются не только говорить, но и что-то делать в этом направлении. Что такое полицентричность, где могут появиться новые центры Петербурга и даже о возможностях создать комфортную среду в отдельно взятом квартале «Строительному Еженедельнику» рассказал Михаил Кондиайн, руководитель архитектурного бюро «Земцов, Кондиайн и партнеры».
— Все старые города развивались как моноцентрические. Что стало не так в современных условиях?
—Уже десятилетие за десятилетием Петербург развивается как моноцентрический город — вокруг исторического центра, который гораздо больше, чем во многих европейских городах. Но центр задыхается. Здесь сконцентрированы рабочие места, и люди вынуждены каждый день тратить часы, а в итоге годы жизни в поездках на работу и обратно. Тратятся ресурсы — собственные и общественные: время, деньги, бензин, изнашивается сам транспорт. Экология страдает.
И в наш компьютерный век приходится думать, как найти работу ближе к дому. Пора задуматься, как это организовать. Вроде чиновники начинают задумываться. Но нет программы, которая бы позволила организовать рабочие места вне исторического центра. Это должна быть программа государственного уровня. Наверное, для каждого региона — своя. И это должна быть программа, рассчитанная на десятилетия.
Но если бы она была запущена, первые результаты мы бы увидели уже скоро, не дожидаясь десяти лет.
— Вокруг чего должны и могут возникать новые центры в Петербурге?
— Петербург — это большая агломерация, если считать еще Ленинградскую область. Здесь есть большой исторический центр, есть серый пояс — резервная зона, но это ненадолго. Серый пояс может сыграть очень положительную или очень отрицательную роль, если превратится в спальные районы. Во втором случае это будет «строгий ошейник» вокруг исторического центра. А может стать зеленым поясом, спасательным кругом.
В сером поясе есть около десятка мест, где могут появиться новые центры, — в местах пересечений главных въездных магистралей с рокадными улицами. Если там формируются транспортные полукольца, кольца, территории вокруг исторического центра начнут развиваться. В Кировском, Московском районах есть такие места, которые можно превратить в точки роста новых центров.
Сейчас большинство территорий в сером поясе, может быть, не пригодно для комфортной жизни. Но если выводить оттуда вредные предприятия, замещать их современными, экологически чистыми, постепенно появятся общественные пространства, предприятия торговли, обслуживания, которые начнут обрастать жильем, другими функциями — возникнет полноценная городская среда.
Тогда исторический центр занимает свое место в городе: культура, наука, туризм. Просто рабочие места начинают перемещаться сначала в серый пояс, постепенно — в спальные районы.
Центры должны быть связаны с главным историческим центром и между собой. Связь может быть разная — автомобильная, железнодорожная. Нужна такая транспортная сеть, чтобы было проще объехать исторический центр, чем проехать через него. А еще должно возникнуть кольцо дальше — из городов-спутников…
— То есть необходимо развивать транспортную сеть…
— Транспорт надо развивать не ради транспорта, как и зеленый каркас, но ради удобства людей. Как транспорт ни развивай, его все равно будет мало. Остановиться можно, если рядом с жильем есть школа, филиалы вузов, филиалы крупных компаний. В Европе в каждом, даже небольшом, городе на окраинах офисы всех крупных европейских фирм. У нас тоже можно создавать филиалы — рабочие места. Никто не думает, что там будут работать все жители ближних кварталов. Балерина все равно поедет на работу в Мариинку. Но есть масса людей, не обладающих уникальными профессиями.
Надо резервировать территории для транспортных проектов — магистралей, развязок, перехватывающих парковок. Перехватывающие парковки не могут быть в 500 метрах от остановок транспорта — они должны быть рядом. Плюс зелень, общественные пространства, торговля, площадь должны быть обязательно.
Пересадочный узел имеет шанс дать импульс преобразования окружающих территорий, если место выбрано правильно, территория зарезервирована: найдутся инвесторы, которые рано или поздно начнут ее развивать.
— С чего надо начинать городскую «перестройку»?
— Сейчас многие пытаются что-то сделать, но это не объединено в общую стратегию.
Надо собрать команду: архитекторы, социологи, психологи, экономисты, специалисты по транспорту... Каждый внесет свой вклад в создание новой модели развития. А юристы помогут откорректировать градостроительное законодательство. В итоге нужно выработать целостную градостроительную идеологию с прикрепленной программой.
Например, Хафенсити — район Гамбурга, который появился на месте старого порта. Сначала власти провели градостроительный конкурс. Потом были прописаны законы — правила игры для этой территории, которые не меняются вот уже почти 20 лет. И все эти годы идет реализация этого масштабного проекта. В Петербургской агломерации тоже нужен отдельный подход.
В новых центрах нужно стремиться создавать полный набор градообразующих функций. Важно, чтобы можно было удовлетворить большую часть всех нужд рядом с домом.
Когда возникает модель и программа будущего развития, в которой преодолеваются административные барьеры, можно создавать генплан нового качества. Последние 30 лет генеральные планы в основном обслуживают крупный бизнес, а не интересы всего сообщества. Свободный рынок надо ограничивать полезностью для общества.
Сейчас чиновники отдают территории, которые надо было бы зарезервировать для инфраструктуры и места приложения труда под жилье, и нет закона, который запретил бы их застраивать. Для появления новых центров нужна политическая воля, и не на уровне отдельного города.
— Есть девелоперы, с которыми вам комфортно работать, ваши единомышленники?
— Единомышленники? Нет, не встречал, у кого было бы полное совпадение с моими взглядами. Но комфортную жилую среду хотят создавать многие, где-то мы совпадаем, где-то — нет.
Стратегию должен придумывать не бизнес, а специалисты из разных областей.
— Как идея комфортной среды экстраполируется на новые жилые комплексы?
— Наша мастерская занималась проектами элитными, бизнес-класса. В 2008 году, когда наступил кризис, спрос на элитные объекты стал меньше, стали меньше строить. Мы стали думать, что можно предложить в массовом сегменте. У нас это сложно, но постепенно можно что-то предлагать заказчикам. Даже в отдельных объектах должна быть идеология, концепция. Стратегию задумывал в течение пяти лет. На комплексе «Стрижи» Setl Group ее удалось реализовать.
В центре большого квартала 4 га занимает зеленая пешеходная территория — детские сады, детские и спортивные площадки. Жилые дворы подняты на 5 метров, защищены от ветра и шума остекленными экранами. Там дети могут гулять без родителей. Приподнятые дворы между собой соединены мостами, и жители могут выбрать, в каком дворе провести время. Оборудование подобрано для разных возрастных групп. Под дворами расположился паркинг. Не удалось уговорить заказчика сделать кладовые на первом этаже.
Не так много и надо принципов, чтобы создать комфортную среду в жилом комплексе.
Но, чтобы создать полноценную комплексную застройку района, нужно 150–200 га.
Наша мастерская участвовала в конкурсе на развитие территории серого пояса рядом с Французским ковшом. Мы предложили модель: транспортный пересадочный узел, который обеспечивает связь, рядом городской центр — торговля, обслуживание, рестораны и так далее.
Центральная площадь, от которой расходятся три луча. Первый ведет в деловую часть, где обоснуются бизнес, наука, образование — все в комплексе. Другие лучи ведут в зону отдыха и жилую часть. Жилье — квартиры и апартаменты. Молодежи и пожилым людям необязательно большие квартиры, но желательна развитая общественная зона для общения, обслуживания, коворкинга и т. п.
Плюс современные производственные корпуса: расположенные вдоль новой транспортной артерии и железной дороги, они выполняют роль шумозащиты.
В каждом ЖК создать полный градостроительный букет мы не можем, но на большой территории, если она зарезервирована, это возможно. Таких территорий в Петербурге много.
Справка
Архитектурное бюро «Земцов, Кондиайн и партнеры» — первое в Петербурге частное архитектурное бюро. Работает с 1989 года. Сфера приложения — от концепций крупных градостроительных преобразований общегородского значения, проектов реконструкции обширных участков исторической городской среды до проектов отдельных зданий гостиниц, торговых комплексов, жилых домов как в центре города, так и в новых районах. Есть большой опыт совместной работы с российскими и зарубежными архитекторами.
Михаил Кондиайн — выпускник ЛИСИ (СПб ГАСУ), имеет множество регалий, лауреат ряда государственных премий, обладатель Гран-при и победитель большого количества архитектурных конкурсов.
Справка
Жилой комплекс «Стрижи» («Стрижи в Невском») возводит Setl Group. Квартал расположен между Железнодорожным проспектом, улицами Бабушкина, Фарфоровской и Седова. Вторая очередь («Стрижи в Невском-2») — застройка вдоль Фарфоровской улицы между улицами Седова и Бабушкина, где прежде находился пивоваренный завод «Вена».
В конце прошлого года проект «Стрижи в Невском-2» стал победителем конкурса Ассоциации риелторов Петербурга и Ленобласти «КАИССА-2021» в номинации «Лучший жилой комплекс повышенной комфортности».